Это гнездо я нашёл среди зарослей липовых прутьев. Оно было соткано из высохших ниточек соломы и травы. На дне среди пуха лежали четыре полупрозрачных яичка. Воробьиха тревожно чирикала рядом, катаясь с ветки на ветку.

Я отошёл в сторону, посмотрел вокруг себя: не видел ли кто-нибудь моего секрета?
И, довольный увиденным, пошёл от оврага мимо берёзовой рощицы к дому. В том, что я сделал открытие, я не сомневался.

Во дворе за столиком, за которым взрослые по вечерам играют в карты, сидела Ольга и Сашка из соседнего дома. Ольга надевала на куклу платье. Сашка жиденьким ивовым прутиком водил по лапе охотничьего пса Снежка. Всякий раз, когда прутик попадал Снежку между когтей, Снежок резво дёргал лапой, не поднимаясь с земли, после чего тяжело вздыхал. Это смешило Сашку.

Ольга, надев на куклу очередное платье, заботливо повторяла: «какая красивая девочка…»

Я подошёл к Снежку и положил ему под лапу палочку. Сашка засунул прутик между когтей.

Снежок, не поднимая головы, задёргал лапой. Палочка при этом отлетела в сторону. Пёс тяжело вздохнул. А мы с Сашкой засмеялись. Ольга положила куклу.

– Как вам не стыдно, – сказала она. – Издеваетесь над собакой.

Сашка ответил:

– Занимаешься куколками, ну и занимайся. А в наши дела не вмешивайся.

На это Ольга сказала, что расскажет обо всём папке. Снежок был их.

А Сашка равнодушно проговорил:

– Ну и говори, ябеда.

После этого он засунул прутик в нос Снежку. Пёс смешно чихнул, встал и ушел, виляя

хвостом. А Ольга помчалась к подъезду, жаловаться папке.

Мы сразу ушли, спрятались за угол дома.

Я сказал, что у меня есть секрет, и я расскажу о нём, если об этом, Сашка, никому не

скажет. Сашка поклялся. И мы побежали к оврагу.

Воробьиха выпорхнула из кустов. В гнезде по-прежнему лежали четыре яичка.

Сашка посмотрел и разочарованно сказал, что стоило ли бежать ради какого-то гнезда. Он знает у речки много гнёзд ласточек в отвесном берегу. Засунешь руку в норку в земле и найдёшь такие же яйца. А ещё в одном из гнёзд, в каком он Сашка знает, лежит мёртвая ласточка. И, если есть желание, то её можно посмотреть, только, чур, об этом никому ни слова.

Я пообещал.
Сашка сразу нашёл гнездо. Он засунул руку по плечо в норку. И вскоре вынул, держа птичку.

Это была худенькая хрупкая и удивительно лёгкая ласточка. Крылышки её были аккуратно сложены, лапки подобраны и сжаты в комочек.

Я отогнул крыло. Когда-то оно поднимало ласточку высоко в небо.

– Почему она умерла?

Сашка пожал плечами. Потом, чуть погодя, сказал тихо:

– Должно быть, болела чем-нибудь, – и добавил: – давай её похороним.

Через несколько минут ласточка лежала в земле в домике, сделанном из осколков стекла.

Вовнутрь мы положили кусок блестящей фольги. Сверху – сухие былинки.

Мы похоронили её под берёзой. На стволе написали грифелем:

«Здесь похоронена ласточка-береговушка».
У неё душа есть.

– Мы закопаем её, и душа успокоится.
– Она видит нас или чувствует. Она неспокойна. О ней никто не позаботился.

Души людей. Животных. Душа, если жив, если чувствуешь…
– Пусть будет тайной это захоронение.

Иногда мы приходили и сквозь стекло видели ласточку. Она была очень красивая.