Varlica Wec. Телепат (рассказ)

Студия в красно-белых тонах. Со стены, куда прицелились дула операторов, кричит флуоресцентная надпись: «СНОГСШИТАБЕЛЬНЫЙ ГАРРИ!». По полукругу лицом к надписи растянулись места для зрителей. Двести пятьдесят мест на две трибуны «А1» и «А2». Свободных мест нет. По трибунам прокатываются волны шёпота, тут и там перерастающие в неуверенные разговоры. Около трети аудитории носит белые футболки с буквами «Я люблю тебя, Гарри», выкроенными красным оттенком. Преимущественно женщины, насчитывается до десятка мужчин. Все напряжены и готовы выплеснуть напряжение.

В центре студии на пьедестале стоит красное кресло, окружённое глазами зрителей. Софиты разъезжают по навесным рельсам, моргая лучами на кресло. Огни направлены с разных ракурсов, испускают бледно-красное свечение, сходясь густым, кровавым потоком над испытуемым. Поставив руки на подлокотники, в кресле сидит двадцатидвухлетний парень. Худощавый, лицо острое, обтянутое тугой кожей, в лоне лучей похоже на выжатый помидор. Создаётся ощущение, что лучи высасывают кровь из болезненно бледной кожи – явный признак анемии. В носу с горбинкой намёк на родство с евреями. Волосы кудрявые, патлатые с переходом в глубокую запущенность либо в безразличие к своему внешнему виду; либо ко всем его наблюдающим.

Напротив парня на пьедестале стоит белое кресло, представленное камерам в свечении флуоресцентной надписи. Оно пусто. Поруку с креслом по его кожаной ручке скользит ногтем Мисс Америка нынешнего года. Ровный стан придаёт благородства фигуре, олицетворяющий идеал современных стандартов. Лицо облицовано стараниями пяти стилистов, оштукатурено косметикой, волосы завиты в длинные локоны. Крепкие белые зубы, белое платье без бретелек. Нежно покачивая широкими бёдрами, она продолжает улыбаться даже вне эфирного времени. Любезность прямым текстом прописана в её контракте.

К секции А1 примыкает башня, граничащая с левым выходом за кулисы. Шпиль башни округлён подобием летающей тарелки. Тарелка не привлекает ни одной камеры. Внимание операторов разбросано на занятое кресло, девушку или глубокий проход под мерцающей табличкой «СНОГСШИБАТЕЛЬНЫЙ ГАРРИ». Интерес к башне запрещён тонированным стеклом, идущим по ободу тарелки. Единственный способ сообщения башни со студией осуществляется посредством микрофона.

Распахивается дверь, в тарелку вбегает мужчина. Длинные волосы собраны резинкой назад, круглые стёкла очков перед белёсыми зрачками, короткие усы и борода, подёрнутые сединой. В левой руке папка с пометкой маркером «Пророк», в правой плещет кофе из кружки «Гарри ♥». Он швыряет папку на стол, кофе ошпаривает морщинистые пальцы, надпись «Пророк» размывает горячей робустой. Проклиная анатомию, мужчина покидает рабочее место. Суматоха в башне, как и несработавший утренний будильник, остаются втайне от зрителей. Мужчина возвращается с новой, точно такой же папкой, горбат, некрасив.

Последняя проверка, мигание прожекторов, вкл.-выкл. – оборудование в порядке. Публика в предвкушении. Технический директор сообщает о полной готовности, желает всем удачи. Гарри Броуди удостаивается отдельных напутственных слов. Гарри Броуди предлагает директору забрать свою удачу обратно, «папаша».

Звучит вступительная музыка. Из генераторов у «главного» прохода раздаётся хлопок, подаётся пар, оседающий в туманную завесу. Софиты обесцвечивают красное свечение до белого. Разбрасывая лучи в разные стороны, проходят по головам зрителей, старательно огибая красное кресло. Затем световое представление концентрируется на проходе за белым креслом. Встречаемое десятью прожекторами, из сгустка дыма появляется смазливое лицо. Из пара выплывает нога, после всё тело в белом жакете под лицом с блистательно отполированной кожей. Под стать голубым глазам переливающаяся грива цвета блонд. Слишком блонд, чтобы быть натуральной.

Мониторы на всех концах Америки показывают лицо парня крупным планом. Воздух вздрагивает от криков, металлические балки на первых рядах отчаянно сдерживают натиск, охрана кидает предупредительные взгляды. Трёх девушек, обнаживших грудь, уводят через специальную чёрную дверь. Блондин раскидывает махи рукой и поцелуи публике, останавливаясь перед белым креслом. Приветствием он заигрывает с камерой и вступает в игру:

– Привет, бельчонки! Здравствуй, Америка! Прямо сейчас на ваших экранах самое популярное шоу штатов «Сногсшибательный Гарри»! Сегодня в эфире я, тот самый красавчик с постера в комнате вашей дочери – Гарри Броуди! – толпа взрывается аплодисментами. – А теперь переведите взгляд с моей улыбки на глаза Алекс Томпсон, прекрасной ассистентки! – камеры наезжают на лицо Алекс, захватывая грудь в объектив. –  Как всегда сногсшибательна! Не сбавим жару – прибавим пару! Это и многое другое вы найдёте в книге «Как стать как Гарри Броуди»! А теперь к делу, прошу тишины. Тише, бельчонки, – зал стихает, прожекторы прекращают работу белыми лучами, – без лишних прелюдий. Как вы уже знаете, в этой студии нас собрала общая цель – докопаться до истины. И мы не стерпим ничего, кроме правды в нашу сторону. Мы получим то, за чем пришли. И я лично ручаюсь, что сегодня ваш ужин будет на сто процентов состоять из натуральных продуктов. Нет, мэм! Без примесей вымысла и подозрительных консервантов. – шаг за шагом Гарри делает круг между трибунами и красным креслом. – Раскроем ингредиенты нашего конкурсанта до щепотки. Или я неправильно выражаюсь? Быть может, перед нами смельчак без ста тысяч долларов? Ведь именно эту сумму я обещаю каждому, кто сможет удивить нас чем-то, кроме размеров своей любимой тётушки Мэй, – зал смеётся. – Итак, главное блюдо вечера – невероятный, буквально взмывающий к небесам, как он сам себя именует, встречайте, Пророк! – Гарри завершает обход, на красное кресло разом падают красные лучи. – Нехило даже для еврея, а? Поприветствуем должными почестями прибывшего из Кентуки! – зрители раздают аплодисменты. – А кому-нибудь знакомо это захолустье? Нет? Нелёгкая дорожка для деревенского простачка, скажу я вам! А пройдёт ли её Пророк до конца? Или мы посадим его обратным поездом в один конец? Алекс, солнце, включи микрофон нашему гостю. Похоже, он немного растерялся, когда увидел блестящую штуковину с круглой шапкой!

Зал поддерживает слова смехом. Алекс подходит к Пророку и протягивает ладонь за микрофоном. Пророк показывает ей, что микрофон включен, перещёлкивая кнопку «ON-OFF». Камеры не отходят от Гарри.

– Правда и только правда! – кричит Гарри. – Как её найти? Уткнитесь в свеже напечатанную книгу Гарри Броуди «Как стать как Гарри Броуди». А теперь к делу! Тихо, прошу тишины. Да, юная леди, – кивает Гарри девушке, снявшей футболку, – я вижу вы прочли мою книгу от корки до корки. Вы просто сногсшибательны! Уведите её, она портит картинку, – шипит Гарри в передатчик на лацканах, пропуская основной микрофон мимо ушей зрителей.

– Я люблю тебя Гарри! – выкрикивает девушка с третьим размером груди из лап охранника.

– И я люблю тебя, детка, напиши мне на Фэйсбук!

Визги стихают за чёрной, матовой дверью и…

– Шоу продолжается! – аудитория разоряется на аплодисменты. – Хорошие люди всегда остаются до конца, скажу я вам. Стоят на своём до победоносной развязки! А вы согласны со мной? – аплодисменты. – И мы не сдвинемся с места, пока не узнаем правду или ложь в словах этого человек! – Гарри указывает микрофоном на Пророка, словно вызывает на дуэль. Прожекторы обдают Пророка красным светом, –  Это и многое другое, – Гарри переводит микрофон на секцию А2. Свет белеет от слов и движений Гарри, расходясь по трибунам и Гарри.

– Вы найдёте в книге «Как стать как Гарри Броуди»! – хором отвечают обе секции.

– Верно, мои сногсшибательные бельчонки-летяги! Вы, как всегда, на высоте! А вы хотите подняться ещё выше?

– Да! – отвечают хором.

– Вы хотите взмыть в небеса, где займёте трибуны Эдема с Христом, Аллахом, Буддой, Гарри и прочими божествами из вселенной покруче Марвэл?

– Да!

Читайте журнал «Новая Литература»

– Тогда этим вечером вы приняли самое верное решение, когда променяли пропахший паб на шоу «Сногсшибательного Гарри!» Ведь сегодня нам на растерзание пожаловал уникум! С его слов, обладающий феноменальными способностями, от которых взлетят вверх ваши задницы – телекинез! Дерзайте, бельчата!

Прожекторы снова проецируют красный луч на Пророка. В зале звучат аплодисменты, по рядам прокатываются вспышки вздохов и ахов. С трибуны А2 доносится «Лжец!», «Дави его Броуди!». Кричащего мужчину выводят из зала. Прожекторы меняют настроение на белые и окатывают светом Гарри, когда Гарри укрощает толпу жестами. Начинает говорить:

– А спрашивается, чем нас тут только не кормили? – раскрывая ладонь, Гарри загибает пальцы. – Нас посещали медиумы, невидимки, телепаты, повелители огня. Старички ещё помнят того губастого парня. Он заверял нас в целебности своего трёхгодовалого герпеса! И что дальше, Билли? Ночью мы до сих пор слышим твои дикие вопли! Слышим, как ты молишь нас о пощаде, подтирая сопли слезами в красном кресле! – один красный луч резко бьёт Пророку в глаза, Пророк морщится. Прожектор тут же отключается. – Все они заглядывали сюда, чтобы облегчить мой кошелёк на сто честно заработанных тысяч. Но всех их мы дружно провожали хорошеньким пинком под зад, дамы и господа. Так не повторить ли сегодня наш излюбленный приёмчик?

Зал заходится восторгающимся ором.

– Ответ на этот и другие вопросы знает…

– Гарри Броуди! – воют трибуны, перебивая Гарри.

– О нет, что вы! Вы мне льстите, позвольте, отпустите мои изящные скулы от румян хоть на минуту. Ведь на стуле допроса у нас Пророк! – прожекторы разом набрасываются освещать Пророка красным мерцанием. – Его имя опровергает все наши сомнения! Оно несёт все ответы на заранее предсказанные вопросы. Кто знает, может, он предвидел и твою ночку крошка с третьего ряда? Я-то уж точно! Эй, напиши мне на Фэйсбук!

Крошка обливается краской и падает в обморок. Под руки тело выносят из зала через чёрную дверь.

– А что насчёт билета до Кентуки в 23:40? Предусмотрел ли Пророк такой разворот судьбы? Да начнётся же шоу сногсшибательного Гарри Броуди! – звучат аплодисменты. – Дорогуша Алекс, вручи нашему туземцу микрофон и, главное, включи его, пожалуйста. Иначе это затянется надолго.

Заглядевшись на взбунтовавшиеся трибуны, Гарри забывает о микрофоне в руках Пророка. Алекс смущённо, и извиняясь, косится на Пророка. Гарри отрывается от пылких, взволнованных образов и присаживается в белое кресло. Пьедестал под этим креслом дистанционно регулируется. Его ступень незаметно выдвигают, чтобы сидящий в белом кресле казался немного выше красного. Толпа успокаивается одним движением Гарри. Софиты поделились на обе стороны студии с разными цветами. Пророк получил на один прожектор меньше. Тот, который минуты назад вышел из строя.

– Чудесный вечер, не так ли? Как вас зовут?

Пророк подставляет микрофон к губам:

– Моё имя Пророк.

– Пророк? – переспрашивает Гарри.

Зал молчит. Лицо Гарри сдержано. Он прикусывает нижнюю губу, испытывая взглядом сидящего напротив Пророка. Ни один из них не моргает. Проходит семь секунд кромешной тишины, и Гарри выплёвывает смешок, закидывая голову на спинку кресла. Зал моментально подхватывает эмоцию.

– Знаете, почему я просто обожаю свою работу? Они не перестают меня удивлять! Да, согласно вашему никнейму, дайте угадаю, на фэйсбуке? Твиттере? Вы – Пророк! Надеюсь, инстаграмом вы не обзавелись, но сейчас мне интересно ваше имя. Джо? Джэк? Джимми? И ещё сто и одна строчка из списка «маме было лень думать, загуглите чо-нить попроще»!

Трибуны оценили колкость смехом. Гарри выдвигает ладонь на трибуну А1, не сводя глаз с Пророка. Зал умолкает.

– Я повторю свой вопрос специально для вас, Джо. Вы мне нравитесь. Я не заметил страха в ваших глазах. Но это не шоу «Юные таланты Америки». Мы с уродцами не цацкаемся, – Гарри делает многозначительную паузу. – Пока что не заметил. Как ваше имя?

Не двигая ни одной частью тела, Пророк остаётся неизменным в словах:

– Я повторю свой ответ. Но повторю в первый и, специально для тебя, мерзавец, в последний раз. Моё имя Пророк.

Грудь публики заливается натужным охом, и зал замирает в ожидании. Закинув ногу на ногу, Пророк следит за Гарри через петли кудрявых волос. Алекс недоумённо косится на Пророка, переводит взгляд на Гарри. Вспомнив о строке контракта, выделенной жирным шрифтом, она мигом одевает свою лучшую улыбку. В объективах камер отражается Гарри, поглаживающий сильный подбородок.

– А вы быстро адаптируетесь, Джо, – произносит Гарри с упором на последнее слово. – Я бы поговорил с тобой по-другому, не знай регламент передачи, но что же? – Гарри разводит руками. – Чёртову минуту в цивилизованном мире, и уже на ты – резкий ход! Софиты нещадно перегрели тебя, а? Джо? Можешь не отвечать: на такие трюки мы контратакуем матом без шахов, нет, дружок, без предупреждений. – Гарри поднимается с кресла, заводит толпу. – Это знакомство я приберегал на сладенькое, но тебе, Джо, сгорчит мой чёрствый гостинец! Что это, спросите вы? – рукой он проводит взгляды зрителей и телекамер на застеклённую будку. – Это бесцветный голос правосудия, что бессменно отдаёт долг Америке. Дотошный детектив, вываливающий всю грязь наружу. Непрошибаемый скептик, даровитый учёный, профессор физики и астрономии, поклонник канареек и фанат голубоглазых блондинов, дорогие друзья, в который раз встречаем, наш серый кардинал – мистер Филипс!

Мистеру Филипсу возносятся умеренные аплодисменты. На экранах мелькнул вид полукруглой тарелки, после чего все увидели Алекс. Алекс мило хлопает в ладоши.

– На перечисление всех его титулов уйдёт отдельный выпуск! Неподкупный судья ещё припас пороху, чтобы выбить всю дурь со скамьи подсудимых. Просвещайте нас заумным словом, профессор, – Гарри падает в кресло. Общее освещение в зале слабеет. – А, знаете, эта часть шоу напоминает мне дни в Гарварде. Невероятно интересно времечко, скажу я вам, – Гарри громко вздыхает в микрофон, приспускает веки.

Зрители хохочут.

– Добрый вечер, – вступает мистер Филипс. – Этим умопомрачительным вечером мой скальпель наткнулся на телекинез. – Филипс недовольно сдвигает брови, откладывает сценарий в сторону, откашливается. – Извините. Телекинез – это способность человека одним только усилием… – Гарри рукой подзывает Алекс, садит себе на колени. На выдвижном телеэкране идёт видеозапись вразнобой со словами мистера Филипса. – Эффект телекинеза был известен историкам задолго до открытия молодого человека в красном кресле. Им баловались все, кому не опостыл дух мистики, не связанный путами причинно-следственных связей и здравого смысла. В активных колдунах числились, к примеру, библейские апостолы или местные ворожеи Серых болот – было такое местечко под Уизлстоун, где они устраивали шабаш. Если упомянуть не так давно ушедших, то это знаменитый фокусник Кури Неллер, поражавший воображение наблюдателей телекинезом уже в стенах из железа и бетона. Однако, сколько бы примеров не подарила нам история, все волшебники, особенно успешные, помимо основного заработка неплохо практиковали естественные науки. Парадоксальная вещь, – на экране в руках Кури Неллера ломается ложка. – маги публично бросают вызов законам природы, держа учебник по аэродинамике за пазухой. Кури Неллер был одним из тех замечательных кинетиков, что в перерывах между препарированием аммонитов поднимал вещи в воздух. Правда, в плане технической части он слегка отличался от нашего молодого человека. Взмывание предметов, принесших ему славу, осуществлялось за счёт смесей, не проявляющих себя ни в цвете, ни в запахе. Только эффектный рояль над головами зачарованных по хлопку иллюзиониста. В книге «Под чёрной мантией» Кури Неллер выдал все трюки телекинеза на века вперёд. Достаточно вдумчивого прочтения, чтобы навсегда потерять веру в чудеса в нашем технологичном мире. Совет не для всех, так как зрелище этих строк может спровоцировать когнитивный диссонанс у самозабвенных любителей экстрасенсорики. К сей минуте на этом закончим, – экран уплывает в потолок, видны последние кадры летающих стульев, камеры переводят объектив на сопящего Гарри Броуди.

– А? Что? – говорит Гарри с сонными глазами. – Почему не разбудили?

Зал хохочет. Гарри поднимается с кресла.

– Дерзайте, профессор! В этом соль нашего шоу: разрушить ложь, дабы воздвигнуть столбы истины на руинах позора. А? Знакомо? Цитатка из одноимённой книги, господа. Спешите приобрести, пока пирожки не исчезли с книжных прилавков так же быстро, как и моё желание задерживаться с «молодым человеком». Что думаете, профессор? Достойна эфирного времени такая, – Гарри навострил взгляд, делая твёрдый шаг к Пророку на каждом следующем слове, – скудная, дешёвая, плешивая выделка?

Зрители замерли. Хлопок лакированной туфли по полу – эхо разнеслось по студии. Пророк спокоен. Он смотрит через стеклянного Гарри, словно не замечая его. Гарри беззвучно шевелит губами.

– Да, Гарри, объект, вне сомнений, заслуживает внимания.

– Заслуживает? – Гарри стреляет взглядом по непроницаемым окнам мистера Филипса, – Вы, верно, сказали «типичный экземпляр»? Или другое кичливое словечко из вашего репертуара.

– Боюсь, что нет, здесь нечто… Извините. Сейчас мне нужно уточнить некоторые данные. Точно произошла ошибка, – добавил мистер Филипс, забыв отключить микрофон. Он вчитывается в сценарный план из папки «Пророк», пункт «Запрошенный реквизит». Круглые очки подняты на лоб, Филипс замечает тишину в зале и хватается за микрофон. – Прошу вас, продолжайте Гарри.

Гарри, ещё пару секунд не отвод взгляд с башни, прищуром рассматривает Пророка:

– И мы продолжаем! – он усаживается в белое кресло, по манере Пророка закидывая нога на ногу.

– Иногда мне на мейл приходят страшные письма. Нет, сейчас я не про ваши детородные органы. Эй, мужчина в кепке «Я хочу Гарри», – Гарри указывает на трибуну А2, первый ряд, – ваше лицо мне до боли знакомо.

Стулья трясутся от смеха. Мужчина активизируется, начинает выкрикивать «да, да, Гарри, это был я, Гарри». Его уводят через чёрную дверь.

– В тех письмах, дамы и господа, нас прозвали самыми безжалостными нигилистами на просторах Американского-ТВ. Я считаю это обвинение крайне несправедливым. Ведь мы из раза в раз проявляем милосердие к нашим гостям. Мы дарим им последнюю минуту славы в их жизни. А что ты думаешь о милосердии, Джо? Знаком ли этот термин словарю фермера? Чистильщику окон, м? Кто ты в обычной в жизни, Джо? Кем выйдешь из этой студии после разноса? О, да! Прямиком в лапы десятичасового рабочего дня и парочки спиногрызов.

Смех перекрывает прочие звуки. Потоки красных прожекторов покрывают Пророка, поделившись белой половиной с Гарри. Не реагируя на слова ни одной эмоцией, Пророк отвечает:

– Милосердие прекрасная вещь, если применять её заслужено. Возможно, сегодня она нам понадобится. Всё зависит только от вас, – Пророк огибает взглядом аудиторию. – Начинайте мольбы к Христу, чтобы я отыскал нужное слово под буквой «М». Мой словарь благосклонен к ранним приверженцам. Вера не признаёт доказательства необходимым. Поэтому услышавшим обо мне впервые я даю шанс отречься от старых идолов и прильнуть к моим ногам, поверив на слово.

Гарри смеётся – зал за ним.

– Эти сыновья посудомоек! Что-нибудь да отчеканят! Обожаю тебя, деревенский чудак Джо. Никак не пойму, почему в заявках они пишут «телекинез, умею говорить с пираньями»? Твоя главная сверхспособность, Джо, не отпускать народ от коликов! Пересмотри приоритеты, парень. А мы, в отличие от тебя, не поскупимся и применим милосердие прямо сейчас, когда поинтересуемся твоей жизнью. Да-да, на такие жертвы мы идём, чтобы разбавить эфир чем-то кроме ослепляющей улыбки, – Гарри блещет зубами, – и сногсшибательных глаз Алекс Томпсон! – Алекс улыбается, предплечья аккуратно приподнимают грудь. – Милосердие, дружок, – это выслушивать ваши россказни из жизни на окраине, прежде чем втоптать головой в свежий навоз. Но тебе ведь привычны эти ощущения? Знаком конский запах под ногтями? Изливай душу, Джо. Мы с нетерпением ждём счастливое детство с сеновальных окрестностей. Какой-нибудь дядя Том навещал по ночам? Не затягивай.

Гарри кидает микрофон на кресло. Головка микрофона глухо ударяется о подушку. Безраздельно софиты заливают худое лицо Пророка красным контуром. Выдержав паузу, внушительный, уверенный голос говорит:

– Моя жизнь делится на два отрезка: «до» и «послe» приобретения способностей, не присущих человеку. Период «до» означает для меня не больше, чем пустой черновик времени. Что истлел от первых искр телекинеза и божественного вмешательства. Когда-то я ходил по одной земле с вами, – Пророк работает взглядом с аудиторией. – Я был самым обыкновенным парнем из Джорджтауна. Никому не нужным, забитым в себе одиночкой. Я делил невзгоды этого мира и страдал от несправедливостей общества. Отрезка «до» для меня и, что главное сейчас, для вас – больше не существует.

Пророк нажимает взглядом на публику, выискивая потенциальных служителей, поддавшихся влиянию. Люди вопрошающе раскрыли рты. Никто не двигался. Убедившись, что слова услышаны, Пророк добавил:

– Отрезок «после» вобьёт вас в трепет перед ликом сына Господа Вашего, Пророка.

Гарри пробивает на смех (не в микрофон). Аудитория прикована к Пророку. Красные лучи вместо того, чтобы вызывать ярость от объекта, гипнотически действуют на зрителей. Как небесное свечение, потоки частиц снисходят на Пророка, который раскрывает свидетелям священные речи. Раздаются редкие смешки, заметившие корчащегося кумира.

– Однажды я присоединюсь к праотцам. Буду делить трон с предшествующим мессией, где бьёт ключом вечность и тело не знает изъянов. Но сегодня священная миссия требует от меня людского обличья. Я спустился, чтобы дать миру шанс опомниться. Америка, Европа, Азия, все материки и страны должны упасть со стульев и стать передо мной на колени, пока не поздно. Только истинно и искренне уверовавшие, а не дрожащие от страха и гнева выживут, возведут цивилизацию на пылающих останках Содома и Гоморры.

Гарри сгибается в агонии от смеха, его микрофон отключён. Тем не менее, зал постепенно обрастает улыбками и смеётся вместе с Гарри. Камеры атакуют его вниманием, перекидываясь на невозмутимого Пророка и обратно к Гарри. Когда Пророк закончил, ни одной серьёзной гримасы не украшало лиц как присутствующих, так и телезрителей. Алекс приложила ладонь ко рту, скрывая чрезмерно широкую улыбку – это условие следует за «жирно выделенными буковками». Один мистер Филипс нервно сосредоточен. На столе собрана коллекция газет из Джорджтауна за последний месяц. «Летающий Джорджтаун!», «Метеорит сработал!», «Непризнанный человек от бога!». Раскрыт ноутбук с десятками ссылок, которым он не поверил. На фоне играют видеозаписи со скрытых страниц браузера; раздаются вздохи восхищений, заканчивающиеся ликование. Попеременно Филипс переключается с газет на сценарий, догрызает вторую шариковую ручку.

– И ты! – Пророк встал с кресла, обвиняя пальцем Гарри. – Твой договор с дьяволом подписан. Земля будет освобождена от твоих несметных грехов, которым нет тепла под солнцем цветущих аллей. Но знай, что ты всё равно испытаешь жар воплоти, прочувствуешь близость от прикосновений с нетленным, будучи сослан в пекло, из которого прибыл. Ты первым в этом зале познаешь цену ослушания. И теперь только путь, устланный камнями позора, способ провалиться сквозь землю зависит от твоих слов и действий. Боль, с которой я вырву каждый волосок твоей златой гривы. Или вопью их глубоко в череп, к чреву мозга. Я, Пророк, пересажу тебя с пика славы на огненный трезубец прощения.

Слушатели обратились в безмолвные столбы. Красные лучи возвышали страх в глазах аудитории. Гарри кашлял от смеха, словно подавился словами Пророка. Он немного удивлён и растерян не столько из-за угроз, сколько из-за их неожиданности. Поднявшись из кресла с лёгким румянцем на щеках, он сказал:

– Притормози, Джо, сотовый, должно быть, разрывается от звонков моего адвоката. Но кем же, я, чёрт возьми буду, если спущу трубку? Нет-нет, каким угодно трусом, только не Гарри Броуди. Я не позволю вывести гвоздь нашей программы в блестящих браслетах. Нет уж, сэр, оставьте клоуна в цирке. Наш спустившийся с небес, а я говорю, с катушек, заморыш Джо шпарит высокопарные фразы не хуже мистера Филипса, скажу я вам. Но звучные фасоны не скроют запах дерьмеца из сарая безумного демагога – читайте книгу глубже, глава 5, – Гарри делает вид, что снимает шляпу. – Снимаю шляпу, Джо, у тебя много талантов. И, знаешь, я иногда их использую, не против? Многогранные парни, вроде тебя, делают лучшие бургеры. Они крутят котлету из фарша несбывшихся надежд, после чего хорошенько её сдабривают слезами завышенных амбиций. – Гарри причмокивает пальцами. – Сочнейший бургер на выходе! Кстати, всё хотел спросить, да смех перебивал. В твоих Кентуки все разговаривают текстами псалмов?

Пророк отражает язвительные вопросы, воспринимая их как риторические. Его действия насыщаются поводами. Аудитория снова в строю и жизнерадостном настрое. Прожекторы отключены. Технический директор не понимает, почему. Мистер Филипс нарушил правила. Несмотря на то, что Гарри может обратится за теоретической подоплёкой в любой момент, мистер Филипс покинул башню. Прямо сейчас в инвентарной он убедился в подлинности чугунных гирь.

– А чему мама учила нас в общении с грубиянами? На все гадости мы, как воспитанные джентльмены, ответим спасибо! Спасибо, Джо! Что не кормишь нас пикантностями из жизни в трущобах. Я плотно поужинал и не хотелось бы увидеть свои две сотни в не переваренном виде. Но прошу вас, друзья, – Гарри в очередной раз обращается к аудитории, – раскройте уши по шире и попридержите ваши задницы на местах. Если вы и упадёте на колени, то только от смеха, ведь наша команда наскребла кое-какие справочки. Интеллектуальная беседа не наладилась. На такой случай меня вооружили фактами, в которые трудно поверить. За что наши бравые ребята рисковали жизнью на другом конце света, как думаете? В Кентуках! – из нагрудного кармана Гарри достаёт небольшой лист с заглавием «второй раунд после рекламы», разворачивает, читая первую строку. – Так-так. Дева Мария оказалась не так чиста! Та-да-дам! Сенсация года! Мать Пророка, упс! Извините мой грешный язык, старушка, уродившая Джо, перепоручила непризнанного Христа дому сирот «Голубые грёзы», штат Кентуки! Всё сходится, дамы и господа, пойман с поличным! Эгегей!

Силясь, Гарри вызывает из себя фальшивый хохот. Зал неуверенно поддерживает его хилыми смешками. Трибуна А2 едва нашла что-то забавное. Пророк опустил глаза на пол, взглатывает. Гарри, осведомлённый о промахе, но, как ни в чём не бывало, продолжает:

– Итак, идём дальше! – взглядом Гарри скользит по строкам, замирая на пятой. – О, что я вижу. Кажись, бинго! Да вы всё ещё безгрешны, мистер! Приберегаете душистую розу для богоизбранной? Я полагаю, нас посетил сам президент клуба «скаутов от Христа», а не его сын. – публика проглотила эти шутки, запрягая рты смехом. – В зале есть доброволец? Жертва? Самоубийца? – крутит головой Гарри, пока не натыкается на Пророка. – Почему ты улыбаешься, Джо? Дж-о-о, очнись. Девственность – это смешно, но не с твоей физиономией. Да, на твоём месте я бы не поскупился на двойную плату той шлюхе из Бронкса. Она явно заслуживает сверхурочных! А? Алло? Алло? Меня слышно? Раз-два? Что с грёбаным микрофоном! – вместо того, чтобы передать слова по наушнику, прикреплённому к лацканам, Гарри кричит в воздух. На щеках трясутся капельки пота. – Дайте мне грёбаный микрофон, мать вашу! Эфир, моё время идёт! Передайте Эмми и Алану, что они останутся без киндер-сюрприза, потому что их папаша только что был уволен!

Алекс подбегает к Гарри. Высокие каблуки и обтягивающие платье не приспособлены даже к быстрому шагу, поэтому Алекс падает. Чудом она удерживает равновесие, согнувшись почти под прямым углом. На груди она чувствует чьё-то присутствие, точно её толкнули в обратную сторону от пола и, как следствие, от похода к Крису Болану, пластиковому хирургу. Если бы у Алекс не было руки, она сравнила бы упругое чувство с фантомной конечностью. Обернувшись на Пророка, она машинально, сама не зная, почему, кивает ему. Снисходительно Пророк смотрит на белый покрой Алекс. Алекс вплотную подходит к активно работающей грудной клетке Гарри, поправляет воротник, разглаживает жакет:

– Ну не надо так тратиться на работу. Ну пожалей себя ради меня, ну зайчик.

– Ты задал мне вопрос, так стоит умолкнуть, чтобы я смог ответить, – обратился Пророк к Гарри по микрофону, переходя к публике. – Моё имя Пророк. Скоро оно раздастся как яростный гром над головами, отступивших от воззваний. Моё появление на экранах возвещает последний шанс этому миру. Как спаситель с небосклона, я передаю послание во всеуслышание. Каждый человек на Земле, не признавший во мне своего Бога, будет отпет трезвыми близки и развеян по воздуху как напоминание о недальновидности греха. Моё имя Пророк, чьим звуком я наделён заслужено. Ибо я предсказываю не случившееся. Ты спросил меня, почему я улыбаюсь?

Пророк повернул взгляд к Гарри. Гарри, снаряжённый новым микрофоном, продолжает слушать. Как и все, включая мистера Филипса.

– Я вижу чудное будущее. Оно идёт перед моими глазами, и ему я улыбаюсь вслед. И будущее это таково: твой микрофон сломается, если ты попробуешь перебить меня снова. На третий раз я отправлю его к твоим двумстам долларам. Не правда ли, это смешно? Не правда ли, человечество ещё не придумало ничего смешнее, чем потеря анальной девственности по микрофону? Когда ты перебьёшь меня в третий раз, я пропущу микрофон через весь кишечный тракт, пока он не вынырнет из умолкшей глотки. Это достойно улыбки, Джонни Митч? Вскоре твоё настоящее имя из Арканзаса больше никогда не запятнает уши прислушавшихся к призыву.

Румянец Гарри созрел в сладкие черри. Его чёлка, уложенная лаком и гелем, размокла, он сдувает волосы со лба. Из-за кулис выбегает девушка в наушниках и футболке «Персонал», промокает лоб Гарри носовым платком. Уходит обратно. Внутри Гарри Броуди ошарашен. Он всегда приравнивал информацию о своей личной жизни к кодам боеголовок из Пентагона. Интонация Гарри наиграна, но профессионально спокойна. Ею он спрашивает у микрофона на лацканах белого жакета:

– Мы вернулись с рекламы? Ага, понял. Так, пять, четыре, три, два… И снова с вами! В эфире вечернее шоу «Сногсшибательный Гарри Броуди», и я, Гарри броуди, мы продолжаем наш выпуск! Для только проснувшихся ночных пташек напомню, у нас в гостях Пророк, который совсем скоро поразит нас, та-да-да-дам! Телекинезом! Бу-у-у! Телекинез!  – Гарри подходит к трибуне А1, где с нарочито устрашающим видом размахивает руками. Девочка, усевшаяся на коленках отца, подыгрывает, прижимает пухлые ладошки к щекам, – Держу пари, после сегодняшней шумихи, Хэллоуин заполонят годовалые телекинеты! А телекинез в зрелом возрасте, как вам? Ха-ха! Как предотвратить горе в семье? Это мне напомнило одну книгу, да-да, «Как стать как Гарри Броуди», внимайте пятнадцатой главе да повнимательней: пять признаков того, что ваш ребёнок плотно подсел на травку. А мы продолжаем! В красном углу ринга – Пророк Джо, – говорит Гарри и возвращается в белое кресло. – И наш следующий вопрос, какой психотроп дарует доступ к телекинезу?

Пророк заранее настроен на провокации Гарри и их безмолвное парирование. Однако наступившая пауза намекает на неизбежность какого-либо ответа:

– Я предпочту огласить тишиной таинство, предзнаменовавшее судьбу мира.

– Жалеете частичку волшебства для ближнего? Верно! Не нужна нам ваша отрава! Что думает порядочный гражданин по этому поводу? Запустим скверну в отцовский дом? Накурим детей из собственных рук? – оглядывает Гарри трибуны.

На оба вопроса аудитория проскандировала «нет».

– Нет уж, мистер, оставьте себе и судмедэкспертам зип-лок с галлюцинацией. Лучше скажи нам, Джо, затесался ли в рядах честных американцев из зала твой тайный агент? Кто-то, кто воочию запечатлит твой позор? Кто-то, кого заставляет краснеть общая с тобой фамилия? Или этот кто-то записывает эфир на плёнку, чтобы растянуть смех до пенсии? А? Прямиком из трейлера в Арканзасе! Ох, чёртов… – Гарри сжимает лицо в складках, но моментально разглаживается. – Я сказал пропадшие Кентуки!

Вопрос из неприятных, грозящий горькими подробностями из личной жизни, но бегать от языка грешника он не намерен. После недолгих раздумий Пророк отвечает:

– Мой Отец наградил мир любовью, и я не обошёл его дар стороной. Есть человек, судьба которого также рисует улыбку на моём лице. Искреннюю, улыбку благодарного счастья, а не насмехающуюся над участью слепого болвана. Я, как единственный полубог, был вынужден выбрать смертную в свои объятия, чьей жизнью погружён в бесконечные заботы о защите. Но не стоит волноваться. Ваша владычица, – Пророк обращается к аудитории, – находится далеко отсюда. В безопасности.

Гарри раскинулся в белом кресле. Положив щеку на ладонь, локоть на подлокотник, он возвращается в привычный для себя темп. В последующем зрители совпадают с Гарри в эмоциях до самого конца.

– Это так мило, Джо. Пускаю слезу – главная красавица колледжа дожидается мешочек с деньгами дома. Умна подруга! А любопытно, скучает ли она по тебе, Джо? Или ты уже предвидел горячего мексиканца в своей холодной постели?

Публика крючится в счастливом изнеможении. Полный мужчина принялся задыхаться, раздувая багровые щёки. Тело оттаскивают по полу к чёрной двери. Заложив руки в карманы брюк, Гарри поднимается с кресла.

– Колись, как давно она рубит капусту с надувательств законопослушной Америки? К нам за уличные фокусы не попадают. Но и этот мыльный пузырь мы сегодня лопнем, дамы и господа! Разберёмся с проходимцем, пока Мисс Кентуки-2001 покупает чемоданы для деньжат. К сожалению, они ей больше не понадобятся! А есть ли в крошке с общего сеновала хоть щепотка нашей сногсшибательной Алекс, а, Джо?

Алекс румянится. Её упругая грудь набухает. Камеры провоцируют тысячи поллюций по всей Америке. Затем план объективов резко меняется на задумчивого Пророка. Готово. Слова Гарри Броуди нашли свою цель. Гарри почувствовал вкус колотой раны, его глаза загорелись светом вражеских софитов. Охотничий блеск, мелькающий за спиной подбитой жертвы – последнее, что жертва увидит. Смакуя момент, Гарри терпеливо наблюдает. Пророк отвечает после длительного интервала:

– Она появилась на втором отрезке жизни. Точнее, она стала моей на отрезке «после». Мы… Мы в самом деле закончили один университет. Однако я всегда чувствовал нежные сигналы в мою сторону. Её слова и взгляд слишком чисты, слишком сладки, чтобы оказаться порочными. Алчными, как когда-то себя проявляли. Я не думаю…

Сквозь смех Гарри выкрикивает:

– Снова бинго! А я тоже в каком-то смысле пророк! Прямо задел для новой книги. Пятитомник по предсказаниям для неудачников. Ставлю сотню, тебе есть чему поучится у меня, у Гарри Бро… – Гарри оцепенел. Его уши не услышали успокаивающей отдачи сабвуферов, поэтому губы застыли, дабы не пугать рассудок. Гарри осторожно выпускает из лёгких недосказанные слова: – Броуди? Алло? Здесь есть кто-нибудь, кроме меня, кто занят делом?! Где вы закупаете микрофоны? У монголоидов с Алиэкспрэсс?

Камеры потеряли объект для наблюдений. Подходит Алекс:

– Зайчик, не волнуйся, мы всё уладим.

Гарри отбивает её руку, оставляя красный след на предплечье:

– Заткнись! Заткнись и не открывай свой рот, кукла. Ты здесь, чтобы выглядеть.

Звуком собственного крика он успокаивает себя, пытается заглушить проступивший на лбу, в дрожащих пальцах страх и убеждается в дешёвых подделках вместо микрофонов. Гарри разговаривает ненавистью к технике и «узкоглазым» с публикой, порой переключаясь на воздух. В сторону Пророка Гарри не поворачивается, словно это безынтересное, пустое пятно. Зал, как упоминалось, с точностью повторяет эмоцию идола. Ненавидит, затем действует на себя немотой, готовясь к следующей команде. Зрители раскрыли рты и ещё более уши за колкостью, которая отвлекла бы их от реальности; вернула в разрывающиеся от смеха сиденья. По-видимому, десятилетний парниша запомнил слова Пророк и, уследив связь между происходящим и будущим, заплакал. Его немедленно вытолкали через чёрную дверь.

Сто двадцатый выпуск был самым контрастным эфиром, наполненный резкими перепадами из воплей и безмолвия. Как и самым коротким.

– Профессор, – говорит Гарри серьёзным тоном, когда получил третий микрофон.

– Да, Гарри, – ответил эхом неомрачённый голос.

– Сегодня начинаем пораньше. Запускайте вашу проверку.

– Если вы так желаете, – камеры плавно находят Алекс, но внезапно все, как один, разворачиваются на Пророка. – Как я уже упоминал в начале передачи, суть телекинетических способностей как природного явления принадлежит определённому разделу физики. Чаще всего мы имеем дело с потоками воздуха или электромагнетизмом.

– Что значит «чаще всего»? – не выдерживает Гарри. – Теряете форму, док. Всегда, док, они всегда крутят один фокус, предварительно обрабатывая нас пафосными фразами. Пройденный круг!

– Да, вы абсолютно правы. Присущая каждому человеку ловкость рук в подоплёку с броским нарядом творит чудеса на наших глазах. Уму непостижимы гнущиеся по мановению мысли ложки. Ведь каждый день мы не просто оглаживаем металл взглядом, но мешаем жидкость, испытываем кипятком и холодом и только порой переламываем парочку о чей-нибудь лоб. Нет никакой загадки в действии, если оно составляет рутинную обыденность, привычку. Тот же принцип действует для фокусника и даже для меня. Мы постоянно сталкиваемся с «чудом», удивляющем нас не больше, чем столовая ложка соли повариху. Неизменный график жизни весьма скуп на изумления. Упомянутый Кури Неллер раскрыл вещественную природу телекинеза на века вперёд. Подозреваю, все взрывоопасные субстанции, от которых может пострадать живописность нашей Алекс, уже были изъяты у испытуемого. А, значит, я склонен к разделу термо- и электродинамике. Был склонен до определённого момента в течение передачи. Могу я уточнить один вопрос у нашего гостя?

Опередив Гарри, Пророк отвечает:

– Да.

– В вашем резюме заявлено, что вы можете передвигать любые объекты на земле в любой точке вселенной.

– Воу! У мелкой рыбёшки острые зубки! – вклинивается Гарри в серьёзность, нависшую в атмосфере разговора.

– Да, едино от моего желания зависит целостность вселенной, как и любого объекта в пределах её досягаемости.

– Благодарю, – ответил Филипс.

– Я способен разорвать в клочья всякую тварь, не склонившуюся перед моей волей, – Пророк уставился на Гарри.

– Спокойнее, Джо, ты не на кухне с мамашей. Упс! Извини. Ты никогда и не был. А среди зрителей не затерялся юрист? Этот взгляд прицелен прямо в уголовный кодекс, скажу я вам. Попридержите блюстителей закона у входа, мы рискнём продолжить допрос с пристрастиями. Но поаккуратнее, Джо, наш охранник Нэил бегает быстрее твоего воображения или, как это называешь ТЫ, телекинеза.

– Телепатия, – поправляет Филипс.

Гарри махает рукой, обернувшись к рядам в зале:

– Продолжай, док.

– Честно вам признаться, покидая сегодня дома, я думал, как поскорее вернусь обратно за стол к диссертации по глубоководным. Извините, Гарри, но даже ваша харизма и «сногсшибательность» всех Алекс приедается после оного раза. Однако сейчас я заинтригован.

– Хотите сказать, сегодня гнём вилки?

Из будки прекратился сигнал. Казалось, Филипс скоропостижно уснул или сломался очередной микрофон (козни евреев, как убедил себя Гарри), пока менторский тон не опроверг надежды:

– Нет, в этом и проблема. Я поясню. Согласно правилам нашего шоу мы обязуемся, нет, я бы даже сказал, согласно раздутому лозунгу «мы даём священную обязанность не лгать зрителю». Эти строки, по крайней мере в части проверки, выполняются безукоризненно. Полагаю, у меня есть право на громкие слова, так как я лично ответственен за ход экспериментов, и первой пойдёт под удар именно мой незапятнанный авторитет скептика. Здесь есть два варианта: либо эксперимент увенчается, для вас Гарри, моментальным провалом испытуемого, либо… ваши ищейки выкопали грязь с самого дна, но не учуяли фактов, лежащих на поверхности. Прошу, внесите реквизит в студию.

Весёлая барабанная дробь огласила студию. Прожекторы судорожно мотаются по оси и ездят по рельсам, не производя ни фотона света.

– Не перегибайте со своей ролью, дорогой профессор чего-то там. Мы уверены в вашей начитанности, но убеждаемся, что старость никого не щадит. Тащите ваши карандаши и телефонные справочники.

Двое мужчин со вздутыми бицепсами, а на них венами появляются из за спины Гарри. Зеркально лысый взвалил гирю на грудь, обняв дно ладонями. Полубокс свесил гирю меж ног, вцепившись пальцами в ручку.

– Что? Что это? – спрашивает Гарри. – Конкурс тягачей?

– Нет, что вы, Гарри. Это сюжет нашего сценарного плана, – говорит мистер Филипс. – Неужели вы его не читаете?

– Что? – с окон мистера Филипса Гарри оборачивается на хилого, внешне поражающего только тщедушность Пророка. – Зачем?

– Верно, зачем? Кто будет перечитывать детектив, чтобы сотый раз убедиться, что убийца дворецкий? Полностью солидарен с вашей ленью. Я бы даже сказал, благоразумной расчётливостью. Полагаю, я терял бы время и малейший интерес к каждому шоу, просто пробежавшись по предложенному испытуемым реквизиту. Разгадывал бы все загадки современности, пока ехал в вагоне метро. Но разрешите мне озвучить развязку: – Филипс начинает читать, – «не притрагиваясь, испытуемый поднимает гири весом в сто сорок фунтов. После чего в студию вводят добровольца весом в двести пят…

– Ты что, рехнулся, старик? – гири размером в две головы Гарри не дают поверить в увиденное. – Гири? Гири… – Гарри ставит руки на пояс и понимающе кивает головой на две гири у ног Пророка. Через десять секунд его поражает внезапный, невротический смех. – Гири! Он притащил с собой гири! Гири! – кричит Гарри в аудиторию, проносясь по перегородкам трибун. Народ подбадривает Гарри роготом. – Гири! Разобрал весы своей мамаши, чтобы придать веса словам – хитёр манёвр! Но мы не ходим на поводу у шарлатанов! Нет, уж! Слышишь, сия Америка? Мы не позволим лжепророку водить тебя за нос! Его эфирное время подошло к концу! Час славы пробил! – Гарри скачком прижимается к Алекс, стоящую между белым и красным креслом. Давление вскипятило его кровь. Весь красный, Гарри хватает и крепко сжимает Алекс за ягодицу. – Ух, и оторвёмся сегодня по полной, Америка! А он! – Гарри наводит указательный палец на Пророка. – Он не ступит шага со своими воздушными гирями. Выйдет только ногами вперёд! К праотцам на небеса, если ему так угодно! Ты согласна со мной, Америка?

– Да! – скандирует зал.

– Восстановим старую добрую традицию дядюшки Линча?

– Да!

– Не столь неподкупен оказался рассудок, мистера Филипса, как его кошелёк. Но мы не дадим больным кретинам дурачить нас и наши семьи! С этого момента я лично буду контролировать процесс отбора лабораторных крыс к нам в студию! Лично ставить эксперимент! Ведь это моё шоу, мать вашу. Шоу сногсшибательного Гарри Броуди! Верно я говорю?

– Да!

– Я не позволю сторчавшемуся ублюдку кормить нас безумными бреднями! Мы требуем хлеба и зрелищ, а не лапши на уши! Я не позволю детям Америки называться именем Пророк и баловаться травкой после школы!

– Да!

– Прямо сейчас мы разоблачим лжепророка. Не Христос, а Смерть стучится к тебе в двери, Джо! Микронаушник сообщил мне, что люди в униформе уже заждались тебя. Они вооружены чем-то покрепче острого словца. А на разумно сэкономленное время мы насладимся обсуждением невероятной, сногсшибательной книги, – Гарри направляет микрофон в зал, демонстративно зажимая одно ухо.

– Как стать как Гарри Броуди!

– Так вот, мои бельчата! Дави эту жидовскую гниль!

Гарри рывком поднимается на пьедестал к красному креслу. Как монумент возвышаясь над Пророком, Гарри выдвигает на него указательный палец.

– ТЫ! – на фланелевую рубашку, лицо, кисти пророка летят капельки ротовой пены. – Жаль, великий американский язык не придумал местоимения унизительнее для таких, как ТЫ! К концу сегодняшней ночи твоё имя станет нарицательным, самым пошлым, грязным, позорным оскорблением, за которое мисс Марджери будет беспощадно вырывать уши пятиклассникам!

Гарри выхватывает карандаш из нагрудного кармана, держа его вертикально за свежий ластик, сгибается к Пророку. На лбу проступили пульсирующие вены. Частое и глубокое дыхание. Дыша Пророку в лицо, Гарри держит карандаш между своим и его носом.

Объективы обступили красное кресло со всех сторон, перекатываясь по полукругу рельс. Из-за кулис появляется персонал с переносными камерами. Дополнительная охрана обступает красное кресло. Все, кто когда-либо слышал о шоу «Сногсшибательного Гарри», затаили дыхание.

– Поднимай карандаш из моей руки или проваливай, – сбавив тон, говорит Гарри.

– Мне подвластны намного масштабнее цели.

– Карандаша достаточно, Джо, не виляй в сторону, – словно упрашивает Гарри, раскрыв гиений, безумный оскал.

Пророк молчит. В его голове борются свои демоны. Красные и белые, они решают судьбоносный ответ:

– А если землетрясение в Джорджтауне? У вас есть там камеры?

– Ты сделаешь нашей Родине неоплачиваемую услугу, Джо, если освободишь Америку от мешков, набитых дерьмом с костями. Но достаточно карандаша! – карандаш сотрясается в руке. – Не волнуйся, Джонни, наши корреспонденты первыми узнают о любой катастрофе с папуасами.

– Тогда поверим тебе на слово.

Карандаш поднимается над головой Гарри. Носы камер взмыли вверх за карандашом. Алекс издала пронзительный визг, зажав лучезарную улыбку ладонями. По трибунам прокатилась бурная волна охов, ознаменовавшая шок. Люди бросили к чёрному выходу, началась паническая давка. Зрители, прикованные к телеэкранам, обескуражены увиденным. Некоторые сверяются с календарём в поисках первого апреля. Мистер Филипс готовит речь, чтобы примкнуть к кругу советников Пророка. Пророк воспарил в воздух с красного кресла над головой Гарри, расставив руки в стороны:

– Бог должен быть милосердным. Бог должен быть жестоким. Бог должен быть справедливым. Момент узреть мою мощь…

Гарри упал на колени и умоляюще принялся мямлить:

– Я-я-я-я-я-я-я…

– Не перебивай меня, Джонни, – подымался микрофон.

 

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.