Под звёздным небом тьма ночи холодная. У самого края леса, под каштаном, широко раскинувшим ветви, горит костёр, разведённый Армет-Ис. Этой ночью огонь не даст ей погибнуть, сохранит от холода и опасностей тёмного леса.

Девушка сидит неподвижно, прислонившись спиной к стволу каштана. Она смотрит не на огонь, а совсем в другую сторону, на восток, сокрытый сейчас темнотой. Этой ночью звёзд мало на востоке, но сияет там, невысоко над горизонтом, серебряная луна. Под ней, невидимая в темноте – бескрайняя равнина открытой степи, в которой Армет-Ис уже нет места. Девушке в одиночестве не выжить в ней; а первая же встреча с людьми лишит её свободы или даже жизни. Там, куда ушли её сородичи – лишь темнота и мрак, отбирающий всякую надежду. Но застывший, холодный взгляд обессиленной Армет-Ис устремлён всё же только туда, в эту непроницаемую темноту…

Потрескивают угли костра, и красные отблески пламени расцвечивают лицо Армет-Ис огненным колыханием…

Сердце её опустошено безысходностью, и не чувствует уже леденящего страха одиночества. А мысли, недавно ещё пребывающие в отчаянии и бесконечной тревоге, нашли теперь успокоение в отрешённом безмолвии. Армет-Ис некуда больше идти. Для неё нет будущего, поэтому она не думает о нём. Она просто сидит, неподвижно, прислонившись спиной к дереву, и смотрит на юг, где висит в небе, сияя холодным светом, круглая луна.

Оцепенение, охватившее душу Армет-Ис, остановило поток вещей; и эта ночь, в которой ни единого звука, никогда не закончится. Всё поглотила леденящая пустота. Нет света и тепла костра,… и нет шёпота в листве деревьев. Растаяло всё сущее, лишившись формы, и растворилось в дыхании вечности. Покой, не сравнимый ни с чем, сделал все ощущения и чувства неважными, далёкими и незначительными.

Ночь бесконечна… Тишина и покой…

Но что-то не позволяет Армет-Ис отдаться этому покою полностью, без остатка. Какое-то неуловимое беспокойство, нашёптывающее песнь печали и забытых, неведомых тайн. Странное чувство, еле ощутимое, но бесконечно стойкое в своей глубине. Оно единственное, что способно сейчас достигать сердца девушки,… и несёт оно в себе свет. Серебряный свет этот не имеет тепла, но только он и не даёт мраку полностью овладеть душой Армет-Ис. Приходит же он извне, проникая через глаза, неподвижный взор которых устремлён на владычицу ночи – Волчью Луну. Свет её, впитываемый глазами Армет-Ис, наполняет их сиянием. Он проникает в самое сердце и, постепенно накапливаясь, начинает освещать неведомые доселе глубины…

А в этих глубинах – безысходная тоска о чём-то утраченном, настолько тонком, что не выразить желаниями. Неутолима тоска эта, пробуждённая светом Владычицы Ночи. В ней – зов волшебных тайн, безудержное стремление к неведомому, где в песнях безмолвных скрыты источники духа. Недосягаемы источники эти, и оттого неутолима тоска сердца, распознавшего зов их в тонком свете луны.

Светом этим пронизана ночь, дрожащая в мерцании звёзд.

И где-то там, в её темноте, раздался отклик песнью тоски беспредельной: – то протяжный вой волка, всколыхнувший холодное безмолвие, ответил из невидимой дали на этот зов. Леденящего одиночества был исполнен этот пронзительный вой, и соответствовал он состоянию души Армет-Ис. Девушка, охваченная странной дрожью, поднялась на ноги, вслушиваясь всем сердцем и всматриваясь на запад, в сторону, откуда раздался этот звук бесконечной тоски и невиданной силы. И холодным лунным огнём пылали её широко раскрытые глаза. Не страх заставил её вскочить, а нечто иное, шепчущее не слышно (о надежде?) об иных возможностях, далёких от обычных путей.

Долго стояла так Армет-Ис, проникаясь небывалыми ощущениями, никогда ещё не осознаваемыми раньше. Словно стала всем, безграничным восприятием, включающим в себя и степь, и лес, и саму ночь. Лишь луна была отдельна, возвышаясь выше…

. . . . .

Заалел восток – начиналось новое утро.

Армет-Ис должна заняться охотой, добыть себе пропитание. Это – жизненно важное действие, требующее спокойствия в мыслях и уравновешенности. Армет-Ис, Лесной Охотнице, много раз приходилось участвовать в охоте; но она всегда была со своими сёстрами, ведомыми старшими Волчицами. Сегодня же всё будет зависеть только от её собственных сил и умения.

Армет-Ис знала, что в этих местах много дичи и она не останется голодной. Всё, что необходимо для охоты, у неё есть.

« Пути Неба и Земли-Воды пронизывают всё, открытые сердцу. Я выхожу на тропу охоты с почтением к духам-хранителям этого ручья и леса. На эту ветвь дуба я повязываю яркую ленту с моих волос. В ней – благодарность и поклонение, свет моей души».

Осматриваясь по сторонам, чтобы выбрать подходящее направление пути, Армет-Ис вдруг заметила то, что заставило её насторожиться. Присев к земле, и стараясь быть незаметной, девушка с тревогой рассматривала группу всадников, приближающихся с востока по самому краю открытого пространства степи, примыкающего к лесу. Кто эти всадники?

Они едут, двигая коней шагом, след в след друг за другом, прижимаясь к тени леса. И не разглядеть ещё, сколько их всего, но, по-видимому, не более шести-семи воинов. Всадники направляются в сторону Армет-Ис, замершей в тревоге. Скоро они уже смогут разглядеть её, поэтому девушка торопливо, пригнувшись как можно ниже, ринулась в темноту чащи, где можно будет затаиться.

В сырой низине лежало поваленное дерево с широким стволом, на котором ещё уцелело несколько ветвей. Оно могло послужить хорошим укрытием, и Армет-Ис улеглась за ним, замерев в ожидании с трепыхающимся сердцем. Лишь глаза её выглядывали из-за ветвей, рассматривая открытое место, где вскоре должны будут появиться те неизвестные всадники.

Не видно пока никого, и, значит, есть время удалиться ещё глубже в лес. Там уже не будет опасности быть обнаруженной.

Убежать, поддавшись страху, спрятаться… – к этому стремилась юная девушка, одинокая и беззащитная. Но душа её, минувшей ночью открывшаяся силе, хоть и не осознаваемо ещё для разума, в глубине своей уже ощущала себя Волчицей. Не той волчицей, Лесной Охотницей, которой Армет-Ис воспитывалась, а другой – Лунной Одинокой Волчицей, слышавшей Дух. И это не страх заставлял колотиться её сердце, а новое, удивительное чувство возбуждения от подступившей опасности и возможности смертельной схватки. В этом – восхитительная ясность обострившегося по-иному зрения, и изумительная глубина небывало прояснившегося слуха. Готовая к схватке, таилась в засаде Волчица…