1. Месяц Длинной Паутины

Велико было ликование гепидов и остальных германских народов, когда ушёл небоподобный Адель-каган. Ардарих гепид, после битвы у Недавы утверждал свою власть над Паннонией, и преследовал все улусы и юрты, над которыми развевались ещё гордые гуннские знамёна. И многие из них уже пали.

Одно из самых славных, знамя Месегутского улуса, с волчьей головой, реяло на берегах озера Балатон. И подвергся этот улус нападению.

Но ужасом содрогнулись сердца гепидов, когда раздался под небом Паннонии яростный пронзительный вой. То Волчица, Армета дух, вышла из лесов, исполненная гнева небесного. С рычанием грозным вышла она к берегам Балатона, где враги уничтожили уже улус месегутов. И один лишь десятилетний малай, последний защитник, всё ещё держал в руке знамя с головой Волка. В левой руке он держал его, а правой у батыра отважного не было – отрубили её напавшие враги. С рычанием, несущим грозовой небесный ужас, разогнала Волчица гепидов. Малаю обессилевшему, впавшему уже в беспамятство, зализала она рану кровоточащую и, схватив его, прыжком перенеслась далеко на восток.

И отразилось в небесах деяние, свершённое Волчицей и найденным ею малаем… Избавленные оба от уз родства людского, обрели они суть новую в сиянии Тэнгри.

 

Армет-Ис, юрматская девушка, чьё имя несло в себе дух древней родины, обрела силу Волчицы. Сила эта позволила ей спасти Исяна, последнего защитника знамени Волка. Они покинули ставшую враждебной Паннонию и обрели друзей: Аслана-багатура, посланника далёких Золотых гор, и трёх жителей Илькалы – Сойми-бобо, Апо-Бекотуна и Роксай-катун.

Мудрые старцы, Сойми-бобо и Апо-Бекотун, узнав о произошедших с Армет-Ис и Исяном событиях, сразу же осознали воздействие Неба, которое раньше ещё распознал Аслан-багатур. Нет никаких сомнений, что Исян, отважный батыр избран Небом. Только он может умиротворить яростную сжигающую силу Белого клинка, принадлежащего когда-то Адель-кагану. Исян-батыр, в чьей левой руке знамя Волка, правой не вознесёт Клинок над головой, и не пробудит звенящую дрожь его ужасающей сути.

Но никому не было известно, где сейчас находится этот волшебный меч, в чьих он руках…

Шестеро всадников, оставив позади Илькалу на Узе, всё лето двигались на восток.

Ещё совсем недавно это была страна могучих агасиров, одного из гуннских народов, но наступили другие времена. Улусы агасиров были рассеяны по разным углам и не управлялись уже своими ханами и бегами. Теперь правителями этой страны были ханы сарогоров, что появились множеством улусов с восхода. И была весть, что сами они изгнаны от берегов Идели савирами, вставшими на путь поисков новой родины. Но что же там, далеко на востоке, привело в движение орды савиров? Не разгорелась ли там, в степях по ту сторону Большой Идели, великая война, сметающая народы в испепеляющей ярости? Не было ли это проявлением силы Белого Клинка?

И щемило сердце при взгляде за горизонт: – слишком часто можно было увидеть там зарево далёких пожаров. Но уверенно, в непреклонной решимости, вела Армет-Ис своих спутников на восток…

В начале осени шесть всадников, проделавшие столь длинный путь, были уже в степях у реки Тан. К востоку от этой реки была страна курт-огоров, до которых уже дошли известия, что Волчица, разогнавшая гепидов и готов, говорила на огорском наречии…

После холодных дождей вернулись тёплые, солнечные дни, – последние в году, – после которых должны наступить уже настоящие холода. Степь, под чистейшей небесной синевой и золотым сиянием солнца, не была уже бурой. Она сверкала вся ослепительным серебристым сиянием, пронизанная на все стороны тончайшими волшебными нитями паутин.

В эти красивые дни, в месяц Длинной Паутины, Армет-Ис, Исян, Аслан-багатур и трое их товарищей из Илькалы переправились через реку Тан. Пройденный путь был труден и опасен для путников, вследствие того, что к востоку от Узи мало оставалось кочевий, дружественных гуннам запада. Не всегда им предлагали еду; случалось, что и прогоняли их, с бранью и угрозами. Но всё это осталось позади. В стране курт-огоров их ждал хороший приём…

И в месяц Длинной Паутины, что серебром опутывает Степь, явилась из стран заката Волчица небесная в страну курт-огоров. Облачённая в шкуру волчью, с хвостом, свисающим ниже колен, и с ушами, торчком стоящими, смотрела она вперёд взглядом пронзительным, что подобен был сверканию стали, отражающей холодный звёздный свет. И не было сомнений в небесной сути её Пути.

С ней был батыр юный, в гордом достоинстве несущий знамя Волка. Пути его и Волчицы огорской объединились навек на самой окраине Великой Степи, у далёкого Балатона.

Стражем их был отважный багатур, в одиночку пересёкший всю Степь, от восхода до заката, чтобы взять под свою охрану Волчицу и её знаменосца.

И хранили их старцы, Ведомые Небом, и мудрая женщина, одна из владычиц Золотого Стана – гордости величайшей из держав…

 

2. Закат над Западным Краем

Властитель курт-огоров, Буртас-хан, наслышан был о деяниях Исяна и Волчицы в Паннонии, и знал, что они приближаются к его владениям. Ко всем переправам через Тан были разосланы отряды гонцов, для встречи их и сопровождения к ханскому стану.

Отряд гонцов, во главе которого был Ирул-атаман, достиг одного из бродов реки Тан на исходе дня. Солнце клонилось к закату, и скоро должно было коснуться горизонта.

– Переправляться не будем, – объявил атаман своим товарищам. – Будем ждать на этом берегу.

В этом месте река разливалась широко, образуя мелководье. Берега здесь не были высокими, что открывало далёкий обзор и на восток и на запад, откуда и ждали появления Волчицы и её спутников. А выше и ниже по течению берега становились выше и отрывистее, и на одно из таких высоких мест, к северу от лагеря, был отправлен дозор из двух человек.

Все остальные готовились к ночёвке. Расседлали и разнуздали лошадей, и, предварительно стреножив, отпустили на луг у реки, окружённый высокими деревьями. К лошадям также был приставлен дозорный – самый молодой из отряда, по имени Кузкурт.

И случилось так, что этот Кузкурт обнаружил первым приближающихся всадников, которые появились из-за леса к западу от переправы. Дозорные же ещё не достигли вершины, с которой намеревались осматривать окрестности, поэтому юный егет их и опередил.

– Трое всадников с запада! – закричал он, указывая в том направлении рукой.

А там, далеко на западе, за Таном широким солнце уже почти наполовину опустилось за горизонт. Заря красная отражается в потемневших водах… Холоден воздух осеннего вечера… Холоден и неподвижен… И развалины древней крепости, охранявшей когда-то западный берег…

В изумлении смотрели Ирул-атаман и его люди на дух захватывающий вид, сияющий великолепием и величием небес.

Алое полукружье солнца было огромным. Кровавым цветом окрашивало оно всю западную часть неба и воды Тана. И в нём, в этом полукружье, просматривались очертания всадников, кажущихся огромными в колыхающемся мареве заходящего солнца.

Впереди, неторопливым шагом, ехала она. Ни у кого, из наблюдавших сейчас её приближение, не было никаких сомнений: это Волчица, та самая! И уверенность эта возникала не оттого, что на макушке торчком стояли острые волчьи уши, а за плечами и спиной угадывалась накидка из волчьей шкуры. Безупречная посадка всадницы и гордо поднятая голова говорили об уверенности и непреклонной решимости. Кто ещё, как не хозяйка Степи волею Тэнгри, могла бы источать столько величия?

И виделась в её облике небесная суть. Столь величественен был её вид, что понималось отчётливо: это Хозяйка Степи, в Тэнгри пребывающая духом и сутью своей Волчица. И нет для неё другого пути, кроме небесного…

Справа от неё всадник – совсем молодой егет ещё, что видно даже с далёкого расстояния. Держится он в седле не менее гордо и уверенно, чем сама Волчица. И столь же ясно ощущается в его облике безупречность духа, следующего истинным путём. В левой руке держит егет знамя, и каждый из смотрящих на него сейчас знает, что навершие этого знамени – золотая голова Волка.

Слева от Волчицы едет взрослый мужчина, крепкого телосложения всадник, настоящий багатур. И известно всем, что это знаменитый Всадник С Востока, прибывший из самих Золотых Гор – волшебной страны легенд и сказок, сердца всей Великой Степи…

Кузкурт оказался не прав: всадников в полукружье заходящего солнца не трое. Позади виднеются и другие, но не разглядеть их ещё…

– Вогул! – обратился Ирул-атаман к лучшему из своих воинов, – седлай своего коня сейчас же! Скачи к Буртас-хану. Скажешь, что Волчица и те, кто с ней, переправляются Полынным бродом и Ирул их здесь встречает.

– Понял, атаман, – ответил Вогул. – Уже отправляюсь.

В это время вернулись с полпути дозорные, так и не успевшие добраться до своего поста на высоком берегу к северу от лагеря. Это рассердило атамана.

– Почему вы здесь?! Я же отправил вас в дозор! Кто будет сторожить лагерь ночью?

– Прости нас, атаман, – ответили дозорные, – мы просто хотели увидеть гостей вблизи.

– Ладно, – смягчился Ирул. – Но после – сразу в дозор!

– Да, атаман. Так и сделаем.

А шестеро всадников, приближающиеся с запада, подъехали уже к самому берегу, усыпанному глиняными кирпичами давно разрушенной старинной крепости.

Вступив в воды реки, они остановились, чтобы дать лошадям своим напиться. Сами же смотрели на другой берег, на людей Ирул-атамана, не подавая при этом никаких знаков, и не проявляя признаков беспокойства.

А когда кони их утолили жажду, всадники двинулись вперёд. Теперь уже они были не очертаниями чёрными на фоне заката, а людьми, чьи лица можно рассмотреть.

Солнце опускалось всё ниже.

Полынный брод был широким, но переход через него не был трудным – в самом глубоком месте вода едва достигла брюха лошадей.

Вот уже макушка солнца виднеется над горизонтом. И берег восточный совсем близко.

А когда уже всадники, пересёкшие реку, вышли на восточный берег, последний луч солнца вспыхнул ярким светом, возвещая о завершении дня.

Западный край остался позади. Волчица с Исяном, и их спутники, вступили в страну курт-огоров…

*  *  *  *  *

Теперь уже вперёд выступили старцы из Илькалы, Ведомые Небом, и Роксай-катун, Сверкающая Луна.

Ирул-атаман подошёл к ним, всем видом своим выказывая почтение.

– Приветствуем вас, гости Запада, в стране курт-огоров. Страной нашей правит Буртас-хан справедливый, и он ждёт встречи с вами. Меня зовут Ирул, я один из атаманов западного войска, и  послан встретить вас и сопроводить к стану Буртас-хана.

Речь его не всем была хорошо понятна. Наиболее труден оказался его язык для Аслан-багатура, хунна с далёкого востока. Чуть более ясными были его слова для Исяна – месегута, чей род происходил с верховий Джаика. Сойми-бобо, Апо-Бекотун и Роксай поняли его очень хорошо. И лишь для Армет-Ис речь курт-огора почти не отличалась от её родной речи.

Атаману ответила Роксай, с величием и достоинством хозяйки выслушав его приветствие и приглашение к правителю страны.

– И мы приветствуем вас, стражи восточного берега. Моё имя Роксай, Сверкающая Луна, а это Сойми-бобо и Апо-Бекотун. Мы, и этот посланник Золотых Гор, Аслан-багатур, сопровождаем Волчицу и её отважного знаменосца.

– Об Аслан-багатуре мы наслышаны. – Атаман поднял руку ладонью вперёд, приветствуя багатура. – Более года назад он прошёл на запад путями, что к северу отсюда – через страну сарагуров.

– Да, это так, – сказал Аслан-багатур. – Эту реку я тогда переходил намного выше по течению.

– Прошу вас, гости, к нашему огню. – Ирул-атаман слегка склонил голову. – Спешивайтесь, за лошадьми вашими присмотрят. Скоро будет готова еда. А утром отправимся к Большой Идели, в стан Буртас-хана. Через семь дней будем там.

Гости спешились. Двое старцев, сказав что-то Роксай, направились на север, к высокому берегу. Увидев это, атаман дал знак караульным, которые должны были идти туда в дозор, оставаться на месте. И спросил у стоявшего рядом с ним Аслан-багатура:

– Когда они вернутся?

Тот же глядя вслед старцам, поднимающимся по склону, ответил:

– Дозорные сегодня не понадобятся, атаман.

Ночь наступала с востока, обволакивая купол неба покровом холодной тьмы. А облака, появившиеся на западе, горели ещё багровыми отблесками.

Двое стариков поднялись на вершину высокого обрывистого берега. Повернувшись к угасающей заре, к оставленному позади Западному краю, они остановились, устремив взоры неподвижные вдаль, за горизонт. Там осталась их страна, владения гуннов, завоёванные когда-то легендарными прародителями.

И вытянули старцы, Ведомые Небом, руки к западному краю неба. И зазвучала над холодной равниной их прощальная песнь, исполненная духа печали, и устремилась вдаль, в бесконечность.

Всё замерло вокруг, пронизанное тончайшим дрожанием, исходившим от появившихся уже на севере первых звёзд…

Так, стоя на высоком восточном берегу Тана, старцы Илькалы прощались с Западным Краем, сливаясь пением с истончающейся зарёй закатной. И это был последний закат, что они видели над великой страной, доблестью Баламир-кагана и его потомков восславленной по всей Великой Степи.

Закончились времена великой славы, начатые когда-то легендарным каганом…

3. Страна курт-огоров

У дороги, пересекающей обширную равнину, небольшой перелесок – один из немногих в этом краю. Листву с деревьев сдуло уже осенними ветрами, и ветви оголены. Неподвижен воздух, и полон влаги, моросящей с серого холодного неба.

Одно из деревьев стоит отдельно от перелеска, возле самой дороги. У его ствола сложена пирамидой куча камней, среди которых подношения путешественников: амулеты, стрелы, украшения и монеты разных стран. А на ветвях дерева множество лент различных цветов, и перья птиц. Всё это – знаки почтения и благодарности проезжающих Матери Земле-Воде, ветрам степным и Небу Всевышнему.

На ветвях дерева этого есть теперь и ленты, оставленные Армет-Ис и Исяном, а также и спутников их, идущих с ними от самого Запада. И не только ленты, но и монеты оставлены у пирамиды Аслан-багатуром, двумя старцами и Роксай-катун.

Каждое утро, на самой ранней заре, Армет-Ис осматривала местность, в которой они сейчас находились. Это она проделывала с тех пор, когда ещё была в Паннонии. Если поблизости оказывался холм, отдельно стоящий посреди открытого пространства, Армет-Ис седлала своего коня, Алакоша, и верхом отправлялась на его вершину.

Холодное, дождливое ненастье сменило ясные и тёплые дни месяца Длинной Паутины. По утрам не разглядеть было восходящего солнца из-за воцарившихся над этой страной тяжёлых мрачных туч. Люди, жившие здесь, перегоняли скот на зимние пастбища, где сено было заготовлено ещё летом. На одном из таких пастбищ, состоящем из лугов пожухлой травы, за стадами коров смотрели несколько совсем юных малаев. Извилистая речка протекала тут, и у её берега стояло деревянное жилище, крыша которого была покрыта пшеничной соломой. Кроме малаев, в этом строении жили ещё и старик, руководивший действиями молодых пастухов, и его старая жена, готовившая еду для всех.

Однажды ранним утром, ещё до зари, дверь жилища отворилась и наружу вышел самый молодой из пастухов, малай восьми лет. Всё казалось спокойным. Небо на востоке светлело, но уже ясно было, что и сегодня солнце не покажется. От дыхания выходил пар изо рта.

И тут он увидел призрак. На севере, за рекой, возвышался одинокий холм, чётко выделяющийся на фоне посветлевшего неба. Почти не дыша смотрел оцепеневший малай, как на его вершину поднимается медленно дух волка, сидящий верхом на коне.

Что значит это видение?

Малай начал пятиться назад – медленно, совершенно бесшумно. Оказавшись у двери, он тихо приоткрыл её и негромко позвал: «Бабай». Вскоре из темноты жилища в проёме двери показался седовласый старик. Внимательно изучив лицо малая, он стал оглядываться по сторонам, не говоря ни слова. «Там дух волка», – указал пастушок рукой на север. Старик повернулся в указанном направлении.

Долго рассматривал он одинокую всадницу на вершине холма. И тревога на его лице постепенно сменялась восхищённой улыбкой. Радостно заблестели глаза старика и он, приобняв малая одной рукой, сказал негромко: «Это не дух. Это настоящая Волчица, и она – Хозяйка Степи».

За рекой, на вершине холма, Волчица устремила взор на восток, встречая наступающий день. И уже разглядел малай, и остальные, что вышли все из жилища, её облик. Это девушка, покрытая накидкой из волчьей шкуры. И такой огромной силой веяло от этого образа, исполненного величия и достоинства, что действительно можно было сказать – это Дух Волчицы, хозяйки степей. Вот она повернулась к ним, и подняла руку в жесте приветствия. Юные пастухи взметнули руки кверху, и замахали, радостно улыбаясь, в ответном приветствии. А Волчица двинула своего коня и начала спускаться с холма, двигаясь на восток. Вскоре, когда она уже была внизу, к ней присоединились и другие всадники, появившиеся из-за холма.

Путь на восток продолжался…

Погода всё так же была ненастной, заставляя жечь вечерами большие, жаркие костры для просушивания промокшей за день одежды.

В пути Исян и Армет-Ис всегда ехали рядом, бок о бок. И всегда впереди них, не очень далеко, держался Аслан-багатур. Обычно возле него была и Роксай-катун, но иногда она ехала и рядом с Исяном и Армет-Ис, или с двумя старцами, которые всегда находились позади всех.

Теперь же впереди двигался отряд Ирул-атамана, сопровождая странников к стану Буртас-хана. Сам Ирул обычно держался возле гостей, но не задавал много вопросов, а более рассказывал о землях, по которым они сейчас проезжали, и о людях, что здесь живут. Исян, не очень хорошо разбиравший его язык, видел, что Армет-Ис прекрасно понимает ведущего их атамана. И однажды он спросил у неё:

– Послушай, Армет-Ис, ты хорошо понимаешь язык этого атамана, Ирула. Вы что, одного с ним рода?

– Наверное, нет, Исян. В наших улусах говорили не совсем так, как разговаривает атаман. Но очень похоже.

Егет смотрел вперёд, где в это время Ирул ехал рядом с Роксай-катун.

– А она понимает его хуже, чем ты, – сказал вдруг Исян.

Ответ девушки показался ему странным.

– Просто он ей не нравится. – Армет-Ис нахмурилась. – И он знает об этом…

* * * * *

Малай, тот, что увидел призрака в утренней измороси, подолгу с тех пор смотрел вдаль, на восток. Туда ушла Волчица, в сторону Великой Идели…

Утром, после одной из немногих ясных ночей, на востоке, за стелющимся низко туманом, показалось хмуро солнце в блеклом рассвете…

Старый бабай, воспев утреннюю молитву, рассказывал слушавшим его юным пастухам:

– Свет разгонит тучи. Солнце вновь засияет ярко над Степью. Это начнётся с востока, куда ушла Волчица. В сердце её дух, вобравший силу и славу Западного края, и она пронесёт его до Восточного Предела. Слава эта возродится там, и прогремит на все стороны, устанавливая Единый Закон.

До конца своей жизни я, Одан-бабай, буду молить Небо, чтобы это свершилось ещё при вашей жизни, внуки мои. Вам выпало видеть, как уходит на восток Волчица, Хранительница Духа Степи, и, если будет на то воля Тэнгри, вы увидите возвращение силы…

Надеждам старого Одан-бабая не суждено было сбыться. Уже и внуки, и правнуки юных пастухов, слушавших сейчас его торжественную речь, будут далеко на западе, когда свершится, наконец, возвращение объединяющего Закона…

Злые знамения, последующие за уходом Волчицы из страны курт-огоров, сменятся вторжениями врагов.

Заполыхает Степь: не мир наступит  после ухода гуннов, а воспылает раздор между союзными недавно народами. И перестанут понимать люди, где есть пожар, возгоревшийся из трусости и низости, а где – молния Тэнгри, какое копьё ведёт к раздорам и тьме, а какое – к миру и силе, какие песни ослабляют сердца, а какие – объединяют и возвышают. И долго не затихнут раздоры  и смуты…

Так продолжаться будет много десятилетий, и целые поколения не узнают о существовавшем когда-то Едином Законе…

Но свет, что рождается далеко на востоке, разгонит чёрный дым.

Сияние звёзд, луны и солнца укажет пути, и тюрки, что придут с востока, установят справедливое правление для всех, кто почитает Тэнгри. Вновь, как и в древние времена, вся Степь объединится, и воцарится в ней, под синевою Неба, Великий Единый Закон…

  Но случится это ещё не скоро. Наступят уже другие времена. В стране, являющейся сейчас владениями курт-огоров, не будет уже ни потомков Одан-бабая, ни потомков его юных пастухов…

4, 5, 6, 7, 8…  (КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ)

(ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ “К Золотым Горам”)