Валерий Сокольских. Спальный вагон (рассказ)

Однажды чудным летним вечером, когда заходящее солнце золотило витражи здания вокзала, в спальный вагон скорого поезда, отправлявшегося в Сочи, вошел представительный молодой человек по имени Артём Петрович Пиявкин. Это был коммерческий директор одной довольно известной в городе фирмы. Его сопровождала жена, красавица Ольга (остальное неважно). Он намеревался занять свои законные два места, чтобы в течение некоторого времени, т.е. до конца путешествия, а это целые ночь и день, насладиться тихой безмятежностью. И это понятно: торопиться некуда, а вагон, баюкая, сам привезёт, куда надо. Прочие заботы, оставшиеся за пределами вагона, можно было на время выкинуть из головы. Молодой человек находился в весьма приподнятом настроении, даже радостном. Да и может ли быть иначе, когда рядом любимая женщина, приятная сумма на банковских картах, две недели безмятежного отдыха впереди и никаких долгов позади. Он взлетел, вспорхнул, воспарил в вагон, не чуя ступенек, держа в руках два огромных чемодана.

Однако, едва оказавшись внутри, он вдруг остановился, как вкопаный. Нет, как будто налетел на стену. Даже не так: как будто его кто-то в лоб ударил. Это точнее. Или даже так: как будто он получил пулю в лоб. Из крупнокалиберного пулемёта. Потому что почувствовал, что голова его сейчас лопнет, сердце остановится, дыхание прекратится и т.д. В общем, ему захотелось упасть и он невольно сделал шаг назад. Тотчас позади него завизжал поросёнок (так ему показалось, по крайней мере):

– Мужчина, ну что же вы?!

Мужчина, т.е. наш Артём, медленно повернувшись, увидел полную женщину, а за ней других людей, которые вынуждены были остановиться (представляете, очередь класса «люкс»!). Так  вот, оглянувшись, Артём Петрович улыбнулся, стиснув зубы, и сказал ласковым, с неожиданной хрипотцой басом:

– Извините, мадам!

Наверное, так говорил своим куклам Карабас Барабас:

– Идите сюда, деточки!

Потому что мадам и все, кто шел за ней, вдруг попятились назад. Женщина, кажется, даже похудела. Но надо было брать себя в руки. И Артём взял. Вместе с чемоданами. И пошел вперёд. Чувствуя, как предательски пересыхает во рту и сердце бешено стучит внутри, причем сразу повсюду: в висках, в груди, в кишках. Его юная жена, между тем, словно истребитель, преодолела расстояние до купе, не подозревая, что происходит с её мужем. Ведь Артём, как истинный джентльмен, как любящий муж, взнёс в вагон сначала своё сокровище (с его атлетическими данными, он мог бы взнести и пять таких сокровищ), а уж после вошел сам.

Благородный читатель, вероятно, уже начал терять терпение, мол, пора бы как-то перейти ближе к телу. Конечно, мой юный друг (и не юный тоже)! Переходим. Но как же это нелегко! Ведь перед нами разворачивается страшная человеческая трагедия (или комедия, если по Бальзаку), драма, повесть, поэма. В общем, Боже мой, тут всё перемешалось, как в куче мусора, и это – проза жизни.

Итак, войдя в вагон, Артём увидел другое пренебесное создание. Оно стояло в проходе у окна, разговаривая по телефону, и, слава Богу, Артёма не замечало. Пока. Ну и что ж тут такого, скажете вы. Да, ничего, собственно. Но только до того момента, пока не прозвучало ее имя. Это была Инесса Мерц. Каково! Не Арманд, конечно, но звучит, согласитесь. Звучит, как песня, как набат, как лозунг, как девиз. Впрочем, для тех, кто далёк от искусства, оно и звучит также – вообще. А вот несчастный Артём Петрович с ней был знаком. Да еще как! И не зря у него фамилия Пиявкин. С какой радостью он сейчас готов был уползти, згинуть, пропасть, исчезнуть, только бы не встречаться с Инессой, когда рядом Ольга. Эти две женщины вообще не должны были встретиться в этой жизни. Артём этого не предусмотрел. Потому что… ну, потому что не должны. Неужели на всей планете места мало? Нет, всё устроилось так, чтобы он терпел эти муки. Говорил же Сергей Александрович: «Глупое сердце, не бейся…»

Сейчас она повернёт голову, увидит его и он …умрёт. Он, Артём Петрович, двадцати семи лет от роду, у которого такое щемяще блистательное будущее. А как всё начиналось! Всего-то год назад. Была сирень, миндаль, розы, звёзды в небе и «цветы вишни в яшмовой вазе». И во всей вселенной только двое – он, Артём, и она, Инесса, жаркая, черноволосая испанка. Объятия, поцелуи, признания и его трели: « Я красивых таких не видел…»

Только если вам скажут, что в любви признаться трудно, не верьте. Враньё. В любви признаваться можно хоть по сто раз в день, пока язык не устанет, пока не надоест. А вот обрезать, обрубить, пристрелить на взлёте… Это, пардон, тяжесть (невподым, подсказывает Александр Исаевич). Когда сирень опала и миндаль позеленел, полетел пух с тополей и всё вокруг поседело, Артём выхватил шашку и рубанул с плеча: «Инна, прости, мы больше не будем встречаться». Солнце померкло, звёзды упали с неба, ледяная луна застыла в широких удивлённых глазах. И ком в горле: «Не жалею, не зову, не плачу…» Потому что теперь у него Ольга. Она ничего не знает и, даст Бог, никогда не узнает. Ах, Владимир Владимирович, как же верно вы подметили: «Я нашел себе другую, в разызысканной жакетке…» Жакетка, не жакетка, но Ольга была смерчем, который снёс у Артёма всё: сердце, голову, память. И принёс счастье. Вечное.

Ольга изящным движением поставила сумочку на сиденье, села рядом и выдохнула: уф! Как будто сама притащила чемоданы. Её счастливые глазки обвели купе, ручки поправили салфетку на столике, погладили цветы в вазе.

– Как я люблю спальные вагоны!

Артём же, ввалившись медведем, уронил со стоном чемоданы и упал в угол. Кажется, Инесса не заметила его. Наивный! Инна увидела его ещё на перроне. А когда его угораздило войти в тот же вагон, прикрылась смартфоном. Артём достал бутылку минералки. Пылающий организм взывал, кричал, хрипел. Рот же не просто высох, он спёкся, ссохся, как будто его жарили паяльной лампой. Артём одним духом осушил бутылку и выдохнул:

– Мало!- но всё же стало легче и даже спокойнее.

Надо было что-то делать. Это же невозможно – спокойно ехать в одном вагоне! Ольга продолжала щебетать о красоте, о том, какая это прелесть – современные удобства. Артём вдруг поднялся:

– Не могу сидеть. Душно! – и вышел, резко захлопнув дверь. Ольга в удивлении замолкла, словно вместе с дверью кто-то захлопнул ее рот. Душно? Это в купе-то, где работает кондиционер!?

Выйдя из купе, Артём увидел её глаза, большие, искрящиеся. В них было всё: любовь и ненависть, огонь и холод, страсть и насмешка.

– Инесса! – почти крикнул Артём, испугался, покосился на дверь.

Читайте журнал «Новая Литература»

Инесса отступила на шаг, подальше от двери, сказала вкрадчиво:

– Привет, Артём! – и кивнула на дверь. – Твоя жена? Поздравляю! «Молодая красивая дрянь…»

– Инесса! – задохнувшись, взмолился Артём. – еще шаг назад. – «Ты меня не любишь, не жалеешь…»

– Да не терзайся ты так, я выхожу. Я провожала племянниц. – взглянув мимо него, она улыбнулась и почти пропела: «До свиданья, друг мой, до свиданья…»

– Инесса! – простонал Артём. Ему стало так легко и радостно, что захотелось даже заплакать. Он, забывшись, как прежде обнял её, поцеловал: – Какая же ты умница! Как я тебя люблю!

Инна мягко отстранилась, еще раз взглянула куда-то позади него и, загадочно улыбнувшись, сказала:

– Тише, юноша! «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым…» Прощай! – и исчезла, испарилась, пропала. Ковровая дорожка проглотила её шаги.

Артём, постояв ошалело, развернулся, чтобы вернуться в купе и встретился с испепеляющим взглядом Ольги. Теперь она готова была выхватить шашку и уже не просто рубануть, но изрубить в капусту, искрошить в салат, измолотить в фарш и так далее.

– Оленька! – медовым голосом пропел Артём.

Но, пожалуй, в эту душераздирающую минуту мы оставим нашего героя. Ибо даже вообразить страшно, что там сейчас начнётся. Поздравим его с боевым семейным крещением и пожелаем ему благополучно «выкрутиться». Всё же «сам виновен, сам резвился». Я же по примеру Антона Павловича, слагаю оружие.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.