У головного кочевья месегутской орды, уничтоженного врагами, несколько овечьих отар и табунов лошадей находились на дальних выпасах. В тот день на один из этих выпасов прибыла Айсара, молодая месегутская девушка, бывшая немногим старше прибывшей в эти края Армет-Ис. Она привезла припасы для двух малаев-овчаров.

Когда она уже собиралась в обратный путь, там, в стороне озера, показался чёрный дым, тяжело поднимающийся в небо. Кочевье горит! Айсара крикнула малаям: «Уводите овец в лес! Подальше там спрячьтесь!», а сама быстро вскочила на своего коня и поскакала назад, к лагерю.

Быстрее, как можно быстрее. И лук уже в руке, с заправленной стрелою.

То, что Айсара увидела на месте своего кочевья, наполнило ужасом её сердце. Никто не выжил! Месегутская девушка, глядя на родное становище, содрогнулась в горестном отчаянии. И не дым тёмный застилает глаза – это тьма пронизала её душу, окутав печалью беспросветной. И не от дыма глаза слезятся.

Но что это? С востока, со стороны ручья, из ивовых зарослей выехала девушка-волчица. Она из напавших на лагерь врагов? Где же остальные? Айсара, не замеченная волчицей, быстро осадила своего коня и подалась назад, в гущу тростника. Отсюда она наблюдала за незнакомой всадницей и ожидала появления других. Но никто больше не появился.

Прицелилась было месегутка в иноземку, но, приглядевшись внимательнее, опустила свой лук. Волчица не торжествует победу, – наоборот, пребывает в печали. И нет с ней никого. Не из нападавших она.

Пересекла волчица выжженный лагерь и повернула к северу, двигаясь медленным шагом. Она одна, и в поведении её ничего враждебного. Айсара выехала из своего укрытия.

Когда волчица поднялась на холм, с севера ограничивающий территорию лагеря, то обернулась вдруг, словно услышала она Айсару. И повернула назад, на юг, а Айсара двинулась ей навстречу.

Вдруг волчица остановилась, увидев что-то среди мёртвых тел, и, соскочив с коня, бросилась к одному из них. Айсара поняла, что пришелица обнаружила выжившего, и тоже бросилась туда.

Это был малай, окровавленный, казавшийся бездыханным. У него отрублена правая рука и он умирает.

Айсара услышала, как волчица говорит с ним, месегутским малаем, перетягивая его запястье своим поясом. И тут она узнала его, одного из младших своих братьев.

– Исян! – крикнула Айсара, но он не слышал её, пребывая в беспамятстве.

Тогда она спросила уже у девушки-волчицы:

– Он жив? Ответь! Ты меня понимаешь, иноземка? Это Исян, братишка мой младший. Он жив?

– Он жив. И я тебя хорошо понимаю. Я из курту-юрматов и меня зовут Армет-Ис.

– Держи его, юрматка. Я принесу воды. Подними руку его повыше и держи. Я сейчас.

Айсара кинулась к тому месту, где ещё утром стояла их юрта, и, выхватив из разбросанных вещей чашу, бросилась к ручью, за свежей водой.

Даже тут, у ручья, скрытого за кустами, лежат убитые месегуты; по большей части это дети и старухи. Но Айсаре теперь не до слёз и рыданий – она должна не дать умереть Исяну.

Она вернулась к брату и Армет-Ис-волчице с полной чашей воды.

– Дай ему выпить, Армет-Ис. Я же поищу других выживших.

Долго ходила Айсара по залитому кровью кочевью и по близлежащим зарослям и кустам. Заглядывала в разбросанные вокруг во множестве заросли камыша, звала, прислушивалась, затаив дыхание…. Но поиски её не увенчались успехом: никто из сородичей не откликнулся на зов месегутки. Никто больше из тех, что были в становище во время нападения, не выжил. И вот-вот подогнутся уже ноги девушки, и закричит она, разрывая душу опустошенную, в горестном отчаянии и бессилии…

Но надо возвращаться к Исяну. Забрать его и уходить отсюда. А ближайшее другое кочевье месегутов так далеко отсюда…

Армет-Ис, сильная волчица, хоть и хрупкая сама девушка,  уже подняла Исяна на ноги. Вдвоём они смогут усадить его на коня.

А перед тем, как тронуться в путь, Исян, не малай уже, а молодой батыр, не забыл сказать главное:

– Бунчук Волка. Возьми его.

И сказал он это Армет-Ис, не Айсаре, которая поняла вдруг, что юрматка эта – настоящая Волчица. Сила чувствовалась в каждом её жесте, в каждом движении и в каждом слове. И можно было увидеть эту силу: – в холодном ровном огне, что горит в её отрешённом взоре.… Юна и хрупка, младше Айсары, но, Небом посланная, она теперь главная. И не может быть в этом сомнений…

Армет-Ис подняла месегутский бунчук, подержала его в руках,… а затем, уперев в землю, надавила ногой на древко и переломила его, оставив в руке лишь навершие золотое с синим полотнищем….

– Идём, – сказала Волчица.

Путь на восток, конец которого будет так далеко, начался…

Но прежде Айсара соберёт ещё пастухов и овчаров, что сейчас на выпасах далеко за пределами кочевья. И все они слишком малы, чтобы называться егетами.

Вдруг тревожный, пугающий звук раздался с юга. Топот стремительно несущихся лошадей! Айсара развернула своего коня и быстрым движением достала из колчана лук, приготовившись стрелять. Армет-Ис изучающее посмотрела на Исяна, убедилась, что он сможет удержать поводья и передала их ему, в его левую руку. Сама же тоже достала лук и, подойдя к Айсаре, неподвижно застывшей в седле своего коня, встала рядом с ней.

«Волк, сошедший с гор к истокам Джаика, помоги детям своим. Отведи беду подступающую».

Но тревога оказалась напрасной – это были не враги.

. . . . .

В чёрный день тот за пределами кочевья была ещё и группа охотников – трое егетов молодых, отправившихся к камышовой заводи на юг, на болотных птиц. Они тоже, как и Айсара, увидели дым, поднимающийся в той стороне, где было кочевье. Бросив всё, стремглав ринулись они назад, погоняя коней изо всех сил, не жалея. А подъехав уже, и выскочив из-за деревьев на открытое место, увидели они разрушенный лагерь, угли, дымящиеся на окровавленной земле.

Гарь в воздухе…. Или это может быть пыль там, дальше к северу, уже за лагерем. Не разобрать ещё с этого расстояния, но позже, намного уже позже, все трое егетов утверждали, что успели ещё увидеть пыль, поднятую уехавшими врагами.

А другие месегуты потом уже рассказывали, как бросились прочь нападавшие, когда явилась Волчица, призванная кличем Исяна, поднявшего бунчук орды. Разъярившись, отрубили враги ему руку, державшую знамя Волка, и бежали прочь, в страхе перед небесным воем.

Гордость звучала в этих рассказах, передаваемых от аймака к аймаку, и от улуса к улусу…. Гордость и надежда: спустилась с небес Волчица! Она послана Небом, чтобы указать путь Великой Гуннской орде! Вновь предстоят победы грозные и слава великая!

Шли дни, проходило жаркое лето, и другие уже слова слышались в этих сказаниях. Во время битвы поднято было знамя Волка Небесного, и прозвучал клич, на который явилась Волчица. Она не помогла месегутам в битве, а спасла лишь младшего из сражавшихся, малая девятилетнего. А он же лишился руки, в которой держал бунчук орды месегутов. И стало казаться многим, что время побед закончилось. Кто-то говорил, что уже навсегда, но мудрые, чувствующие сердцем суть, знали, что это не так. Месегуты погибли, но тот последний, кто держал синее знамя с волчьей головой, спасён, а он всего лишь малай девяти лет. И он ещё вырастет, и станет багатуром, и вновь поднимет небесное знамя. И тогда уже Волчица, взрастив его и наделив силой, будет рядом…

. . . . .

Это началось у болотистых берегов Балатона, в шуме плеска его волн и шуршания камышей.

Враги уничтожили гуннское племя, не пощадив никого. А последнему из них, девятилетнему мальчику, враги отрубили руки и ноги, и бросили в болото умирать. Но там нашла его волчица и выходила, зализав его раны. И взяв с собой спасённого ею мальчика, Волчица свершила прыжок через всю Великую Степь, от пределов Западного края к Золотым горам…

Так рассказывали это предание уже потом, через много лет, когда сменились многие поколения…