Нежданно-негаданно явилась к нам тетя Марго. Явление это было не рядовым, если принять во внимание, во-первых, то, что тетя Марго нас не балует своими посещениями, а, во-вторых, тетя Марго нас не слишком привечает, потому что считает не ровней себе. Нет, она явно никогда не говорила о нашем неравенстве, но ведь не всегда нужно озвучивать то, что и так можно понять по мимике, по некоторым жестам и оговорка, по поведению, да просто по взгляду – пренебрежительному и брошенному свысока.

Чем она лучше нас? Ее преимущество единственно в том, что лет десять назад тетя Марго сумела весьма удачно выйти замуж за человека удачливого по жизни, обеспеченного, успешного и процветающего. Дядя Миша, муж тети Марго, родился в нужное врем, в нужном месте, в нужной семье, которая дала ему блестящее воспитание, прекрасное образование, а когда мальчик Миша вырос в красивого и видного парня, то семья обеспечила его нужными связями и знакомствами, благодаря которым жизнь его легко покатила по накатанным рельсам резвым паровозиком. А тетя Марко катила следом эдаким ярким вагончиком. Паровозик: п-ф-ф-ф… А тетя Марго тоже: п-ф-ф-ф… И так у них славно получалось, в унисон, легко, как-то так празднично. То они в Милан едут отдыхать, то по Парижу гуляют, то мороженое в Монако едят, то на слонах в Тунисе катаются. А то просто живут-поживают в своей пятикомнатной квартире в центре города или, напротив, за городом, в особняке. Честно говоря, я так и не понял толком где и кем работал дядя Миша, ясно, что не рядовой работник, а высокопоставленный. Судя по уровню жизни тети Марго и дяди Миши, поставлен дядя Миша был очень высоко. Был, потому что дядя Миша вдруг умер, и тоже как-то весело так, внезапно и необычно: выпил с утра чашку кофе, со сливками и с пирожными эклер, до которых был большой любитель (причем, обязательно со сливочным кремом, ни в коем случае не взбитые сливки или тем паче не белковый крем!). Так вот, выпил большую чашку кофию, с эклерами со сливочным кремом, солнечно улыбнулся сидящей напротив жене, сказал: «Жить здорово!» и тут же умер с улыбкой на румяных устах. Так в гробу и лежал улыбающийся. Я не видела, на похороны не пошла – не люблю покойников, да и к дяде Мише не питала особо теплых чувств, впрочем, как и холодных. Мне мама рассказала по секрету от папы. Почему по секрету? А чтобы он не обиделся на этот рассказ. Все же тетя Марго – родная сестра папы. Хотя на что тут обижаться? Может быть на то, что мама добавила: умеют же люди и жить и умирать, о такой смерти только помечтать.

Только вы не подумайте, что моя мама завистливая. Нет, она нормальная женщина, а для меня так лучше всех. Хорошая у меня мама, просто ей, в отличие от тети Марго, не все дается легко по жизни, скорее наоборот.

 

Но я отвлеклась. Итак, явилась тетушка Марго. Я с любопытством рассматривала ее, стоящую в нашей тесной прихожей – ее широкополую шляпу с крупным красным маком на боку, ее шикарное розовое платье почти до полу, ее холеное лицо, которое не берет время, и котенка, которого она держала в руках. Такой миленький крошечный котенок  – лапки, животик и нижняя часть мордочки белые, а спинка и верхняя часть мордашки покрыты сплошь разноцветными пятнами – черными и рыжими.

– О, Марго, – заговорила мама после минутного замешательства, – какими судьбами в наш скромный дом. Входи. Проходи. Приятная неожиданность.

Насчет последнего выражения я не уверена. По-моему, мама сказала его просто из вежливости. Вернее, неожиданность – да, но явно не совсем приятная для мамы. Честно говоря, я предполагаю, что мама недолюбливает тетю Марго не потому, что та чем-то нехороша или неприятна для мамы, а тем, что у тети Марго легко получается жить легко и красиво. Даже смерть мужа не сильно повлияла на нее и ее образ жизни, по крайней мере, так кажется со стороны.

– Здравствуйте, мои дорогие, – несколько помпезно произнесла тетя Марго своим красивым хорошо поставленным голосом, – я, как видите, не одна. – И она прямо в своих туфлях на высокой шпильке прошла в зал. У нас не принято ходить по квартире в уличной обуви. Честно говоря, я не понимаю когда, например, в фильмах хозяйка или хозяин дома произносят: «Не снимайте обувь, проходите так». Как это – не снимать обувь? Все же не вокзал. Незнамо где человек болтался, неизвестно по чему ходил и – здрасти вам! – теперь будет расхаживать в грязной обуви по линолеуму (паркету, ламинату) и  коврам – паласам в вашей квартире, растаскивая грязь, микробов и что еще там налипло на подошвах (окурки, плевки, ошметки засохшей грязи и кошачьих какашек). Эдак после каждого гостя капитальную уборку делать надо и полную дезинфекцию помещения. Ну, или жить в грязи.

Мы с мамой только бегло переглянулись и двинули молча за тетушкой Марго. А та уже в кресле сидит, нога на ногу, туфлей покачивает, одной рукой шляпой обмахивается, другой котенка поглаживает, что на ее коленях сидит.

– Вот, – показала подбородном на котенка, – привезла вам в подарок. Это девочка. Ее тоже зовут Марго. Трехцветная кошечка на счастье. Подруга дала. Подобрала на улице, пожалела малышку, а она редкостной хулиганкой оказалась – по шторам лазает, на стол забирается, обои дерет, может мимо лотка сходить. В общем, не котенок, а сплошное наказание. Хулиганка! Не выбрасывать же. Пусть у вас живет.

Я только мысленно усмехнулась. Ну, тетя Марго, удружила. Это называется: возьми себе Боже, что нам негоже. И искоса так на маму глянула, как она реагировать будет. Сразу выставит тетю Марго вместе с ее трехцветной хулиганкой, или постепенно, после чаю, так сказать, вежливо-интеллигентно. Мама молодец, выдержку проявила, на хамство адекватно отвечать не стала, а к чаю пригласила.

Пили вчетвером чай на кухне. Четвертой прямо на столе восседала четырехлапая Марго – лакала подогретый в микроволновке варенец из блюдца. Марго двуногая неспешно смаковала кофе с молоком, вела неспешную беседу с мамой на разнообразные темы. Первым делом спросила про своего брата, моего отца: «А где Аркаша?». Мама объяснила, что Аркадий на работе, вот приходится и в выходной подрабатывать – копим деньги Юльке на учебу, все же через год девчонке предстоит поступать в институт, вряд ли с ее успеваемостью можно рассчитывать на бюджетное место.

– Двоечница, что ли? – взмахнула крашенными ресницами тетя Марго в мою сторону.

– Нет, нормально учусь, – подала голос я, – но далеко не отличница. Есть даже одна тройка.

– По математике? – удивилась тетя Марго.

– По физкультуре, – ответила я, – по математике пять.

– Так что, извини, Марго, но котенка мы вряд ли потянем. Он, понятно, ест мало, но все равно накладно: прививки разные, корма кошачьи, наполнители и так далее. И вообще…

– И вообще, о чем вообще речь? – удивленно подняла бровь тетя Марго, – давайте ей есть то, что сами едите. Вместо наполнителя можно использовать песок из детской песочницы, а прививка ей сделана. В общем, вот вам Марго. Прошу любить и жаловать, – с теми словами тетушка допила последний глоток кофе, величаво встала, пожелала всем присутствующим здоровья, а отсутствующим (брату Аркадию) успехов в труде. И ушла. Вернее, уплыла как каравелла по зеленым волнам, прохладным ливнем после жаркого дня. Дверь за нею защелкнулась. Мы переглянулись и не сговариваясь уставились на трехцветную Марго, обнюхивающую песочное печенье на блюде.

– М-да, – сказала мама, – не было печали, купила баба порося. Вот на кой ляд нам это чудо? Чтобы было кому шторы дергать и обои драть?

– Еще и мимо лотка, – напомнила я, – и на стол любительница лазить. Давай я ее на улицу отнесу? Ничего, не декабрь месяц. Лето. Тепло. Привыкнет. Сколько их там бегает.

Мама сняла со стола котенка, посадила на ладонь, поднесла к лицу. Котенок был все же очень мал, так что весь помещался в маминой ладони, только крошечные лапки свисали по бокам. Он поднял свою крошечную мордашку, серьезно посмотрел в мамины глаза зелеными как неспелая смородина глазами и слабо чихнул. Я лично расценила это как «чихал я на всех вас!». А мама вдруг улыбнулась и сказала: «Оставим до завтра с испытательным сроком. Будет безобразничать – утром отнесешь на улицу».

 

Эту ночь мы с мамой не спали. Марго то вдруг начинала носиться по полу за найденным под диваном мячиком для пинг-пона, то шуршала в углу какими—то бумажками, то роняла со стола мелкие предметы, катала по письменному столу шариковую ручку. То вдруг начинала пищать довольно громко и звонко. Часа в три я не выдержала: «Давай я прямо сейчас вынесу ее на улицу!». «Среди ночи выбросить такую малютку? – ужаснулась мама моей бессердечности, – Нет, пусть останется хотя бы до утра!». Но и утром, и вечером, и еще следующим утром кошачья хулиганка все еще обитала у нас. Неожиданно и папа вдруг проявил участие к судьбе кошачьего дитяти: «Что ж, пусть живет пока. Как такую кроху, да на улицу. Пропадет». «Ну, ну, – подумала я, – как бы нам не пропасть с этой хулиганкой».

Марго оказалась не просто хулиганкой, она оказалась весьма любознательной хулиганкой, которой до всего было дело. То на пол летел горшок с цветком, то оказывалась рассыпанной по всему полу стопка газет или крупа из пакета. То я ее снимала с холодильника, куда она забраться умудрилась, а вот слезть никак не получалась, и Марго сидела на холодильнике и орала дуром, напоминая отца Федора из «Двенадцати стульев», сидящего на отвесной горе среди облаков и орлиных гнезд с колбасой с руке и оравшего так, что временами заглушал грохотание Терека. То я вылавливала ее из унитаза, то выгребала из мусорного ведра, всю в картофельных очистках и скисшей вермишели, то выуживала из корзины с грязным бельем. Если куда-то Марго залезть не могла, то она с горечью обиды в неспелых глазах смотрела на пока не покоренную ею высоту, выражая свое сожаление громким писком, а ее горящий взгляд при этом говорил: «Вот подрасту немного и обязательно там буду! И там! И там тоже!». В общем, в лице трехцветного котенка мы получили от тети Марго тридцать три несчастья. Ко всему прочему, у малышки Марго оказался весьма взыскательный вкус в отношении рациона: она не желала есть ни овсянку, ни вермишелевый суп, ни кефир из пакета, ни даже магазинные котлеты.

– Вот зараза! Морда кошачья! – негодовала я, – Видать, все Марго – вредные и избалованные особы. На нашу голову такая фифа!

Котенок поднимал свою мордашку и смотрел на меня пристальным взглядом, в котором явно ощущалось некое превосходство надо мной. Точь-в-точь, как у тети Марго. «Все? Психовать кончила? – вопрошали глаза цвета неспелой смородины, – Тогда дайте жрать, пожалуйста. И будьте любезны, что-нибудь поприличнее. Мне ваша баланда не годится». Я наливала в блюдечко с голубой каемочкой сгущенное молоко. Марго не спеша с чувством внутреннего достоинства вылизывала сгущенку, облизывалась и азбукой Морзе отмигивала мне неспелыми смородинками: годится.

– Щелкну по нахальному лбу – и нет тебя, – обещала я, подхватывала котенка под теплое пушистое пузико, клала себе на грудь, гладила, приговаривая, – Будешь наглеть, отправишься на ПМЖ на улицу, так и знай, Маргошка-картошка.

Видимо, из подсознательного желания принизить «королевскую» кличку, я быстро придумала кучу разнообразных приставок к «Марго»: Маргошка – картошка, Марго – и-го-го, Маргуня – Дуня, а то и просто – Маргарин.

 

Через сутки явилась тетя Марго. Проведать свою протеже. Так и заявил: «Пришла проведать свою крестницу и лично увидеть в каких условиях вы тут ее держите, не обижаете ли, не ущемляете ли ее прав». Сделав тщательную ревизию, тетя Марго пришла в ужас. «Как у вас тут тесно! Просто не развернуться! Бедной малютке даже негде побегать. Ужасный ужас! Кошмарный кошмар!». Как будто она раньше знать не знала, ведать не ведала, что мы живем в однушке на тридцати трех квадратных метрах полезной площади. (Получается, что остальные метры – это вредная площадь? Но это не страшно, что она вредная, ее у нас так мало, что сильно не навредит нам.) Меня словно за язык тянули сказать нашей дражайшей гостье, что для ее мелкопузой крестницы размером с компьютерную мышь и одного метра хватит за глаза, то есть за лапы и хвост. Но мама так зыркнула на меня, что язык свой я прикусила, причем буквально – зажала кончик между зубами и так держала до ухода тети Марго, а то бы он точно вырвался и сказал бы все, что думает о таких гостях и их крестницах.

В общем, тете Марго не понравилось решительно все: ни наши квадратные и кубические метры, ни бытовые условия, ни содержимое холодильника, ни даже шторы, которые на взгляд тети Марго оказались старыми, не модными, простоватыми и весьма скучной расцветки («бедной малышке грустно лицезреть такую скукоту!»). Если бы не мамин предупреждающий взгляд, кидаемый время от времени на меня, и не зубы, держащие мой язык, он бы точно заявил нашей дражайшей тетушке: «Ах, пардон! Сто тысяч раз пардон!! Мы дико извиняемся за причиненные вашей усатой Маргуле – дуле неудобства!  А не пойти ли вам вдвоем как можно дальше и как можно быстрее? А то вы нас несколько утомили».

Выпалив свою гневную тираду по поводу беспредела, творящегося в отношении несчастного замученного животного, и пообещав натравить на нас представителей из общества защиты животных, тетя Марго удалилась, громко хлопнув дверью и пообещав вернуться. Вроде, как время нам дала на исправление ошибок.

Вечером я рассказала все отцу. «Она улетела, но обещала вернуться. Я, правда, не видела, но подозреваю, что улетела на метле, что оставила в парадной».

– М-да… – задумчиво протянул папочка, поглаживая пятерней подбородок, – Видишь ли, Юля, тетя Марго всегда была экстравагантной и экспансивной, она несколько взбалмошна, это так, но добрейшая по сути, вот и котенка пожалела. Правда, в этот раз, кажется мне, что палку Марго слегка перегнула. Мало того, что не спрашивая нас навязала эту мелкую хулиганку, так еще и претензии предъявлять нам вздумала.

– Вот именно! – с жаром поддакнула я, – Давай ее выкинем?

– Тетю Марго?

– И ее тоже. Обеих! А первой – вон то чудо!

«Вон то чудо» словно поняв, что речь о ней, прекратила рвать тюль на окне, подняла торчком уши и, наклонив на бок голову, вперила в меня свои недозрелые глаза. Взгляд выражал примерно такое: «Ась?  Кто тут чего тут в мой адрес посмел вякнуть? Вы говорите, да не заговаривайтесь, господа хорошие».

 

Тетя Марго посетила нас вновь через два дня. Открыв дверь на звонок, я обнаружила за ней тетю Марго собственной персоной и стоящих рядом двух дюжих молодцев с косой саженью в плечах (что за сажень такая, и почему она, собственно, косая?), в общем, рядом с тетушкой стояли два бугая. «Это мои носильники», – пояснил мне тетушка. Я было испугалась, услышав про насильников, но увидев, что они стали вносить в нашу прихожую какие-то мешки, коробки, тюки, поняла, что «носильники» от слова «носить».  Носильники тем временем закончили свою работу и молча удалились. Я вопросительно взглянула на тетю Марго, отметив про себя весьма неординарный тетушкин прикид – совершенно невероятное платье павлинье расцветки, а на голове что-то вроде чалмы или тюрбана с воткнутым в него голубым пером.

– Для Марго, – пояснила тетушка Марко, кивая пером на сложенные высоченной горой коробки и мешки.

– И что там? – вопросила я потрясенно.

– Всякое – разное, начиная от кормов для котят и кошек и пакетов с наполнителем для лотка и заканчивая новыми шторами. А вечером привезут новый холодильник, микроволновую печь, набор мягкой мебели, два телевизора, ноутбук, планшеты и еще много чего.

– Зачем?!

– Чтобы хранить продукты для Марго, разогревать их, – голос тети Марго вибрировал от негодования, – чего тут непонятного?

– Мебель новую, чтобы Марго было приятно драть ее своими коготочками, – догадалась я, – а телевизоры и ноутбук зачем???

– Смотреть, – удивилась Марго моей непонятливости, – кошки, как и маленькие детки, очень любят смотреть на яркие меняющиеся на экране картинки. И пусть она смотрит их с больших экранов, а не с убогих ящиков выпуска прошлого столетия.

– Программу передач для просмотра Марго согласовывать с вами? – поинтересовалась я, – Чтобы случайно не травмировать психику вашей подопечной либо ее нравственность непотребной передачей.

Тетя Марго наморщила лоб, покачала в задумчивости голубым пером, вздохнула.

– Я полагаюсь на вашу порядочность и ваш вкус. Ладно. У меня еще куча дел. Вы тут сами разбирайтесь с этим, – она указала на сложенную кучу.

 

Через пару-тройку недель в результате бурной деятельности тети Марго мы имели вот что:

– Расширение жилплощади (!) за счет выкупленной тетей Марго соседней трехкомнатной (!) квартиры («чтобы было где на просторе попрыгать и побегать малышке Марго»).

– Полностью заново обставленную и обустроенную нашу квартиру и… другую нашу квартиру («чтобы малютке было уютно и комфортно»).

– Оформленная в качестве дарственной на папу двухэтажная капитальная дача с участком в шесть соток не далеко от города («кошкам как воздух нужен свежий воздух!»).

– Новый автомобиль «ниссан», чтобы это самое животное без проблем вывозить на природу, на дачу и к ветеринару («не в автобусной тесноте и духоте ей же ездить»).

– Обновленный за счет спонсирования тети Марго мамин, папин и мой гардероб («для развития эстетического вкуса милой крошки»).

И еще много чего по мелочи (например, подаренный мне абонемент на годовое посещение фитнес-клуба, потому что, Маргуле-пилюле, видите ли, необходимо ежедневно иметь перед глазами образчик стройности и здоровья, чтобы было с кого брать пример. Как говорится: маразм крепчает. Впрочем, мне-то этот абонемент весьма кстати, давно мечтала.).

 

Мы с мамой поражались до глубин наших душ, наблюдая все эти перемены. Это до какой степени надо обожать животных, в частности, трехцветного котенка с глазами цвета неспелой смородины по кличке Марго, чтобы пойти на столь грандиозные затраты. Либо все это чисто воды самодурство и то, что в народе называют: бесится с жиру. Папа, напротив, ничему не удивлялся. Когда я завела с ним разговор на эту тему, он, задумчиво поглаживая пятерней подбородок, сказал: «Видишь ли, Юля, тетя Марго всегда была экстравагантной и экспансивной, но она очень добрая по сути».

Что касается котенка, то он, в смысле она, живет, не тужит. Кормами, витаминами и прочей кошачьей атрибутикой, наша Марго обеспечена на всю оставшуюся кошачью жизнь. Она любит носиться по всем комнатам нашей теперь огромной квартиры, которую мы имеем в результате объединения двух. По габаритам сегодняшняя Марго соизмерима с папиной кроссовкой сорок четвертого размера. Надо отдать ей должное – Марго не дерет обои и мебель и больше не рвет шторы, для этого у нее имеется специальное приспособления для заточки когтей. Марго любит спать в новом мягком кресле, кататься в кресле-качалке на балконе, смотреть огромный телевизор на стене и спать со мною на просторной кровати, на которой я теперь сплю вместо раскладушки. А еще она обожает носиться по клумбе с цветами, что растут перед нашей дачей и ездить в «ниссане» на переднем сиденье рядом с папой.

Время от времени к нам заглядывает тетя Марго, проведать свою тезку. Если ей кажется, что холодильник наш недостаточно хорошо укомплектован, что, конечно же, непременно скажется на рационе крошки Марго, или мамино старое пальто может навредить эстетическому вкусу кошечки, то тетя Марго немедленно кидается исправлять ситуацию со всей своей пылкостью и страстью, достойных пера Шекспира.

 

Я все втихаря посмеивалась и усмехалась над выкрутасами тети Марго, покручивая пальцами у обоих висков после ее очередного ухода. А потом я подумала вот что. О своей ли тезке исключительно печется тетушка Марго или все же не только о ней…

 

09.07.2015г.