Сергей Глек. Египетская зима

Египетская зима. 2007 год.
В середине Декабря уже прошлого года я пришёл на корабле “Сапфир” в Египет. Первая зима в моей жизни без снега, холода, зимних болезней и простуд. Наш корабль принадлежит Греческой компании “Льюис”. Впрочем, руководство компании находится на Кипре. Я музыкант. Я играю на саксофоне в Баре “Bar de Pari” Вместе со мной работает пианист. Ближе к Новому году погода здесь сделалась очень ветреная и ночи стали холодными. Днём здесь высокое небо, с редкими штрихами облаков, и ночное небо с мерцающими по всему небосводу не яркими звёздами. В Понедельник мы стоим весь день в море. Этот день тяжёлый.
Боковая волна от сильного ветра, дующего с гор, сильно качает корабль. Я играю в Кафе днём, а вечером я занят в Шоу программе этажом ниже, где играю пьесу Дюка Эллингтона «Садись в поезд. А ». В этот день немецких туристов кормят очень, обильной едой, и немцы выпивают неимоверное количество пива. В большинстве туристы люди пожилые, но вполне здоровые и жизнерадостные. Во вторник мы приходим в Иорданию, в город Акаба. Если стоять на носу корабля, на верхней палубе, то справа видны горы, а внизу у их подножия лежит город Акаба. Солнце заходит в противоположную от гор сторону, и сваливается за узкий залив, отделяющий Иорданию от Израиля, от города Эйлат.
Закатное солнце освещает горы над городом уходящими лучами и горы приобретают феноменальный цвет: — они становятся розово-фиолетовыми. А вечером, когда темнеет, город Эйлат, переливается разноцветными огнями. В начале января я пошёл в город, в надежде найти “Vestern Union”, что-бы отправит деньги домой. Это была первая зарплата 2007 года, которую нам выдают второго числа каждого месяца. Я вышел из ворот порта. Не очень навязчивые таксисты предлагала свои услуги, но я вежливо отказался. С моря дул мягкий ветер. Воздух был прохладным, но не холодным. Первое впечатление, которое производит Иордания, это чистота улиц. В отличие от грязных улиц Египта, улицы Акабы прибраны и везде, через каждые 50 метров стоят мусорные баки.
Я шёл к городу, и вдоль левой руки был виден залив. Высоко в небе был виден огромный флаг страны, развевающийся на высокой мачте. Чуть позже, когда я перешёл через дамбу, похожую на мост, внизу я увидел крохотные огороды засаженные редиской. Для отпугивания птиц на шестах и палках воткнутых в землю, развевались на ветру, привязанные к ним разноцветные пакеты, кульки и обрывки материала. Справа, за дорогой были видны дома,— улица на которой стояли эти дома, была безлюдной и уходила в горы. Вдоль дороги росли пальмы. На первом светофоре начался город.
Я перешёл через двухстороннюю, шоссейную дорогу на противоположную сторону, и поднялся на один квартал вверх, и повернул налево. Это и была центральная улица. Нарядные витрины магазинов, по европейски, демонстрировали свои товары, и я часто останавливался у этих витрин, рассматривая их не очень внимательно. Навстречу мне шли арабы в платках: такой платок носил Ясир Арафат. На них были одеты белые национальные одежды, очень смахивающие на женские платья.
Иногда в витринах магазинов я видел портреты Саддама Хусейна. С этих портретов он грозил пальцем прохожим, и пытался что-то сказать, но не успел. Вдруг по небу пролетели четыре винтовых спортивных самолёта, которые расчерчивали небо разноцветными дымами. Самолёты продемонстрировали фигуры высшего пилотажа. Я дошёл по улице до Мечети,— возле входа было многолюдно. Рядом с мужчинами я видел и женщин в длинных платьях. Головы были прикрыты хиджабами. Я видел женщин, у которых были видны только глаза, всё остальное было покрыто тёмной материей. У некоторых из них и глаза были прикрыты очками. Так я дошёл до почтамта, и там отправил домой письмо. Сидевшая за стойкой почтамта женщина с платком на голове, долго искала в компьютере страну с названием “Молдова”. Я уплатил за отправку письма один Иорданский Динар. До этого я разменял в меняльной конторе 20 евро, и получил на руки 18 динаров. В обменном зале на стене висел портрет короля Иордании. Местная валюта оказалась выше Евро.
В магазине «Uniseks», который находился ниже почтамта, я купил летние брюки за 10 динаров. Брюки мне понравились. Я вышел из примерочной кабины и весело сказал продавцу, который с интересом рассматривал меня:

— Отличные брюки. Хорошая цена.

— Ты моряк?— спросил меня продавец.

— Почти. Я играю на саксофоне. Я музыкант.

— Не плохая работа,— сказал Продавец

— Мне нравится.

— А наш город тебе понравился?— спросил продавец.

— Да!— ответил я,— У вас рядом неплохой сосед.

— Кто такой,— спросил продавец.

— Израиль.

— Такой страны нет,— резко сказал продавец,— есть Палестина.
— Со мной училось много евреев в музыкальной школе-десятилетке в городе Кишинёве. Многие стали звёздами мировой величины,— я усмехнулся — а вообще евреи хорошо играют не только на скрипках, но и в шахматы. Ты играешь в шахматы,— спросил я у продавца.
— Больше в нарды,— ответил он.— Заходи ещё! Скоро будет новый товар.
— Хорошо,— сказал я.— У тебя много жён?
— Четыре,— он рассмеялся. Но лучшие женщины это американки,— сказал он.
— Ты не прав,— сказал я,— лучшие женщины, это славянки.
Я вышел из магазина, и спустился по улице вниз и повернул налево в сторону Порта. На углу я увидел Банк и вывеску «Vestern Union». Я зашёл в банк, оторвал талончик с порядковым номером и дождался своей очереди. Через 15 минут я отправил деньги домой. По дороге в порт я зашёл в Интернет-кафе и отправил «Е-meil» с номером кода для получения денег дома. Дело было сделано. Я вернулся в порт на корабль. Вечером в Шоу программе я играл пьесу «Ночь в Тунисе». Мне предстоит отправить деньги домой ещё три раза: в феврале, Марте и в Апреле. Так закончился вторник. Вечером в 20.00 мы отчалили от причала и наш корабль, развернувшись, взял курс на Египет. Утром мы пришли в Шарм-эль-шейх.
В среду я просыпаюсь поздно, в десять часов утра. Быстро умываюсь, чищу зубы и едва успеваю выйти из туалетной комнаты, как звучит сигнал учебной тревоги: Семь коротких звонков и один длинный. Дриль. Я хватаю свой лайфжилет, который лежит в моей каюте 111,на металлическом шкафу, и бегу на верх,в шоу ланч, на позицию В. На бегу я одеваю на себя лайфжилет и прибежав к позиции «В» я жду дальнейших указаний капитана, который по корабельному радио говорит на английском, с таким греческим акцентом, что я с трудом пытаюсь вникнуть в смысл этих команд.
Капитан небольшого роста, коренастый, с маленькими свиными глазами, посаженными в глубине лица. Этот капитан на корабле недавно; он сменил прошлого капитана, красавца Грека, в конце лета. Бывший до него капитан отличался приятной внешностью, и безупречными манерами, и отличным английским произношением. Моя позиция «В» находится на Шоу ланче «Марко Поло» у деревянного ящика, в котором лежат оранжевые кепки, и таблички с номерами лодок, к которым мы должны в случае настоящей тревоги привести пассажиров. Я стою на позиции «В» и смотрю через огромное стекло на залив. Вдалеке видны горы.
Проходит 15 минут и динамик выдаёт новую команду Капитана: « Всем спуститься к своим лодкам». Я спускаюсь на этаж ниже и выхожу на палубу. Весь экипаж корабля выстраивается у своих лодок. Рядом со мной стоит Филиппинец, с лунообразным лицом. У него фамилия Мин-Мин. За ним стоит маленькая цыганка из Румынии,— она работает массажисткой в массажном кабинете. Лицом она похожа на Индиру Ганди, цветом кожи тоже, но у цыганки из массажного кабинета хитрые, и очень черные глаза. Со мной она разговаривает свысока: Румыния уже вошла в Европейский Союз. За ней в нашей шеренге стоит высокий, под 2 метра роста, болгарин. Электрик. Я видел, как он вкручивает лампочки, не пользуясь лестницей. На “Сапфире 12 спасательных лодок. По шесть с каждого борта. Сегодня отрабатывают спуск на воду 2 и 4 лодки. До моей лодки под номером 6,очередь не доходит. Лодки спускают на воду на тросах, специальными лебёдками.
Сделав круг по воде, лодки возвращаются, и их вновь поднимают вверх, на палубу. Звучит сигнал отбоя. Мы свободны. В 12 часов у нас обед. После обеда у меня свободное время до 16 часов. Я иду в город. Когда я вышел из ворот порта меня окружили таксисты, предлагая самые низкие цены. Египетские таксисты назойливые, как представители секты « Свидетели Иеговы» У таксистов в Шарм-эль—шейхе, все машины старые. Они ездят на французских машинах « Peugeut-504». Но, эти машины ухожены, и смотрятся в раскраске из двух цветов белого и синего, совсем не плохо. Такой цыганский шик, с арабским уклоном. Солнце мягко грело Египетский курорт «Шарм-эль-шейх», и слабый ветер лениво шевелил листву на деревьях и кустарниках, высаженных вдоль тротуара ограждающего дорогу от пляжа.
На самом пляже на лежаках загорали отдыхающие здесь россияне; была слышна русская речь. На высокой лежанке лежал толстый турист из России, и худой, как Февральская ворона египтянин, усиленно массажировал разбогатевшего нового русского.

— Ты, нежнее массажируй, брат,— лениво цедил сквозь зубы лежащий турист,— ты мне всю шкуру порвёшь, падла.

Дальше у входа на пляж, обняв столбы у ворот, позировали две девицы с эффектной внешностью фотомоделей. Их фотографировал смуглый Египтянин, похожий на главного героя из Индийского кинофильма. Второй Египтянин жадно смотрел на этих девиц, и был похож на угольщика-шахтёра во время отпуска.
Когда я проходил рядом, одна из девушек, стоящая у второго столба, мне улыбнулась. Я шёл дальше, думая о том, что Бог избавил этих девушек от комсомольских собраний, нудной, серой и противной мне жизни в моей Советской юности. За моей спиной раздался автомобильный гудок, и я, не оборачиваясь, показал рукой, что я ни куда не еду. Машина такси обогнала меня, и из машины вышел толстый араб и на приличном русском языке обратился ко мне:
—Хочешь, я отвезу тебя «Наама—Бей». Поехали. Совсем дёшево.

— Спасибо,— ответил я.— Это очень заманчивое предложение, но мне туда не надо. Я вышел погулять.

— Совсем не дорого довезу,— не унимался араб.— Поедем.

— Давай лучше погуляем вместе,— предложил я.— Совсем бесплатно. Тебе прогулка не повредит. Посмотрим на сувениры. Ты любишь покупать сувениры?— спросил я у араба.

— В гостинице «Розетта» есть хорошие русские девочки. Поедем, совсем не дорого.

— Всё! Отстань,— сказал я.— Давай расстанемся друзьями. Будь здоров. Не зли меня!

Я решительно оттолкнул толстого шофёра и пошёл дальше. Такси проехало мимо меня, и толстяк со злостью просигналил.

Перед вывеской «Old Bazar» с левой стороны я увидел магазин Филиппа Киркорова «Копейка». Этой вывеской заманивали египтяне покупателей. Цены в Шарм-эль-шейхе на все товары в два-три раза выше, чем в других городах Египта. В Интернет-кафе, один час пользования интернетом стоит 15 паундов, тогда как в городе Суэц, один час стоит всего два паунда. В продовольственном магазине я увидел в продаже водку «Волга». В бутылке была видна жидкость с сиреневым отливом. Стоила бутылка такой водки 20 паундов. 5 евро это 37 паундов. Я вернулся на корабль, насладившись прогулкой по твёрдой земле. Египетские солдаты, одетые в чёрную форму, лениво проверили моё корабельное удостоверение и визу-листок.
Утром я просыпаюсь в городе Суэц. Наш корабль причалил в порту города Суэц. На берегу, напротив корабля видна мечеть, рядом какие-то строения, а дальше стоит в боевой готовности пожарная машина. До города надо ехать на маршрутном автобусе; шум на египетских дорогах стоит невообразимый. Все водители непрерывно сигналят. Говорят, что если итальянцу связать руки, то он не сможет разговаривать, а мне кажется, что если у египетских водителей отключить звуковой сигнал, то они не смогут ездить.
В Суэце самая низкая оплата пользования компьютером,— всего два паунда за час. На этом моё посещение города Суэц закончено Я еду назад, в порт. Перед нашим кораблём пришвартован Грузинский сухогруз из Батуми. Когда я прохожу мимо грузинского корабля, то я вижу, как на растянутых верёвках сохнет выстиранное бельё, и я начинаю вспоминать об отпуске, проведённом в одно лето 75 года в Батуми. Это было давно. Так давно, что не стоит и вспоминать об отпуске, проведённом в городе Батуми. Об этом помнит мой сын Сеня. Если помнит. Ему было лет пять.
К восьми часам вечера три автобуса привозят немецких туристов к трапу корабля « Сапфир». У трапа их встречают стюардессы с салфетками в руках. Немцы протирают ими руки, стирая пыль пустыни, и поднимаются по трапу вверх. В Кафе «De Pari» их ждёт ужин и музыка. В этот день туристы посетили египетские пирамиды. В этот вечер я играю в Кафе на саксофоне, и под мои блюзы немецкие туристы с завидным аппетитом молотят, как после тифа. Завтра Хургада. Ещё один египетский курорт, столь любимый любителями дайвинга.
Пятница. Хургада.
Мы стоим на рейде города Хургада. Туристов вывозят на двух корабельных шлюпках. Мы стоим левым бортом к городу. За городом, протянувшимся вдоль моря, видны горы. Горы с корабля похожи на театральные декорации. Горы не высокие и похожи на большую двуручную пилу, перевёрнутую зубьями к небу. Небо имеет светло-голубой цвет, отражая цвет моря, а выше гор цвет неба переходит в синий, ярко синий фон.
Над городом горит единственная и первая звезда,— это Сириус. Он сверкает, переливаясь алмазным блеском. Сириус похож на только что отшлифованный алмаз. С правого борта виден остров, а перед ним, и дальше видны полосы бирюзовой воды. Вокруг корабля проплывают катера и яхты с любителями подводного плавания. Ближе к вечеру восходит полная, багровая луна. С берега доносится пение муллы из мечети. Время вечерней молитвы. От фонарей расположенных вдоль пляжа на воде лежат и колышутся световые дорожки. Я ни разу не съездил на берег. Не позволял мой рабочий график. Я начинал играть в 4 часа дня. Чаще всего бар пустует. Я люблю это время. Я стою и любуюсь цветом неба, воды, и радуюсь теплу и самой жизни. К одиннадцати часам вечера привозят последних туристов; корабельный кран поднимает шлюпки вверх, на верхнюю палубу. Две шлюпки оранжевого цвета, закреплены на специальных подставках. Мы уходим. Уходим на Сафагу. Там мы стоим всю ночь: Субботу день и ночь. У нас овернайт. А в Воскресение утром сходят старые туристы, и автобусы привозят новых туристов. Сафага унылое место. Частый ветер, дующий с гор, сметает с мостовых мусор.
15 Апреля в 9 часов утра мы ушли на Венецию. Закончился зимний контракт. Закончился ещё один период моей бестолковой жизни. Нас сменит корабль «Серенада» построенный ещё в 50 годы, прошлого столетия. А мы будем идти до Венеции 5 дней. 20 утром в Венеции мы примем новых туристов. Да здравствует Италия, Европа, Венеция и Весна 2007 года.

Читайте журнал «Новая Литература»

18 Апреля. «Сапфир».
— Женщины на корабле—
На корабле работает много женщин. Это официантки, горничные, наш круиз-Директор, офицеры и много, очень много профессий, в которых заняты женщины. Это наши танцовщицы, певицы и ассистентки фокусника. В конце января 2007 года приехала молодая девушка из Харькова. Звали её Алисой. Она была очень маленького роста, и она бойко разговаривала на немецком и английском. Она работала в рецепции дежурной. У неё маленькое подвижное лицо. Как кулачок. Такие лица имеют лилипутки,— они несут на таком лице печать вечной молодости. В советское время мы иногда пересекались на гастролях с эстрадными артистами лилипутами.
Я видел много пожилых лилипуток, и никогда не мог определить их возраст. У них всегда были моложавые лица, даже если они стали сморщенными, как печёная картошка. В Ялте я видел одного лилипута Сашу: у него лицо было как карта Молдавии.

В один из дней, во время обеда Алиса обратилась ко мне с вопросом:

— Вам нравится, как здесь готовят?

—Не очень,— ответил я,— я привык к хорошей и вкусной еде. У меня дома жена замечательный кулинар. А здесь я не ощущаю вкуса. Ем, потому что, не есть нельзя. А вообще я стараюсь поесть в буфете, вместе с туристами. Для них готовят лучше. Иногда мне удаётся поесть наверху.
— А у меня дома, в Харькове, никто не готовит. Мама не готовит и не моет посуду. И папа не готовит.

— Как же Вы питаетесь?— спросил я.

—В столовых. Я обожаю, как готовят в столовых,— быстро проговорила она.

— Я вам сочувствую. Но мне нравится домашняя еда.

Алиса с наслаждением на маленьком лице доела тёртый морковный суп. Я поблагодарил её за содержательную беседу, и про себя решил, что больше за один стол с ней садиться не буду. Стоит ли портить себе аппетит бестолковыми разговорами. Через несколько дней я узнал, что у Алисы день рождения. На вечеринку я приглашён не был. А позже я узнал, что главным организатором этого веселья был араб. Его имени я не знаю. Да и зачем оно мне. Араб работает на корабле шнырём. Он убирает коридоры и туалеты. Араб среднего роста, сухощавый, с большими чёрными на выкате, еврейскими глазами.
Глаза у него печальные,— в них скорбь и усталость. Смотрит он на всех свысока и слегка презрительно. Он держит себя, как принц крови, которого заставили выгребать навоз из конюшни. У него короткие, жёсткие, чуть вьющиеся волосы, и щёки на лице отдают синевой. После этого дня рождения Алиса уже не скрывала свою связь с арабом. А наоборот демонстративно ходила с ним в аутсайд за ручку. Мне до этого дела нет. Но я не могу себе представить, что бы арабская девушка смогла себе позволить, то же, что и Алиса. Кстати у этого араба есть жена и ребёнок. И он гордится этой связью с Алисой. Советская власть развратила наших дам, прививая им 70 лет любовь к интернационализму. Ну а арабы были вообще нашими лучшими друзьями. Позже я узнал, что Алиса дала согласие, принять ислам и стать второй женой этого шныря. Лучше бы она научилась готовить еду и мыть после себя посуду.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.