Преломление

Облаков плоских холодный капкан, названный стенами, а под ними — подо мной — гладь голубого озера, я брожу по нему, ступая неспешно, сравнявшись с Богом. Так непривычно спокойно. Но громко. Слишком громко. Они стучат. Нервируют меня. Зачем же так греметь?… Медь. Медные пуговки на моей рубашке. Медные заклёпки на моих шортах. Медные трубы, монеты, горы… кругом одна медь. И золото пахнет медью,

холодом,

смертью…

Тью-тью… свиристит за стеклом… Лом… Ломом по черепу… Ломанный, да не сломленный… Лень. Тень. Дребедень. Целый день, целый день. Ха-ха! Нет, нет, не надо так смотреть на меня. Мужчина, вы глухи. Слухи ходят будто вы — есть я…

А Я — последняя буква в алфавите.

Я альфа — первый. Я — начало и конец одновременно! Я — всеобъемлющий. Ха-ха!

Я — жизнь цветного тела…

…Ела она медленно, тщательно прожёвывая каждый кусочек, особенно жёсткое телячье мясо. Её симметричные челюсти — произведение анатомических искусств, её высокие скулы, впалые щёки и острый подбородок, были обтянуты здоровой смуглой кожей, пахнущей бергамотом…

…А в том доме, на углу той улицы, где когда-то она жила с матерью, я целовал её золотистые волосы и сжимал голое гибкое тело…

Нет! Не смотрите вы так! Мужчина, вы слышите? Если смотрите, то хотя бы ответьте. Глаза на выкате и волосы дыбом… Бом-бом… полдень стучит в дверь… Бом-бом… Не верь мне, не верь… Бом-бом… Колокол церкви звонит… Бом-бом… Солнце уходит в зенит…

Нитей лучи скользят по плоским облакам, складываются в неровные квадраты и ромбы, своим теплом согревают холодное озеро… Четыре зеро засверкают ядовито-зелёным. Четыре зеро через двенадцать часов напомнят о приходе ночи… Чистые простыни, чистые наволочки, чистые пододеяльники… А под ними тела бесформенные, жалкие, тонкие… И все глухи, слепы и немы. Мы все заточены здесь, сдавлены плоскими облаками, а наши ноги немеют от холода голубых палаточных озёр…

Зерно дождей рассыпется по земле, пропитав его живительной душистой влагой. Мы будем гулять босиком по влажной траве… Мы будем вдыхать свежий запах диких цветов…

Ну нет! Этот сукин сын определённо мешает мне думать! Мужчина, прекратите так смотреть, а то, боюсь, ваши базеточные глаза того гляди вывалятся!

Эй, кто-нибудь! Уберите его отсюда! Он немой и глухой, а не сумасшедший! Не хочу видеть его! Вы-вы! Да, пожалуйста, уберите его, а лучше переведите меня в другое место.

Нет! Что вы делаете? К чему эти уколы? Я совершенно спокоен! Да оставьте же меня! Лучше его! Ему! Ай-ай!

Аисты… Аисты… Ты смешная была, когда говорила о детях… Тяжёлые сны давят на веки… Век спать на белых простынях, уткнувшись носом в плоскую штукатурку облака…

«Было время, когда часы так же, как и сейчас где-то вдалеке били полдень, и солнце восходило к зениту, а бег летних дней будто застыл, увяз в трясине повседневности. Мы были так молоды, а ведь с тех пор прошло каких-то два года…» Она стояла перед зеркальным стеклом и внимательным и даже равнодушным взглядом наблюдала за своим мужем. «Как же он изменился за это время! Подумать только!» Глаза на выкате, взъерошенные волосы, нервозность движений, озабоченность и страх. Шизофрения прогрессировала с каждым днём, съедая мозг мужа, буквально убивая его.

«А ещё совсем недавно мы были так счастливы. Правду говорят люди — ничто не вечно.» Женщина прикрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь с головой окунуться в прошлое — дать волю воспоминаниям.

Летние дни бежали вприпрыжку, смеясь расплёскивали на бегу яркий свет солнца и июльскую жару. Её золотистые волосы, выбившись из-под шифонового платка, развивались на лёгком ветерке, сплетались между собой в затейливые спирали, и снова расплетались, струясь по спине. Неспешной походкой она шла по аллее, оставляя за собой невидимый след эфирного масла бергамота. И он, как зачарованный, шёл по этому следу, влекомый золотым ручейком её длинных волос. Вдруг, он окликнул её, и его магнетический голос заставил обернуться.

«Да, именно тогда… Это была наша первая встреча. Мне было семнадцать лет. Подумать только, подумать только…»

Она продолжала погружаться в воспоминания, всё больше отдаляться от реальности, уходя в прошлое… Через год сыграли скромную свадьбу. Для неё это был день определяющий всю её дальнейшую жизнь — день, когда на солнечном небосводе, сияющем всеми оттенками голубого и бирюзового, стали появляться серые грозовые тучи.

Сначала болезнь проявлялась в мелочах: излишняя задумчивость, приступы агрессии, которая перерастала в настоящую ярость. В конце он начал разговаривать с кем-то, вступая при этом в споры, ругаясь, пытался даже наложить на себя руки.

Ей пришлось прибегнуть к крайним мерам.

«Здесь ему будет лучше…»

Она любила его. Любила даже такого. Но то, что он сделал с ней… С их ребёнком…

«Нет.» подумала она и распахнула веки. Злые, налитые кровью глаза вперились в неё. Муж что-то закричал и накинулся на стекло с кулаками.

«О боже! Нет. Это конец.» Она терпеливо, сжав губы в тонкую линию, следила за тем, как медбратья скручивают её мужа, вкалывая в его вены успокоительное.

-Конец, конец…- Сказала она полушёпотом, и, обхватив себя руками, поспешила по тёмному коридору прочь из больницы.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *