Инна Часевич. Повар от бога… (рассказ)

– Встаньте вооот на тот белый крестик на полу, – кивнул оператор на метку, красовавшуюся не далеко от места, уже занимаемого Анькой в пространстве. Подмигнув ассистенту режиссера, снимавшего ролик, она, переведя взгляд на жюри, громко поинтересовалась:
– А чего так далеко от вас? Вы не бойтесь, я не взрываюсь, хоть из атомного города приехала.
Все члены жюри вежливо поулыбались, ассистент режиссера попытался поправить на молодой женщине микрофон, но она тут же убрала его руки.
– Еще чего я сама. Куда провод совать надо?
Получив убедительные советы, как и куда «надо совать», она, извиваясь всем телом, чтобы пропихнуть микрофонный шнур по вспотевшей от волнения спине, продолжала:
– У меня муж за дверью.
Когда, наконец, микрофон был водворен на место и проверен, а камера включилась, тут же последовал первый вопрос жюри:
– Говорите вы из атомного города? И что же там делают в этом вашем сверхсекретном городе? – ярко одетая женщина средних лет многозначительно переглянулась со своими коллегами, оценивающими будущих участников проекта.
Заговорчески подмигнув им, Анька, поддавшись вперед и понизив голос, драматическим шепотом произнесла:
– Это у меня муж в секрете работают, а я только обеды для них готовлю, ну и завтраки. Я подписку о неразглашении не давала. Так что все расскажу. У нас радионуклид полония делают, а еще боеголовки для бомб… – округлив и без того выразительные от природы глаза, торжественно произнесла конкурсантка. Ярко одетая дама, всплеснув руками, откинулась на спинку стула, ее коллега – бородатый крепыш в футболке, наоборот поддался всем корпусом вперед, растерянно созерцая смелую барышню в обтягивающих джинсах. Сидящий посередине умудренный жизненным опытом мужчина в строгом костюме осуждающе качал головой. Первой обрела дар речи яркая дама.
– Вы с ума сошли такие вещи говорить?! Мы же тут с вам не одни…Это ж…Это ж…государственная тайна…А вы нас так подставляете… и себя. В первую очередь, кстати!
– Да ладно вам, не парьтесь! – улыбнувшись во весь рот, громогласно заявила Анька, – об этом все знают, и по ящику говорят и в инете пишут, – и довольная собой и произведенным эффектом, продолжала, – вы спрашивайте, спрашивайте, я все скажу!
Несмотря на бессонную ночь, она была в хорошем расположении духа. Терять ей было нечего – как стоит она в «горячем» цехе, так и будет стоять, эта работа от нее никуда не денется, а вот участие в проекте – всю судьбу изменить может в лучшую сторону, а вот это было бы весьма, кстати.
Они с Санькой сегодня только к полудню приехали в Москву и слегка наглым образом заселились в гостиницу, где жили члены жюри. До своего «выступления» она успела посозерцать какие блюдА носят по коридорам те, кто проходит этот отбор, и поняла – надо завоевывать симпатии жюри любым, даже самым невероятным способом, например, подобными ответами. Пусть лучше ее хоть по ним запомнят, чем вообще никак.
Следующий ответ заставил всю комиссию еще раз слегка подпрыгнуть на удобных студийных стульях.
– Скажите-ка, Анечка, а почему вы считаете, что именно вас мы должны выбрать в проект? – вновь переглянувшись с коллегами, слегка ироничным тоном спросила все та же неугомонная дама в яркой одежде, которую Аня про себя уже успела окрестить «попугаем».
– А потому что я – повар от Бога! – с гордостью провозгласила конкурсантка, отчего очки оператора поехали куда-то в сторону, и его стало плохо видно за камерой. Жюри поперхнулось следующим вопросом, а довольная Анька, стоя на белом крестике, с маленьким микрофоном на пышной груди, улыбалась во весь рот. Тут что-то вспомнив, ярка дама вдруг нахмурилась и строго спросила:
– А почему вы в гостиницу поселились, где жюри живет?
– Так вы же не говорили – в какую нельзя, а у меня блюдо потекло бы, пока мы другую стали б искать, – она снова широко улыбнулась.
Жюри слегка опешило от такой железной логики и слегка задумалось над следующим вопросом. Получив передышку, Аня «улетела» мыслями во вчерашний день, вернее, ночь, вспомнив, как она готовила свой фирменный «Аквариум». Она долго ломала голову, что бы такое-этакое приготовить, чего бы ни у кого не было. И книги поварские листала и в инете «висела» -ничего путного, как назло не находилось, но тут…Анька даже под угрозой смерти не ответила бы, почему ее вдруг осенило сделать «заливной» аквариум, потому как абсолютно точно сама не знала – почему. Вроде во сне не снилось, на голову ничего не падало, а, поди ж ты – получился шедевр. Она в него всю свою недюжинную фантазию и многолетний опыт «вбухала»: натерла яичный желток – «под песок», пожарила и измельчила грибы – типа, камушки на дне, из моркови «нарезала» рыбок и креветок, улиток «навернула», словом, фонтанировала идеями, как могла. Самое интересное, что жюри долго гадало – из чего и как приготовлена этакая красота, и съедобно ли все это великолепие. Самыми  узнаваемыми были «водоросли» – все-таки укроп ни с чем не спутаешь. А вот все остальное…Но самым сложным оказалась заливка.
– Не хотите открывать секрет? – голос нарядной дамы вывел Аньку из глубокой задумчивости, в которую она впала, увлекшись вспоминанием сегодняшней ночи, которая целиком ушла на подготовку шедевра. Пока она заново переживала процесс готовки, жюри оправилось и задало новый вопрос, который конкурсантка благополучно пропустила мимо ушей. Она воззрилась на спрашивающую, не понимая, о каком ее нежелании открывать секрет идет речь, да и собственно о каком секрете она должна что-то рассказать. Даме пришлось повторить первый вопрос, чтобы прояснить ситуацию насчет секрета.
– «Водоросли» у вас стоят! Как вам такого эффекта добиться удалось? Когда вы заливали, они же «лечь» должны были от тяжести бульона?– не скрывая восхищения, спросил бородатый жюрист.
– Ой, не говорите-ка! Сколько часов руки в холодильнике с блюдом держала, залью немного и в холодильник, схватится – дальше залью…И так всю ночь простояла – тут же поспешила открыть секрет Анна. Но видя не просто изумление, а «впадение» комиссии в ступор, сжалилась, и продолжила:
– Шучу. На зубочистках они держались, а когда заливка застыла – вытащила палочки и всех делов! – довольный повар победоносно оглядывала комиссию, которая растерянно пожимала плечами. Члены жюри никак не могли понять – вроде ингредиенты – простейшие, изготовление – тоже не замороченное, как же тогда мог получиться такой шедевр, который даже резать жалко?! Они, кстати, так Аньке прямо и сказали, когда она напомнила им про нормы хранения готового продукта и посоветовала съесть «Аквариум» незамедлительно, что резать такую красоту у них рука не поднимется. Повар пожала плечами, это, мол, ваши проблемы будут, если испорченное блюдо есть станете, и приготовилась отвечать на следующий вопрос. Пока жюри совещалось, чтобы еще такого спросить, Анька подумала про мужа и сына, ждущих в коридоре. Вообще-то, Санька не собирался ехать с ней в Москву. Они даже поругались накануне, когда она упрекнула «вторую половину» в нежелании поддержать «первую».
– Я тебе всегда во всем помогаю, а ты..? Ты, вообще, между прочим, на мягком стуле на работе целыми днями торчишь, как ни позвоню – спишь, а я в горячем цехе по восемь часов кастрюли по пятьдесят литров ворочаю, на ногах, если что!
Муж отмалчивался, Аньку это разозлило. Она обзвонила своих друзей и недавно начавших с нею «знаться» сводных брата и сестру. У отца еще были дети после развода, только особо общаться с Анькой они не жаждали, а, как услышали про конкурс – обрадовались и прямо таки зазывать к себе в гости стали родственницу. Переговорив со всеми, она поняла, что в первопрестольной «не пропадет», о чем не преминула сообщить драгоценной половине. Так прямо громко и заявила, что особо в муже-то и не нуждается – с рулем она не хуже него справляется, с «москвичами» договорилась – встретят, помогут – никаких проблем! Вот тут он сам подошел и с ходу спросил:
– Во сколько выезжать надо? Я с тобой.
Так что рванули в столицу все-таки втроем – сына еще прихватили, пусть отдохнет от сильно продвинутой гимназии. Заведя мотор, Санька деловито сказал:
– Ты всю ночь не спала, подреми, я сам поведу.
Пожелание было своевременным, жаль, мало исполнимым. Почему-то навигатор никак не хотел показывать нужный маршрут, и как только Анька впадала в полудрему, муж будил ее бурным возмущением, причем не всегда выраженным правильным русским языком, что он опять сбился с дороги! Приходилось ей тогда, «вырвавшись» из объятий Морфея, доставать карту, включать интернет на мобильном и, смотря попеременно то в гаджет, то в проверенную годами бумажную «подсказку», помогать драгоценному супругу «выруливать» на правильную дорогу. А сколько по самой Москве попетляли – так просто ужас! Санька за руль пускать жену никак не хотел, да она, честно говоря, особо и не рвалась – знала, сколько комментариев услышат в свой адрес на каждый поворот руля…
Но все это, к счастью, осталось позади, и теперь она стоит на белом крестике и отвечает на вопросы въедливого жюри.
– А муж знает, что в случае вашего попадания на проект мы вырвем вас из семьи на два месяца?
– Знает, конечно.
– И как относится?
– Нормально.
– Да? Интересно. А вы сами, кстати, не боитесь его одного оставлять?
– Так он ни один, с сыном.
– Ну, когда дети мужчинам помехой были, – многозначительно посмотрев на бородатого крепыша в футболке, лукаво протянула дама.
Перед Анькиным внутренним взором тут же пролетел год «развода», который случился у них с мужем через три года совместной жизни. Пока она была на сессии, а Серега был маленьким, он «нашел» жене замену, да ни одну. Правда, говорили, что это они его «нашла», но суть дела от этого не менялась – Аньке звонили и назначали «стрелку», драться с ней собирались, чтобы она вторую половину отпустила на все четыре стороны. Бои она устраивать не собиралась, посчитав это ниже своего достоинства, она ли не «звезда»?! Мужа что ли нового не найдет?! Санька подал на развод, их хоть и с третьей попытки – из-за сына, но развели. Анна выставила его вещички в коридор, вернее, с нескрываемой радостью спустила сумку с лестницы и начала новую жизнь. Правда, ее пытались «подпортить» бывшие родственнички – свекор с участковым имущество жаждал разделить, так и кричал на весь подъезд: «Сейчас даже белье поделим», правда, он погрубее выразился. Но Анька – девушка стойкая, из-за двери им все популярно объяснила: что пришел к ней Санька в одном спортивном костюмчике, квартира ее – от бабки с дедом досталась, так что делить им нечего и пусть все они вместе идут туда, откуда пришли и дорогу к ее дому забудут.
Как-то так получилось, что вскорости после развода, она здорово похудела, как говорится «от нервов», чего никак не могла добиться диетами – после родов лишние килограммы сильно подзадержались в ее организме. Правда, эта стройность оказалась палкой о двух концах – пришлось уйти с неплохо «насиженного» местечка – недавно открытого в городе кафе с французским названием. Сын хозяйки, он же его админ,  впечатлившись переменами в Анькиной внешности, начал делать ей весьма недвусмысленные намеки, а сама хозяйка, видать, была не в восторге от выбора отпрыска…Муж, как это бывает в дешевых сериалах и почему-то случилось в ее жизни, встретив ее такую «обновленную» на улице, решил вдруг заняться воспитанием сына, и стал наведываться в бывшую семью. Одним словом, финал понятен – новая свадьба со старыми участниками и еще девять лет безупречного брака…
– Вы слышите вопрос? – громко спросил самый молчаливый член жюри в строгом костюме и, догадавшись, что скорее «нет», чем «да», повторил его, списав «неслышанье» на волнение конкурсантки.
– Если вы выиграете главный приз, Вам придется переехать жить в Москву. Вы готовы?
– Конечно!
– А Ваш муж не против? – продолжал допытываться «молчаливый».
– Нет, конечно, просто он пока об этом не знает! – весело ответила Анька, подмигнув спрашивающему.
Тот чуть не подавился следующим вопросом.
– А если он не согласится?
– А куда он денется?
– Ну, знаете. Он живой человек со своими желаниями. Как то вы…странно относитесь к мужу…Не любите?
– Люблю! – честно ответила Анька.
– А он вас?
– Наверное…
– Почему так неуверенно?
– Да разве можно в мужчинах быть уверенной? Мужчины-то нынче какие?
– Какие? – искренне заинтересовался бородатый крепыш.
– Такие. Сегодня любят, завтра – разлюбят… А то вы сами не знаете.
Тут она почему-то вспомнила, как однажды, когда Серега был грудным, а у соседей не был застеклен балкон, она на нервной почве «сиганула» вниз со своего четвертого этажа. Взгрустнулось вдруг или может, послеродовая депрессия накрыла, но показалось ей, что муж разлюбил ее такую замученную сыном и поправившуюся…К тому же роды долгие были, она до сих пор не любит вспоминать день, когда Серега появился на свет…Правда, она все-таки неплохо рассчитала угол приземления – не зря в лицее девять лет училась, и, понадеявшись на русский авось, после прыжка оказалась таки на балконе соседей снизу. Ей тогда крупно повезло! Правда, у соседской бабушки чуть инфаркт не случился, когда услышав грохот и на всякий случай прихватив с собой домашнего питомца внушительных размеров, она отправилась изучать содержимое балкона. Что старушка должна была подумать, когда увидела там Аньку, мокрую от дождя и слез? Да и вообще – как должна была отреагировать на появление чужого человека на собственном балконе – об этом прыгунья почему-то не подумала. Сердобольные соседи отогрели ее чаем с валерьянкой, выслушали историю всей горемычной жизни и сдали «на руки» мужу и брату, которые все это время в безумии бегали под балконами и безуспешно искали мать грудного Сереги, заходящегося в крике на руках у бабушки. Соседи с некоторой долей зависти смотрели, как Санька, стоя перед женой на коленях, плакал и целовал ее руки. Короче, к общей радости участников передряги, все тогда кончилось хорошо.
– То есть вы не собираетесь его с собой брать?
– Куда ж я денусь?! – искренне удивилась Анька, – и Саньку и Серегу – всех заберу.
– Ну, а эти два месяца как они без вас будут? – не унималось жюри.
– Ну, как?.. Котлет наделаю, холодильник забью. А остальное – уж как захотят.
Она, конечно, далеко не была уверена, что дома все будет благополучно. Зная Серегу, никто бы не дал безоблачный прогноз. Чего далеко за примером ходить – не далее, как неделю назад, уставшая мама Аня, придя домой грозно спросила у драгоценного отпрыска:
– Ты где был? – памятуя о том, что от физкультуры он освобожден и, стало быть, домой должен был прийти намного раньше.
– На физре, на лыжах! – весело сообщило чадо.
– Как на лыжах? – искренне изумилась мать, – только я знаю, где ботинки твои лежат! Как ты без них на лыжах умудрился прокатиться?! В чем?
– В своих кроссовках! – гордо возвестил Серега.
– В кроссовках? На лыжах? Каким таким волшебным образом?
– Ха! Я у тебя вообще-то сообразительный! Я их к лыжам скотчем примотал! Нормально, кстати, держались!
От рационализаторских предложений сына у Аньки даже усталость прошла после тяжелого дня, когда пришлось заболевшую «двоишницу» заменять, горячее готовить. А сын, по-быстрому сляпав уроки, уселся за стол в ожидании вкусного ужина – уж больно аппетитные ароматы разносились по всей квартире. Когда мать поставила перед отпрыском тарелку и, замешкалась рядом, соображая, про что она хотела у него поинтересоваться, он, спросив радостный голосом:
– Ты чего здесь стоишь? Чаевые позже будут! – весьма довольный своим остроумием, углубился в опорожнение тарелки.
Анька так растерялась, что не знала – грустить или веселиться или, может, аккуратненько дать по шее – чтоб не подавился…Оставлять их одних, конечно, страшновато, но ведь и дело, которое она задумала – участие в конкурсе, а при самом лучшем раскладе и победа тоже чего-то да стоят. Ну, хотя бы небольших усилий оставшихся без «домработницы» взрослых и не очень членов семьи. Не все же ей одной «мучиться», пусть и они победу «приблизят», хоть и по-своему.
– Проживут! – уверенно подтвердила она.
– А с миллионом что делать будете? Если вдруг победите? – задала последний вопрос яркая дама.
– Квартиру куплю…
Жюри понимающе закивало головами.
– Брату, – закончила свою мысль Аня.
– Брату? – удивленно протянул «жюрист» в строгом костюме.
– А брату сколько лет? – тут же встряла дама.
– Тридцать три.
– У вас так сильны братские чувства? – идеально нарисованные брови дамы поползли вверх так стремительно, что грозили  пронзить потолок студии.
– У нас так сильны братские проблемы, – чуть было не сказала Анька, но вслух произнесла, – трудно всем вместе жить. Сироты мы. Отец от нас ушел, мать от этого к бутылке прикладываться начала, потом совсем спилась…А классная портниха была. Она от нас ушла, когда мне семь было, а брату два…Приходила иногда…пьяная…Мы у бабки с дедом жили. Прав родительских ее лишили, когда я уже в десятый перешла, она все равно давно с нами не жили, не до детей ей было. Вскорости мамка совсем померла. Опекунами бабка с дедом стали. Они ничего, молодцы, помогали, только дед тоже попивал, а под конец жизни, у него совсем крыша съехала, а ведь он научник был, бомбы «делал». Они мне тогда ни в чем не отказывали. Все, что просила – покупали. Только сиротой все равно жить не сладко, чего только не наслушалась. Все так и норовили обозвать, тем более, когда у тебя мать родная – пьянь. Но я на нее зла не держу, мне ее жалко, пусть она такая, но она ж мать, как ее можно не любить.
Прихожу перед десятым классом в лицей, учебники забрать, а меня, оказывается в списках учеников нет…В интернат перевели…Администрация лицейская перестраховалась, как про мамку узнала…До сих пор мимо продвинутого того заведения не хожу…
Не понравилось мне в новой школе, я двоек нахватала, бабушку директор вызвал, а я убежала. Бабушка тогда сказала: «Не трогайте ее, внучка сама всего по жизни добьется. С характером она у нас ». Так все и вышло, из всего класса интернатовского я одна «в люди» выбилась. Дед хотел к себе на работу пристроить, он начальником был, на секретном заводе работал, бабушка тоже не последнее место занимала. Я тогда сказала: «Нет! Я сама пробьюсь». Взяла и поступила на повара, во все удивились.
Тут Анька остановилась, перевести дух, и не услышав: «Спасибо за ответы, всего хорошего», продолжила:
– Может, не получилось бы в жизни ничего, если бы грызть «землю» не пришлось самой, если б мамка с папкой вокруг меня «прыгали» да пылинки сдували. Заодно научилась людей благодарить за хорошее к себе отношение, да и без отношения тоже, больно много зла видела, что б его еще и в себе держать…
Я еще рисую хорошо и из глины леплю – закончила школу искусств как никак. Пока не пригодилось, но если что – другая профессия у меня есть. Сын сейчас там занимается, у моих же педагогов, говорит, хвалят они меня, все время добрым словом поминают. А! Что еще вспомнила! Захотелось мне научиться на баяне играть. Дед расстарался, принес. Ну, я подобрала сама «Выйду на улице» и давай целыми вечерами няривать. Закончился мой «выход», когда я на каникулы уехала с классом на экскурсию, а бабка деду сказала: «Унеси, откуда принес!» В-общем, лишилась я инструмента и музыкантом не стала. Зато поваром могу! Музыка приходит и уходит, а кушать хочется всегда!
Она на секунду замолчала.
– Ну, что вам еще рассказать. Вот пить – не пью, по праздникам шампанское маленько могу.
Тут она замолчала, вспомнив, как лет пятнадцать назад сильно выпила, первый раз такое с ней было. Когда уже шла домой по своему двору, приспичило ей «в кусты». Да так, что терпеть никаких сил не было, а вокруг ни одного самого чахленького кустика как на зло не оказалось. Спасибо, девчонки окружили, чтоб не видно было. Анька тогда плохо соображала, что делает, в таком то состоянии, стыд потом пришел, на другое утро…Брат Максим соседкам недовольным, ответил: «Что ж делать то? Если до квартиры не успеет?» С тех пор, как отшептали от питья. Анька посмотрела на комиссию, та молчала, заинтересовано поглядывая на конкурсантку. И она продолжила:
– Муж – он пиво любит, я – нет. А вот брат Максимка, как наша мать – тоже спиватьтся начал…Недавно Саньку стакан незамерзайки просил налить. Совсем дошел. Нас сегодня никого дома нет – не знамо что учудить может. Недавно заснул в ванной, соседей затопили, хорошо они нормальные – дети у нас в одной гимназии учатся, просто из потолка натяжного воду вылили, а скандалить не стали…На Серегу дверь уронил, когда тот еще совсем малой был, сын потом долго разговаривать не мог, поэтому в садик для отсталых сколько лет ходил. Разменять не могу квартиру – у него долг, а мне откуда такие деньги на оплату взять? Никакими тортами на заказ не заработаешь. Если деньги будут – ему квартиру купим, а сами сюда переедем, хоть в однушку. Жизнь по-другому пойдет, по-человечески. Да и Максим один оставшись, может за ум возьмется. Я все-таки тоже виновата, что он такой вырос, я ж ему вместо матери была, ему всего два года было, когда мать с нами жить перестала, а мне уже семь, я его и воспитывала, да, видать, не доглядела. Хотя девятый и десятый класс все равно заставила закончить в вечерней школе. Каждый день с ним туда ходила. В училище пыталась пристроить, экзамены за него сдавала, только он учиться не стал…
Ну, заговорила я вас. Вы если еще что спросить хотите – не стесняйтесь!
Семейство Аньки в полном составе почти уже добралось до родного атомного городка, а жюри еще совещалось – кого на проект выбрать…Трудную они себе задачу поставили: из пяти тысяч – всего восемнадцать пройти должны. Но «повар от Бога» почему-то никак не выходил из головы у всех троих, так и маячила перед ними Анька, стоящая на белом крестике с «Аквариумом» в руках и с улыбкой на круглом лице.
…Через пол года в маленьком наукограде открывалось новое кафе «Высокая кухня». Анька лично приготовила все блюдА, все соусА, что в Москве присмотрела и лично встречала каждого гостя. Когда она «вылетела» с проекта, то в последний момент отказавшись все-таки свести счеты с жизнью прямо тут, твердо решила – у нее будет свое кафе. В нем она приготовит то, что никто в ее городе еще не пробовали  и вряд ли попробует – не зря ей лучший шеф-повар Москвы руку на прощание пожал. Те две недели жизни на «крутом» проекте Анька не любила вспоминать: как жили вдевятером в одной комнате, как мылись под холодной водой, а вещи сушили «на себе» – никаких там благ цивилизации предусмотрено не было. Как однажды она всех «подбила» не бросать «коллегу» в беде, когда та, устав крошить капусту для борща, выкинула непочатый кочан в мусорное ведро. Главный сказал, спокойно глядя на девушку: «Вытащила и съела. Это денег стоит». Анька, чтобы снять  напряжения, сама достала капусту из ведра, благо в него только что положили чистый пакет, помыла кочан и, разделив его на отдельные листья, вручила каждому участнику проекта. Затем тут же сама первая начала жевать – пример показывала. Ни разу за две недели она не выругалась, никого не оскорбила, как не предрекал в начале проекта главный: «В наших условиях у всех нутро полезет и у тебя, мать, тоже» А она смеялась: «Не полезет, не дождешься, шеф. Я сыну обещала, а слова свои я всегда держу – меня этому жизнь научила». Самое неприятное для нее было, когда вокруг суетились гримеры и стилисты.
– Ой, девчонки, перестаньте, я сроду не красилась и сейчас не буду. Уж какая есть, такой страшной пусть и снимают.
С проекта Аня ушла третьей, причем не успела закончиться съемка, где за ее уход «проголосовали», как ей тут же протянули билет до дома. Она поняла, что все было заранее спланировано…Плакать не стала, быстро собрав вещи, гордо пошла к выходу. В это время ее окликнул шеф. Она медленно повернула к нему, боясь поверить, что ее все-таки оставят, но он просто пожал ей руку и сказал:
– Твой характер не для Москвы, добрая ты слишком. Но кое-чему у меня все-таки научилась – давай там в супер секретном городе дело своей открывай, ты сможешь».
Про минуту жуткого отчаяния в гостинице, в ожидании поезда, когда сидела с бритвой в руке, она старалась не думать.
Муж тогда встретил признаниями в любви – первыми за все тринадцать лет совместной жизни, букетом цветов и шаманским. Весь первый вечер дома Анька провела у соседей, заливая кухню слезами и рассказами о тяжелой сиротской доле.
А через несколько месяцев «повар от Бога» открыла свое кафе с красивым и говорящим названием «Высокая кухня»…

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.