Антоныч – большой любитель телевидения (или как сейчас говорят, фанат). А чего  ещё делать на пенсии?  Нет, если весной, летом и в начале осени, то можно на «фазенде» ковыряться – а когда зима? Одно занятие – сиди да пялься до одурения в этот удивительный «голубой экран».

         Самые любимые передачи у Антоныча – новости. Особенно если убили кого или сам двинул, а также скоммуниздили денег или барахла на уважительную сумму. Разговаривать с ним на такие темы – настоящее наслаждение.

         – Чего новенького на планете Земля? – задаю ему первый, «разогревающий» вопрос. Антоныч отвечает не сразу. Сначала надо придать физиономии этакий небрежно-деловой вид.

         – Да так.., – произносит таким же небрежно-деловым тоном и чуть ли не зевает (ну, артист!). –  Йоркшир помер.

         – Это кто?

         В ответ – пожимание плечами: а хрен его знает. Буржуй, кто… Капиталист недорезанный. То ли мэр, то ли пэр, а , может, сэр. Или , может, даже лорд.

         – Молодой? – уточняю я.

         В ответ – очередное пожимание плечами.

         – Не очень чтобы… Семьдесят пять.

         – Ещё жить да жить…, – соглашаясь, вздыхаю я. –  И с чего ж это он? – и подмигиваю заговорчески. – Вроде и не болел ничем! ( я совершенно не знаю, болел или не болел этот совершенно неведомы мне «то ли мэр, то ли сэр, то ли даже лорд», но ведь надо завязать интригу разговора!)

         – Да поехал утром на самокате по своему поместью кататься и упал в свой графский пруд.

         – Пьяный, что ли? – удивился я.

         – При чём тут пьяный! – сердится Антоныч. – У тебя только одно на уме – пьяный! Кто ему будет с утра наливать-то? Он, может, вообще не пил!

         – Это почему же?  Больной, что ли?

         – При чём тут больной? – возмущается мой эрудированный собеседник. – Потому что лорд! Или сэр!

         – А они, эти лорды, чего же, совсем не пьют? То есть, совершенно?

         В ответ – обиженное пыхтение: Антоныча мучают противоречия. Сказать «не пьют» рискованно:        а вдруг всё-таки пьют? Сказать «пьют» – тоже рисковать: а вдруг  «не»?

         – Ну, ладно, пьют – не пьют, какая разница.., – оставляю я ему лазейку для отступления. – Так от чего ж двинул-то? Хоть не мучился?

         – Не, не мучился, – охотно соглашается мой интересный собеседник. – Мгновенная смерть. От испуга. Наверно, инфаркт. Да это и понятно: ехал-ехал, мух ловил, может, думал о чём-нибудь своём, старческом – и вдруг: нате вам –покос скосили! Пруд! И хрен отвернёшь! Доигрался хрен на скрипке!

         – Почему доигрался?

         – Так он сам этот свой самокат и собирал! Хоббя у него такая была: разные самодвижущиеся механизьмы собирать! Вот и дособирался! В таком-то возрасте память, конечно, уже не та. Может, гайку какую недовернул, или педали перепутал! Вот в воду вместе со всем своим барахлом и улетел! Нет, я натурально удивляюсь: какие такие катания в семьдесят-то пять? Ты же лорд, учёный человек! Может, даже учёней академика! Сиди бы вместе с бабкой своей лордовой в своём лордовом поместье, кефир пей да тиливизер смотри – а нет, попёрся! На самокате! Ему надо было у психического терапевта электричеством лечиться, а не на самокатах по прудам раскатывать! Какой… гоньщик шамахер! Ума-то нету!

         – Как же нету? – пытаюсь я возразить. – Сам же сказал, что он – учёный.

         – Учёный.., – ворчит Антоныч. –Щи варить… Если тебе семьдесят пять, то будь ты хоть лорд, хоть мэр, хоть директор пляжа – сиди и не рыпайся. Вон, кефир лучше пей! Он от сердца хорошо помогает! Одни витамины, мать их за ногу!

         – Скажи ещё «семечки грызи»…

         – Ну и чего? Ну и грызи! Если зубы есть.       – С его-то лордовыми деньжищами такие зубы можно вставить – гвозди перекусишь!  – завистливо вздыхает он. – Не то, что мы, пролетарии, которые всю жизнь – своим непосильным трудом!

          Антоныч лукавит: хотя сам он совсем не лорд-мэр-сэр-пэр, но тоже тугую копейку имеет. И зубы он себе вполне может вставить без всякой пенсионерской очереди, которая в городской стоматологической лечебнице растянулась на годы. Но в частной клинике надо платить, а в городской, сиречь, государственной – бесплатно, как ветерану труда. Дилемма! Впрочем, для просмотра  «тиливизера» и употребления кефира зубов не требуется, так что частник Антоныча не дождётся, пусть хоть все свои частные зубы сжуёт в  напрасном ожидании!

         – Глубоко хоть там было-то? – задаю я очередной познавательный вопрос.

         – Где?

         – Где-где… В пруде!

         – А то! С ручками! Его, небось, лордовые лакеи каждый год чистили, рыбу запускали. Какую-нибудь благородную форелию, чтоб  на барский стол.. Да разве в глубине дело? – возражает он. – И в луже можно утонуть, если неожиданно или  с испуга!

         – Или по пьяни.

         – Это само собой…

 

         – Нет, что ни говори, а семьдесят пять – это уже возраст! – продолжает он развивать «возрастную» тему. – Это  пора уже о белых тапочках подумать. Вот, например, Кепка, – переходит он на конкретный пример, имея в виду одного конкретного градоначальника, теперь уже бывшего, то есть, выгнанного со своей нехилой должности. – Сегодня передали: судиться собирается. И с кем? Тебя же прямо  о т т у д а.., – и он многозначительно тыкает пальцем в потолок, -…попёрли! А он – судиться! Прям смех! Ума-то нету!  Опять же денег – навалом и баба – миллиардерша! Да гори бы все эти суды синим пламенем! Укатил к себе в поместье, утром проснулся, почесал, похмелился, взял удочки, сел на самокат – и на рыбалку, форелиев ловить! Красота! Помирать не надо!

         – Угу, – хмыкнул я. – И на этом самокате, с похмелья, да сразу и к форелиям. Как этот твой знакомый лорд.

         – Ничего, вытащут! – не согласился Антоныч. – У него же с такими деньжищами наверняка охрана имеется! За что он ей деньги плотит?

 

         Дальше спорить бесполезно: Антоныч – мужик упёртый. Зря, что ли, когда работал на железной дороге, был лет двадцать бессменным председателем товарищеского суда?

         – Антоныч, а ты новость смотрел, когда у бабы, которая за квартиру не платила, судебные приставы телевизор конфисковали? – спрашиваю я.

         – Это за что же? – тут же забыл он про лорда и выгнатого Кепку с их роскошными самокатами, охранами и «форелиями».

         – Я ж тебе сказал: за неуплату.

         – Да? Мань! (это он уже жене). Мы за квартиру заплатили?

         – «Заплатили»! – слышится из кухни ехидное. – ЗаплатилА! Тебя разве дождёшься?

         Антоныч тут же успокаивается: «тиливизеру» ничего не грозит…