Фигуры в угрюмой массивной экипировке бежали трусцой, словно в такт невидимого дирижёра, предчувствуя ритм друг друга. Матовое покрытие чёрных нашлемных визоров и тёмно-зелёных бронекостюмов практически не отражало солнечный свет. Высокие ботинки с металлическими вкладками для пролома дверей глухо постукивали по дощатому полу. Штурмовые многокалиберные винтовки с наручными фиксаторами и глушителями, словно маятники, слегка раскачивали бегущие фигуры из стороны в сторону. Режим огня винтовок был переведён в поточный самозарядный, с автоматическим выбором боеприпаса и калибра по лучу, сканирующему окружающие материалы. Внутри шлемов коллиматорные дисплеи ненавязчиво отображали расстояние до цели, текущие запасы амуниции и медикаментов в индивидуальных боекомплектах, степень исправности оружия и степень повреждения бронежилета и шлема. Миниатюрные камеры возле шеи передавали изображение всего, что не попадало в поле зрения. В шлемах были одновременно включены миниатюрные наружные микрофоны для окружающей обстановки и интерком – внутренняя оперативная связь, неслышимая извне. Облачение придавало фигурам вид высоких и массивных роботов, которым удавалось передвигаться почти что с кошачьей грацией.

Поднявшись по ступенькам, фигура в переднем ряду остановилась у толстой деревянной двери. Осторожно проверив дверь, фигура щёлкнула переключателем боеприпасов на оружии, сделала несколько шагов назад и прицелилась. Отряд замер на небольшом расстоянии от порога. Почти одновременно с приглушённым хлопком в двери появилась небольшая дыра, сквозь которую в помещение влетел патрон с дымовой гранатой. Вернув переключатель боеприпасов в обычное автоматическое положение, стрелявшая фигура вышибла дверь ногой. В проём однородным густым потоком ворвался весь отряд под ободряющие окрики по интеркому. Из-за густой дымовой завесы дисплеи в шлемах отряда стали показывать всё в инфакрасном диапазоне. Мужские фигуры в различных оттенках красного открыли беспорядочную стрельбу вслепую, прежде чем упасть без движения. Правосудию преступники были нужны живыми и, повинуясь самому сложному заданию, отряд вёл стрельбу транквилизаторами в шею. В медленно рассеивающемся дыму застигнутые врасплох люди, отчаянно стрелявшие наугад в надежде попасть в невидимого противника, казались умалишёнными. Вспышка от очередного выстрела дробовика выхватила на мгновение одну из штурмовавших фигур, с грохотом упавшую на пол. Дробь с близкого расстояния оставила на бронежилете глубокие оспины и вмятины, нанеся сильный удар по солнечному сплетению.

Дождавшись  рассеивания дымовой завесы, по лестнице с верхнего этажа спустилось ещё около десятка вооружённых мужчин, чей огонь сбил с ног ещё несколько атакующих. Направленный каскад огня оттолкнул одну из штурмовавших фигур к открытому окну. Не в силах выпрямиться из-за новых попаданий и влекомая вниз весом собственной экипировки, фигура потеряла равновесие и исчезла в оконном проёме. Пол покрылся сотнями опустошённых патронов, прежде чем последний из оборонявшихся не упал навзничь под действием попавшего в артерию транквилизатора. Командир отряда чертыхнулась по внутренней связи, не ожидая такого сопротивления. Часть штурмовавших осторожно поднялась на последний этаж, ещё два человека из отряда встали у порога для охраны входа. Поваленная дробовиком фигура продолжала лежачь без движения на спине, ещё несколько участников штурма сидели на корточках, приходя в себя после многочисленных попаданий в шлемы и закрытые сплошной бронёй тела. Посланный на проверку следующего этажа небольшой отряд доложил, что всё чисто.

Командир отряда подняла визор шлема и выглянула в окно, из которого упала одна из участниц отряда. Тело лежало внизу без движения, с треснувшим от сильного удара о землю шлемом. Командир негодующе мотнула головой и подошла к другому гиганту, сражённому в помещении. Сняв искорёженный обстрелом бронежилет напарницы, командир добралась до амортизирующей прокладки с застрявшей дробью. На коже остались следы от нокаутирующего, но не смертельного удара заряда в живот.

– Одну мы потеряли – хладнокровно подытожила командир отряда, кивнув сторону окна.

Никто ничего не ответил. На обратной стороне визора шлема для командира высветилась информация о повреждениях брони остальных участниц штурма. Цифры варьировались от десяти до шестидесяти пяти процентов. Облачения некоторых штурмовавших потяжелели почти на полкилограмма от поглощённых пуль. Почувствовав безопасность, командир сняла шлем, обнажив причёску собранных в хвост чёрных волос и смотрящие в никуда карие глаза. Тридцатилетнее лицо без макияжа подсвечивалось пробивавшимися сквозь окно послеполуденными лучами, которые подчёркивали светлую кожу и тонкие, не дрогнувшие брови. Воздух казался одновременно привычным и непривычным, каким-то чужим. После быстрой медицинской помощи лежавшая без сознания участница штурма пришла в себя. Гидравлические усилители рук внутри экипировки, считывающие электрические импульсы мышц, помогли другой девушке поднять подругу, закованную в такой же тяжёловесный панцирь.

Через несколько секунд по интеркому прозвучали поздравления инструктора. Учебное задание оказалось выполненным и трёхмерная голографическая симуляция отключилась. Исчезли незнакомый интерьер, уголовники, массивная экипировка, оружие в руках, лучи света и выхватываемые ими пылинки. Командир отряда Кэтрин Дженкинс обнаружила себя в знакомом помещении учебного центра, вместе с подопечными, целыми и невредимыми, там, где симуляция начиналась. Всё было действительно прежним, вплоть до настенного электронного календаря, показывавшего четвёртое апреля 2112 года. В центре зала тренировок стоял инструктор. Его поджатые губы и слегка кивающая голова выражали сдержанное одобрение.

– Когда я убил в первый раз во имя закона, то спросил себя, дарован ли этот закон свыше или его составили в кабинетах на офисной бумаге – начал инструктор, охватывая взглядом весь зал. – Ответ возник, когда я спросил себя, почему одно государство может казнить за супружескую измену, а другое – нет, когда я спросил себя почему в одних штатах нашей страны человеческая жизнь при одинаковых обстоятельствах оценивается в пятьдесят лет тюрьмы, а в других – в десять, когда я спросил себя, почему в одной и той же стране виновники дорожных аварий могут провести за решёткой столько же лет, сколько распространители нелицензионных фильмов. А полицейский значок и повязка на глазах Фемиды давали мне такое же право убить вооружённого подростка, торгующего марихуаной из-за безработицы, как и серийного убийцу. Так трактовалось равенство перед законом немой богини. – Инструктор на мгновение замолчал и убрал руки из-за спины. – Настала другая эпоха. Завтра вам будут присвоены первые звания. Мы благодарны вам за ваш выбор, успехов на службе. Вы свободны.

Зал непродолжительно захлопал десятками пар женских рук, приведёнными в порядок после многократных физических тренировок. Инструктор покинул зал и, поменяв рабочую одежду на свою собственную, вышел через коридор служебного выхода, по которому он покидал учебный центр уже несколько лет. Виски́ инструктора горели белым огнём седины, но выше чёрные волосы не сдавались в шестьдесят лет. Немногочисленные морщины концентрировались под глазами и у крыльев носа. Инструктор ощущал, как где-то внутри души остались такие же волнения, как и во время реформы правосудия и всей полиции страны десять лет назад. Но, сомневаясь в абсолютности технологической защиты женщин-полицейских, инструктор верил, что не всё ещё потеряно на фоне демографической катастрофы и разгула преступности. Значительная доля женщин из-за глобального сдерживания роста населения Земли напоминала о себе во всех крупных странах, но инструктор уже давно перестал это замечать в родном Нью-Йорке.  Где-то в далёких уголках памяти, однако, у инструктора сохранялись прочитанные некогда выкладки демографов о том, что даже при колонизации близкого космоса сдерживание населения Земли на уровне десяти миллиардов приведёт к постепенному увеличению женской составляющей из-за более высокой продолжительности женской жизни и антропогенных факторов, вроде войн и самоубийств.

Инструктор добрался до дома без происшествий. Даже в такое время, внутри собственного аэромобиля, инструктор предпочитал быть начеку, так как считал свою должность потенциальной мишенью для преступников. Электронный замо́к двери, как обычно, распознал инструктора по отпечаткам пальцев, позволяя жене не отвлекаться от сериала. Но система домашнего оповещения всегда информировала о том, что «пришёл Крейг Кросби».

– На Западном фронте без перемен? – приветственно спросила Виктория, переведя на мгновение взгляд с сериала на мужа.

Переступив порог, Крейг плюхнулся в глубокое кресло.

– Перемены начинаются тогда, когда надо объяснить курсанткам, что индивидуальный бронекостюм – это не «Гуччи» и не туфли от Джимми Чу – вяло отшутился он. – Всё по-прежнему.

– А я – как терпеливая жена того тренера женской сборной по волейболу из анекдота – парировала Виктория. – Рыбное филе ещё не остыло, будешь?

Крейг счёл, что жене шутка не понравилась, но не подал виду:

– Да, с майонезом.

Посидев в кресле ещё некоторое время, Крейг достал старый альбом с фотографиями, запечатлевшими его службу до демографического кризиса, в обычной полицейской рубашке с табельным пистолетом и фуражке. В голове возникли образы теперешних полицейских, бесполых двухметровых гигантов в электронных бронекостюмах, под которыми скрывались тренированные, но по-прежнему хрупкие девушки. Была бы разработана такая технология, если бы не демографический кризис при преобладающем количестве мужчин-преступников и неотвратимом совершенствовании оружия? Крейг пришёл к выводу, что не уверен. Завершая обучение очередной группы курсанток, Крейг к тому же не знал, как сложится их карьера в полиции. Может кто-то преждевременно уйдёт в отставку, а кто-то погибнет при исполнении без мыслей о каких-то наградах и лишь на работе он услышит пару слов об этом. Фемида, во всяком случае, – женщина, подумал инструктор, и теперь женщины в основном вершили правосудие, служили по контракту в армиях, тушили пожары, пилотировали авиалайнеры и обучали вождению. Крейг окинул поверхностным взглядом трёхмерную голографическую фотографию своей последней группы курсанток на этой неделе, впервые примеривших бронекостюмы перед учениями. Лица на фотографии выражали то сочетание рабочей слаженности, субординации и оптимизма, которое инструктор заметил на последнем этапе учений. На наплечниках бронекостюмов виднелась оранжевая надпись «0Ω» – «ноль омега», официальное обозначение новой формации, сочетавшей в себе функции полиции, спецназа и антитеррористической службы.

Прогнав демонов прошлого, инструктор поужинал и лёг спать чуть позже, чем обычно. Впереди были выходные.

 

 

Похожий сверху на беркута аэромобиль «Додж Клауд», переливающийся мириадами оттенков пурпура в лучах заходящего солнца, рассекал воздушную трассу с максимально разрешённой скоростью сто восемьдесят километров в час. Звуки тихих двигателей аэромобилей заглушались шумом рассекаемого воздуха. «Додж» нёсся на высоте двадцати метров в коктейль-бар «Гаруда», стремясь попасть туда за несколько минут до назначенного мероприятия. Кэтрин ещё не была там и маршрут подсказывал GPS-навигатор, направлявший её над незнакомыми улицами Манхэттена. Августовская погода обещала быть без сюрпризов – дисплей в аэромобиле показывал двадцать градусов тепла в фаренгейтах и слабый ветер без осадков.

«Додж» достиг места назначения с пятиминутным запасом времени. На парковке ещё были свободные места и Кэтрин посадила аэромобиль поближе ко входу. Вход на этот раз был только по приглашениям, разосланным по поводу окончания полицейских курсов. Кэтрин вставила приглашение в считывающее устройство, которое через секунду услужливо открыло створки дверей. Взору предстало погружённое в приглушённый изумрудный свет помещение, обрамлённое длинным пристенным диваном, и с большой барной стойкой вдали. Из практически невидимых динамиков струился дип-хаус. Казалось, что если бы этот музыкальный стиль материализовался, то напоминал бы на ощупь тонкий шёлк. Кэтрин проследовала к подсвеченной неоном барной стойке, где среди собравшихся бывших курсанток виднелись знакомые лица. Бармен, закончив готовить коктейль, растворился где-то среди пёстрых полок с ингредиентами.

Кэтрин встретилась взглядом с Сандрой в атласной блузке, попивающей мохито – кое-кто из однокашниц уже был на месте.

–  Как себя чувствуешь? – спросила Кэтрин, поприветствовавшись.

– В последнее время нормально, хотя раньше спина побаливала от упражнений. – Сандра помешивала соломинкой кубики льда в мохито, одновременно любуясь антуражом бара. – А ты?

– По-командирски – отчеканила Кэтрин.

Заметив внезапную напускную серьёзность, Сандра ухмыльнулась и Кэтрин позволила себе вновь улыбнуться.

– Шестьдесят казённых отжиманий на последней тренировке и здравствуй, мои желанные пятьдесят девять кило – подытожила Кэтрин.

Сандра хмыкнула, отложила в сторону свой опустевший стакан с растаявшим льдом и попросила дайкири. Вынырнувший откуда-то бармен вновь взялся за дело.

– Пятьдесят девять при росте… – поинтересовалась Сандра.

– Метр восемьдесят восемь.

– Я так примерно и думала – мгновенно призналась Сандра, вертя соломинкой. – На службе случайно набранный килограмм быстро исчезнет – добавила она после некоторого времени.

На столе незаметно появился заказанный красный коктейль с тонкой пеной и долькой лайма.

– За счёт заведения – невзначай бросил бармен.

Лицо Сандры выразило удивление и она опёрлась локтями о стол, сложно желая быть ближе к источнику разноцветных жидкостей, похожих на магические зелья:

– Серьёзно?

– У Патрика сегодня хорошее настроение – добродушно предположила Кэтрин, подперев кистью подбородок.

– Просто благодарим за ваше решение отмечать тут – ответил бармен, начав буднично встряхивать и мешать какие-то другие коктейли. – Не часто у нас полиция гостит. На моей памяти её вообще сюда не вызывали.

– Ну нам ещё остался день до присвоения должностных званий, так что… – Сандра отпила немного дайкири – …арестовывать мы пока не можем.

Бармен на мгновение перевёл взгляд с бутылей в руках на Сандру и наскочил на её слегка прикрытые светлой чёлкой зелёные глаза, тоже смотрящие на него. Бар постепенно заполнялся другими бывшими курсантками, часть из которых Сандра и Кэтрин знали. Сандре показалось, что бедный бармен был единственным мужчиной на этом своеобразном девичнике, где  даже в струящихся из динамиков негромких песнях звучал женский вокал.

– Метите в начальников департаментов? – полушутливо спросил Патрик.

– Не знаю, как другие, но Кэтрин хочет дослужиться до замначальника, а мне майора будет достаточно – поведала Сандра и бармен подумал, что это действительно так, во всяком случае, на данный момент.

Кэтрин предпочла скромно промолчать. С отдалённых полуосвещённых секций пристенного дивана доносились разговоры других приглашённых бывших курсанток. Светотехника периодически имитировала витавшие в воздухе блёстки, переливающиеся разными цветами в приглушённом изумрудном свете бара. Столики подсвечивались стоявшими на них салфетницами, которые подмешивали ненавязчивый синий свет.

– Есть какие-то отличия между полицейскими тестами для мужчин и женщин, кроме тренировок? – рассеял возникшее молчание бармен, протирая стаканы.

– У нас есть тест на психологическую совместимость – отозвалась Кэтрин. – Поэтому Сандра не завидует моему платью и всё такое, даже после двух стаканов алкоголя.

Бармен понимающе фыркнул и аккуратно расставил протёртую стеклотару по местам.

– Ну и рост не ниже ста семидесяти – мимолётом добавила Кэтрин.

– Ладно, хватит о службе – не выдержала Сандра, подняв стакан с дайкири. – Тост?

Кэтрин протянула навстречу свой стакан с мохито и однокашницы чокнулись. Казалось, что в полночь всё превратится обратно в тыквы и мышей, но в этот раз реальность оказалась прекрасней и последние гости покинули бар лишь за несколько минут до рассвета.

 

 

Будильник разбудил в шесть утра, высвечивая понедельник. Включившееся автоматическое освещение квартиры плавно достигло полной яркости, дав глазам время приноровиться. На прикроватной тумбочке небольшой, но объёмистый реформированный Кодекс США в твёрдой синей обложке лежал не сдвинутым уже несколько дней. Сделав в нём пометки, Кэтрин запомнила ключевые поправки, внесённые после того, как несколько чернокожих подростков погибло от полицейского оружия. На кухне Кэтрин уже ждал приготовленный запрограмированным автоматом завтрак. Телевизионные новости в этот раз не сообщали ничего особенного, сфокусировавшись на местных политиках и их мерах по возможному перераспределению людских ресурсов. Закончив завтракать, Кэтрин покормила рыбок в аквариуме и вышла.

Через час патрульный аэромобиль «Ноль Омеги» – чёрно-зелёный атлант, способный таранить и блокировать во время погони большинство транспортных средств – нёс облачённую в бронекостюм Кэтрин над просыпающимся Нью-Йорком. Кэтрин ощущала себя крепостью в крепости. Установленные на всех внешних поверхностях аэромобиля солнечные батареи с наступлением сумерек закрылись защитной панелью такого же цвета, как и аэромобиль. Негромкий двигатель вновь перешёл на электропитание, будучи готовым в любой момент взять дополнительную мощь от заряженных солнечных батарей. Горделивые небоскрёбы, казалось, соревновались с высотой полёта патрульного аэромобиля, возвышаясь над ним на несколько сот метров. Каждый день на патрулирование города вылетало несколько сотен аэромобилей «Ноль Омеги», проносившихся среди других аэромобилей над наземным транспортом. В предрассветные часы, по статистике, преступления учащались.  Бронеперчатки Кэтрин были задвинуты встроенным механизмом в рукава, словно втянутые кошачьи когти, чтобы облегчить управление штурвалом. Табельное оружие покоилось в сложенном виде на бедре, будучи в любую секунду готовым перейти в режим штурмовой винтовки. Лакокрасочное покрытие брони патрульного аэромобиля мерцало всеми оттенками зелёного в перемежающихся отблесках беззвучной мигалки и лучах восходящего солнца. Первое одиночное патрулирование мегаполиса, несмотря на тысячи часов тренировок, оставляло смешанные чувства. Всё вроде напоминало тренировки и в то же время разнилось от них. Аэромобиль начинал патрулирование с наиболее криминогенных районов, постепенно перемещаясь в благополучные. Реформированный закон сосредоточился на наиболее опасных преступлениях, отменив уголовную ответственность за распространение нелицензионной продукции, проституцию, неуплату алиментов, организацию азартных игр и использование нелетального оружия. Кэтрин снизила высоту полёта до пяти метров. Родной город стал казаться необычайно большим, несмотря на GPS-навигатор в салоне. Незнакомые унылые строения подозрительно смотрели с обеих сторон на Кэтрин своими фасадами, а из открытого окна аэромобиля веяло холодком рассекаемого воздуха. Кэтрин одновременно вслушивалась в полицейский радиоэфир и в окружающую обстановку. Острое зрение выхватывало в слабоосвещённом окружении всё, что могло быть подозрительным, но лишь изредка Кэтрин замечала обращённые в её сторону осмотрительные взгляды прохожих. Патрульный аэромобиль летел уже на минимальной разрешённой высоте в четыре метра, то и дело маневрируя вдоль нешироких улиц и переулков. По обеим бокам патрульного аэромобиля неслышно работали встроенные доплеровские измерители скорости окружавшего транспорта. В голове Кэтрин на мгновение вспыхнула недавно прочитанная статистика: каждые десять минут в стране совершается одно убийство, каждые три минуты – одно преступление из финансовых соображений, каждую минуту подпольно производится несколько десятков килограмм наркотиков, а каждое ежедневное патрулирование заканчивалось в среднем одним арестом. Всё в два раза чаще, чем года два или лет десять назад. Поблёскивавший патрульный аэромобиль стал напоминать парящего ангела, спускающегося в преисподнюю. На небольшой скорости патрулирования Кэтрин некоторое время держала штурвал одной рукой, положив другую руку на табельное оружие. Два часа, прошедших с момента начала патрулирования, показались Кэтрин вечностью.

В узком переулке, прятавшемся от основного потока транспорта, взгляд остановился на группе людей. Один из мужчин передавал рядом стоящему мальчику лет десяти небольшие пачки, остальные люди обменивались какими-то мелкими предметами. Заметив приближающийся патрульный аэромобиль, вся группа слегка засуетилась и большинство скрылись в погребе дома напротив. Кэтрин быстро припарковала аэромобиль и вышла.  Автоматика, проверив стояночный тормоз, моментально заперла автомобиль и заблокировала механизм зажигания. Место, где всего несколько секунд назад стояла группа, опустело и лишь мальчуган продолжал убегать прочь. Произнесённая по встроенному в шлем микрофону просьба остановиться не возымела действия. Встроенные гидравлические усилители разогнали бронекостюм с Кэтрин до пятидесяти километров в час и перед ретирующимся мальчуганом вскоре выросла двухметровая фигура.

– Что тебе дядя передал? – уступчиво спросила Кэтрин.

– Деньги на лечение, у меня меланома – произнёс после некоторого замешательства мальчуган и показал кожу своей левой руки.

Кэтрин протянула металлическую руку и мальчуган опустошил карманы. На ладони оказались стопки стодолларовых купюр. Просветив их наручной ультрафиолетовой лампочкой, Кэтрин вернула их мальчугану. Что-то внутри неё было готово перевернуться.

– Дядя пришёл оттуда? – спросила Кэтрин, указав на закрытый погреб, и мальчик кивнул.

Отпустив мальчугана, Кэтрин сделала глубокий вдох и выдох. Тишина на мгновение стала для Кэтрин звенящей, выдавая неровное, задумчивое дыхание, которое отражалось от стенок шлема. Мальчуган исчез из виду. Отдалённый шум транспорта на примыкающей к переулку трассе почти не доносился до ушей. Кэтрин опустила нашлемный визор, ставший информационным экраном бронекостюма, и направилась к погребу. Двери оказались запертыми и не открылись после полицейского оповещения и стуков. Встроенные гидравлические усилители бронекостюма превратили правую руку Кэтрин в таран, проломивший правую створку двери погреба. Невысокая лестница привела в плохо освещённое подвальное помещение. Внезапно Кэтрин услышала шум выливаемой жидкости и через пару мгновений перед глазами выросли густые столбы пара, словно выходившие из самого тела. Куда-то прочь убегала расплывчатая фигура. Степень повреждения бронекостюма на индикаторе вдруг стала молниеносно расти, достигнув восьмидесяти процентов за шесть секунд, табельное оружие на правом бедре стало на ощупь пластилиновым. Кэтрин ощутила добирающийся до тела сильный жар, разъедавший броню извне. Слова вырвались пулемётным огнём в нашлемном микрофоне:

– Подкрепление к подвалу дома на Олбани-авеню, бронекостюм полностью повреждён, нападение при патрулировании!

– Подкрепление прибудет через пять минут, держитесь – раздалось в плавящемся шлеме.

Электроника подсказала, как произвести аварийный сброс бронекостюма, и Кэтрин вытянула красный клапан на плече. С тела свалилась пузырившаяся металлическая масса, почти потерявшая изначальную форму бронекостюма. Кэтрин инстинктивно отпрыгнула в сторону, поражённая мыслью о какой-то очень сильной кислоте. В помещении по-прежнему никого не было видно. Большая полупрозрачная лужа возле растаявшего бронекостюма, вместе со всеми мельчайшими каплями, проела под собой дыру и ушла в землю. Ошарашенная происходящим, Кэтрин осмотрела на наличие кислоты свой комбинезон цвета патрульного аэромобиля. Облегающая тело тёмно-зелёная ткань без свободных краёв, спроектированная с учётом потенциального рукопашного боя и безопасности ношения под бронекостюмом, выдавала несколько поверхностных повреждений от мелких капель. Кэтрин встала и осмотрелась. В углу помещения виднелось что-то похожее на импровизированную лабораторию. Кэтрин заметила, как стоявший там мужчина побежал к ней, не предвещая ничего хорошего. Увернувшись от ударов ногой, Кэтрин отклонилась ещё несколько раз от попыток обхватить и дала подсечку.

– Посмотрим, из чего ты сейчас сделана, сука – бросил незнакомец и, навалившись на Кэтрин, прижал её к стенке, когда удар локтём разбил ему нос.

Подойдя к потерявшему равновесие незнакомцу, Кэтрин пнула его в солнечное сплетение. Нападавший свалился и, задыхаясь, потерял сознание. Вытерев брызнувшую кровь от разбитого носа нападавшего, Кэтрин подошла к тому, что действительно оказалось подпольной лабораторией. У стола стояли чаны с какими-то порошками и жидкостями, но по этикеткам и надписям Кэтрин заключила, что здесь производится амфетамин для чёрного рынка. Лаз на стене указывал на то, что отсюда есть непосредственный вход в дом в обход дверей погреба. По-видимому, остальные, забежав в погреб, скрылись там.

За спиной  раздался шорох и появился свет фонариков. Обернувшись, Кэтрин увидела подошедшее подкрепление из трёх человек со стороны проломанной двери.

– Бог ты мой – негромко заключила одна из полицейских, подняв защитный визор шлема и уставившись на последствия кислоты и лабораторию. – Ты в порядке?

– Вроде – задумчиво бросила Кэтрин, чувствуя, как сердцебиение постепенно становится нормальным. – Только осторожно, похоже здесь какая-та сильная кислота. А когда этот придёт в себя, арестуйте за сопротивление.

– Хорошо, мы закончим – ответила одна из прибывших, отрапортовав по встроенному микрофону об обнаружении подпольной лаборатории. – Джейн, сфотографируй улики.

Кэтрин взглянула последний раз на разъеденную кислотой массу – всё, что осталось от её бронекостюма и табельного оружия, без которых проведение рейдов запрещалось. Путь теперь вёл обратно в патрульный аэромобиль и Кэтрин вернулась на парковку Департамента полиции Нью-Йорка. Накопившийся адреналин вернулся на обычный уровень.  Переодевшись в свою одежду, Кэтрин расписалась в рабочем журнале и покинула здание полицейского департамента. На отрезке пути от департамента до парковки возникло призрачное чувство одиночества и опустошённости. Кэтрин пересела в собственный аэромобиль «Додж» и направилась домой. Вечерний Нью-Йорк встретил Кэтрин бесчисленными россыпями разноцветных огней, которые, как обычно, не затухали до утра.  На какое-то мгновение Кэтрин показалось, что всё произошло не с ней и что наркопритона не было вовсе, но кристально чистая память всё же говорила об обратном.

Оставив «Додж» в гараже, Кэтрин вошла в свою квартиру. Родные пенаты встретили чистым воздухом с лёгким запахом озона, который фильтровался работающей в фоновом режиме системой. Включив телевизор, Кэтрин уселась со стаканом морковного сока и некоторое время не переключала канал. Разгром нарколаборатории на Олбани-стрит мог попасть в местные новости, но пока шло какое-то ток-шоу. Мышцы впервые с раннего утра стали расслабляться. Джейсон вернулся с рыбалки, когда Кэтрин заваривала красный чай.

– Как первый день на работе? – спросил Джейсон, закончив раскладывать рыбачье снаряжение.

– Повредили бронеформу, завтра обещали выдать новую – буднично призналась Кэтрин после небольшого раздумья, отпив чай из кружки.

– Чёрт, Кэт, брось ты это дело, мы с тобой уже три года, а теперь тебе приходится колошматить разных подонков – ответил Джейсон, встав напротив Кэтрин.

– Джейс, а если бы все бросили? Роботы на замену полицейским не предвидятся, потому что пока никто не может гарантировать выполнение всех трёх законов роботехники.

– Я говорю о тебе, не о всех.

– То есть я должна бросить службу, потому что у меня есть парень? Джейс… – Кэтрин закончила на полуслове, продолжив попивать чай.

– Ладно, я на тебе сейчас потренирусь, я злой – шутливо заявил Джейсон, приняв боксёрскую стойку. – Только не бей по-бабски в пах, вас этому не учили.

Кэтрин улыбнулась, допила чай и медленно встала из-за стола. Джейсон символически заслонился кулаками, когда почувствовал удар, вошедший между рук. Отбиваясь, Джейсон отступил назад, но внезапно ощутил захват правой руки и едва сдерживаемую боль в суставе. Дыхание стало перехватывать, когда всё, наконец, прошло.

– Рычаг руки внутрь, Рокки Бальбоа – бросила Кэтрин, отпустив Джейсона, и вернулась, чтобы забрать чашку. – Что-нибудь поймал на рыбалке?

– Сегодня не клевало – бросил Джейсон, отдышавшись, и исчез в проходе комнаты.

Кэтрин устроилась на диване, вытянув ноги. Комната словно хотела освободить Кэтрин от заметённых в глубину души треволнений. Боковой взгляд наткнулся на стоящую на полке фотографию с Джейсоном, где он обнимал Кэтрин, а она – его. Видимо, это – дело чести мундира, решила Кэтрин. После более чем ста случаев, когда безоружные граждане в стране были застрелены полицейскими, после внедрения бронекостюмов, способных выдержать прямое попадание восьмидесятимиллиметрового калибра, надо показать обществу другое лицо полиции – меча Фемиды. Меча не только карающего, но и усмиряющего. Подумав, Кэтрин позволила себе согласиться с тезисом, выдвинутым инструктором на учениях, гласившем, что женщины-полицейские более дисциплинированы, более принципиальны и неподкупны, оказывая при этом усмиряющее влияние на преступников-мужчин. Кэтрин поймала себя на мысли, что она не застала эпоху полицейских юбок. Те, которые посчитали, что они ограничивают скорость и мешают при беге во время службы, скорее всего были мужчинами, но теперь, по-видимому, они были правы. Вместо того, чтобы стать более открытыми, полицейские оказались закованными в бронекостюмы, загнанные туда возросшим уровнем преступности, и отгородились от общества. Когда такое было в последний раз? Может, в Мексике во время войны с наркокартелями в 2000-х годах. Надевавшиеся на комбинезоны бронекостюмы со смешанным нервно-автоматическим управлением стали прагматическим барьером между самыми сильными отморозками и женщинами-полицейскими.

Найдя Джейсона уснувшим в спальне, Кэтрин вернулась в гостиную, настроила будильник на постепенно становившееся привычным время и занялась пилингом лица.

 

 

Здание полицейского департамента встретило оживлёнными разговорами и топотом многочисленных ног, несмотря на раннее утро. Несколько знакомых коллег поприветствовали Кэтрин взмахами рук. Из-за открывшейся двери внезапно выглянул шеф Эмерсон. Его лицо выражало благожелательную непосредственность:

– Кэтрин, зайди, это насчёт вчерашнего дня.

Переступив с некоторой осторожностью порог комнаты, Кэтрин села в предложенное офисное кресло напротив стола.

– Мне доложили о разгроме той подпольной лаборатории вчера и об арестах после твоего ухода оттуда – начал Эмерсон. – Наш анализ показал, что твой бронекостюм расплавили два литра фторсурьмяной кислоты. С учётом твоих действий при угрозе жизни во время первого патрулирования и по итогам учебных тренировок, я подписал указ о твоём награждении служебной звездой второго класса. – Эмерсон протянул наградной лист. – Награждение состоится завтра. Может я и немногословен, но я действительно впечатлён твоим самообладанием.

Кэтрин плавно взяла из рук Эмерсона протянутый наградной лист. Рука на мгновение стиснула его сильнее обычного, желая убедиться, что он – материальный и что всё это происходит на самом деле.

– Спасибо, сэр, я… я просто действовала инстинктивно – протянула Кэтрин.

Эмерсон улыбнулся:

– Это всё, ты свободна. Удачи на службе.

Кэтрин вышла в холл департамента более медленным шагом, чем обычно. Слова Эмерсона придали немного уверенности. Может, ничего более страшного при патрулированиях с ней не произойдёт.  Возможно, женщина-начальник повела бы себя как-то по-другому.

Новый бронекостюм, практически идентичный предыдущему, ждал в раздевалке – тридцать килограммов высокотехнологичной серьёзности, повинующейся нервной системе владельца в разумных пределах. На шлеме и спине был тот же опознавательный номер Кэтрин, подсвечивавшийся в темноте – 32, а на грудном щитке в небольшой рамке было аккуратно выведено «К. Дженкинс». Автоматика бронекостюма позволила одеть его без посторонней помощи. Сила и прочность, которую дарили на восемь часов встроенные гидравлические усилители и сам бронекостюм, оказывали лёгкое пьянящее действие, но по словам психолога, они будут восприниматься как органическое целое через три-четыре дня. Возможно, если инцидент с кислотой произошёл бы через несколько месяцев или лет после первого рабочего дня, к новому бронекостюму пришлось бы привыкать, подумала Кэтрин. Проверив все наиболее важные функции, Кэтрин направилась к выходу, чтобы сесть в патрульный аэромобиль, когда впереди внезапно выросла Сандра. Несмотря на почти одинаковый рост, девушка теперь казалась карликом рядом с облачением Кэтрин.

– С награждением! У меня самой мурашки пробежали, когда я услышала обо всём этом этом. Как ты сейчас?

– Готовлюсь к тому, что теперь могут бросить в серьёзные передряги – ответила Кэтрин, не опустив ещё визор шлема.

– Ладно, держись! – Сандра поджала губы, выразив сдержанную улыбку.

Кэтрин в ответ сжала поднятый кулак и продолжила путь навстречу своему патрульному аэромобилю. Поджарый аэродинамический законодатель дорог распознал владельца по отпечаткам пальцев на передней двери и включил негромкий, но мощный двигатель на возобнавляемой энергии. Счетверённые электрические батареи разогнали аэромобиль до патрульной скорости в восемьдесят километров в час. В голове метеором пролетел вопрос о том, что сейчас делает Джейсон, после чего Кэтрин вновь сосредоточилась на дороге и радиоэфире, приказав себе больше не распылять внимание. Включённого личного мобильного телефона в бардачке полицейского аэромобиля было достаточно, посчитала она. Какое-то время казалось, что бронекостюм заменяет патрулирующую напарницу на правом сиденьи и скоро начнёт думать самостоятельно.

Неказистые дома бедноты, над которым спустя пару часов стал пролетать патрульный аэромобиль, заметно контрастировали с фешенебельным Манхэттеном. Обделённые освещением главных улиц, в предрассветном полумраке они казались Кэтрин более подозрительными, чем центральная застройка. Похоже, здесь полиции были рады меньше всего. К раннему утру, над Атлантик-авеню, оживился доплеровский измеритель скорости на левой стороне аэромобиля. Нарушителем был синий аэромобиль «Вольво Эстакада», промчавшийся мимо Кэтрин. Включив сирену, Кэтрин сжала штурвал и разогналась до двухсот километров в час. Аэромобиль стал казаться мчащимся хищником, жадно поглощавшим каждый отрезок пути. Мили словно стали теперь пищей патрульного аэромобиля и ландшафт заструился за стеклом пёстрым калейдоскопом. Спидометр достиг цифры в двести десять километров в час, прежде чем Кэтрин поравнялась с синим «Вольво». Поняв, что водитель продолжает игнорировать предупреждения по громкой связи, Кэтрин слегка увеличила скорость, чтобы обогнать аэромобиль и встать ему поперёк. Штурвал резко закрутился вправо и патрульный аэромобиль развернулся на двести семьдесят градусов в блокирующем манёвре. Водитель, не успев среагировать, врезался в подставленный правый бок остановившегося патрульного аэромобиля и моментально впился в подушки безопасности. От удара о броню передняя часть «Вольво» съёжилась в гармошку и аэромобиль упал с небольшой высоты.

Выключив сирену и двигатель патрульного аэромобиля, Кэтрин коротко сообщила диспетчеру, что нарушитель задержан и припарковала свой аэромобиль на краю трассы, чтобы не мешать движению. Кэтрин подошла к «Вольво», помня о служебной инструкции оставлять визор своего шлема поднятым для опознавания. Чернокожий мужчина лет тридцати медленно отстёгивал ремень безопасности и продолжал казаться оглушённым. Регистрационный номер в базе данных подтвердил, что аэромобиль – не краденый.

– Водительское удостоверение – бросила Кэтрин.

– Чёрт, подруга, меня хотели лишить моего бизнеса, неужели я должен был стоять на месте и смотреть?

Кэтрин окинула взглядом салон «Вольво», поняв почти наверняка, что ни водительских прав, ни удостоверения личности у нарушителя нет.

– Выйдите из аэромобиля с поднятыми руками.

Водитель пожал плечами и, открыв дверь, вышел.

– Для тебя всё что угодно.

Позади донёсся приближающийся звук сирены. Обыскав нарушителя, Кэтрин повернула голову и увидела, как перед ними остановился другой патрульный аэромобиль «Ноль омеги», по-видимому тоже преследовавший «Вольво». Из усмирённого воздушного спринтера вышла другая фигура в бронекостюме и приблизилась к Кэтрин.

– Что тут у нас? – поинтересовалась Кэтрин.

– Торговля контрабандными электронными сигаретами, уклонение от задержания… ну и, соответственно, нарушение правил воздушного движения. Сам откроешь багажник или нам открыть? – спросила второй офицер «Ноль омеги» с надписью «Э. МакКлюр» на бронекостюме.

Задержанный покачал головой и повиновался. Взору предстали фабричные коробки с электронными сигаретами, почти полностью заполнявшие багажник.

– Я готов ответить за уклонение от задержания, только не лишайте меня честного бизнеса, это – не китайские подделки. Есть спрос – есть предложение. Бандюганы с героином ворочают миллионы, а я с трудом свожу концы с концами. Вы вспоминаете о нас, когда надо собрать налоги или штрафы.

– Честный – не значит легальный – отрезала МакКлюр и, схватив руку задержанного, прижала его большой палец к дактилоскопическому идентификатору. – Трой Дэвис, проживает здесь, ранее дважды привлекался к административной ответственности – бросила МакКлюр уже в адрес Кэтрин, прочитав результат идентификации.

– Составь протокол, он – твой – подытожила Кэтрин, почувствовав, что МакКлюр ждёт ответа.

Возвращаясь в патрульный аэромобиль, Кэтрин увидела, как МакКлюр надела на Дэвиса наручники, посадила в свой аэромобиль и стала заполнять бланк протокола. Кэтрин окинула взглядом правый бок своего металлического Пегаса и, не заметив никаких поверхностных повреждений от столкновения, улетела прочь. Мысли в дороге стали на какое-то время отвлечёнными. Кэтрин стала чувствовать, что под внешне спокойным лицом собирается смятение. Впервые со времен тренировок в душу стало просачиваться то, о чём Кэтрин не задумывалась. Через пару минут сосредоточенность восстановилась, но в тот день русская рулетка правонарушений и диспетчерских вызовов больше не выстрелила. Поболтав после работы с Сандрой и другими сослуживцами в полицейском департаменте, Кэтрин вернулась домой на общественном транспорте, решив не лететь на работу своим аэромобилем.

Джейсон смотрел бейсбол. Войдя в квартиру, Кэтрин бросила приветствие, переоделась в домашнюю одежду и вошла в комнату для упражнений с беговой дорожкой и боксёрской грушой.

– Как ты? – донеслось от Джейсона из гостиной.

– Лучше, чем вчера! – выкрикнула Кэтрин, колошматив боксёрскую грушу.

Сильные удары прекратились через пару минут и Кэтрин незаметно для Джейсона села рядом с ним в гостиной, распустив длинные прямые волосы.

– Мне надо было выпустить накопившийся пар – односложно призналась Кэтрин.

Негромкая фраза для близкого расстояния донеслась до Джейсона, словно лёгкий морской бриз. Джейсон приготовился к тому, что сейчас услышит о разгоне озверевших фанатов или захвате заложников.

– Опять уголовники? – спросил он, не дождавшись выяснения.

Кэтрин бросила задумчивый взгляд в телевизор. Видимо, всего этого в себе не удержать, посчитала она.

– Вчера встретила одного мальчугана с большими деньгами. У него был рак кожи, а эти деньги на лечение ему дали наркоторговцы. Сегодня пришлось ещё гнаться за одним типом, торговавшим «левыми» сигаретами… А, забыла, вот – Кэтрин достала свой наградной лист о присвоении служебной звезды, рассеяв нахлынувшую на Джейсона задумчивость.

Джейсон приободрился, прочитав текст, и схватил подругу за талию и ягодицы в джинсовых бриджах:

– Одна ты у меня такая, амазонка. Как насчёт треугольника – я, ты и твой шеф?

– Идиот! – засмеялась Кэтрин.

– Ладно, тогда только я и ты – моментально парировал Джейсон. – Скажи, вот раньше полицейские были копами, легавыми, фараонами, а как теперь как кличут вас?

Кэтрин слегка встряхнула головой, отбросив назад излишки длинных прямых волос.

– Нуу однажды я слышала «ангелы зари», за утренний рейд – чуть задумчиво ответила она.

– Прям так – констатировал Джейсон, не ожидая ответа.

Подточенные физическими тренировками ноги Кэтрин даже без каблуков казались длиннее, чем на самом деле, оптически прибавляя рост. Джейсон заметил, что работа практически не сказалась на теле его девушки, так как почти всё амортизировал полицейский бронекостюм. И всё же это было тело, которое повелевало сокрушительным потенциалом бронекостюма, спроектированного для преодоления силы нескольких мужчин.

– Всё-таки не заморачивайся насчёт того пацана. Не он взял, ему дали – произнёс вполголоса Джейсон.

 

 

Пронзавшая небо ракета-носитель с исполинским космическим кораблем ещё несколько секунд стояла на месте, когда лёгкое землетрясение и усиливающийся гул оповестили о запуске. Свечение двигателей, словно соревнуясь с дневным светом, придало всему ниже форсунок лёгкий алый оттенок. Собравшиеся вдоль ограждения  космодрома толпы медленно подняли головы кверху, несколько десятков человек закрыло уши. Космический корабль с двумя тысячами людьми на борту поднимался в космос для полёта к лунной базе, где уже жили двести тысяч человек. Профессор, прищурившись, смотрел на исчезающего в небе колосса, пока он не стал малозаметной точкой. Люди ещё продолжали стоять у космодрома, когда профессор пошёл в сторону остановки общественного транспорта.

Через двадцать минут профессор был на месте. Здание нью-йоркского Института демографических исследований оставалось в двух минутах ходьбы. Профессор пришёл на конференцию последним из учёных, но не опоздал. Несмотря на пожилой возраст, он старался приходить на мероприятия без заметных задержек. Вход был свободным и в зале собралось несколько сот человек разных возрастов. Профессор окинул беглым взглядом аудиторию:

– Спасибо вам, что пришли. Я до сих пор люблю объяснять народонаселение образно, картинками, поэтому, если надоест слушать, можете только смотреть.

В зале раздался негромкий смех, но сам профессор не улыбнулся, чувствуя, что шутка не станет утешением для всех. Морщинистые руки разложили на столике конспекты для конференции и профессор включил голографический проектор. В воздухе появилось вращающееся трёхмерное изображение структуры, похожей по форме на скошенную ель. Хлебнув воды из стакана, профессор обернулся в сторону голограммы:

– Возрастно-половая пирамида населения Соединённых Штатов на настоящий момент. Незначительное преобладание женской доли населения над мужской естественно и до последнего времени присутствовало в большинстве стран. Но нынешняя тенденция практически не изменяется, на каждого мужчину в стране статистически приходится почти три женщины, что влияет на рабочий и экономический потенциал. – Профессор чем-то щёлкнул на голографическом проекторе и рядом с возрастно-половой пирамидой высветилась другая, более похожая по очертаниям на ёлку. – В глобальном масштабе, без учёта космических колоний, ситуация по-прежнему получше, но ненамного. – Пирамиды сменились трёхмерными голографическими фотографиями оживлённых мест и профессор, сверившись со своими конспектами, продолжил. – Теперь что касается перспективных решений. Я знаю, что здесь присутствуют также молодые демографы, для нас важно ваше мнение, поэтому можете перебить, если что. Я считаю, что предложенное ООН перераспределение части населения Земли на Луну и Марс и более частые переписи населения – это паллиатив, не устраняющий корень проблемы. Мы уже имеем две  практически невыполненные резолюции ООН по этому вопросу, подтверждающие тот факт, что мы не можем населению Земли приказать. Скажу прямо: ситуацию, на мой взгляд, можно было предотвратить, мировое сообщество это не сделало и теперь мы ищем решение именно в такой обстановке. Я согласен с сидящим рядом со мной доктором Брайтом, что предложения вроде глобальной политики одного ребёнка или принудительной стерилизации не имеют ничего общего с реальностью.

В зале поднялась чья-то рука и профессор кивнул в её сторону. Со стула поднялась девушка лет восемнадцати.

– Но ведь рано или поздно мы должны были столкнуться с вопросом постоянных космических поселений. Неужели это – неприемлемое решение сейчас?

Профессор на мгновение поднял вверх указательный палец и девушке показалось, что он понял вопрос с полуслова.

– Вопрос в том, можем ли мы обеспечить выбор между жизнью на Земле и жизнью вне её. Сейчас – нет, именно поэтому часть людей, желающих жить на Земле, вынуждена покинуть её по прагматическим причинам. Естественный прирост сумели снизить, но пока не настолько, чтобы уровень смертности поддерживал баланс.

В зале наступила пауза, во время которой профессор сменил голографические слайды презентации.

– Что предлагаете вы, профессор Ричардс? – подстегнул человек средних лет из аудитории.

– Это график, составленный мной совместно с доктором Брайтом после шести месяцев сбора исторических аналогов и подсчётов – профессор повернулся в сторону уже включённого им нового голографического слайда. – Мы прогнозируем, что вследствие малой доли потенциальных партнёров-мужчин численность населения Земли в перспективе уменьшится естественным образом и пропорция между мужчинами и женщинами выровняется. Примерно через девять лет мы ожидаем такую возрастно-половую пирамиду населения страны. – Ричардс сменил слайд и кто-то в аудитории негромко охнул. – Это, конечно, не оптимальный расклад, но доля мужчин здесь составляет уже сорок шесть процентов.

– То есть надо ничего не предпринимать? – решительно спросил кто-то из аудитории.

– Я бы не объяснял всё это, если бы вероятность нашего сценария не была оценена независимыми рецензентами в семьдесят процентов – парировал Ричардс. – Если нет больше вопросов, перейдём к ситуации в лунной колонии.

 

 

Место назначения дало о себе знать издалека отблесками мигалок и значительным скоплением народа у поставленного полицейскими ограждения, за которым начиналась кризисная зона. Выдвигавшиеся на позицию десять офицеров «Ноль омеги» выгрузились из специального служебного аэромобиля, напоминавшего бронетранспортёр. Ступни под весом бронекостюмов грохнулись об асфальт, словно булыжники. Все уже знали, что переговоров с захватчиками не будет. Кэтрин опустила визор шлема, что обычно не предвещало лёгких будней. Чувства обострились и в бронешлеме Кэтрин услышала своё ровное дыхание, рождённое профессиональной выдержкой. Ни у кого из десяти отобранных офицеров не было права на ошибку, хотя половина отряда выполняла порученную задачу впервые. Учебные стрельбы минувших времён с девяностопроцентной меткостью прошли перед глазами Кэтрин, как кинолента.

Всё выглядело так, как описали в штабе. Оконные стёкла ресторана с односторонней видимостью не позволяли увидеть обстановку внутри, но инфакрасные термографы в шлемах показали, что захватчиков по-крайней мере четверо. Радиоэфир в шлеме чернокожего командира отряда Джона Айриша на мгновение вновь оживился:

– Как там?

– То же самое, заслоняют со всех сторон, действуем по плану – отозвался Айриш.

Командир отряда отключил в шлеме инфакрасный диапазон и чертыхнулся. Прицелиться или штурмовать было по-прежнему невозможно из-за заложников, которые под страхом взрыва продолжали образовывать живой щит вокруг захватчиков. Айриш к тому же не знал, сколько именно в ресторане захватчиков. Было решено поразить захватчиков выстрелами сверху. Айриш приказал отключить встроенный в шлем акустический усилитель аудиосигнала, который продолжал транслировать угрозы захватчиков и требования досрочно освободить нескольких заключённых. Поднявшись по выстреленным тросам с крюками, отряд оказался на крыше здания. Кэтрин вновь вытащила табельное оружие с набедренного фиксатора. Всё происходило так, как на тренировках, за исключением необходимости убить по-настоящему. Кэтрин сняла оружие с предохранителя. Массивный, но облегчённый карающий инструмент закона был теперь готов стрелять обычными, бронебойными, разрывными, снайперскими и резиновыми патронами, дымовыми, светошумовыми и дистанционно управляемыми гранатами и поражать электрошоком. Оружие не жило, не могло думать и не являлось субъектом права. Оружие безоговорочно повиновалось владельцу и показывало на своём дисплее полный боекомплект. В бронеперчатках не чувствовалась поверхность оружия, но пальцы сохраняли нужную гибкость и правая рука Кэтрин приблизилась к спусковому крючку. Айриш распорядился включить тепловизор глубокого сканирования и Кэтрин ткнула пальцем с внешней стороны по сенсорной панели управления дисплеем шлема. Глаза стали моментально видеть в инфакрасном диапазоне сквозь бетон и арматуру. Внизу, в двадцати метрах от Кэтрин, стояли четыре жёлто-фиолетовые фигуры в окружении двадцати других такого же цвета. Одна фигура держала детонатор. Сверившись по радиосвязи со штабом, Айриш приказал Кэтрин и трём другим членам отряда переключиться на стрельбу патронами высокой пробивной силы с гироскопической стабилизацией.

– Целиться в головы, стрелять по моей команде – произнёс по общей внутренней связи Айриш.

Кэтрин бросила взгляд на командира. Казалось, он отдавал такие приказы каждые два дня, хотя визор шлема уже скрывал его лицо. С перспективы крыши всё было видно, как на ладони, и можно было рассчитывать на точные попадания, не опасаясь за заложников. Кэтрин переключилась с обычных патронов по умолчанию на нужные и проверила, что режим огня установлен на одиночные выстрелы. В тепловизоре отображалась закреплённая за Кэтрин помеченная цель. Команда Айриша «огонь» прозвучала по внутренней связи через пять секунд отчётливо, но спокойно, и Кэтрин нажала на спусковой крючок. Убойная самостабилизирующаяся пуля с миниатюрным, но мощным разгонным блоком устремилась маленькой ракетой сквозь толщу бетона, разделявшего офицеров «Ноль омеги» и захватчиков. Одновременно с выстрелами раздался треск пробиваемой пулями крыши, который вместе со сверхзвуковыми хлопками напомнил гром. Через долю секунды тепловизор показал попадание – хлынувшая из головы кровь отобразилась в инфакрасном спектре как большое светло-жёлтое пятно и фигура упала без движения. Все остальные цели были тоже поражены и ошарашенные заложники ещё несколько секунд стояли на месте. В крыше остались сквозные пулевые отверстия, напоминавшие уходившие вглубь маленькие колодцы.

Айриш оповестил всем о завершении операции и, не поднимая визор шлема, направился к оставшимся у края крыши тросам. Кэтрин отключила тепловизор, переключила оружие обратно на стрельбу обычными патронами и, поставив его на предохранитель, вернула в набедренный фиксатор. Чувство лёгкого удивления от скоротечности операции сменилось у Кэтрин осознанием того, что она убила в первый раз. Тот, кто хочет прожить жизнь, никого не убив, по всей видимости выбрал бы другую профессию. Кэтрин неспешно возвращалась в штаб с чувством проглоченной горькой пилюли, но без угрызений совести, поняв, что так её тренировали. Так тренировали их всех в виртуальной реальности, хотя никто не знал, при каких обстоятельствах придётся впервые убить в реальности.

Отряд зашёл на несколько минут внутрь ресторана, где ещё пять минут назад удерживались заложники. В центре помещения лежали четыре внешне особо не примечательных трупа с простреленными головами. Освобождённые посетители и персонал ресторана выходили из помещения в сопровождении дежуривших неподалёку медиков. Айриш поднял визор шлема и окинул взглядом убитых террористов.

– Всем по пиву? – спросил стоявший рядом координатор операции.

– Спроси у девушек – полушутливо бросил Айриш и направился к служебному грузовому аэромобилю, на котором прилетел его отряд и теперь был готов вернуться.

Координатор ничего не ответил. Кэтрин села в грузовой аэромобиль предпоследней. Несколько девушек из отряда теперь обменивались фразами о моде. Айриш уже перестал обращать на это внимание, зная, что под смертоносным обличьем многих его подчинённых были обычные девушки, желавшие поболтать в свободное время о «Макс Фактор» и коктейльных платьях. Грузовой аэромобиль «Ноль омеги» набирал по диагонали магистральную высоту и в иллюминаторе всё плавно уменьшалось в масштабе.

Завершив свою смену по расписанию, Кэтрин расписалась в штабе «Ноль омеги» и повела их общий с Джейсоном аэромобиль «Додж Клауд» по знакомому маршруту обратно домой. Впившись в спинку водительского кресла, Кэтрин сделала глубокий вдох, вновь ощутив разницу между снятым служебным бронекостюмом и собственной выходной одеждой. Аэромобиль долетел до дома чуть быстрее, чем обычно. По темноте в окнах Кэтрин поняла, что Джейсон ещё не вернулся. Квартира поприветствовала хозяйку автоматически поддерживаемой температурой, установленной на двадцать градусов, и циркулировавшей воздушной свежестью. Помня о съеденной на работе закуске, Кэтрин решила повременить со своим домашним ужином. Смыв лёгкий служебный макияж, Кэтрин посидела пару минут в одиночестве, наблюдая за аквариумными рыбками. Она почувствовала, как Рубикон был перейдён. Даже после сотен тренировок в виртуальной реальности стало казаться, что нажатие на спусковой крючок разделило жизнь на два периода, на период «до» и период «после». Джейсон будет прикасаться и целовать другую «Кэт», как он её ласково называл. И  знакомые будут пожимать руку и хлопать по плечу другую «Кэт», внешне ту же, но внутренне другую. Наступившее после возвращения домой внутреннее замешательство от умерщвления террориста сменилось облегчением от выполнения задания. Только на службе это назовут «огонь на поражение» или «ликвидация».

Кэтрин взяла чипсы и включила телевизор. Половину комнаты заняла трёхмерная голографическая проекция с объёмным звуком, создающие ощущение присутствия. Звонок Сандры, которую Кэтрин знала с учебных времён, раздался когда болтать хотелось меньше всего. После беглого обсуждения шефа Эмерсона оказалось, что Сандра получила совершенно случайное предложение сняться в фотосессии для журнала «Вог». Новости по телевизору тем временем внезапно сменились прямой трансляцией массовых протестов в Вашингтоне по поводу повышения налога на добавленную стоимость. Трёхмерная телевизионная проекция показывала, как многоликая толпа неотвратимо приближается к монолитной ровной линии из офицеров «Ноль омеги», преграждающей путь к Департаменту казначейства.

– Сандра, посмотри – прервала беседу Кэтрин, показав по видеозвонку транслируемое событие.

Крупный план камеры показал безликие фигуры в шлемах с опущенными визорами, обращёнными в сторону толпы. Под единственным неопущенным визором виднелось лицо девушки, напоминавшей Жанну д’Арк в рыцарском облачении с поднятым забралом. Визор мог опускаться автоматически, наглухо изолируя владельца бронекостюма от внешних воздействий, но девушка решила опустить его простым движением руки. Дизайн бронекостюмов подсказывал, что более половины офицеров в кордоне составляют женщины. Застывшие в беспристрастной решимости фигуры были похожи на роботов, но казалось, что тонкая линия кордона не выдержит напора. За несколько секунд до столкновения кордон сделал правыми ногами шаг назад. Гидравлические усилители бронекостюма домкратом вбили ступни в землю, стабилизировав центр тяжести в точке, рассчитанной индивидуальными встроенными компьютерами. Негодующие, почти немигающие взгляды толпы упёрлись в опущённые визоры шлемов, скрывавшие лица её супостатов. Волна людей ударилась о кордон, словно мощный прибой о скалы. Из-за остановки передних рядов по толпе прошла рябь. Задние ряды попробовали поднажать, но плотный кордон офицеров «Ноль омеги» не сдвинулся ни на сантиметр. Репортёр новостей объявил, что в демонстрации у Департамента казначейства участвует около тысячи человек, которые пытаются прорвать кордон.

– Бог ты мой, я сейчас посмотрю по этому каналу – прошептала Сандра и отключилась от видеосвязи с Кэтрин.

Масштаб происходящего стал более отчётлив в съёмке с воздуха, где тонкая тёмная полоса сдерживала сонм демонстрантов. Первый ряд попытался перелезть, но был несколько раз отброшен силой. В полицейских колоссов, словно вросших в землю, полетели камни и коктейли Молотова, но литровые и двухлитровые бутылки с зажигательной смесью разбивались, словно об стену. Горящая смесь в бессилии растекалась по бронекостюмам, озаряя их жёлто-оранжевым свечением в попытке прожечь термостойкую броню. Кэтрин смотрела до тех пор, пока толпа, поняв тщетность попыток прорваться к Департаменту казначейства, отступила. Было решено никого не задерживать. Толпа со времён тренировок была для «Ноль омеги» ни другом, ни врагом. Спустя несколько минут после разрядки ситуации по телеканалу стал проецироваться другой новостной сюжет. Кэтрин встала, чтобы выбросить опустевшую упаковку чипсов и приготовить на вечер имбирь с мёдом.

 

 

Патрульный аэромобиль рассекал стену дождя, бичевавшую корпус сотнями струй. Выдвинувшиеся над стёклами козырьки сдерживали напор, но горизонт продолжал скрываться за серой пеленой ливня и салон аэромобиля казался самым уютным местом в городе. Служебная инструкция по патрулированию разрешала снимать шлем бронекостюма только в аэромобиле и Кэтрин позволила себе бросить мимолётный взгляд в зеркало заднего вида, изредка служившее косметическим целям. Сидевшая справа от Кэтрин на месте пассажира Сандра всматривалась в лобовое и боковое стекло, отслеживая движение  транспорта по аэротрассе. Пара камер показывала, что происходит на земле, включая недосягаемый зрением участок под патрульным аэромобилем.

– Говорила сегодня с шефом? – спросила Сандра. – Вроде он не в настроении после того как наркобароны стали точить на нас зуб.

–  Разговаривала с ним позавчера, мне показалось, что всё как обычно – ответила Кэтрин.

– Чёрт его знает – задумчиво произнесла Сандра. – Но возросшее население – это возросший уровень преступности.

– Разочаровываешься в профессии?

– Знаешь, наоборот. Чувствую себя так же, как после рассмотрения моей заявки, когда не могла дождаться тренировок. Запал не прошёл и дело не в зарплате. Может ещё борода начнёт расти, если останемся такими же напористыми на службе, как мужчины.

Кэтрин продолжала вести аэромобиль в ручном режиме, не переключаясь на автопилот. Ландшафт Нью-Йорка скрывался под покрывалом серого ливня. Патрульные аэромобили казались мифическими валькириями, проносившимися в выжидательном одиночестве над землёй с тех пор, как в «Ноль омеге» полностью перешли на воздушный транспорт.

– Давно ты называешь шефа по фамилии? – дружески спросила Сандра.

Кэтрин слегка пожала плечами:

– Только в узком кругу, хотя не причисляю себя к антипатриархальным феминисткам.

Сандра слегка улыбнулась, поняв что по-прежнему входит в этот «узкий круг». Плавные движения Кэтрин, передающиеся чувствительному штурвалу, то и дело почти незаметно поворачивали или снижали патрульный аэромобиль. Дождь стал постепенно ослабевать, когда в радиоэфире прорезался голос диспетчера:

– Внимание патрулям в Бронксе! Вооружённое сопротивление на Эймс-стрит, двадцать один, требуется подкрепление, потерь нет.

Кэтрин включила сирену и переключилась на автопилот, который, разогнав аэромобиль до ста восьмидесяти километров в час, повёл его по кратчайшему пути до Эймс-стрит, двадцать один. Моросящий ситничек стал практически незаметным на большой скорости, но небо продолжало оставаться свинцово-пасмурным.

– Удостоили нас фейерверков – бросила Кэтрин, заметив боковым зрением молчаливый кивок Сандры.

Щёлкнув тумблёром на приборной доске, Кэтрин задвинула козырьки над стёклами аэромобиля. Автопилот искусно маневрировал аэромобилем, заставляя его плавно огибать препятствия и уступавший трассу воздушный транспорт вплоть до мягкого торможения у пункта назначения. Откуда-то спереди доносились звуки ожесточенной стрельбы. Отключив сирену, но оставив мигалку, Кэтрин одела вместе с Сандрой шлем, отстегнула ремень безопасности и вышла из аэромобиля. У входа в дом стояли два патрульных аэромобиля, один из которых прикрывал присевшего за ним офицера. Стреляли из окон невысокого дома и Кэтрин включила герметизацию шлема. Автоматика задраила визор и начала автономную подачу кислорода, усилив защиту от потенциальных опасностей. Кэтрин заметила, что весь огонь концентрируется на стрелявшим из-за своего аэромобиля офицере. Отследив стрельбу по высокоскоростной мини-камере, встроенный компьютер бронекостюма предупредил Кэтрин, что огонь ведётся в основном бронебойными патронами. Заметив подкрепление, обороняющийся офицер, прижатый огнём к своему патрульному аэромобилю, поднял визор шлема и на некоторое время перестал отстреливаться. Пули взбивали асфальт и яростно барабанили по аэромобилю. Пригнувшись, Кэтрин и Сандра подбежали к офицеру. Хотя изготовление служебного бронекостюма держалось в строгом секрете, град бронебойных патронов покрыл его глубокими оспинами, не сумев пробить насквозь.

– Наркодилеров развелось – бросил офицер поясняюще. – Внутри – лейтенант Маркес из подкрепления, но одному там не справиться. У меня кончаются патроны.

– Сколько стреляющих? – спросила Кэтрин по интеркому.

– Сейчас примерно двадцать, щеголяют оружием.

Кэтрин бросила последний взгляд на подуставшего соратника, прежде чем войти в дом. От первых попавших бронебойных пуль слегка заболел торс и правый бок, словно от шариков детского пистолета. Кэтрин заметила направленные на себя дула, изрыгающие вспышки света, но почувствовала, как коса смерти раз за разом наскакивала на камень. Глухие звуки сообщали о новых глубоких вмятинах и проценты на индикаторе повреждения бронекостюма в нижнем углу внутришлемного дисплея медленно увеличивались. Несколько стрелявших мужчин упали замертво, поражённые выстрелами прикрывавшей Кэтрин сзади Сандры. Кэтрин продвинулась чуть дальше по прихожей, не опуская многофункциональную табельную винтовку. Полупрозрачный красный кружок прицела на внутришлемном дисплее, ведомый тепловым сенсором, автоматически метался от головы одной цели к другой, отходя от остывающих трупов. Кэтрин мельком взглянула на своих неудавшихся поверженных убийц, заметив татуировки на некоторых телах. В одном из проходов внезапно выросла фигура подоспевшего на подмогу офицера Маркеса.

– Помочь? – односложно спросила Кэтрин по интеркому и Маркес обернулся.

Лицо Маркеса, скрывавшееся за таким же непроницаемым извне визором шлема, обрело оптимистическое выражение:

– Буду благодарен. Эти шакалы защищают свои золотые ручейки, так что лёгкой прогулки не обещаю.

Кэтрин осторожно последовала вслед за Маркесом, чувствуя, как сзади продолжает идти Сандра.

– Вы прямо девушки по вызову – шутливо бросил Маркес по интеркому, связывающему всех троих, и услышал смешок то ли Кэтрин, то ли Сандры.

Маркес продвигался вдоль прихожей, заглядывая в новые проходы. Индикатор повреждения бронекостюма остановился на сорока процентах, позволяя продолжать зачистку. Метка автоматического прицела исчезла, не найдя тепловых целей, но Кэтрин продолжала держать палец на спусковом крючке, целясь по старинке. Войдя во все комнаты, Маркес на мгновение остановился.

– Здесь чисто, поднимаемся наверх – произнёс Маркес, не оборачиваясь.

Кэтрин молча последовала за ним по невысокой лестнице, по-прежнему ощущая прикрытие Сандры сзади. Выстрелы сверху вбили в стену новые бронебойные пули в нескольких сантиметрах от Маркеса и он рефлекторно отошёл слегка назад, направив оружие в сторону выстрелов. Круглая метка автоматического теплового прицела зафиксировалась на едва высунувшейся из-за укрытия голове и Маркес молниеносно выстрелил. Брызнувшая кровь указала на попадание и один из стрелявших упал замертво. Маркес сделал ещё несколько шагов по лестнице, не опуская оружие. Второй этаж показался опустевшим, но тепловой прицел обнаружил ещё три фигуры за стеной и две за импровизированным укрытием из крупной мебели.

Кэтрин услышала, как что-то упало рядом и внезапно интерком завибрировал от крика Маркеса «назад!». Отбежав на несколько шагов вниз по лестнице, Кэтрин почувствовала, как её ослепила белая вспышка и какая-то невидимая сила сбила с ног на фоне раздавшегося грохота. Встав с колен, Кэтрин встретилась взглядом с бесстрастным визором шлема Сандры. Убедившись, что оружие продолжает держаться в наручном фиксаторе, Кэтрин увидела, что Маркес лежит без движения в нескольких шагах от неё. Кэтрин показалось, что адреналин в её жилах сменился холодным, сквозящим воздухом. Рядом внезапно раздались два выстрела Сандры и Кэтрин заметила, что её собственный тепловой прицел показывал уже только три метки.

– Прикрой меня, я вытащу Маркеса! – бросила Кэтрин по интеркому Сандре.

Расстояние до Маркеса показалось Кэтрин одним шагом. В глаза моментально бросился разбитый визор треснувшего шлема, обнажавший вывороченное взрывом лицо, которое превратилось в бесформенную красную массу. Схватив тело Маркеса, Кэтрин ощутила включившиеся автоматически гидравлические усилители рук и оттащила тело в необстреливаемое место, ближе к прихожей. Спасение опоздало на пару секунд. Кэтрин поняла, что Маркес накрыл собой брошенную связку гранат, по-видимому собранных вместе для усиления поражающей силы. Бронекостюм треснул в нескольких местах, словно скорлупа, поглотив большую часть мощного взрыва. Кэтрин склонилась над телом, не проронив ни слова. В душе осело досадное чувство того, что теперь уже не узнать, как выглядел Маркес при жизни. В голове остался лишь запомнившийся голос, словно закупоренное магией эхо. Сделав ещё несколько прицельных одиночных выстрелов, Сандра подошла к Кэтрин.

– Он отомщён, Кэт, дом зачищен – вполголоса произнесла Сандра по интеркому.

Постояв в молчании ещё несколько секунд, Сандра направилась к выходу, где остался патрульный аэромобиль Маркеса. Кэтрин включила гидравлические усилители бронекостюма и, взвалив на себя тело Маркеса, пошла следом за Сандрой.

 

 

Отрядный командир «Ноль омеги» Джон Айриш облокотился о землю на берегу озера Ван Кортлэндт в городской черте Нью-Йорка, отведя пристальный взгляд от поплавка. Воткнутые в землю удочки стали напоминать молодые деревца. Восходящее солнце медленно разгоняло предрассветную прохладу. Абсолютную тишину нарушало лишь пение птиц, спрятавшихся где-то в деревьях.

– Может здесь одна рыба на квадратную милю? – буркнул Айриш, прервав получасовую дрёму.

– Может у тебя выветрилось рыбачье терпение за пять лет – подтрунил начальник нью-йоркского департамента «Ноль омеги» Фред Эмерсон сквозь накинутую на лицо кепку. – И любитель, и заядлый рыбак может иногда ждать два часа до первого клёва. Вот, где справедливость.

– Ты ведь так рекламировал мне это озеро, я уж подумал здесь клюёт каждые двадцать минут – в басе чернокожего исполина Айриша мелькнули нотки детской досады.

– Проверь наживку, может мушку течением унесло – бросил Эмерсон, продолжив лежать со сложенными на животе руками в ожидании звона колокольчиков на своей удочке.           Припаркованный рядом аэромобиль, на котором Эмерсон и Айриш прилетели рыбачить, напоминал памятник уличного искусства, установленный посреди поросшего зеленью берега. Несмотря на отсутствие прохожих и редкий транспорт, в пять часов утра казалось, что гигантский мегаполис продолжал бодрствовать. Вдали светились огни различных круглосуточных заведений и реклам, небо кое-где рассекали немногочисленные дроны метеорологической разведки. Айриш осторожно оттянул леску и, убедившись, что мушка по-прежнему на месте, забросил обратно в воду.

– А где ты в последний раз рыбачил? – спросил Эмерсон

– В Берк Лейке, Вирджиния. Двух окуней вытащил без прикормки.

Эмерсон снял с лица кепку, чтобы взять чипсы из лежащей рядом упаковки. Айриш встал, чтобы побродить вдоль берега возле своей удочки. Лёгкая рябь на полупрозрачной поверхности озера почти не искажала отражений деревьев и кустов, казалось, что они растут прямо из воды. Перестав бродить, Айриш присел на корточки возле удочки.

– Как женская составляющая твоих подчинённых? – донеслось от Эмерсона.

– Стараются, может даже усерднее, чем парни. На днях одна рассказывала, как к ней подошёл пьяный сорвиголова. Она ему: «Какие-то проблемы?», а он: «Твоя проблема в том, что ты заняла в моем сердце место, которое принадлежит моей жене».

Айриш услышал, как сзади донёсся смех Эмерсона. Внимательный взгляд отрядного командира «Ноль омеги» сфокусировался на слегка подрагивающем красном поплавке с подсветкой и Айриш рефлекторно потянул леску. К пению птиц добавилось лёгкое поскрипывание лески. Эмерсон, не вставая, приподнялся и вгляделся в место заброса удочки. Из воды показалась небольшая блестящая рыба, дёргавшаяся на проглоченной мушке.

– Поймал, мать твою, палия! – выкрикнул Айриш.

На прибрежную траву шлёпнулась пёстрая палия. Положив рыбу в переносную сумку-холодильник, Айриш разобрал удочку. Эмерсон посидел ещё двадцать минут и, поняв, что ничего кроме двух микиж, уже не поймать, тоже сложил удочку.

– Ладно, работа через час, собираемся – подытожил Эмерсон на правах пригласившего и, взяв свою сумку-холодильник с уловом, направился в сторону своего аэромобиля. Айриш подобрал полупустую упаковку с чипсами

– И часто ты рыбачишь перед работой? – спросил Айриш.

– Примерно раз в неделю – ответил Эмерсон. – В департаменте пустили слух, что я так снимаю стресс, но на самом деле я – обычный энтузиаст. Шеф без слухов – как корова без молока.

Улов было решено временно оставить на работе, не возвращаясь домой. Набрав магистральную высоту, аэромобиль помчался в ручном режиме пилотирования к зданию департамента «Ноль омеги» на Манхэттене. Сидевший на пассажирском сидении Айриш продолжал разглядывать свою палию – первую рыбу, пойманную им за пять лет. Хвастаться перед сотрудниками всё же было нечем.

Аэромобиль приземлился на служебной парковке, где уже стояло несколько транспортных средств.

– Удачи – бросил Эмерсон, пожав Айришу руку, и направился в свой офис.

Айриш последовал за шефом к служебному входу и переоделся в рабочую форму. Стоявший в раздевалке возле обычной одежды индивидуальный бронекостюм казался немым и бесстрастным напоминанием о необходимости быть в постоянной готовности после входа в здание. Поприветствовав встретившихся подчинённых, Эмерсон вошёл  в свой офис и бросил переносную сумку-холодильник с уловом возле стола. Включившийся голографический компьютер стал показывать принимаемые диспетчерами входящие вызовы в реальном времени, количество патрульных аэромобилей на парковке, номера отлетавших и другую рабочую информацию. Запросив информацию о техническом состоянии транспортного парка в департаменте, Эмерсон растянулся в офисном кресле и стал просматривать статистику за последнюю неделю. В относительную офисную тишину  вкралось голосовое сообщение по ту сторону двери:

– Кэтрин Дженкинс, по поводу посмертного представления лейтенанта Маркеса к награде.

Эмерсон бросил «да, войди» и потёр веки. Когда это было последний раз? Не очень давно. Начальник департамента «Ноль омеги» поймал себя на мысли, что хотел бы забыть точное число посмертных награждений, но при десяти миллиардах людей в мире всё больше  было готово сопротивляться закону любой ценой. На пороге приоткрывшейся двери стояла фигура Кэтрин в чёрной офисной блузке с серебристыми должностными нашивками и брюках-сигаретах. Сев в кресло напротив шефа, Кэтрин молча положила на стол видеорегистратор со своего бронекостюма. Закончив смотреть видеозапись гибели Маркеса, Эмерсон откинулся на спинку кресла.

– Мне рассказывали о тебе ещё во время твоего обучения, Кэт, нам нужны такие люди  – сочуственно Эмерсон, почувствовав завитавшие в воздухе флюиды досады. – Но даже лучшие офицеры не всё могут предвидеть.

Кэтрин на мгновение перевела взгляд со стола на Эмерсона, но ничего не ответила.        – Помирать, так с музыкой – тихо заключил Эмерсон и подписал приказ о награждении Маркеса заранее сжатой в руке ручкой.

У выхода из департамента Кэтрин поджидал аэромобиль завершившей смену Сандры,  которая предложила доставить подругу домой. Кэтрин села на переднее сидение, почувствовав, как ремень безопасности автоматически щёлкнул на уровне талии. За окном аэромобиля ландшафт побежал назад.

– По-прежнему прячешь служебные награды от Джейсона? – спросила Сандра.

Кэтрин благосклонно фыркнула:

– Он стал относится к этому спокойнее. Я решила ему рассказать, за что получила первую.

Сандра перевела понимающий взгляд с подруги на воздушную трассу. В окнах аэромобиля замаячил знакомый Кэтрин пейзаж обратного пути домой и она задумчиво подпёрла голову рукой. Из включённого радио донёсся старый рэп Тупака Шакура из песни «Starin’ Through My Rear View»[1]:

 

Now I was raised as a young black male
In order to get paid, forced to make crack sales
Caught a nigga so they send me to these overpacked jails
In the cell, countin’ days in this livin’ black hell, do you feel me?
Keys to ignition, use at your discretion
Roll with a twelve gauge pump for protection
Niggaz hate me in the section from years of chin checkin’
Turn to Smith and Wesson war weapons
Heavenly Father, I’m a soldier, I’m gettin’ hotter
Cause the world’s gettin’ colder, baby let me hold ya[2].

 

[1]    «Смотря в моё зеркало заднего вида» (англ.)

[2]    Я вырос молодым чёрным мужчиной,

Ради денег был вынужден был торговать крэком,

Ниггера поймали и отправили в эти переполненные тюряги,

В камере ты считаешь дни в этом живом, чёрном аду, понимаешь?

Ключ к зажиганию используешь, когда захочешь,

Колёсю со стволом 12-го калибра для защиты,

Ниггеры меня здесь ненавидят из-за стольких лет потасовок,

Я вооружился «Smith and Wesson»

Господи, я – солдат, мне всё жарче и жарче,

Потому что мир становится хладнокровней, малыш, давай я тебя поддержу (англ.)