Над восточной степью, уходящей за Узёй в бескрайние дали, стало светать.
А когда край солнца показался над горизонтом, окрасив восток алым цветом, Роксай разбудила своего гостя.
– Солнце встаёт, Аслан.
Недолог сбор бывалого путешественника, столько времени уже проведшего в пути. Солнце ещё невысоко поднялось над горизонтом, а Аслан-батыр уже выехал через южные ворота и направился на запад, к головному стану, ведя за собой своего заводного – ведь неизвестно, вернётся ли он обратно. Он выехал один; не стал дожидаться Роксай, которая прибудет на празднество позже, вместе с главами Илькалы.
Проехав немного за пределы города, Аслан-батыр оказался в расположении множества военных лагерей, раскинутых на огромных пространства. Великая Гуннская орда была здесь, за стенами Илькалы, и не было свободного места на всей западной равнине. Воины уже просыпались, и повсюду загорались костры.
Недалеко уже курган каганского стана. И видно Аслану, что к северу от этого кургана свободно огромное поле, во множестве украшенное шестами с разноцветными лентами. Это оно и есть, место предстоящего празднества. Аслан продолжает путь на запад, к возвышающемуся надо всем шатру золотому, с развевающимися голубыми стягами.
Возле этого шатра, на небольшом возвышении, стоит богато отделанное золотом и переливчатыми тканями сиденье, с высокой спинкой. На нём никто не сидит, хотя множество людей, и мужчин и женщин, озабоченно снуют вблизи шатра по вершине кургана, ожидая появления повелителя. Но вот двое стражников, стоящих у входа в шатёр, раздвинули полога, и показался он, великий каган Дингиз, повелитель гуннов.
Аслан был ещё внизу, он только подъезжал к подножию кургана. Здесь он был остановлен стражами внешнего окружения.
– Пред великим каганом не предстают с оружием. Оставь его здесь, иноземец.
Когда Аслан начал подниматься – пешком, – Дингиз-каган уже сидел на своём троне, а по бокам и за ним стояло множество приближённых. Вид у кагана в военном убранстве был грозным, а лицо, украшенное спускающимися вниз длинными чёрными усами – сурово и безжалостно, но не злобно. Он сидел неподвижно и безмолвно, испытующе разглядывая приближающегося иноземца. И все вокруг тоже замерли в ожидании.
Никогда ещё Аслану не доводилось встречаться с таким могущественным правителем, каким был Дингиз-каган. Он подошёл к нему, остановился, и склонил почтительно голову.
– Приветствую тебя, великий каган Западного края. – Аслан поднял голову и стал смотреть правителю в глаза. – Я Аслан-батыр, сын Юлбарис-багатура, пришёл с Золотых гор, напутствуемый Матерями, Сёстрами Ер-Су.
Каган подал знак, и гостю подали стул, покрытый медвежьей шкурой.
– И я приветствую тебя, всадник с Золотых гор. Ты устал с дороги, присядь, Аслан-багатур. – Когда гость сел на предложенный стул, каган продолжил: – Уже много дней я слышу о тебе. Говорят, что ты в одиночку пересёк владения жужаней и огоров.
– Да, с помощью Тэнгри, великий каган, – подтвердил Аслан. – Песни Матерей окутали меня своей защитой.
– Это хорошо. А теперь ты можешь отдохнуть после тяжёлого пути. Оставайся нашим гостем, багатур, сколько пожелаешь. Мы рады твоему появлению у нас.
– Благодарю, великий каган, за гостеприимство и добрые слова.
Дингиз-каган, выждав некоторое время, задал вопрос, что тревожил всех гуннов:
– С востока прибывают многочисленные орды новых огоров – сарогоры и оногоры. Они уже подчинили себе агасиров. Скажи нам, Аслан-багатур, ты их видел на своём пути? Кто они, и велико ли их войско? На каких конях ездят, и каким оружием сражаются?
– Народов я видел множество, и сарогоров тоже. Знаю, что они смелы и отважны, и ищут новую родину, изгнанные сами грозными аварами. Огорского войска не видел, и не стремился увидеть, – потому что я не лазутчик. Но знаю, что дальше на запад идти не собираются: не хотят удаляться от Великой Идели. Похоже, они нашли своё место в стране агасиров.
Великий каган успокоился. Непосредственной угрозы нет, а значит, есть время подготовиться.
– А теперь скажи мне, посланник Матерей, с чем явился ты в нашу страну? Ведь ты не из тех посланников, что договариваются о заключении военного союза или просят покровительства и защиты от врагов.
– Таких намерений у меня нет. На востоке, в Золотых горах, тюрки окружены врагами с четырёх сторон, но они не ждут военной помощи; я явился не за ней.
– Это мне понятно, я уже говорил, что ты не из тех посланников. Но в чём же тогда суть твоего появления здесь?
– Я отвечу тебе, великий Дингиз-каган, скажу, в чём суть моего появления. Там, в стране Золотых вершин, наслышаны о великой державе Запада, соблюдающей закон мудростью своих правителей. Свет надежды исходил с заката, согревающий сердца. Свет могущественной силы, справедливого владычества, что мог бы выжечь зловоние жужаньского правления. Свет пронизывающий, открывающий сердце. Но затем случилось что-то на западе: здесь проявлено было великое могущество, дающее силу побеждать.
После этих слов Всадника С Востока, произносящего высокую речь, вдруг начались перешёптывания среди слушавших его. Дингиз-каган остановил его.
– Я знаю, о чём ты говоришь. Сила эта явленная – Белый Клинок, посланный Адель-кагану самим Дайчин-Тэнгри. Подняв этот меч, мой отец одержал великие победы над всеми народами.
– Значит, это клинок, оружие… – задумчиво проговорил Аслан-багатур. – Так это через него проявилось могущество, к которому не был готов отец твой, великий Адель-каган?
– Что?! – гневно возмутился каган. – Не тебе судить, к чему был готов или нет Адель-каган!
Наступила напряжённая тишина: прекратились перешёптывания его приближённых, встревоженных ожиданием яростного гнева своего повелителя. И знали, что было отчего разгневаться Дингиз-кагану – в словах Аслан-багатура слышна была правда. Когда Адель-каган овладел Клинком, разве не возобладала над его разумом яростная сила уничтожения? Разве не убил он тогда Болата, брата своего единокровного? Но ведь это была единственная вспышка безудержной ярости. Все остальные его деяния приводили к великим победам над врагами и к возвышению могущества гуннского иля.
Дингиз-каган, крепкий сердцем и разумом, успокоился быстро, и продолжил говорить:
– Великой была волшебная сила Клинка. Все народы западных стран покорил мой отец. Клинком владел он достойно. Но после его смерти…
Тут Дингиз-каган умолк, задумавшись.
– Что? – спросил Аслан. – Что же случилось, когда он ушёл?
Дингиз-каган сурово оглядел присутствующих и приказал:
– Выйдите все! Я поговорю с Аслан-багатуром один.
Приказание правителя было исполнено мгновенно. И вот Дингиз-каган и Аслан остались одни.
– Я хотел взять Белый Клинок себе, по праву наследования. Но мудрецы отговорили меня и я, вняв их словам, решил оставить его отцу, и положить Клинок вместе с ним в его могилу, – сказал каган и вновь замолчал, словно вспоминая, что было дальше. Аслан не торопил его. – Но его не оказалось! Клинок был похищен кем-то! Это ужасное преступление – красть оружие великого кагана, которым был мой отец. Но ещё ужаснее то, что оказавшись в недостойных руках, Клинок принесёт беды нашему илю. Я искал его! Я многих запытал до смерти, даже некоторых из своих братьев… но,… так и не нашёл… Я жду, Аслан-багатур, жду страшных бед, и не нахожу покоя бессонными ночами.
Люди ещё не видят беды, они верят в наше могущество, в великую силу нашего оружия и нашего духа. Но я же, Дингиз-каган, их правитель, уже не вижу спасения. Германцы и кельты на западе – наши враги, вельхи и ромеи на юге, и анты на севере – наши враги, аланы, оставшиеся на востоке и огоры, заполняющие их земли – наши враги, не уступающие нам в силе и крепости оружия. Даже тюркские улусы, некоторые из них, покинули Орду. Когда Баламир-хан привёл свой народ в эту страну, взяв её у Германариха, у него не было врагов, кроме остатков разбитых им готов, бежавших на запад, к ромеям. Когда отец мой, Адель-каган, перенёс Орду в Паннонию, она была уже очищена западными готами, которые не осмелились противостоять нам и вновь бежали, ещё дальше к ромеям и вельхам. Но мне же, Дингиз-кагану, некуда вести гуннов: – враги с четырёх сторон, и все жаждут нашей гибели.
Ладно, Аслан-багатур, ты знаешь теперь наши беды, и не найдёшь здесь поддержки в бедах своих. Но… Когда я услышал о тебе, во мне появилась надежда. Как я понимаю – напрасно, ведь ты говоришь, что восточные гунны тоже в окружении врагов… И кажется мне теперь, что близок уже последний день тюрков на этой земле.
– Нет, Дингиз-каган, это не так, – возразил Аслан-багатур. – Матери Золотых гор отправили меня сюда, на запад, сказав, что отсюда начнётся возрождение тюркского духа! Небесный Волк, посланный Тэнгри, укажет нам путь, как бывало уже раньше. Они сказали, что здесь я должен услышать его вой – небесный глас. Не слышал ли ты, великий каган, что-либо о Волке? Не говорят ли о нём ваши мудрецы?
– Нет, – ответил Дингиз-каган. – Прорицатели ничего не сообщали о Небесном Волке. Но давай выйдем к людям. В эти дни новые вести появляются часто, и я не всегда узнаю их первым.
Когда они вышли из шатра, каган задал вопрос о Волке всем стоящим рядом.
Сразу же заговорил один из них, похожий на крупного военачальника:
– Послушай, великий Дингиз-каган. Вернувшиеся из Паннонии мои разведчики говорили, что на месте бывшего курту-юрматского улуса вышла из лесов волчица. Это всего лишь слух, но говорят, что она уничтожила отряд гепидов вождя Отунга. Это было ещё в начале лета.
– Почему же ты не докладывал об этом, Тобомир?
– Это просто слух. А Отунг – предводитель небольшой шайки разбойников, у него нет стоящего войска. Там таких много, как ты знаешь. То, что случилось с одним из них, не достойно, чтобы занимать твоё время, великий каган. Не буду же я тебе докладывать о каком-то сгинувшем в лесах свевов разбойнике.
С твёрдой уверенностью, прервав речь Тобомира, Аслан-багатур провозгласил:
– Это было она! Волчица! Это не просто слух, Тобомир-багатур. Я, Аслан-багатур, пересёк всю Великую Степь, чтобы услышать её. Вот в чём причина моего появления здесь. Она вестник Тэнгри, и явилась указать путь к спасению Степи от мрака беззакония, проникающего повсюду. И вы должны прислушаться к гласу волчьему, являющемуся гласом небес. Теперь я отправлюсь дальше на запад, в Паннонию, где, как сказал Тобомир-багатур, она вышла из лесов.
– Завтра мы все выступаем в поход на Паннонию, – сказал Дингиз-каган. – Пойдёшь с нами, с моим войском. А сегодня у нас праздник великий – явление Священной Волчицы. Будь нашим гостем на нём, Аслан-багатур, на этом празднике.