Как о дальнёй край нашего городу ходит шальна девка по воду. С двумя левыма ногами – бродит кругами, машет руками! В одной руке у ней зажато весло, в другой – ржава лопата, на плечах лежит криво коромысло, а на том Читать далее →

Дорогу-то, старухи сказывали, в наш дикой край ишше сам царь повелел строить. Повелел и забыл. Царю — так положено, да и нам — не впервой. Мужики три года обождали для приличия и пошли к царю за обешшанным. Ишше полгода потом болота по буграм обходили да скрозь леса продирались. Пока ко дворцу добрались — царя того уж нет, новой на его троне сидит. Читать далее →

По полям да по пожням бродит заяц босой с граблями и косой. Што косою ни снесёт, то граблями соберёт. А потом-от грабли бросит и опять косой всё косит…

Така глупось нать в другой раз буде досказать, а теперь вышла нужда сказывать про узорпизера*. Читать далее →

(SKUMBALOS)

…Эх! Во те времена ишше, в которы дали были бескрайни, зимы студёны, море сурово, грязь непролазна, а люди кругом бескорыстны… Пахал в море на доре ухарь один самопальной по прозвишшу Пакшата. Росту он был скромного, норову упорного, ума недалёкого. Жил бедно — пропивал последно. От нужды-то мало имел да много терпел. Читать далее →

Мы, поморы, народ отродясь работяшшой. Коль обедать вовремя не позовут али спать среди дня не захочецца, можем цельны сутки в упряк у станка простоять!

Перво-наперво для всякой работы нать, штоб был там кураж. Без куражу и топор по реке сроду не поплывёт, и сани в бане сходу застрянут. Ежели которой кураж для почина словить сумел, так у того опосля ноги сами ходят, руки сами носят, и голова на ходу крепче соображат. На кураже-то, бат, токмо бровью повёл — зарод на пожнях мигом выставил, палец в ноздрю воткнул – силосну яму за кулигой враз выпрастал, на руки поплевал — два венца махом к срубу прилипло!
Друго дело, штобы от кажной экой затеи прок был… Читать далее →

МИФОРЬ

В самом диком лесу, на самом далёком мысу, у самого самого края испокон веков стоит сосна роковая… И нет к ней пути: ни проехать, не пройти!

Та сосна-то сколь ни баска: стволом стройна, корой красна, от комля вся сплошь мхом седым поросла, вершиной в небо упёрлась, корнями землю дёржит да ветвями звёзды елошит. По стволу у неё мёд янтарной течёт, на ветвях хвоя изумрудна растёт, а меж хвои цвет вечнобелой цветёт. Круглой год сосна урожаи всяки-разны даёт: зиму – сладки леденцы, вёсну – огурцы солёны, лето – яблоки мочёны, осень – пряники печёны. Читать далее →

Вот как дело было: у жонки одной рябой молоко с печи сплыло рекой. Покуда его ловили, все шайки утопили! Погнались за молоком, спихнули в ту реку амбар углом, за амбаром — баню, за баней поплыло гумно, за гумном — жонкин дом, за ним дом другой, за другим вся деревня гужом так и сбежала по молоку! Теперь ужо никто не живёт тут… Читать далее →

Давно эка беда стряслась, до войны ишше… Сведушши-то люди тогда уж ни в царей, ни в вождей и ни в каки други привилегии не верили. Жили строем, пили запоем, пели хором, спали под забором, ели, что добыли, а про богатство-то и знать забыли.

Аккурат по ту пору в одном передовом сельпо числились в списках за мылом Клаша Тошшой с жонкой своей заполошной. Прописаны оне были по одному и тому же адресу, но детей обшших не имели, а имели лишь дырявы карманы, запушшено хозяйство да завистливых соседей. Жили – бедовали, век свой без соли доедали. То пашню спашут – посеять забудут, то траву скосят – сено согноят, а то в лес зайдут – выйти не могут. Читать далее →

Как за тринадцатью морями, да за тринадцатью дверями спрятаны в чистом поле, ходят часы деревянны. На часах стоит коза – за кол привязана. У той козы все глаза разны: один – белой, другой – синёй, третьёй – красной, на башке рога блешшут алмазны, на ногах копыты сверкают золоты… А на вымени-то у неё выбиты две наколки: с одного боку – церковь с крестами, а с другого – кремль со звездАми! Коли время придёт, да коза вымя своё до краёв наберёт, то бредёт к ней издалёка крива старуха – судьба-проруха с подойником в руках… Читать далее →