ВОДОВОРОТ

19 свеч прогорали,

Ещё 21 выжидали очередь.

Кто то решил вешать плакат,

А кто то ухаживал за алтарем –

Тушил прогоревшие.

Первородный грех и первородная эмоция фундаментальны.

Покупка только лишь, наверное,  выпивки сродни первородному этих столпов.

Энергия и делёжка существа людского обрубается первой же фотографией.

Замри, сейчас будут в тебя швырять монетами

И обновлять твоё быть.

Пожалуйста, выйдите, вы не чувствуете, вы пытаетесь.

Здесь, для меня, это не заслужит даже похвалы.

1 глава

Одномоментно звонарство, мытарство и омовение.

Шорох занавески алтарной,

Запах фитиливой копоти,

Наследил наследство настойчивой гордости.

Когда руку уводит в сторону –

Капли карабкаются за шиворот.

Ноги отказывают, занятные колики в пальцах.

Знакомый голосина знакомых мыслей вопли доносящий,

Доносится шиворот навыворот.

Это все банальщина, наблюдательство, посредственность, нот мор зэн зэт.

Дзэн зэт, феншуй, подражательство.

Зависимой жизни мерзкий еблет

Скорчил гримасу в мой собственный, и сказал:

«Ты, дружище, конечно, свой собственный.

Но! Я тебя обласкав, засучил рукава тошнотворности, и запихнул эту пылинище тебе прямо в глаза.»

Действительно, и в один и в другой.

Странное журчание раздаётся из мозжечка.

А, нет, это жизненное что-то решило отлить мне в очи.

Подмучивает, запрыгнул на подоконник,

Ласкай пятки пламя свечное.

Клевещущая лоза.

2 глава

Водоворот.

Обрызгал.

Прекращай.

Где Леха то бля.

Пеплом отряхнули в ожидание.

Хочу, чтоб забрали домой

Хочу хоть слегка непринужденность вещичную в сердце.

Вроде появилась,

Вроде Мария впустила,

Вроде опять знакомые голоса.

Сейчас зайдёт, если зайдёт, и носом в щёку уткнётся.

Я пока покачаюсь.

А ещё я допил.

3 глава

Игрались с идолом.

Никита в кепке Бёртон

Недоволен вашей организацией.

Он такой человек – может спиздить.

Если не в кепке, то бурый.

На выставке ее видел, она умерла.

4 глава

Разговор

Хоронить круче, чем строить выставки.

Хоронить круче, чем строить выставки.

Хоронить круче.

Хоронить круче, чем строить выставки,

Просто потому что это, блять, выгодно.

И это интересно,

Человек умер,

Его надо похоронить.

Это спокойствие, никакой суеты.

Это мрамор, гранит, производство, кладбище, земля.

У меня пока что один вывод на любой вопрос.

Я занимаюсь не тем, я занимаюсь не тем.

Вот Паша занимается тем, я занимаюсь не тем.

Хочешь сигарету, тут на пачке как раз семью хоронЯт?

Класс, отличный дизайн вообще, Степан.

Вы просто люди, которые закрывают двери, понимаете?

Вы из другого поколения.

Я говорю, что ты стырил что-то.

Либо ты валишь в Китай, либо ты садишься в тюрьму здесь,

Либо валишь в Америку и становишься миллионером.

Смотри, есть работа – нет художника,

Есть художник – нет работы.

Не должно быть слишком много искусства от одного автора.

Иначе это уже магазин магнолия.

 

5 глава

Набросок.

Звучит пафосно, самому тошно,

Зато правдиво.

Принять себя.

Образ.

Меня избили дома на кровати и на полу,

А я всего лишь сжать мог.

Страх.

Все время нужно готовиться.

В каждый момент подготовка.

Смерь наступит, когда угодно.

Странности.

Воротит,

Опять тошнота.

Не люблю людей, которые долбят,

Да и вообще не очень люблю людей.

Лет в 60 сделаю себе трепанацию,

Будет 3-й глаз.

Кожа только зарастёт, затянется.

Бездомность.

Смотреть в глаза боюсь.

Если смотрю, то тем кого чувствую,

И то волнуюсь и их отвожу.

Хочется, чтобы иначе живородило.

Смерть начала подбираться с младшего брата моей подруги.

Беззубо ползу по синей ветке.

Раз, два, три

Раз, два, три

Раз, два, три

Раз, два, три

31 августа наступит опустошение –

Я готовлюсь.

Я готовлюсь.

Я готовлюсь.

Я готовлюсь.

В этот раз сам ты должен справляться о своём самочувствии.

Этот раз был последним.

Оттолкнул.

Этого и боялся,

Что оттолкнётся с этим все что скопил и

То что было скоплено у тебя.

Зато искренне открылся.

Отчим.

Это очень пугающее слово.

Буква «п» очень похмельно-родоначальна.

У меня их целых две –

По одной на каждое полушарие.

Что же так гложет то, а?

В калошу закатало сапог лица.

Опять двадцать пять процедил откашлявшись подонок.

Пакля волос на затылке голосит о вчерашнем ударе

И паузе разума в пять минут на слякотной морде асфальта.

Потом меня нашли,

Просто лежал за машиной.

В Москве подъезды лучше и роднее парадных в Петербурге,

Как минимум, потому что их сильно меньше хороших.

 

6 глава

Меня укусили два комара в спину,

Потому что я сидел в полыни.

А Маринка ластилась.

Она ластится, потому что это процентов на 60 наша заслуга.

Гадкие комары.

Прокусили носок, паскудные животные.

Меня окрикнули.

Тот самый в пузыре с трубкой

Разбивается всплеском об сопку.

Синюшне-свинцовая тягомотина –

Такая духовая перехватчица.

Медовой слезой растекается пионерский лагерь владыки

По катуньским камням.

Это лиса, реально лиса.

Ух бля, какая большая собачка.

Водянистая бирюза.

Фамильярность, как будто тыщу лет их знаю.

Порывистое из тишины просится впуститься на разговор

Опять под очередным предлогом.

Ууууу бля

Напугал, напугал,

Под придорожную шлюху у шашлычной косишь?

У этой сопки, на взятой в аренду 49 летней земле,

Кроме хариуса есть ещё шашлык.

Раздербанили праздник.

Удивительна потенциально удивительная жизнь

Сидячих на люльках навстречу людских существ.

И людских существ в траве под люльками, снизу.

Короче, тебя ебали в рот, и ебя тебя,

Тебя ебали в рот.

Прямо отсюда без навигации,

Капитан зеленого судна дошёл до дома.

Пыльный говняный отпечаток тебе на икру.

Сидеть гнить.

В гробу выспишься.

Это труп с собой таскать.

Это трус плевочый присосался к хвосту.

Да и ещё она от тебя уехала.

Ну ты чересчур сильно ломаешь драму,

Хотя не на Алтае,

Поэтому не сильно вправе.

Учредил геморрой,

Хотя не вправе.

Ему зашептал запах знакомых духов.

Хотя тоже не сильно вправе.

Экипировка для охоты,

Экипировка для Охраны.

Какая пёстрая клуша навстречу,

Аж засмотрелся.

Вообще-то не этого, а этих.

Здесь категорически все опухает.

Прикол улыбнулся в упор,

К лицу,

Вновь подумалось броситься.

Лобковый волос на плитке шаурмичнОЙ.

Розовый, красновато розовый, коричневый.

Только что его все таки обложили хуями.

7 глава.

Закружились и завыли вроде на вид не дети.

Я нервный.

Я верный.

Я нежный.

Поезда.

Пляшут под такую дудку известную.

Хотят поделиться новым вкусом.

Эхом раздаются прыжки бордюра

В девчоночьи сердца.

Наверное наразбивал витражных рук протягивания к себе,

А то что во мне сказать могу вероятно только слезами.

Мне говорят, что недостаток слов для описания – фундаментальная проблема человечества,

Но это враньё.

Надобно либо новые выдумывать,

Либо читать наверное больше.

8 глава

Песком затягивает в одежды.

Разберёмся наверное.

Обо мне забудь,

Не вспоминай меня.

Как спонтанно планировались,

Так и произошли

Обменивания остатками вещей.

Топи топ

Типи топ

Хипи хоп.

У тех хипарей было 6,

Когда не было генной селекции.

У этих «хипарей» 30,

Когда появилось дерьмо.

Холодная сварка,

Паста Гойя,

И вот темечко, скрепившись, поблескивает так,

Что дискотека сердечная утягивает меня в пляс.

Погрязшего в своём глиняно грязном по пояс.

ПОСОБИЕ ПО ПРОСЛУШИВАНИЮ “ТОВАРИЩА ДУРЫ”

Оставь перед собой кухонную утварь, только если она приносит какую-либо эмоцию. Эмоция родоначальна, все остальное – вопрошающе-вытекающее.

Уничтожение всех шкафов ДСП из бутовских квартир не остановит бытовуху ни на шаг. Эмоция её прибьёт.

Эмоция восторжествует над смертью. Жизнь восторжествует над смертью. Будет только жизнь. Закрой глаза и слушай, если это рождает в тебе эмоцию. Открой глаза и слушай, рано или поздно это родит в тебе жизнь.

Страх приведёт к смерти, страх приведёт к жизни.

Я гибну! Я гибну!

Я живу! Я живу!

Я гибну! Я гибну!

Я живу! Я живу!

Этот поросший человек,

Который принёс солнце,

Заставив его светить.

Шаг наверх! Ещё шаг наверх!

Последний шаг наверх! Затем шаг вперёд!

Навстречу солнцу, которое светит!

Это должно тебя живородить изнутри и снаружи. Ты должен быть испещрён и обласкан эмоцией.

Всегда нужно готовиться, конец смерти и начало жизни могут наступить в любой момент. Живородись, когда слушаешь.

Тишина бьет тебя глубоким древесно-зелёным по затылку. Живородись.

К тебе сквозняком ползёт вьюга. Ты скользишь. Твои члены скользят.

Застилает глаза. Живородись.

Нет никакой идеи. Есть смерть, которая дышит тебе в затылок. Есть жизнь, дышащая в затылок смерти. Есть Пантократор, дышащий в затылок всему. Ты и есть пантократор солнечных пылинок.

Спрячься в свою грудную клетку и вчувствуйся в вибрацию, тревожность в пальцах и губах, разнузданность в правом плечевом суставе, бегемота в ягодицах. Обрати внимание как стискиваешь легкие, а они стремятся раскинуть руки. Услышь, как тебе нужно завопить. Вслушайся в то, как тебе нужно умолкнуть. Вот вот перед тобой все окрасится в самый чёрный, потому что пролетает змей Аспид.

Зимнее море успокоилось на семь дней из-за Алконоста. Решай, ты все таки Ом Парават или Пантократор.

Обшарпанный трамвай обогревателем облизывает обновление твоего быть. Тебе тоже следует облизнуться.

Каждая точка во времени – это ожидание. Мнение о высоте полета ожидания крайне субъективно. Ожидание докторской колбасы в холодильнике для Федора наделено той же крупицей примитивности, как для тебя ожидание парада планет.

Субъективности лишено лишь ожидание необъяснимого. Чего-то, что никогда не происходило с тобой, но есть уверенность в том, что оно должно случиться. Мир ожидания вероятно ограничен с двух сторон только жизнью и смертью, но это только вероятно. Удовлетворение ожидания наступит нескоро. Оно наступит вместе с торжеством всего над ничем.

Кутай лицо в морось и чувствуй что чувствуется, все равно истошность ожидания.

В сереющем голубом ожидание абсолютной серости притянет к тебя взгляды парочки крестов. Ты под каштаном, и вас вместе сдувает холодным почему-то с юга. Тебя все равно. Серое тащится по небу и ожидание абсолютного серого не удовлетворено. Зато есть эти взгляды, и ты не понимаешь ожидание чего наступило, но оно тут. Тут, вместе с выцветающей занавеской на чьём то окне и твоей эмоцией. Ты живородишься. Ты наконец-то открываешь глаза и видишь. Ты задыхаешься, вокруг все дышит. Это потому что тебя живородит. Похороны и рождение рассудка. Те двое ещё смотрят, а ты начинай потихоньку дышать.

В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЕРОФЕЕВА

Интересно все таки что же там за форточкой открытой.

Насколько я знаю, надобность выходить на балкон отпала.

Что-то ведь на скамейке под этим окном было забыто.

Гордость, ритм там, чувство такта.

Ожидал тоскливость какую-то хотя бы,

Но вместо этого так удивительно,

Без верхней одежды, снаружи в октябре.

Пожалуй поеду.

Крайне русский пейзаж –

Из синей покрышки цветы к небу тянутся.

Не хватает только шинных лебедей мне пьянице.

Попятился и ещё попятился.

Приехавшие зайцем с моста через забор сягают

За банной красавицей.

Бильярдный клуб грезит обняться

С достаточно старым домом и деревом, премило льнущим к нему.

Я не могу,

Не могу,

Не смогу,

Опомниться в этой шейной тряске.

Буду ударенный оземь сновать

Под протекторатом протектора той самой шины.

Составишь список, о котором поговаривали?

Список микросмертности, переживаемой каждым,

Ну помнишь?

– Тю. Ты все как с гуся вода.

– Тю. А ты все гусятничаешь!

– Между прочим, гусей разводить куда благоприятней для пережития. Никому нет надобности тебя отвлекать. Наверно считают меня как минимум странным, а того и гляди бесноватым.

– Ну да, я пожалуй тебя вообще держал бы за беса, таких дьявольских зверей совокупляешь.

– Ну нет. Они когда шипят, я то самое и переживаю. Шипят они частенько, от того и благоприятно, и действенно. А зубы и у тебя в клюве есть.

Вместе с этим наступила моя микросмерть,

И я отправился составить на завтра список дел,

Потому что уже пора бы вообще-то.

В надежде пропитаться великим и забубённым я зашёл во двор библиотеки напротив Кремля.

Думал, что-то возможно «умное» написать.

Только вот сегодня день рождения Ерофеева, и я весь вечер твержу себе про «глаза, как облака», про «пидора в коричневой куртке» и про «самое счастливое и самое бессильное время в жизни нашего народа» и в частности в моей собственной.

Ко всему прочему, выходя с Арбатской, подумалось, что я не Курский вокзал увижу, а Кремль.

Значит, либо меня до завтрашнего дня кто-нибудь да пырнёт шилом, либо я обрету бессмертие.

Служительница закона в пилотке вышла покурить и сразу окинула меня таким взглядом, как будто я кромешный дурак, либо несчастный студент (скорее конечно первое). Докурив, она вонзилась в предбанник и закрыла дверь на замок, все это время поглядывая на меня исподлобья с опаской такой отвратительной.

В этот момент я понял, что мысли о вероятности обрести бессмертие заведомо ложная чепуха.

А вот вероятность того, что в меня кто-нибудь да вонзит шило, как эта полицейская вонзилась в предбанник, имеет весьма пролонгированный характер.

И вот наверняка это будет уже просто смерть. Но ведь так же наверняка это будет самая рядовая микросмерть для меня, обретшего жизнь после.

ЗАДАЧКА.

Условие:

Предположим, что я, ко всему прочему, получил возможность летать и перемещаться со скоростью выше скорости света. (Про полет – теперь уж точно. После выпитого, ходьбой это можно назвать с трудом). Если вдруг меня “сблюет, потому что стошнить уже точно не стошнит”, то в какое из этих круглых отверстий на стене?

Их тут приличное количество на самом то деле.

Решение:

Так вот самое отрадное в рассмотрении этого действа с точки зрения квантовой физики заключается в том, что, наблюдая за одним конкретным отверстием, шанс того, что меня сблюет именно в него 1/2. А вот если мы будем рассматривать сразу все отверстия одномоментно, то сблюет меня сразу в каждое.

Эта замысловатость толкает только лишь к тому, что мое тело с шилом в шее прямо сейчас или через какое то время – это микросмерть. Так проще быть сиюминутно, проще переродиться. Я уверен, что собственных сложностей хватает с лихвой даже тем людям, которых мое снобское нутро ставит на несколько ступеней ниже себя. Они тоже в какой-то момент увидят хоть часть лучезарности.

– Тю. Ты совсем тронулся? Вставай и иди отсюда. Допивай, но дай скамейке равномерно намокнуть.

– Ведь и пырнутый в шею, и гусятник правы. Видимо это истина, что «все должно происходить медленно и неправильно, чтобы человек не сумел загордиться, чтобы он был грустен и растерян». Есть только торжество всего над ничем и ожидание.

– Ебанутый какой-то.

Четвёртый троллейбус сворачивает обычно раньше моих бредней,

Поэтому никак не могу зайти в него.

Сел, иначе вместе б с желтошапочником вальсировал.

Начало приподнимать со скамейки –

Подумал, что для великих деяний.

Расслабился, когда увидел свой троллейбус.

Для таких свершений готовность до сих пор в клоаке отсутствия.

Шейм он ю!

Шейм он ми?

Напутствия

Напутствуют

Пойти тебе нахуй!

Пойте,

У вас там

Да на синем, да на море дробная волна ведь.

Сквозь суставы, да кости

К моей спинной кости,

Вжимающейся в спинку со столичным контуром,

Притянулись.

Ведь не женился, а умер,

Выпав из 34ого.

Зато начал по утрам отжиматься.

*голосом противненьким, а ля билетерша или кондукторша, одним словом мерзкая дамочка*

– Молодой человек! Молодой человек !

Вам продлить или оформить?

Бахилы обувайте и выше направо.

Ты пока посиди, поседей.

Мешок меха к сердцу только прижми.

Он понадобится ещё.

Ты конечно не Венера,

Но постепенно холодает.

До сумасшествия инфантильный конфликт.

Потом бьешь в кадык.

Себе.

Опять как ни в чем не бывало.

Вышедший с отрыжкой спокойной ярости,

Зашёл и забыл,

Нужно тебе все таки оформить или продлить.

Поэтому присел,

Мешок меха к сердцу прижимаешь.

Исподлобья видно, что холодает.

И вот в холоде понравилось лыко не вязать

Среди вязов.

Язвенно замер жестом

В жести жестяного короба молебна церковного.

Хор так распевает, так распевает!

А ещё Нестеров воздухоперый.

Очень невнятные чувства,

Но по-хорошему пресловуто-благодатные.

И все вокруг нашептывает:

«Вслушайся,

Не дыши и слушай».

За последние несколько лет, я проникся храмами, монастырями и церквями, будучи при этом абсолютно неверующем человеком. (Предвосхищая догадки – я им совершенно не стал.) Вот как съездил на Афон с отцом, это и произошло. Вслушивался в отцовский спор с нашим гидом-монахом, который кричал, что православная церковь ни с кем объединяться не будет, и начал проникаться. А объединения по его словам не будет, потому что не с кем: католики – пидоры, а протестанты – секта.

Гид-монах показывал нам монастыри, в которые туристы не так чтобы часто заезжают. Там анархия и тепло! Тотальная анархия, которой руководят свыше, именно от этого все крайне неанархично. И тепло. Тепло, которым никак не поруководишь. Вот мы подъехали к одному из монастырей, вышли, так батюшка сразу уволок нас пить ракию.

Это ведь совершенно удивительно.

Сразу после этой поездки я и прочувствовал все россказни про энергетическую составляющую таких мест. А дальше начал искать. Начал искать ХОРОШИЕ церкви, храмы и монастыри. В первую и единственную  очередь в Москве, потому что кроме Петербурга и Москвы мне негде заниматься поисками, а в Питере я чересчур редко бываю. Несколько славных нашёл.

Это как раз таки про микросмерть – достаточно стоять снаружи у стен, и ты её переживаешь. Есть совершенно удивительные экземпляры в моей коллекции. Имеется, например, такой монастырь, на который можно смотреть с определенного ракурса, и ты уже давным давно не в столице, а где-нибудь в Суздале или в Угличе. К сожалению, мало кто это понимает. Хотя нет, совершенно не к сожалению, а наоборот, к абсолютному счастью.

Ты и твоё отражение в ожидании чего-то. Будь то микросмерть, смерть или очередь в туалет. Это не важно. Важно только лишь то, что жизнь восторжествует над смертью и то, что пИсать хочется.

Без названия

Чёрство зачувстовало под Чухлинкой, почему то

Пятясь в косом пируэте.

Колымага лязгом окрестила вас пидорами,

Меня глашатаем эры.

Фанеры исполненный карапуз загудел стоячей

волной –

Зачесались ноздри,

Позвоночник ероша.

Брякнул за тумбу связкой ключей преподобного Коли.

Колян пробасив: «Я за рулём нихуя, а вот потрахаться под этим, в принципе, можно!»

В ту же секунду был зачислен в ряды ликующих ликом святых

Сантехников, слесарей, проституток,

Фальцующих улицы морду.

Пушечное мясо полирует лафет,

Измацав ударами подъездную дверь.

Прокажённый, я усталой откашлиной улыбнусь

В лица тех, которые смотрят.

Уж простите, я смогу лишь

Выдавить очередной пошлый анекдот

Про лобковые волосы.

А вон с тем не смогу говорить

Из-за своего несносного снобского нутра.

С утра,

Я, покладистей прежнего,

На удивление слегка староват,

Прошепчу про прошение прощения,

Перед всеми,

Перед той,

Перед этой

За раздрайность разгульно-тоскливую.

Пробежавший в кителе

За мундиром,

Потому что больше некуда было идти,

Хочет звёзд, как на небе.

Они все мои,

Но могу поделиться.

Пригоршни хватит?

Лицо сначала вытер об поле пыли с песком,

Потом об порог,

Отзавтракаю забавностью людской.

Не быть тебе кумиром,

Мне тоже,

Даже

Для

Отхлебнувшего себятины из себя самого.

Завтра больше не пью,

Даже пиво.

А вИна все,

Всё равно

Давно

На скатерти по столу разлитой

Разлиты.

– И вот каково тебе теперь просиживать тут одному?

Тоска ж загрызёт…

– Было комфортно пока ты не приблизился к моему столу,

Там ещё глоток, куда руки потянул?

Перевёрнутая надпись.

В одну сторону латиницей Bopex,

В другую кириллицей Херов.

Это она мне говорит, что я именно такой,

Именно херов, херовый, херый, хмурый попрошайка дамской ласки.

Только вот я не дамской прошу,

А человеческой хочется.

И не ласки даже,

А чего-то тёплого.

Так что? За ухом почешешь?

Над печенкой пошепчешь?

По сердцу пройдёшься?

Если туда поеду, то все деньги на дорогу домой спущу.

Развязал завязку не успевшую даже в узелок нырнуть.

Заверну с собой в кувырок бульвар.

И больше вы по нему в гулянья не пуститесь.