Николай Шульгин. фуфель-2

– Дуремар! Зажопин! Закапывайте его на хрен! Кому он нужен с растяжением?.. Чего сказано?
Двое закапывают Чмыря. Особенно старается Зажопин.
– Молодец, Зажопин! – подбадривает главный тренер.
– Я Запожин, – осмеливается администратор.
– Все равно молодец!..
Неожиданно полузакопанный Чмырь вырывается из ямы и – « Лечь-встать-рывок-удар – гол!». Трибуны аплодируют и свистят.
– Дуремар! Понял, как их лечить надо, уродов? Пять минут перекур!
Футболисты запыханно трусят в тень. Тренер подходит к «звезде» и присаживается.
– Вагон дров, мать их в душу! Как играть, ума не приложу?
«Звезда», лёжа на спине, щурится на солнце и улыбается. Он и не надеялся увидеть, как оно светит.
– Дуремар! – кричит Главный. – Я передумал – веди этих «баранов» на водопой и в бассейн. Будем работать на дыхалку…
– В бассейне сборная Республики по плаванию сейчас тренируется…
– Да хоть сборная всего гребаного мира! Гнать всех в шею! Непонятно что ли, что футболисты идут? Еще раз услышу такие слова, прикажу Чмырю тебя закопать! Яму не трогать никому!…
– Молодец, Палыч! Так их, сволочей! – кричит с трибуны Петрович…
– Плавание… Это чё, купаются что ли?..
Болелы остаются одни.
– Чмыря надо убирать – характера нету.
– Я не понял, а чё этот из ближнего зарубежья просидел всю тренировку?
– Никак не врублюсь – зачем газету выпускать, если там ни слова о футболе?…
– Газеты для жопы, чтобы брюки не пачкались.
– Надо молодежь подтягивать…надо подтягивать. Они ещё не алкаши, хоть бегать будут.
– Считай: Тягуса отпустили, Стрельца выгнали, Муса из-за брюха ног не видит, кому забивать?
– Алмазку надо ставить…пока не алкаш. Хотя салага ещё.
– А Петя Шубин?
– Да у него уже коленки не гнутся…
– Палыч ему согнет… Кальян не таких сгибал… (Кальян – это фамилия нового тренера. Альберт Павлович Кальян.)
– Я статью Палыча…это… в спорте читал…думал…это… вот грамотный…а он…это… всех тут по херам носит, как грузчик…
– Так он и есть грузчик, кучу этого дерьма на себя взвалить – третьи с конца в прошлом сезоне.
– Я бы их запер падлов всех в кошаре в горах и гонял по сто раз в день: сверху вниз! – снизу вверх!…сверху вниз!…
– И я…
– И я…
– «И-я-И-я!» Ишаки! А техника?
– Какая техника? Бей да беги, вот и вся техника. Злостью возьмём – Палыч прав. Всех закопаем на хер!
Ладно, – резюмирует Петрович, – через неделю первый тур. Посмотрим кто кого закопает. Короче: «Судья пидарас – геть всем по домам!»
– Мы на работе.
 Тогда успехов в соцсоревновании!

Ожидание

Первая игра в сезоне, как первый луч солнца после долгой зимы, как первый майский гром после грязных апрельских дождей и холодных ветров, как нечаяный взгляд девушки с остановки, после которого ты гадаешь одного ли автобуса вы с ней ждете и если да, то не все потеряно, и всегда можно начать с начала.
Можно начать с начала! Кто знает как пойдет? Пруха штука тонкая и издевается над всем, что находится в её власти. Уж наверняка не Бог придумал футбол. Дьявол, зараза, показал нам это наливное молодильное яблоко, отведав которое вы не сможете постареть и умрете молодым изношеным седым алкголиком, но никто не скажет:
 Вот Пётр Иваныч помер, Царство ему Небесное!
Скажут:
– Слыхал? Петька «перекинулся»? Вчера еще на футболе «флакон» скушал и хоть бы что? А теперь помер. Молодой же еще? Сколько ему?
 Кто считал?..
Никто на трибунах не считает сколько кому. Там все пацаны. Один умник сказал – «футбол, ребята – это рыбалка без удочки. И там и сям – наливай да пей!»…
Не знаю. Для меня спорный вопрос. Для меня на трибуне интересно все. Работают все органы чувств: первое я чувствую запах свежепостриженой травы. Боря Борцов уже сто лет косит её за четыре часа до игры и в этот момент, не дай Боже, какой-нибудь «легкий атлет» ступит на поле. Борцов страшный. Он здоровый и не пьет. Ему 60 лет и он знает только несколько слов, в основе которых лежит один корень. Самый главный. Витиевато используя однокореные слова с молотком в руках он показывает атлету его место в спортивной иерархии:
– Даже самый затрепанный жизнью футолист интереснее народу чем твой бег на скоко-то там метров. Беги отсюда, бегун и беги далеко… до самой смерти!..
И он прав, потому что сегодня:

Игра!

Издалека, на подходе, слышу гул и шелест стадиона. Чуть ближе мягкий мат верхних рядов. Хруст свежей редиски и смачный кряк, после которого хочется присоседиться. Но это только мечты. С моей подругой по имени язва, которая ходит со мной даже на футбол это невозможно. Может и к лучшему. Я смотрю и вижу всё.
Вижу пацанов подавальщиков, которые делят стороны. Вижу их тренера Михалыча, распределяющего какому «заворотному беку» где стоять. Вижу его красный нос опухший от насвая. Вижу, что он неприлично полутрезв. Обычно, мой старый знакомый Михалыч бывает на грани бытия и небытия, и видит потустоороний мир по утрам, как я ненавистную овсянку… Сегодня другое дело. Сегодня Игра.
Михалыч конечно мог меня провести, как и многие другие мои знакомцы от футбола. Но я не хочу. Я не хочу смотреть футбол с ними. Они как врачи в роддоме – они не радуются появлению на свет ребенка под названием «гол». Они меряют его рулеткой, взвешивают на весах, привязывают на красную ножку клеёнчатую бирку. Они может и хотели бы поорать, но там не положено. Там положено солидно сидеть и обсуждать «игровые обстоятельства, которые привели к взятию ворот». За шик считается угадать исход матча по первым минутам, взвешивая эти обстоятельства на невидимых весах опыта и знания.
В гробу я видел эти «обстоятельства»! Я кричу вместе с моей честно купленной Восточной. Cтановлюсь частью её. Интуитивно чувствующей фальшь этого огромного оркестра под названием «Футбол», и страдающей от этого, как просвещенный музыкант от скрипа железа по стеклу.
Я не пытаюсь идеализировать разномастную палитру наполняющую мою любимую Восточную. Там как везде. Среднее количество сволочей и несволочей, примерно, равное другим трибунам. Но там весело. Там даже у сволочи есть душа…душенька…душонка, которая ликует от победы и плачет от поражения…

Установка
Смесь надежды и страха царит в раздевалеке. Тренер суров, но не считает словесные фантазии полезными для выходящих на поле дрожащих существ. В установке подчеркнуто строг, сух, но демократичен:
«Кто сказал, что эти говнотопы сильнее нас?… «Призеры прошлогоднего первенства, где вы телепались в заду, как приставнй вагон и чуть не рухнули с насыпи!»… А ну, забыли нахрен всё что было до меня. До меня Вы не знали элементарных вещей. То есть:
Первое: Поле ровное, мяч круглый, судьи «схвачены»! «Какого» еще надо знать, чтобы выходить и «драть»? Никакого!
Второе: Тактика. Проста, как песня Ермака – в защите пожёстчее, в полузащите попроще, в нападении – нет-нет, да и наебни! Скажете уже слышали? Слышали, да не дошло!
Я Вам не Вася Пупкин – я половину ваших фамилий не знаю. Мне на хрен это не надо. Узнаю, когда надо будет в яму закапывать, а я «копать» умею. Так «опущу», что тебя ни в какой лиге не возьмут. На вокзал, вашу мать, и телегу в руки!..
Если ты, урод, соперника боишься больше чем меня – оставайся в раздевалке трусы чужие сторожить…
Больные есть? Понос не болезнь!.. Дуремар намажь Чмыря кровью сразу. Как нет крови?!. Высоси у него из пальца и намажь.
Вася-Коля на своем краю сразу «встреть». И «встреть» так, чтобы это была последняя ваша встреча на Эльбе. Ему перелом, тебе желтая. От желтой не умирают.
Сзади не молчать! Смотри «дядя Фёдор», чтоб орал постоянно, как радио… Что орать?.. Какая в пень разница, лишь бы мату побольше. Соперник должен чувствовать, кто хозяин в доме. В Чикаго выигрывает только Чикаго!
Идем умирать! Кто с поля живой выйдет, лично отчитается, как это так – товарищ умер, а он живой!?… Всё. Переодеваться, массаж, разминка, вонючие мази и на поле. Дуремар старший!»
Главный тренер покидает раздевалку, как клоаку. Он брезгливо переступает через разбросанную аммуницию с выражением лица человека, зашедшего в придорожный туалет, и ищущего – куда поставить ногу, чтобы не в «кучу»…
Трибуны заполненные заранее, разминаются теплой водкой и слушают дрянную муыку, которая хрипит из давно умерших динамиков. Когда по ним объявляют составы и футболисты выходят из под трибун, кажется они восстают из гроба. Голос диктора такой будто он занимается чревовещанием.
Над стадионом стоит ровный нервный гул, изредка прерываемый словами:
 Какое на хер твое место? Кто раньше встал – того и сапоги. Кидай жопу где увидишь прореху и посылай всех на кол… Чего она тут делает?
 Кто?
 Да интеллигенця эта недобитая?
 Билеты читает. Нехорошая примета для первой игры…
 Ты чё это там разгрызся…оставь семечек на закуску…
 Да ладно…
 Ладно не ладно давай сюда…че жрать сюда пришел?..
За несколько минут до разминки из подтрибуных помещений вышел новый Главный тренер. Костюм с иголочки, на голове шляпа, половину лица закрывают солнечные зеркальные очки, в руках тонкая черная трость. Трибуны притихли. Главный подошел к полю и по хояйски пощупал его тросточкой. Посмотрев на конец тросточки он поднял руку, и появился, как из под земли, администратор с салфеткой. Главный вытер конец тросточки салфеткой и бросил её на беговую дорожку.
Медленно подняв голову на трибуны, он без эмоций осмотрел явку, причем солнечный зайчик от очков, как луч гиперболоида пробежался по болельщикам и еще больше их напряг. В сердцах заскорузлых автомехаников и базарных торговцев уже доходило до апогея ожидание действа. Они знали свою роль на зубок, видели режисера и только ждали своей реплики, готовые умереть, но не сфальшивить…
Шум из динамиков похожий на музыку прервался. Диктор, приглашенный из придорожного театра непонятно, но уверенно объявил:
«До..е …зья! С…дя мы откр…… очеред…. …..ат …… аны…. по ….лу. Прошу …. ать».
Захрипело что-то похожее на гимн и все нехотя встали внимательно контролируя газетку, чтобы её не снесло ветром.
«Пр…с.д.т.я»…
Сквозь хрип аппаратуры что-то запело про морзянку. Люди снова рассаживались. Некоторые выпили за гимн. Явно патриоты или невтерпеж…
Первой заорала Восточная, потому что им виднее футболистов выходящих на разминку. А потом уже и все приветствовали свистом и аплодисментами футболистов в красивой новой форме выходящих на разминку. Шум был приличный, но не «форте». Трибуны свое дело знали. Рано…
Футболисты начали разминку.
Гости предпочли перепасовку. Наших Главный заставил сделать «Большой Квадрат». Вратарей разминали запасные .
 Дрг.е дрзь. Прслште..сегдн..комнд… – хрипел заслуженный артист Республики.
Его никто не слушал. Все всех знали.
 Опять Шубина поставил, он же еле ходули таскает!
 Да хоть длинный…где-нигде башкой зацепит…
 Да он, падла, трус, даже не прыгает никогда…
 Смотри Мусы нет…ну все, кандец команде!..
 Глянь, Петрович, молодых двух выпустил попастись…
 Да не попастись, а видать в основу…
 А этот лом кто? Метра два!
 Комлев какой-то.
 Ну, говорили же, что двоих новых купили – этого лома и «звезду»…
 Где «звезда» то, покажите?
 Вон – седьмой номер. Фефлов фамилия.
 Ну ясно, у нас если и найдут кого, дак обязательно фуфель.
 Я слышал он зашибает здорово…
 А ты не зашибаешь?…щас у тя чё в руке?
 Стакан…так я ж не на работе…
 А он че на работе пьёт? Вон сидит, шнурки вяжет, ты у него стакан в руке видишь?
 Тише! – цыкнул Петрович. – Фуфель этот с Бышовцом в одну ногу шел, пока с ней не познакомился.
 С кем?
 С блондинкой?
 С какой блондинкой? – все кто слышит склоняются к Петровичу.
 С какой, с какой? С белой. Что у тебя в стакане налито? Ну, дай сюда!..
 Хорош стакан держать – не один!
 Поторопись там с тарой знаток херов!..
 Вот! – утирается Петрович, – а как начал он «зажигать», так и не остановился… Пока здоровье было играл, но все ниже и ниже. Наш его в Бердянске на вокзале нашел, под трубами зимовал?
 Ну?
 Ну че, ну?… дал ментам стольник, они его связали и в купе. Пока до нас доехал «переболел».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *