В СУВОРОВСКОМ

Во дворце прекрасного Растрелли,
Где в колоннах годы говорят,
Мы свою судьбу тогда одели,
Как на первый праздничный парад.

Алые погоны нам на плечи,
Словно крылья радости, легли.
Ах, какие это были встречи!
Как они мне в жизни помогли!

Я был рад военной этой школе.
Сердце мне шептало – здесь учись!
Был я, как Суворов перед полем,
На котором бой пойдёт за жизнь.

И стояли мы на самом деле
Пред страной, в шеренгах ровных в ряд.
Как гордились! Как служить хотели!
Мы в руках держали автомат!

* * *

Причал оставляя, в любви не клялись мы.
И вот – испытанья…
Вдали от страны
Гремели бои. Волны моря дымились,
Обычные будни горячей страды.

И было всему продолженье такое –
Когда приходили домой корабли,
Хлеба поднимала Россия рукою,
А соль мы в ладонях несли.

* * *

Осталось, как в тумане оном –
Когда покинули причал –
И музыка печальным стоном,
И на сердце своя печаль…

Был красненький флажок в ручонках…
Дочурка чья-то на руках…
И схожесть с чем-то давним в чём-то,
Что не забудется никак…

* * *

И опять –
Я в дороге!
Мне на это годы даны!
У меня, как у каждого,
Есть хранители-боги,
И всегда защищают они.

Может, был бы и я,
Как Ахилл быстроногий,
В жизни лёгок
И неуязвим.
Но на небесах
Покровители-боги,
Каждый –
Помогает своим.

НА ВЕРШИНЕ

Здесь облака плывут, как волны,
Встречая горы-берега.
И пеной сумрачной и волглой
Объяты скаты и лога…

Всё те же виды перед нами.
И кажется – тропа легка.
И хочется, взмахнув руками,
Скользить по пенным облакам.

* * *

Сколько раз на розовом рассвете
На причалы я спешил один.
Жизнь прошла…
А я и не заметил –
Как случилось? –
Вот и вырос сын…

Я не знаю –
Как оно бывает?
Только рядом, взрослый сын, со мной…
Но всё так же, так же обнимает,
Как ребёнок, ласковой рукой!

Не внезапно вырастают дети,
Узнавая, к счастью, – ради них
Уходили в море на рассвете,
Дней лишаясь лучших, дорогих…

* * *

Судьба смеётся надо мной,
Меня в солдаты записав.
Огонь знамён над головой
Несуществующих застав.

Опять потешные полки
Идут по осени упрямо…
И я, рассудку вопреки,
Шагаю сам. Какая драма!

Проходит время годы вброд.
Толпится около народ.
А рядом – злой судьбой на равных –
На окровавленной земле,
В чужом краю, в чужом селе
Я проливаю кровь на травы.

Не предвещала ничего
Игра в солдатиков блестящих.
Но от смешного – два шага
До пуль, до смерти настоящей.

И ныне вижу, как во сне,
Идут солдаты по весне
Под возгласы: «Виват!» и «Браво!»
Они, такие же, как все,
По всей земле, во всей красе,
Из игр шагают в бой кровавый.

* * *

Здесь всё, как в компьютере.
Только
Другие фигурки людей…
На ядерном пирсе подлодка –
На дьявольской чёрной воде.

Маячат фигурки…
Не сразу
Поймёшь, что душа есть у них.
И разум заходит за разум:
Что эта картинка хранит?!

* * *

…А ветер северный седой,
Как снежный барс.
Крадётся где-то, а потом –
На нас!

И мы идём, спешим в свой дом,
К теплу.
Он здесь хозяин! –
Наплевать на мглу!

Зимой и днём во всех домах
Огни.
И люди, позабыв про страх,
Одни.

Но стонет, стонет за окном
Тот барс.
И плачет и чего-то ждёт
От нас!

* * *

Вырос сын. Больше матери стал.
Сколько лет не видал – не считал.
А приехал – на несколько дней.
Все слова – о работе своей.
Видно, ей его не понять.
В сердце боль не унять.

Вяжет вечером сыну носки.
Что ни петля, то слово тоски.
Он получит посылку, прочтёт, помолчит.
А носки – удивится – малы.
Мать их вяжет всегда, для сынка, для того,
Что безусым ушёл от крыльца своего.

Но ответ на письмо получает один:
“В самый раз…”, – говорит её сын.

БЫЛА ЛИ ПРАВДА?

Сначала правду говорил и в справедливость твёрдо верил:
«Один ворует, а другой – давно вошёл к нему в доверье!»
А был ли третий, если он молчал с закрытыми глазами?
Была ли правда в этом зале?

Но кто тогда был виноват – что их в президиум избрали?
И те, кто прежде воровал, теперь его порочить стали.
Один назвал его врагом, второй – что на руку нечистый –
Назвал его большевиком,
А мы – сказал он, – коммунисты…
И потому – раз ты один – тебе нет места в этом зале…
Затем они его сослали
В какой-то дальний гарнизон.

НА МЫСЕ СВЯТОМ

На мысе Святом – не святые служили.
Михайлов Виталик, когда прибывал, –
Он брал вермишель, сельдерей в магазине,
Вина, а ещё сигареты «Опал».

Покупки, посылки. Пакеты, конверты –
Всё это на катер едва погрузив,
Он ждал снисхожденья от бурного ветра
И знал, что «откроет ворота» прилив.

Ворота – из бухты к скалистому мысу.
Туда, где тропинка в долину ведёт,
Где вахта несётся, где полная смысла
Есть служба и жизнь со словами «не мёд».

Где пост отдалённый – щит Родины главный.
Где ветер гуляет, бараки креня,
Где жизнь протекает без школ и без ванны,
А спрос есть за службу последнего дня.

В РЕСТОРАНЕ

Он сел, расстегнулся – суровый и мрачный
И с горькой усмешкой вина заказал.
Глаза его тускло смотрели, незряче,
На пир новобрачных глядели глаза.
А музыка рядом визжала, и пары
Влюблённых кружились. И музыке зал
Был тесен. Она начиналась с гитары
И мчалась, не зная возврата назад.
Он вдруг встрепенулся: – Играй, музыканты!
И вышел на сцену, и вырвался крик:
– Играйте не джазы, а траур проклятый!
И марши играйте во славу живых!..
А видели вы, как отсеки дымятся?
Где люди задраены… В горле – ножи…
Как рядом ложатся… Вам трупы не снятся?
А я это видел! И всё пережил!..

Затихли. Все встали. О чём-то шептались…
И стали поближе, его обступив…
Патруль пробирался меж столиков дальних.
Меж столиков ближних… Под тот же мотив.

СНАЙПЕР

Мои учителя – попутчики в вагонах…
Как в детстве слушал я о судьбах и о войнах!
И если вдруг на суд беспамятства, бесправный,
Однажды призовут – я вспомню случай давний.
И сразу вспомню я составов визг и пыльный
Вагон, что нёс меня
По жизни…
Я вспомню пьяных глаз мольбу:
– Послушай, парень!..
Тоску и тот рассказ в махорочном угаре.
Как плакал фронтовик – и годы не железны! –
Он так и не привык к воспоминаньям трезвым.
Кого на «мушку» брал, кого навек упрятал…
Он всех пересчитал, по пальцам, по порядку!
Он плакал без суда передо мною, взрослый…
И понял я тогда –
Как убивать непросто.

* * *

…Чья очередь сейчас
Выйти с бойцами в стужу.
Туда, где бегут, торопясь,
Секунды…

Где взрывы и – рядом и ввысь
Взметает клубами землю.
И смерть – эта Рыжая Рысь,
Коварство вполне приемлет!

* * *

Опять в России стон по всей земле.
Опять детей родители хоронят.
И страшное тут горе верховодит –
Смешалось всё в неправде и во зле.

Когда Отчизну нашу враг терзал
И захватить её в полон пытался,
Тогда самой Отчизны голос рвался –
И было горя избежать нельзя.

Теперь иное – на земле чужой
Льёт кровь, кому судьбою брошен жребий,
Кто в схватках прежних никогда и не был,
Не осознав вину, вступает в бой!

За всё заплатим дорогой ценой…

* * *

Казалось– вся жизнь впереди, лишь держись!
А море казалось безбрежным…
Но вот пробежала, как дождичек, жизнь!
А море – безбрежно, как прежде.

Зачем было столько любить и страдать,
Когда было можно с причала
Один раз увидеть, чтоб после солгать:
И нас на волнах покачало!

Зачем нужно было в безбрежности плыть
До тех пор, как ясность настанет?
Известно – нельзя ничего уж открыть!
Но море всё манит,
всё манит…