Ольга Обломова. Женись – не женись (окончание рассказа)

«…Все материалы расследования объединены в единое уголовное дело, которое передано в ведение военной прокуратуры. Фигуранты дела – начальник штаба округа и руководитель фирмы-поставщика товаров для армии – задержаны и находятся в СИЗО. В понедельник суд изберет для них дальнейшую меру пресечения. Как сообщил пожелавший остаться не названым источник в военной прокуратуре, фигурантам дела грозят реальные сроки тюремного заключения», – Генка застал лишь «хвост» сюжета новостей местного телеканала и даже не сразу осознал всю суть услышанного.

В принципе, первый вечерний выпуск местных новостей повторялся на трёх местных телеканалах с разницей в несколько минут, и можно было послушать информацию ещё раз. Вспомнив об этом, Генка дёрнулся, вскочил с кресла и взялся судорожно искать пульт от телевизора, хотя тот был у него в руках. Да, всё так и есть – его обидчик, начальник штаба, из-за которого Генка вот уже второй год служит в какой-то чёртовой глухомани, находится за решёткой. Как минимум, до понедельника. Что ему с этого и как этим воспользоваться, Генка пока не вполне понимал.

В эту глухомань начштаба округа «запёр» Генку после отказа жениться на его старшей дочери Диане. Жениться на старшей Диане Генка не хотел, потому что ему нравилась младшая сестра Дианы Илона. На Илоне он жениться не мог, потому что та училась в школе, и ей на тот момент едва исполнилось 16 лет. И к тому же на тот момент он ей был не особо интересен. Впрочем, как и на этот… Илона! Генка подлетел с кресла. Увлеченный просмотром местных новостей, он чуть было не забыл, что сегодня – пятница, а, значит – очередное гастрольное выступление группы «Begone», где Илона была солисткой, в местном клубе.

Генка вот уже почти полгода не пропускал практически ни одного выступления «Begone» в клубах близлежащих населённых пунктов, неизменно приезжая к началу и помогая выгружать аппаратуру. Генка всегда смотрел весь концерт от начала и до конца и обязательно помогал загрузить аппаратуру обратно в микроавтобус, арендуемый группой, после концерта. Илона неизменно благодарила его за помощь, тут же садилась в автобус, который, не задерживаясь, уезжал.

Жене Наташе Генка рассказал, что концертным директором «Begone» работает его давний приятель, который сейчас доучивается на факультете политологии в университете, и который волею обстоятельств – то есть Генкиной службы в этой глухомани – остался единственным живым связующим звеном между Генкой и его родным городом. Поэтому Генка всегда рад его видеть и потому не пропускает ни одного визита приятеля в их места. Наташа, вроде как, поверила, да и «приятель» – студент-политолог местного университета – выглядел вполне солидно и на несколько лет старше своего возраста. Поэтому, в случае чего, вполне мог сойти за настоящего Генкиного приятеля.

С Наташей они поженились прошлым летом – к слову, внешне Наташа изрядно похожа на понравившуюся ему почти два года назад Илону. А, может, Илона ему и понравилась потому, что была похожа на Наташу, с которой они знакомы с раннего детства по совместным занятиям танцами. Генка за последнее время окончательно запутался и понимал себя всё меньше и меньше…

***

Генка почти бегом добежал до гаража сослуживца, приютившего его и Наташин мотоцикл «Хонда» в своём гараже. Тот уже собрался было звонить Генке, нужен ли ему мотоцикл в пятницу вечером, потому как привык, что с весны тот каждый вечер пятницы куда-то уезжает на мотоцикле. Уезжал Генка на концерты группы «Begone», а, точнее, к Илоне – поздороваться, спросить, как дела, и помочь разгрузить и загрузить аппаратуру. Дальше этого общение не продвигалось, а сегодня он не застал Илону – ЭНЭЛОНУ от слова НЛО, как её называли друзья – даже для того, чтобы поздороваться.

Илона вышла сразу к выступлению, была более сдержанной, чем обычно, а её исполнение композиции группы «Нирвана» The Man Who Sold The World про человека, который продал мир, было настолько глубоким и душевным, что зрители попросили эту песню на бис. Вообще-то, её вокал обычно не отличался глубиной и душевностью. Может, по причине юного возраста и отсутствия жизненного опыта и глубоких переживаний. А, может, по причине не слишком ярко выраженных талантов к пению.

Илонины достижения в музыке более объяснялись её упорством и настойчивостью, чем врождёнными способностями. А также категорическим нежеланием идти по проторенной старшими поколениями дорожке в «нормальный» ВУЗ и получать «нормальную» специальность менеджера, юриста или экономиста, чтобы потом всю оставшуюся жизнь сидеть в тупом скучном офисе, перекладывая какие-то дурацкие бумажки с места на место.

Тем не менее, кое-какие достижения были, группа вполне «выезжала» на молодом задоре и энтузиазме Илоны, и спорить с этим было уже невозможно даже её возрастным и консервативным родителям – папе-военному и маме-домохозяйке, некогда настаивавшим на «нормальной» специальности.

«Протестное голосование», – пошутил студент-политолог, он же концертный директор группы, в прошлый раз, когда помогал Илоне садиться в микроавтобус, придерживая её за талию. Вообще-то с посадкой в микроавтобус Илона обычно вполне справлялась сама, и к чему вдруг это посторонняя помощь, Генка не очень понял. «Между прочим, протестное – это самое мощное и результативное голосование», – блеснул в тот раз знаниями из профильной дисциплины студент, садясь в салон последним и кивнув на прощание Генке.

Сегодня все были явно не разговорчивы, и желания общаться с Генкой явно не имели.

– Это правда? – всё же вклинился во всеобщую задумчивость Генка, имея в виду сегодняшний выпуск новостей, когда Илона уже направлялась к микроавтобусу после концерта.

– Я не хочу об этом говорить, – Илона посмотрела колючим взглядом на Генку. – Простите, Геннадий, нам пора ехать… И, да, спасибо, что помогли!

Лицо Илоны на секунду осветилось полуулыбкой, и Генка понял, что не зря сегодня приехал и таскал туда-сюда аппаратуру. Даже это полумгновенье света было для Генки как лучик счастья в его серых бестолковых буднях, в которых он всё меньше понимал себя и все меньше представлял, зачем они, вообще, есть, эти трудовые будни. Или «трудо-выебудни», как шутили у них в штабе. Впрочем, лучик погас быстро, а Илона, в этот раз не дожидаясь помощи политолога, нырнула в автобус.

– Илона, подожди чуть-чуть, мне бумаги в клубе подписать нужно, – крикнул политолог, он же концертный директор, пробегая мимо микроавтобуса. Генка подумал было, что вот он, шанс продлить это счастье еще на несколько секунд, но Илона уже нацепила наушники и уткнулась в телефон. Генке для общения остался только политолог.

– Когда у вас следующий концерт? – спросил Генка, подкараулив политолога на выходе из кабинета директора клуба.

– Не скоро, видимо… Бас-гитарист не смог пересдать заваленную летнюю сессию и сейчас идёт в армию, – ответил политолог.

Генка был наслышан, что у бас-гитариста из Илониной группы по весне начались проблемы в институте. По причине то ли глобальной лени, то ли не слишком хорошей сообразительности тот не смог вовремя сдать курсовые и контрольные и поэтому не получил допуск к сессии.

Читайте журнал «Новая Литература»

Уже тогда Генка в ближайший визит в родной город к родителям зашёл в магазин музыкальных товаров и прикупил себе бас-гитару – на вид практически такую же, как та, на которой играл бас-гитарист в Илониной группе. Заодно продавцы-консультанты подобрали ему самый подходящий комбо-усилитель звука для домашних репетиций. Самым подходящим почему-то оказался самый дорогой в своей категории, но это было уже неважно. Важно, что теперь он сможет научиться играть на бас-гитаре и, при случае, оказаться полезным Илоне. Бас-гитарист, в конце концов, купил курсовые и контрольные, был допущен к сессии, но, видимо, знаний от этого не добавилось, а купить еще и оценки за экзамены то ли не хватило денег, то ли взыграла неуместная принципиальность. Так или иначе, но отчисления избежать не удалось.

– А найти замену? – Генка почувствовал, как гулко ухнуло сердце.

– Не знаю, Илона пока, пользуясь паузой, летит в Милан учиться на музыкальных курсах при консерватории Джузеппе Верди, – ответил политолог.

– Илона будет поступать в консерваторию? – изумился Генка. Сердце ухнуло еще раз и провалилось куда-то в глубину.

– Пока только курсы… Хотя, всё может быть. Можно закончить в Италии так называемый 13-й класс после их 12-летнего обучения, и потом спокойно поступить с их аттестатом, если творческий конкурс выдержишь, – просветил обалдевшего Генку политолог. – Это типа как в наших ВУЗах когда-то был нулевой подготовительный курс для иностранцев, когда оценки в аттестате, полученном на Родине, не имеют никакого значения… Там же и язык выучить можно.

В принципе, Генка был в курсе, что Илона, подгоняемая мамой, ходила сдавать общегосударственное тестирование для выпускников школ, но не набрала даже минимального количества баллов ни по одному из предметов из составленного мамой списка. Таким образом, взращиваемая родителями идея поступления в ВУЗ – юридический или экономический – завяла сама по себе, по крайней мере, до следующего года. Особых шансов на то, что до следующего года что-то изменится, не было, поэтому вполне возможно, что Илонины родители ухватились за курсы в Италии и оплатили обучение – как говорится, лучше, чем ничего.

Ошарашенный новостями, Генка даже не нашёлся сразу, что еще спросить у политолога.

– А почему в Милан? – спросил Генка просто, чтобы что-то спросить.

– Там наиболее мощные традиции в плане творческого образования. Все дизайнерские школы – там, лучшие архитектурные школы – тоже там, есть ещё Школа моды, Школа бизнеса и Академия изящных искусств. И музыкальные учебные заведения самые лучшие – тоже в Милане, – продолжил просветительскую работу политолог. – Туда, кстати, многие наши едут учиться, даже за вторым высшим образованием или, допустим, в магистратуру, потому что дешевле, чем в остальной Европе.

Генка выслушал информацию. Возле автобуса, как обычно, попрощался и еще какое-то время стоял в свете ярких вечерних огней возле клуба. Новостей за сегодняшний вечер и даже за последние пять минут было, действительно, многовато. Продолжая переосмысливать этот массив информации, Генка завёл мотоцикл и направился домой. Через несколько минут показались силуэты строений военного городка, где жил и служил Генка, а еще через пару минут он взбежал по ступенькам в свою комнатку в офицерском общежитии.

***

– Отвези меня на автостанцию, – попросила Наташа. – Я как раз успеваю на последний автобус в город. Генка огляделся. Все Наташины вещи были упакованы в несколько сумок, две из которых стояли у входа. – Эти две поместятся на багажник, а за остальными вещами я приеду попозже, если что, – пояснила Наталья, поймав Генкин взгляд.

Честно говоря, Генка не ожидал такого разворота. Некоторые размолвки с супругой у него бывали и раньше. В прошлом году Наталья регулярно выказывала недовольство слишком частыми Генкиными попойками с друзьями. По весне количество попоек резко сократилось, так как Генка в выходные был за рулём, а до того, чтобы садиться пьяным за руль, он допиться не успел. Однако Наталья в какой-то момент напряглась из-за постоянных и явно подозрительных Генкиных отлучек. Бдительность супруги удалось на какое-то время притупить – во всяком случае, до момента, пока Генка не приехал из города после выходных с бас-гитарой и комбо-усилителем.

Наталья, встречавшая его с автобуса на мотоцикле, немало удивилась такой поклаже. А еще больше – тому, что, вместо привычных при встрече поцелуев и «обнимашек» Генка сразу ломанулся пристраивать «комбик» на багажник мотоцикла и потом всю дорогу просил ехать аккуратнее, чтобы не сильно трясти технику.

Все последующие вечера абсолютно трезвый Генка осваивал игру на бас-гитаре по обучающим роликам с Ю-туба. Такая внезапная трезвость в сочетании с ниоткуда взявшимся трудолюбием не слишком радовала соседей по общаге, зато обнадёжила Наталью, приходившую с работы ближе к десяти вечера, когда Генка уже заканчивал свои репетиции. Наташа как-то даже завела разговор, что у какой-то там подруги родился ребеночек – такой маленький и хорошенький – и вот, может, и им с Генкой как-то пора бы…

Генка к такому развороту был не готов, так как детей не любил и никогда не хотел. А на словах «такой маленький и хорошенький» применительно к сморщенному и слюнявому существу ощутил почти физический приступ тошноты. Наталья, видимо, как-то по-своему истолковала то выражение лица, которое сложилось у Генки в момент, когда к глотке подступила тошнота. Хотя, в принципе, сделанный ею вывод о неготовности Генки к отцовству и нежелании думать о дальнейшем развитии семьи, вполне соответствовал действительности.

Нельзя сказать, что Генка совсем уж не понимал, что в семье могут (и должны!) рождаться дети. Просто для него это было какой-то отдалённой абстракцией и перспективой не сегодняшнего и даже не завтрашнего дня. Наташа была вполне современной девушкой, вполне успешно делавшей бизнес. И, как казалось Генке, должна была разделять западноевропейские и прочие феминистические идеи насчёт того, что нужно пожить для себя, сделать карьеру, а потом уже думать о детях. То есть дети, как казалось Генке, должны были бы появиться у них примерно лет в 30, а лучше – в 35.

Таким образом, по соображениям Генки, еще лет 10 можно было бы жить спокойно, а там будет видно. Поэтому неожиданная торопливость супруги в данном вопросе немало раздосадовала Генку. Генкин гениальный план по рождению детей после 30-ти Наташу не вдохновил и, похоже, обидел. Наталья какие-то пару дней даже не разговаривала с Генкой, хотя ужин, по-прежнему, готовила, а через пару дней и остальные составляющие супружеской жизни вернулись в привычный ритм. И вот сейчас – эти сумки и автостанция на ночь глядя.

– Наташа, – жалобно начал Генка. – Ну, мы же, вроде всё обсудили… И ты, вроде, даже согласилась подумать…

– Что обсудили? – Наталья непонимающе посмотрела на Генку.

– Ну, перспективы и, вообще… – промямлил Генка.

– Гена, мне вызов пришёл из аспирантуры. В понедельник нужно принести оставшиеся документы, а со вторника начинаются вступительные экзамены.

– Аспирантуры? – в который раз за вечер изумился Генка.

– Да, я тебе говорила об этом… Ты уже, вообще, ничего не слышишь и не замечаешь вокруг с этой своей бас-гитарой, – раздосадовано произнесла Наталья.

– Я?.. Я всё слышу и замечаю, просто забыл, – счастливый Генка облегчённо вдохнул и попытался поцеловать жену. Наташа прохладнее, чем обычно, приняла поцелуй, хотя вернее было бы сказать, что некоторая прохлада в отношениях в последнее время стала обычной, а всплески эмоций генерировал исключительно Генка, летавший на своей, только ему ведомой волне, и живший своим, только ему ведомым настроением.

Когда Генка посадил жену на автобус и вернулся домой, дело уже шло к полуночи. Но, он всё же решил набрать по скайпу отца – вдруг тот не спит и откликнется. Отец не спал и откликнулся. Генка, скомкано и волнуясь, пересказал вечерний выпуск новостей и попросил у отца содействия, чтобы уволиться из армии, пользуясь тем, что его недруг-начальник штаба оказался за решёткой.

– А чем займёшься, если уйдёшь из армии? – поинтересовался отец. Об этом Генка заранее как-то не подумал.

– Ну, буду тебе по бизнесу помогать?.. – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнёс Генка.

– Гена, там работать надо, – отец явно не разделил Генкин энтузиазм и, похоже, что не обрадовался такому неожиданному предложению помощи.

– Ну, так я буду работать… – не очень уверенно начал Генка и замолк. Отсутствие поддержки со стороны отца явно сбило его с толку.

– Ген, чего тебе не хватает? – решил заполнить паузу воспитательной речью отец. – Сидишь себе в штабе целый день, в ус не дуешь, получаешь зарплату – кстати, весьма неплохую по нынешним временам. У меня рабочие на заводе получают меньше, вкалывая по 8 часов почти без перерыва.

– Так у меня высшее образование как бы, – напомнил Генка.

– И что? – удивился папа.

– Так я мог бы инженером – они больше зарабатывают… получают, – поправился Генка, встретившись взглядом с отцом.

– Гена, они зарабатывают не потому, что высшее образование, а потому, что разбираются в асинхронных электродвигателях, устройствах плавного пуска, частотных преобразователях и промышленном навесном оборудовании, – отец решил как-то смягчить наезд и пояснить свою позицию.

– Так, может, я бы мог в каком-то твоём ресторане работать? – зашёл с другой стороны Генка.

– Кем? – насмешливо спросил отец. Смягчить ситуацию явно не получалось.

– Ну, менеджером, допустим… Или администратором… – Генка окончательно потерялся.

– Гена, там тоже своя специфика, там тоже нужны конкретные знания, и у меня нет времени тебя учить, – вновь начал воспитательную речь отец. И тут Генку осенило!

– Так я мог бы сначала выучиться – например, в Италии, в Милане – а потом пойти работать к тебе и принести реальную пользу!

– В Милане? – удивился отец, пропустив мимо ушей пассаж про «реальную пользу».

– Да, в Милане есть Школа дизайна, Школа бизнеса и много других учебных заведений, – с энтузиазмом взялся рассказывать Генка. – Там сейчас самые мощные традиции в плане творческого образования. На слове «творческого» отец, как показалось Генке, усмехнулся, но вслух спросил:

– И сколько это твоё творческое образование стоит?

– Ну, я точно пока не смотрел, там разные специальности, – ответил Генка, – но с нашим дипломом можно идти сразу в магистратуру, и это дешевле, чем в остальной Европе, а курсы итальянского есть при ВУЗе и…

– Вот что, – ответил отец. – Давай так: сейчас уже поздно, а ты завтра узнай поточнее – чего, как и сколько – и позвони мне. А, кстати, как к этому Наташа отнесётся? – задал еще один вопрос отец.

– Наташа уехала…

– В смысле, уехала? – переспросил отец.

– Ей вызов из аспирантуры пришёл, – Генка решил пока не посвящать отца в перипетии и разногласия своей семейной жизни. – Так что она тоже будет учиться… А мне теперь в военном городке одному совсем скучно будет, – решил надавить на жалость Генка.

– Хм… – хмыкнул отец. Эта информация для него была новой – впрочем, как и для Генки. – В общем, давай спать, а утро вечера, сам понимаешь… Что-то придумаем, – решил подбодрить на прощание отец Генку.

***

Утром Генка, как следует выспавшись, набрал Наташу и спросил, как у неё дела и как она добралась. Вообще-то, он больше хотел рассказать про свои дела, чем послушать про её, поэтому, узнав, что всё хорошо, пересказал ей вчерашний выпуск новостей и посвятил в свои планы воспользоваться случаем и свалить из армии.

– А чем заниматься будешь, если уйдёшь из армии? – поинтересовалась Наталья.

– Ну, разные варианты есть, – интригующе начал Генка. – Могу, например, тебе по бизнесу помогать – я же мастер спорта по футболу.

– Гена, у нас работать нужно, – ответила Наталья.

– Ну, так я закончу какие-нибудь тренерские курсы и буду тренировать футбольную команду в твоей спортшколе, – предложил Генка. Но, судя по Наташиному голосу, особого энтузиазма у супруги это предложение не вызвало.

– Гена, чего тебе не хватает? – спросила Наталья. – В 6 вечера ты уже дома, суббота и воскресенье – выходные, свободного времени – навалом. Ты уже и на права сдал, и на гитаре научился, и с друзьями тусуешься, сколько хочешь – то с новыми, то со старыми. А в спортшколе – ты же видишь, тренировки до 9-10 вечера, в субботу-воскресенье – соревнования… Оно тебе надо?

– Ну, так денег будет больше – ты же сама говорила, что тренер, ведущий две-три группы, у тебя зарабатывает больше, чем лейтенант в штабе, – напомнил Генка.

– Гена, – вздохнула Наташа, – ты бы не спешил с такими своими решениями? Времена не спокойные, не стабильные и не факт, что получится собрать хотя бы одну команду из мальчиков примерно одного возраста.

– Одного возраста? – переспросил Генка просто, чтобы что-то спросить.

– Ну, естественно, – чуть раздражаясь, ответила Наталья. – Не будут же 7-8-летние дети тренироваться вместе с 14-летними. Хотя, что я тебе рассказываю – ты же мастер спорта по футболу, сам всё понимаешь.

– Понимаю… – протянул Генка. Воцарилось молчание.

– В общем, Гена, – явно решила свернуть разговор супруга, – как по мне, то лучше бы ты продолжал служить в этом своём штабе – так всем будет спокойнее. Ладно, пойду готовиться к экзаменам – у нас еще и конкурс выше обычного в этом году нарисовался.

Наталья отключилась, и Генка только сейчас сообразил, что даже не спросил у жены, когда та в следующий раз появится дома. В дверь постучали.

– Да-да, – ответил Генка, думая, что это кто-то из друзей, потерявших собутыльника, решил проведать его на предмет возможного совместного распития спиртных напитков – иногда Генка, всё-таки, составлял компанию друзьям-сослуживцам.

Дверь открылась, на пороге стояла жена командира части – та самая, которая посодействовала в «ангажировании» спортплощадки воинской части для детских тренировок в свободное от занятий солдат общефизической подготовкой время. А также в ремонте пола и проводки в клубе, что дало Наташе возможность начать там тренировки по спортивным танцам и сделало клуб более пригодным для выступлений музыкальных коллективов, кои в последнее время стали заезжать в эту глухомань явно чаще, чем год или два тому назад.

Сейчас жена командира части работала у Наташи заместителем директора спортшколы – Наташа, в принципе, готова была отдать и директорское кресло, но та, будучи уже на пенсии, отказалась, ограничившись должностью зама и каким-то там процентом в соучредительском взносе. И заодно вела группу здоровья у малышей. Как выяснилось, в молодости у жены командира части был синий пояс по дзю-до, что соответствует примерно степени кандидата в мастера спорта, и она выступала в весовой категории до 57 килограммов. Но, то было давно, когда она была на 40 лет моложе и на 30 килограммов легче, поэтому сейчас тренерская работа ограничилась группой здоровья.

– Гена, когда Наташа приезжает? – судя по вопросу, жена командира части была более в курсе Наташиных дел, чем родной муж, то есть он, Генка.

– Не знаю, – ответил Генка, – вот хотел спросить, но связь по скайпу прервалась… Если срочно – я могу сейчас попробовать набрать.

– Нет, спасибо, не срочно, – ответила жена командира части. – Я сама потом позвоню – нам еще кое-какие дела решить надо.

Дверь закрылась. Генка задумался. «Это что же получается? Значит, сидеть мне в этой глухомани всю оставшуюся жизнь – и все считают, что это нормально?! Отец, на 4-5 курсе военного училища обещавший устроить служить в столицу или даже какую-то военную миссию за рубежом, более не желает помогать, даже пользуясь таким супер случаем? Любящая, вроде как, жена, горожанка и бизнесвумен, тоже вполне себе адаптировалась к обстоятельствам, и не желает вникать в его дела, занявшись зарабатыванием денег?»

При мысли о деньгах Генка вздохнул – у него с зарабатыванием никогда не складывалось, только с получением то помощи от папы, то зарплаты в штабе. И вот сейчас надежда, опять же, исключительно на папу-бизнесмена, который потенциально готов оплатить учёбу – осталось только внятно изложить, где и сколько. Генка просмотрел список ВУЗов Милана – в принципе, с его военным образованием выбор для продолжения учёбы был невелик, разве что пройти курсы повышения квалификации в Бизнес-школе, недорого и недолго.

На выбор был курс на английском и итальянском, что в очередной раз погрузило Генку в глубокую задумчивость. В принципе, английский им в училище преподавали, однако Генкины знания оставляли желать лучшего, а сейчас и вовсе забылись. Изучать с нуля проще итальянский, – Генке так сказала когда-то давно знакомая девушка-филолог. Генка вздохнул, набрал в Ю-тубе «Итальянский язык – урок № 1» и взялся за дело.

***

– Ваше решение окончательное? – командир части вопросительно смотрел на Генку.

– Так точно! – выдохнул Генке.

– Смотрите, а то нам очень даже понравилась ваша идея сделать военный ансамбль и вступать с песнями военных лет и современным репертуаром на конкурсах, – полувопросительно-полуутвердительно переспросил командир части.

– Я всё решил, – подтвердил Генка.

В принципе, за год службы ничем особым Генка себя не зарекомендовал, так что такая «потеря» для штаба вряд ли могла быть существенной. Пара копеек «на карман», хороший коньяк и освободившееся тёплое местечко в штабе, которое можно продать папаше еще какого-нибудь мажора были явно более перспективным приобретением, чем такой работник, как Генка, поэтому ни в штабе, ни выше «по цепочке» никто не возражал против Генкиного увольнения.

Генкин отец везде дозвонился, со всеми договорился и всё решил – благо, на что-то влиявший начальник штаба округа всё ещё находился в СИЗО и ждал суда об избрании меры пресечения. В военкомате, напуганные коррупционным скандалом, пообещали закрыть вопрос с Генкой, «пострадавшим» от действий коррупционера-начштаба за символическую плату через надёжного посредника.

Ксерокопии документов об образовании Генка по электронной почте отправил в фирму, занимавшуюся переводом, апостилизацией и нострификацией документов для поступающих из стран СНГ в ВУЗы Италии с тем, чтобы ему подготовили весь пакет для подачи в избранное учебное заведение. Билеты из столицы на Вену, а оттуда – на Милан были уже забронированы, осталось только выкупить.

Будучи в городе, Генка заскочил в гости к несостоявшейся тещё – выразить сочувствие, поддержку и предложить помощь, если Илоне что-то будет нужно в Милане, так как он тоже едет туда учиться. Жена начштаба была в совершенно потерянном состоянии, поэтому даже слегка обрадовалась, увидев Генку, поблагодарила за внимание и заодно рассказала, где именно останавливается Илона в Милане. Туда Генка и помчался сразу, как только прилетел в Милан и забросил, даже не распаковывая, вещи на кампус в комнату, где ему выделили койко-место.

По указанному адресу Генка на смеси англо-итальянского суржика попытался попросить позвать ему Илону, но там, догадавшись о просьбе более по записке с именем латинскими буквами, чем по Генкиному объяснению, дали адрес консерватории и номер аудитории, где для поступивших на курсы организовали приветственную встречу.

Когда взмыленный Генка взбегал по ступенькам наверх, то увидел, что дверь в искомую аудиторию открыта и встреча, видимо, подходит к концу. Почему-то вспомнилось, что сегодня вторник и у Наташи начинаются вступительные экзамены в аспирантуру, а он даже не сообщил ей, что улетел в Милан. Но это уже не имело значения. Ничто не имело значения, кроме того, что он сейчас увидит Илону. «Хорошо, что успел», – подумал Генка, ускоряя бег. «Хорошо, что я уже здесь… Хорошо, что всё так сложилось… Вот здесь нам с Илоной уже точно никто и ничто не помешает», – подумал Генка и в следующее мгновение увидел политолога – того, который концертный директор у Илоны – стоящим в закутке за колонной и что-то прячущим за рамой приоткрытого на проветривание окна. Прятал он сигарету, так как курить в учебном корпусе запрещено, но, видимо, очень хотелось.

Генка огляделся – Илоны нигде не было видно, поэтому ничего не оставалось, как подойти поздороваться с политологом. Интересно, что политолог, в отличие от Генки, такой встрече почему-то не удивился.

За короткой беседой, чередуемой с короткими затяжками, политолог рассказал, что по просьбе Илониного папы еще до посадки того в СИЗО вызвался у себя в университете поехать по обмену учиться в Милане в магистратуре по специальности «политология», а заодно и присмотреть за Илоной и помочь, если что. Так как с успеваемостью у него всё хорошо, а итальянский он освоил достаточно быстро, то проблем не было – благо, на Италию особого спроса среди получающих образование по общественным наукам нет.

Вроде всё было логично, но Генку охватило какое-то нехорошее предчувствие.

– А где Илона? – поинтересовался Генка.

– В дамской комнатке, – ответил политолог. – А потом мы идём на концерт и, если будет настроение, после концерта погуляем по городу.

– Мы? – растерянно переспросил Генка. – В смысле, вы? В смысле – погуляем? – Генка недоумённо уставился на политолога. Политолог, глядя Генке в глаза, чуть повернул голову вбок и, не отрывая насмешливо-снисходительного взгляда, молча выпустил в сторону тонкую струйку дыма.

Генке сразу вспомнилась перманентная Илонина холодность, непробиваемая никакими Генкиными усилиями, а также помощь и поддержка, с некоторых пор оказываемая Илоне политологом при посадке в автобус, хотя до этого ничего такого не наблюдалось. «До этого…» До Генки, кажется, начало доходить, что к чему. Тут у него зазвонил телефон, что было весьма кстати.

– Я сейчас, – сказал Генка и, сбежав по лестнице на один пролёт вниз, ответил на телефон. Звонил отец, так как, не дождавшись обещанного Генкой звонка по прилёту, начал беспокоиться, всё ли в порядке. Удостоверившись, что всё хорошо, пожелал удачи и положил трубку.

Подниматься наверх и спрашивать что-то ещё, видимо, смысла уже не было. Продолжать торчать здесь, на лестничной площадке, наверное, тоже. «Господи, ну, почему я такой болван?» – думал Генка, спускаясь по лестнице. «И надо бы позвонить Наташе – спросить, как экзамен».

Звонить Генка, правда, не решился, а поинтересовался результатом, написав сообщение в Вайбере. Первый экзамен Наташа сдала на «отлично», с чем он её и поздравил.

***

Когда Генка вернулся на кампус, то, еще поднимаясь по лестнице, услышал звуки композиции группы «Нирвана» Come As You Are, исполняемой под гитару. «Я тоже её учился играть в числе первых», – отметил про себя Генка. Пока он дошел до дверей своей комнаты, сомнений не осталось – гитаристом-любителем рока оказался его сосед по комнате. Общий язык нашли сразу – тот приехал учиться в Италию из Болгарии, поэтому русский понимал запросто.

Остаток вечера и ещё полночи они провели, обсуждая современную рок-музыку и распивая домашнее болгарское вино, привезённое Генкиным соседом с Родины. Где-то ближе к двум часам ночи им постучали в стенку, и они быстренько легли спать – на кампусе шуметь после 23-х часов было крайне нежелательно, так как могли и выселить. С утра они отправились в магазин музыкальных товаров – выбирать Генке гитару. Следующие два дня прошли в репетициях – занятия на курсах стартовали только в следующий понедельник – а на уик-энд в пятницу вечером вышли представить своё творчество на одной из оживленных улиц в центре Милана.

Музыкантов там было достаточно много – пришлось еще искать место, чтобы не мешать другим. Играли, в основном, что попроще, но разогретая южным итальянским солнцем доброжелательно настроенная публика благодарила и за это – первые 10 евро мелочью они поделили по-братски пополам.

Дальше дела пошли лучше, благодарить стали больше и, когда поступившая в аспирантуру Наташа вырвалась между работой и учёбой на несколько дней в Милан, то Генка, чуть ли не впервые в жизни, смог пригласить её в ресторан, не прибегая к папиной материальной помощи.

Тему детей Наташа на время закрыла, согласившись с Генкиными аргументами, что учиться в аспирантуре, вести бизнес и растить ребенка будет тяжеловато, даже если он, Генка, всецело подключится к процессу. Так что деторождение было отложено если не на 10 лет, то, хотя бы, на 3 года, что Генку вполне устраивало.

Суд над горе-поставщиком товаров для армии и Генкиным обидчиком – начальником штаба округа – постановил выпустить под залог обоих фигурантов коррупционного скандала, а спустя пару месяцев и вовсе закрыл дело «за недостаточностью улик». Правда, помимо «заноса» крупной суммы, начштабу пришлось уволиться из армии – благо, выслуги лет хватило, чтобы отправиться на пенсию – и сложить с себя полномочия депутата областного совета.

Политолог, бывший помощником Илониного папы-депутата, теперь остался просто политологом и концертным директором Илониной рок-группы, по возвращении Илоны из Италии обновившей репертуар и продолжившей гастроли с новым бас-гитаристом, найденным Илоной среди новых знакомых-музыкантов.

Илонина сестра Диана так и жила со своим супругом – сыном бывшего поставщика товаров для армии. Бывшего, потому как после закрытия уголовного дела его уже на пушечный выстрел не подпускали к поставкам товаров для армии, а все его фирмы крепко «потрясли на бабло». Сей молодец, оставшийся без такого всестороннего папиного покровительства, как раньше, от огорчения начал бухать ещё больше, и Диана пару раз порывалась подать на развод и вернуться с дитём на руках в отчий дом. Сие в планы мамы – жены бывшего начштаба – не входило, даже при всей её любви к внуку. Тем более, что молодец оказался хитрым перцем и, при любых осложнениях с Дианой, начинал звонить теще и рассказывать, как он обожает сына, как хотел погулять с ним в парке в ближайшие выходные – жаль, опять отправляют в командировку – и как отведет сына в спортивную секцию сразу, как только тому исполнится 3 годика. Мама тут же вставала на сторону зятя, и молодая семья продолжала свою семейную жизнь дальше.

По окончании курсов при Школе бизнеса в Милане Генка со своим новым болгарским другом попытались было остаться в Италии, однако были быстро выселены из кампуса, а жить нелегалами было чревато возможным запретом на въезд в ЕС, куда они вполне серьезно вознамерились отправиться с гастролями в обозримом будущем. Пришлось оставить территорию ставшей уже почти родной Италии, причём болгарский друг отправился прямиком в гости к Генке, не заезжая домой.

С подработкой выручил Генкин папа, разрешив по пятницам и субботам Генке с другом петь в его ресторанах. Пели несколько несложных песенок, в основном, рок, но и это вполне пользовалось успехом у посетителей и, особенно, посетительниц ресторана. И особенно – у обеспеченных женщин средних лет, весьма темпераментно аплодировавших двум молодым симпатичным парням с гитарами. Гостю из дружественной Болгарии, как ревниво отмечал Генка, хлопали чуть больше и дольше. Хотя, на дружбе это никак не сказалось и, вообще, не исключено, что показалось.

***

Когда по весне Генка со своим болгарским другом, уже обосновавшимся в чужой стране, пересёкся на одной концертной площадке с Илоной, тоже выступавшей со своей группой на корпоративе ко Дню чего-то там, то даже не сразу заметил её. Просто ощутил на себе чей-то очень долгий взгляд. Илона похорошела еще больше, а «сильные мира сего» буквально не сводили с нее глаз, и даже как-то ревниво посмотрели на Генку, которого внимательно рассматривала Илона. Политолог был по-прежнему рядом, но держался «за кадром» – у шоу-бизнеса свои правила, и молодая красивая артистка просто обязана оставлять какой-то простор для фантазии мужской части зрительской аудитории. «Господи, ну, почему я такой болван?» – подумал Генка. На душе сделалось светло и радостно…

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.