Александр Амкаро. Путешествие в Этернус (фантасмагория в 2-х действиях)

КАПИТАН – командир корабля
Гольберг – главный инженер корабля
Эрминия – жена Капитана
Пассажир с другого корабля – (ПДК)
Белла – его дочь
Архотрон – мозг корабля (сверхсущество с некоторыми признаками человека)
1-й механик
2-й механик
3-й механик
Помощник с молотом

Место и время действия

Просторная кабина управления на корабле (тип корабля не имеет значения: возможно, это космический корабль, но может быть и океанский лайнер, и подводная лодка, и дирижабль или даже летающая тарелка). В центре сцены пульт управления с рычагами, кнопками, лампочками. Некоторые органы управления выглядят странно и даже несколько примитивно. Над пультом возвышается огромный бутафорский экран-зеркало. Вместо окон декоративные иллюминаторы, позади пульта и по бокам несколько дверей. В течение всего действия слышен негромкий гул двигателей, пол и стены на сцене слегка подрагивают, световые эффекты создают иллюзию движения.

В кресле за пультом, полуразвернувшись в зал, сидит Капитан. Ему за 50: он довольно полный, не выглядит старым, но вид имеет весьма неряшливый и потрепанный, иногда лицо его принимает отсутствующее выражение. Он одет в нечто, напоминающее белый капитанский китель, на голове некое подобие фуражки.

Рядом с Капитаном по сцене прохаживается Гольберг. Он значительно моложе Капитана, одет в странную уродливую униформу из грубого сукна. Он очень активный, ему не сидится на месте, он постоянно что-то переставляет, передвигает, иногда совершенно бесцельно. Гольберг поглядывает то на рулон бумаги, который все время разматывается и вываливается у него из рук, то на стену где-то за экраном. В этот момент на пульте вспыхивает лампочка и раздается резкий сигнал. Женский голос, похожий на тот, каким объявляют рейсы в аэропортах, но при этом скрипучий и неприятный, к тому же периодически прерываемый помехами, звучит из репродуктора:

«Внимание! Экипаж корабля обращается ко всем сидящим в зале пассажирам. Пожалуйста, во время путешествия сохраняйте спокойствие и не отвлекайте экипаж по пустякам. В особых случаях, а также в чрезвычайных ситуациях, квалифицированный персонал даст необходимые объяснения и окажет помощь нуждающимся. Женщинам и детям предоставляется бесплатное медицинское обслуживание. Гарантируется полная безопасность до конца путешествия. Дорогие зрители, желаем вам счастливого пути!»

Время действия: в одежде и обстановке точно не обозначено, все происходящее не имеет отношения к каким-либо определенным периодам в истории.
(Нарастает гул двигателей, в зал валят клубы дыма, свет прожекторов и звук дополняют картину движения. Дым рассеивается – Гольберг с рулоном бумаги останавливается и смотрит на Капитана)

КАПИТАН (равнодушно) – Ну что там у нас, что нового за бортом?
Гольберг – Давление нормальное, температура тоже. Есть некоторые изменения в радиоактивном фоне, но в целом все в норме.
КАПИТАН – А сколько километров нам еще осталось?
Гольберг (разводит руками) – Если бы кто-нибудь знал, Капитан! Этот вопрос больше никто не задает. Даже он (показывает рукой вверх), даже этот наш… супергений, не может точно сказать. Главное, что курс держим правильный.
КАПИТАН – Правильный, значит. (смотрит вверх, потом в зал, качает головой, затем складывает руки на груди и смотрит куда-то в пустоту) М-да, ну и чудненько.
Гольберг – Еще бы, Архотрон не может ошибаться.
КАПИТАН (закуривает и кладет ноги на пульт) – Раньше у нас не было этих Архотронов, и ничего – справлялись. (Гольберг делает движение навстречу, пытаясь что-то показать Капитану в бумагах, но тот останавливает его жестом) Не надо, не надо, Гольберг. И вообще, вы, наверное, устали, очень много работаете, пошли бы расслабились в баре или еще где-нибудь. Хотите отпуск?
Гольберг (продолжает внимательно изучать рулоны бумаги) – Да зачем он мне, Капитан? Я ведь отдыхать не умею, начну заниматься всякой ерундой – стихи там писать или, не дай бог…, с женщинами знакомиться.
КАПИТАН – А почему бы и не познакомиться? Стихи – это, конечно, глупое занятие, а вот женщины…, я вам скажу, среди наших пассажирок (смотрит в зал), есть такие, что просто… м-м-ма! (причмокивает губами). Кстати, я получил радиограмму – скоро на корабль прибывает моя жена (глубоко вздыхает). Опять будут проблемы.
Гольберг (кашляет и, на мгновение отрываясь от бумаг, говорит испуганно) – По-моему…, она уже была здесь в прошлом году.
КАПИТАН – Да, и это стоило мне бессонных ночей. На прощанье она сказала, что ноги ее здесь больше не будет.
Гольберг (показывает пальцем в бумаги) – Смотрите, какие интересные цифры, Капитан, тут что-то не сходится с основным курсом…
КАПИТАН – Как будто я не знаю, что ее слова ничего не стоят. Обычные женские штучки – они специально произносят такие громкие фразы, чтобы потом произвести ошеломляющий эффект совершенно противоположными действиями. Заранее обеспечивают себе всякие хитрые оправдания, чтобы потом свалить на мужчину вину за собственную глупость.
Гольберг (продолжает изучать бумаги, подкручивает ручки на пульте, проверяет показания приборов) – Вообще-то, мне кажется, что-то тут не так, Капитан. У нас тут с координатами какая-то путаница. (смотрит на Капитана) Вы меня слышите?
КАПИТАН – Раньше я все рвался к ней каждую минуту, как дурак. А сколько вокруг женщин было (вздыхает), ой-ёй-ёй…. А вот вы, Гольберг, отчего не женились, а?
Гольберг – Капитан, я говорю, у нас с координатами что-то не сходится.
КАПИТАН – А, бросьте, вы же сами только что говорили, что Архотрон все подтвердил. Нет, но все-таки, почему вы не женились?
Гольберг – Ко мне приходили девушки, но маме они все не нравились, а я не хотел скандалов, знаете…
КАПИТАН – Понятно, мамочка вас берегла.
Гольберг – А кроме того, мне гораздо интереснее было изучать физику и математику, а не таскаться по всяким барам и танцулькам. Мне вообще больше нравилось сидеть дома, в нашем маленьком двухэтажном домике с окнами в садик с тополями…
КАПИТАН – (досадливо морщится) Опять вы про этот садик с тополями (поворачивается к пульту и дергает за рычаг – за сценой слышен грохот падения тяжелого предмета). Мне скоро сниться будет этот ваш садик.
Гольберг – Мне и самому он все время снится. Но если вам неинтересно…
КАПИТАН – Продолжайте, продолжайте. Там хоть женщины были в этом вашем садике?
Гольберг – Нет, что вы. Там по вечерам собирались такие толстые, веселые мужики, они все время кричали, стучали стаканами и ругались. Один раз мой отец крикнул им…
(внезапно кабину прорезает яркий луч прожектора, раздается сигнал тревоги, нарастает грохочущий шум. Из-за пульта выскакивает Помощник в черном трико: под звуки металлической музыки он начинает бить молотом по пульту. Гольберг убегает. Капитан хватает микрофон и громко говорит в него):
КАПИТАН – Внимание, четвертый и семнадцатый посты, задраить люки, закрыть запасные выходы, включить автономное питание, проверить давление в маневровой системе. Отключить вентиляцию, экстраполяцию и ирригацию. (говорит в зал) Всем оставаться на местах!
(шум постепенно стихает. Помощник с молотом исчезает, Капитан устало садится в кресло, от пульта со скрежетом отваливается один кусок, падает на пол – из него валит дым. Вбегает Гольберг – одежда на нем в беспорядке, вид взлохмаченный. Садится на пол, вытирает пот маленькой форменной шапочкой).
Гольберг – Проклятье! Опять в шестом отсеке утечка. Пока залатали, но в следующий раз может случиться все что угодно. Капитан, вы слышите меня? У вас нет ощущения, что мы летим прямо в пасть дьяволу?
КАПИТАН (поднимает с пола ветку с листьями) – А это откуда?
Гольберг – Наверное, занесло вихревыми потоками. Такое здесь случается.
КАПИТАН (встает, подходит к Гольбергу и засовывает ему веточку за ухо) – Рита, ну, моя жена…, теперь она называет себя Эрминия… – тьфу, дурацкое имя. Она, знаете, очень любила всякую зелень и живность. Цветы красивые когда-то разводила. Она даже хотела уехать из города, куда-нибудь в тихое место, насовсем. Но я не мог, хоть и не очень-то мы были счастливы в городе (вздыхает). Она вообще все время была чем-то недовольна…. Хотя …, вот вы, Гольберг, видели хоть одну женщину, которая была бы всем довольна?
Гольберг (пауза, глубоко задумывается) – М-м…, вообще-то мне одна говорила…, что…. Капитан, я вам тут хотел сказать насчет координат, это серьезно…
КАПИТАН – А я вам вот что скажу (переходит на шепот)…, они все (обводит рукой зал), абсолютно все, понимаете, так устроены. Посмотрите на любую, хотите включу вам пассажирский салон? (щелкает тумблером на пульте – оба склоняются над экраном в пульте, показывающем пассажиров) Вон та, например, в 12 ряду – вроде ничего, а? А выражение лица такое, как будто ей в магазине вместо ананаса картошку подсунули. Видите? Она в глубине души считает себя оскорбленной.
Гольберг (озадаченно) – Вы так думаете? Хм, интересная мысль.
КАПИТАН – И при этом, заметьте, Гольберг, и вы и я, и даже мой помощник – все мы в этом косвенно виноваты.
Гольберг – Но я-то причем? Я ее даже не знаю. (задумывается) Вообще-то я помню, как мать все говорила отцу: «Если бы я за тебя не вышла, я могла бы стать певицей». У нее, правда, был хороший голос в молодости. Но она при нас не пела, она в основном рыбу жарила.
КАПИТАН – М-да, так вы говорили, что ваш отец что-то кричал тем…, которые в садике собирались?
Гольберг – Да, было дело… (пауза)
КАПИТАН – Ну и что? Что дальше?
Гольберг – Что дальше? Отец им начал что-то такое про божественное предназначение говорить, а они ему: «Тащи рыбки закусить!» А потом взяли и швырнули бутылку в окно. Попали отцу в голову – он потом две недели в больнице лежал.
КАПИТАН – Да-а, веселые мужички, ничего не скажешь. А у нас дом был в 25 этажей, и никакого сада поблизости. Одни деревца чахлые. Поэтому она и разводила цветы.
Гольберг (вытирает шапочкой ботинки, вытаскивает веточку из-за уха и бросает на пульт) – Не люблю цветы. И вообще, не помню никаких деревьев, кроме этого садика с тополями. Отец как-то брал меня на рыбалку. Пришлось тащить тяжелые мешки, да мазаться жидкостью от комаров, а всякие там деревья, речки… – мне это действовало на нервы. Идем по лесу, а отец вдруг говорит: «смотри-ка, какая плесень на пне, значит уже должны быть грибы…» – и тут же находит гриб. А я смотрю-смотрю – и не вижу никакой плесени и никаких грибов. (пауза) Слушайте, Капитан, у вас шахмат нет? Я бы сыграл партию.
КАПИТАН – Грибы и плесень! (хватается за голову) Плесень уже наверняка покрыла переборки в машинном отделении. (берет микрофон) Механики шестого отсека, поднимитесь в кабину управления, немедленно!
Гольберг (встает) – Ну, я пошел. Надо еще проверить угол лобового сопротивления. (уходит)
КАПИТАН – Как же я забыл про плесень! Черт знает что, голова просто кругом идет от всей этой ответственности. А тут еще жена. Но что делать, без нее невозможен маневр. Нужна сексуальная энергия. (протягивает руки к залу) Но главное – это ваша безопасность, безопасность пассажиров прежде всего. (уходит в угол кабины и приоткрывает шторку иллюминатора) М-да, не нравится мне этот серый туман за бортом, как будто в болоте каком-то плывем, ничего вокруг не видно.
(играет торжественная музыка. Входят механики в черных рабочих комбинезонах. В руках у них приборы, чемоданчики с инструментами, провода. Они располагаются посредине сцены и начинают громко стучать инструментами. Один из механиков несет компьютер с открытой крышкой-экраном, сначала он стучит пальцами по клавиатуре, затем закрывает крышку и начинает забивать компьютером гвозди в доску, другие придерживают доску. Капитан внимательно наблюдает за ними и попутно инструктирует) Я повторяю то, о чем уже не раз говорилось, и сейчас это уже невозможно откладывать. Самое главное для нас – не допустить утечки в шестом отсеке. Это совершенно недопустимо… (пауза. Капитан подходит к механику, заколачивающему гвозди в доску, и трясет его за шиворот) Ты слышишь меня? (механик кивает головой и продолжает заколачивать гвозди) Ни в коем случае нельзя оставлять плесень на переборках. Она может проникнуть повсюду, особенно надо быть осторожными с клапанами, которые удерживают только определенное количество воды. А также грибы, да, грибы и цветы нельзя оставлять без присмотра, без них мы просто погибнем. (механики поднимаются, взваливают на плечи уродливую конструкцию из грубо сколоченных досок и уходят под звуки торжественной музыки. Капитан садится в кресло, устало вытягивает ноги. Входит из боковой двери Гольберг).
Гольберг – Ваша жена, Капитан. (подходит к двери позади пульта и распахивает ее. В кабину управления входит Эрминия, яркая привлекательная женщина, 45-50 лет, на лице выражение оскорбленного достоинства)
Эрминия – Не корабль, а настоящая развалина! Даже не могут как следует провести дезактивацию первой леди. Безобразие, я вся провоняла вашим дезактиватором!
КАПИТАН (поднимается ей навстречу) – Дорогая, наконец-то! Мы даже не успели подготовиться к твоему визиту.
Эрминия – И что у вас за обслуживающий персонал? Ходят с какими-то деревянными распятиями по коридорам. А запах, запах – просто кошмар!
КАПИТАН – Это все из-за плесени, моя дорогая. Они как раз сейчас занимаются очисткой.
Эрминия – Они что, так и не очистили с прошлого года? Не надо мне сказки рассказывать. Этот корабль вообще невозможно вычистить. (берет брезгливо пальцами кусок, отвалившийся от пульта) А это что такое? Нет, единственное разумное решение – это отправить на помойку всю эту старую развалину.
КАПИТАН – Вместе со мной?
Эрминия – Нет, зачем. Ты же можешь перейти на другой корабль и…
КАПИТАН – На другой корабль меня возьмут только механиком, да и пассажиры не согласятся.
Эрминия – А кто их спрашивает-то, пассажиров твоих? Они бы все (показывает в зал) давным-давно, если б могли, удрали бы отсюда подальше. От твоих дураков-механиков и помощников (замечает Гольберга, который робко стоит в стороне и смотрит в свои записи. Выражение ее сразу становится кокетливым). А-а, это вы? Ну, здравствуйте. (протягивает свою холеную руку в кольцах в его сторону)
Гольберг (подходит и смущенно целует протянутую руку) – Здравствуйте. Очень рад…, э-э… (неловко мнется, затем резко поворачивается и обращается к Капитану) Тут у меня интересное сообщение от Архотрона, Капитан. Это насчет нашего курса. Оказывается, при отклонении угла лобового сопротивления всего на десять минут, мы неизбежно натолкнемся на никем не опознанный объект. Надо менять курс на три с половиной градуса, чтобы избежать риска.
Эрминия – Ваш Архотрон, по-моему, уже давно свихнулся на почве пьянства. Об этом говорят даже на других кораблях, уж я-то знаю.
Гольберг (разводит руками) – Недавно его проверяла специальная комиссия. Все в порядке. Он даже передавал личный привет Капитану.
КАПИТАН (нехотя) – Ладно, хоть это и не согласуется с нашей программой, но раз Архотрон советует, я разрешаю вам повернуть на три с половиной градуса. Действуйте, Гольберг. А я пойду распоряжусь насчет праздничного ужина по поводу приезда моей драгоценной. (выходит)
Гольберг (садится в кресло Капитана и склоняется над пультом) – Да, в этой программе уже давно были обнаружены серьезные просчеты: вихревые потоки и магнитные поля… Надо бы еще на пол-градуса повернуть.
Эрминия – Это вам не поможет, Голик. Он все еще надеется, но вы-то должны все понимать.
Гольберг – Меня зовут Гольберг.
Эрминия (подходит и садится на колени Гольбергу) – Ты думаешь, я забыла? Нет, мой маленький, просто мне так больше нравится. (Гольберг в замешательстве, пытается встать, но это ему не удается) Что ты так волнуешься, Голик. Я же тебя не укушу, глупый. (обхватывает руками его голову, прижимает к себе, затем радостно откидывается спиной на пульт управления).
Гольберг (в панике, пытается оттащить Эрминию от пульта) – Вы с ума сошли, вы сейчас тут что-нибудь заденете – а меня посадят!…
Эрминия (смеется) – Чем быстрее вы угробите эту вашу вонючую посудину, тем лучше будет для всех. Так я к тебе зайду… попозже. Да, мой мальчик?
Гольберг – А как же Капитан?
Эрминия – В прошлый раз ты меня не спрашивал про Капитана. Ты что, думаешь, он на что-нибудь способен? Напьется – и будет спать как убитый. Только не забудь поставить цветы в вазу. Я особенно люблю с орхидеями.
Гольберг (испуганно озирается) – Не знаю, сейчас все стало сложнее. Служба безопасности так и шныряет повсюду.
Эрминия (возмущенно) – У тебя тут, может, кто-нибудь появился?
Гольберг – Нет-нет, что вы, Эрминия, мне не до этого, столько работы. Просто я боюсь. Вы ведь, может, завтра уедете, а я тут останусь.
Эрминия – Если будешь себя хорошо вести (щелкает его пальцем по носу), я могу похлопотать, чтобы тебя перевели на другой корабль.
Гольберг – Не надо, прошу вас. Я уж тут привык. Простите… (приподнимает Эрминию и встает с кресла, проверяет переключатели на пульте).
Эрминия – Если бы ты знал, зачем я сюда приехала, ты был бы со мной любезнее. Ведь ты давно добиваешься продвижения по службе, не так ли?
Гольберг – Вряд ли это возможно в ближайшем будущем.
Эрминия – Это можно устроить гораздо быстрее, чем ты думаешь. (смеется и снова пытается обнять Гольберга, но в этот момент входит Капитан)
Гольберг (быстро отбрасывает от себя Эрминию и делает вид, что занят приборами на пульте) – Капитан, я забыл вам сказать: тут по радио сообщили – к нам на борт просится один пассажир.
КАПИТАН – Пассажир? Откуда?
Гольберг – Я и сам толком не знаю, вроде как он путешествовал на другом корабле, и там произошла катастрофа.
КАПИТАН – Прежде всего надо проверить, нет ли тут какого подвоха, это может быть и провокация. А вообще-то придется принять, хоть у нас и нет лишних мест.
Гольберг – Тогда я пойду распоряжусь (уходит).
КАПИТАН – Идите. (встает и смотрит в экран-зеркало, затем на Эрминию. У него усталый измученный вид). Да, дорогая, видишь, как тут все. Просто не с кем стало работать. Вот раньше у меня был главный инженер…, как же его звали? То ли Петер, то ли…
Эрминия – Питер.
КАПИТАН – Вот-вот, Питер. Какой парень был. Знал корабль как свои пять пальцев. С ним ни один пассажир не пострадал.
Эрминия – Парень был ничего, жаль только, что сошел с ума.
КАПИТАН – По крайней мере, он никогда не задавал глупых вопросов и ни в чем не сомневался. Уж он не стал бы слушать дурацкие советы Архотрона и менять курс на три градуса.
Эрминия (загадочно) – Ну, я бы не сказала, что он ни в чем не сомневался.
КАПИТАН – А сейчас все сомневаются, всем надо все объяснить, все показать – тьфу, идиоты, кретины, как будто с объяснениями они быстрее доберутся до Этернуса.
Эрминия – Ты что, правда, надеешься довезти их до конца? В таком состоянии?
КАПИТАН – А что тебе не нравится в моем состоянии?
Эрминия – Спиваешься тут потихоньку, год назад ты выглядел лучше.
КАПИТАН – Я просто устал. При таком грузе ответственности, сама понимаешь. А вечерами тут скука невыносимая. Единственное развлечение – это вот (щелкает тумблером на пульте). Включите пассажирский салон! (пауза, щелчок – из динамиков доносятся голоса людей: детские возгласы, звон посуды и бутылок, кто-то кричит: «я уже четыре часа жду скорую!», «кто-нибудь может сказать, когда принесут газеты!», «выключите музыку, дайте же отдохнуть!» и так далее). Послушаешь эти бесконечные жалобы на жизнь, это нытье – и на душе спокойнее становится. (говорит в микрофон) Дайте фонограмму номер 048!

Приятный женский голос из репродуктора:

«Внимание, уважаемые пассажиры, мы рады приветствовать вас на нашем корабле, надеемся, что путешествие проходит приятно и не доставляет вам никаких неудобств. Наш корабль, один из самых быстроходных и комфортабельных, оснащен новейшей системой кондиционирования, которая, как вы уже успели заметить, создает самый благоприятный микроклимат для вашего здоровья. Если вы почувствуете легкое недомогание, не пытайтесь сами искать причину. Нажмите соответствующую кнопку в вашем кресле, и вам на помощь сразу же придет квалифицированный медицинский персонал. Обслуживание бесплатное, оно входит в стоимость путешествия. Напоминаем, что крепкие тонизирующие вещества и напитки предлагаются только после 7 часов вечера. До этого времени желающие, мужчины старше 29 лет, могут пройти в специальную каюту развлечений, где им будут предложены все необходимые средства для повышения жизненного тонуса. Помните также, что следует воздерживаться от слишком громких разговоров, хлопанья в ладоши и смеха, так как это может отрицательно сказаться на ваших же попутчиках, людях преклонного возраста и отдыхающих. Через два часа наш корабль войдет в северо-восточную зону южной полусферы, и вы сможете полюбоваться великолепным видом из иллюминаторов. Спасибо за внимание!
КАПИТАН (щелкает переключателем) – Дорогие пассажиры! Хочу добавить несколько слов к тому, что было объявлено. Корабль следует четко намеченным курсом (вдруг начинает моргать освещение, где-то за сценой слышится эхо взрывов, пульт начинает подергиваться, но Капитан продолжает как ни в чем не бывало). Давление и температура в пределах нормы, двигатели работают без замечаний, члены экипажа чувствуют себя хорошо. К сожалению, незначительные вихревые потоки и магнитное излучение… (в этот момент корабль встряхивает так, что Капитан и Эрминия падают, хватаясь руками за выступающие части пульта. Капитан продолжает вещать в микрофон с пола, держась за отвисающий провод), а также некоторое лобовое сопротивление (старается сохранять уверенный тон) вынуждают нас несколько скорректировать проложенный курс. Сегодня утром специальная комиссия в присутствии контрольного совета рассмотрела положение нашего корабля в соответствии с программой и данными, полученными из вычислительного центра. Было единодушно решено, что настала необходимость изменить курс на ноль целых две десятых градуса в положительной системе координат. Если у вас возникнут какие-либо сомнения или будут предложения по этому поводу, пожалуйста, прошу вас записать их и отдать младшему ассистенту в пассажирском салоне. Мы обязательно учтем все замечания. Благодарю, желаю интересного и безопасного путешествия. (отключает микрофон)
Эрминия (поднимаясь с пола) – Я видела, как на других кораблях тоже дурят пассажиров, но чтобы так нагло врать как здесь…
(входят Гольберг и Пассажир с другого корабля, пожилой полный мужчина, в темном старомодном смокинге с бабочкой. За ним его дочь Белла, молодая девушка, в джинсах и немного потрепанной майке, на лице огромные уродливые очки)
Гольберг – Разрешите представить, Капитан, наши новые пассажиры. Это господин с другого корабля, а это его дочь Белла.
КАПИТАН (подозрительно разглядывает Пассажира и Бейлу) – Жду ваших объяснений, господа.
Гольберг (показывает на Капитана и его жену) – Командир корабля и его супруга Эрминия.
ПДК – Простите, но я даже не знаю, как вам это лучше объяснить. Понимаете, я до сих пор не уверен, действительно ли все было так, как мне рассказали, или я стал жертвой какой-то мистификации.
КАПИТАН – Судя по вашему смокингу, и впрямь похоже, что вы… как бы… не того. Такие костюмы уже лет пятьдесят не носят.
ПДК – Капитан, когда вы доживете до моих лет, вы поймете, что значит связь с прошлым через одежду. Этот смокинг – все, что у меня осталось от прежней работы.
КАПИТАН – А кем вы работали?
ПДК – Я врач-психиатр.
КАПИТАН – Надеюсь, не из тех, кто пишет толстые научные труды и разъезжает по симпозиумам?
ПДК – Нет, что вы, я имел большую практику, лечил людей.
КАПИТАН (обращается к Бейле) – А вы, мадмуазель, что изволите делать?
Белла ( приподнимает очки и восхищенно смотрит на Капитана) – Я вас таким и представляла, хотя на фотографиях вы выглядите моложе. Вам бы очень пошли усы. К сожалению (вздыхает), на нашем корабле мужчины перестали носить бороды и усы.
КАПИТАН (раздраженно встает с кресла и подходит вплотную к Бейле) – Вы что, попросились на наш корабль, чтобы обсуждать мою внешность? Я, кажется, задал вам вопрос.
Белла (трепеща) – Боже, никогда не думала, что буду стоять совсем рядом с ним. (подходит еще ближе к Капитану и вытягивает шею в его сторону. Капитан испуганно пятится назад) Я раньше была папиной ассистенткой, а сейчас работаю на телевидении. А что?
Эрминия (делает знак рукой Бейле) – Что ты так нервничаешь, дорогой? Не видишь, эта юная пташка хочет с тобой поближе познакомиться.
КАПИТАН (отходит в дальний угол) – Я не собираюсь ни с кем знакомиться, у меня нет на это времени, нам нужно готовиться к маневру… (вдруг резко останавливается, как будто вспомнив что-то) Хотя дополнительная сексуальная энергия нам не помешает.
Эрминия (подходит к Капитану и тихо говорит) – Будь с ней поласковей, эта телевизионная штучка может очень тебе пригодиться, у них там умеют это делать.
КАПИТАН – Что они умеют делать?
Эрминия – Ты что, совсем глупый? Создать тебе нужный имидж, вот что. (зовет Бейлу) Белла, идите сюда, не стесняйтесь.
Белла (подходит к ним, старается держаться как можно ближе к Капитану) – Я давно мечтала увидеть вас. Знаете, у нас там стало так скучно, на телевидении одни и те же рожи. Вот бы вас пригласить выступить (смеется), это была бы сенсация, наш канал мог бы выйти на первое место.
КАПИТАН – Сомневаюсь, что я мог бы произвести сенсацию.
Белла – У вас настоящие мужские черты, только вот здесь (касается пальцами его лица, Капитан хватает ее за руку)…, и вот здесь (показывает другой рукой на его рот) нужно немножко подправить…
КАПИТАН (отбрасывает ее руки) – Ну хватит!
Эрминия – Белла, не волнуйтесь, все будет хорошо, только не надо так торопиться, всему свое время.
Белла – У нас ужасная проблема с такими типажами, их можно найти только на устаревших кораблях.
КАПИТАН – Это у меня устаревший!?
Белла – А что, разве не заметно? Еще до того, как мы сюда попали, мы видели его со стороны. Во-первых, размеры совершенно чудовищные, такие уже давно никто не выпускает, ну а, кроме того, из выхлопных труб валит такой смрад, что им можно отравить пол-Вселенной…
Гольберг (решительно вмешивается) – Простите, Белла, у нас здесь больше не разрешается открыто говорить такие вещи.
Белла – А раньше разрешалось?
Гольберг – Да, какое-то время, лет десять, может быть, все болтали, по телевизору показывали то же самое, что у вас там, а потом было решено, что это не способствует психическому здоровью пассажиров…
ПДК – Ха, а вы думали, что свобода выражения где-нибудь способствует…
Гольберг – Слушайте, невропатолог!
ПДК – Простите, но я психиатр.
Гольберг – Какая разница. Ну допустим, психиатр. Все равно, я ни разу не видел ни одного человека, которого бы вылечили от психического заболевания.
ПДК – А я и не лечил никакие психические заболевания (говорит с достоинством). Видите ли, я занимался людьми, которые, в общем-то, были абсолютно здоровы.
Гольберг – То есть как это, что значит здоровы?
ПДК – А вот так. Они думали, что с ними что-то произошло. Газет начитались, да пива с сосисками перебрали. (выходит на середину и останавливается рядом с пультом управления) На самом деле они были совершенно нормальные, а вот те, у кого действительно сдвиги, те сами к врачу никогда не пойдут.
Гольберг – А-а, понятно, вместо того, чтобы искоренять вредные заболевания, вы занимались богатыми психами. Почему же вы не лечили всех этих маньяков, которых столько развелось в последнее время? А нам вот приходится от них страдать.
ПДК – Что вы говорите, да большинство этих маньяков – милейшие добрейшие существа. Мухи не обидят в отличие от так называемых нормальных…
КАПИТАН – Ну довольно, невролог. Вы тут нас не путайте, мы сами разберемся, кто нормальный, а кто нет. Так что там случилось, на вашем корабле?
ПДК (поправляет бабочку) – Понимаете, еще несколько месяцев назад все было прекрасно. Путешествие проходило замечательно, никаких особых неприятностей не было, у меня был весьма почтеннейший сосед по каюте. Мы с ним наслаждались воспоминаниями о довоенных фильмах и сортах кофе, какие продавались еще в тех маленьких лавочках. В общем, все шло хорошо. И вот, в один прекрасный день он вдруг предложил поменяться мыльницами…
Гольберг – Простите, чем?
ПДК – Мыльницами. У меня была такая, еще довольно старая, но не очень, всего лет восемь-десять ей было, хотелось бы, конечно, что-нибудь более старое, но это сейчас очень дорого. В общем, мне, конечно, не хотелось ее менять, но он все уговаривал меня, уговаривал, как безумный. А когда я не согласился, он даже в придачу к своей мыльнице предложил зубную щетку…
КАПИТАН – Слушайте, психоаналитик, не можете вы покороче? Что за ахинея с мыльницами и зубными щетками? У нас мало времени.
ПДК – Но с этого все и началось. Я не мог вынести его умоляющего вида, расстался со своей мыльницей и пошел в буфет выпить кофе. В буфете ко мне пристал какой-то субъект, который на все лады расхваливал свою расческу и требовал за нее мой портсигар…
Белла – Папа, но у него была расческа со встроенным радиоприемником.
ПДК – Да какое мне до этого дело! Я не собираюсь слушать новости всякий раз, когда мне нужно причесаться. Короче говоря, после этого я начал замечать, что на корабле уже давно творится какой-то кошмар. Все пассажиры постоянно что-то выменивали друг у друга, покупали, закладывали, перепродавали и так далее. Один раз я даже видел, как почтенный папаша менял своего сына на чемодан с золотыми застежками…
Белла – Ну и что? Моя подруга поменяла любовника на место в салоне-люкс, а любовник, в свою очередь, получил бесплатный доступ в каюту развлечений всего лишь за одно сиденье от своего пассажирского кресла.
Гольберг – Как же он будет путешествовать без сиденья?
Белла – Подумаешь, зато он может сколько угодно наслаждаться в каюте развлечений. А куда ему деваться – ведь подруга его бросила.
Эрминия – Естественно, меня это не удивляет (вздыхает). Ведь они там даже не могут завести нормальную семью.
ПДК – М-да, так вот я понял, что происходит что-то неладное и решил обратиться к командиру корабля.
КАПИТАН – Как, прямо сразу к командиру?
ПДК – Да, а что? Там многие обращались.
КАПИТАН – Очень странно, но продолжайте.
ПДК – Когда я вошел в его кабину, он сразу подскочил ко мне, схватился за мою бабочку и стал требовать, чтобы я отдал ее за пятьдесят тонн горючего. К счастью, подоспел его помощник и вовремя вытащил меня из кабины. Помощник оказался единственным нормальным человеком и объяснил мне, что корабль попал в зону сильного излучения непонятной природы, которое и вызвало это массовое заболевание, маниакальное желание все обменивать.
КАПИТАН – Почему же вы сами не заболели?
ПДК – Не знаю, может у меня иммунитет. В общем, жизнь на корабле стала невыносима. Я не мог ни с кем нормально поговорить без того, чтобы не обменять что-нибудь. Ну, к одиночеству я привык, а вот расстаться с вещами, которые напоминали мне о моей прежней жизни…, это было свыше моих сил. Поэтому я и попросился на ваш корабль, что же еще мне оставалось делать: не сходить же с ума вместе со всеми. (внимательно смотрит на Капитана, затем на Гольберга и Эрминию, поправляет бабочку)
КАПИТАН (подходит к ПДК и трогает его бабочку) – А бабочка у вас и в самом деле ничего. Я бы от нее не отказался. (ПДК испуганно пятится назад)
Эрминия (берет ПДК за руку) – Вы не волнуйтесь, ради бога, здесь тоже могут быть всякие странности.
Белла – Простите, Капитан, может быть это нескромный вопрос, но мне кажется…
КАПИТАН – Что вам кажется?
Белла – В общем-то, странно, мы пробыли на вашем корабле всего несколько часов, но мне показалось… (шепотом) Скажите, а у вас не было никакого массового заболевания?
КАПИТАН – Что вы имеете в виду?
Белла – Вы знаете, пока мы сидели в пассажирском салоне, все вокруг только и говорили, что об отвратительном обслуживании, о том, что плохо работает кондиционирование – то духота, то от холода зуб на зуб не попадает. Обшивка, говорят, дырявая. Корабль у вас, конечно, устаревший, но я лично в салоне ничего такого пока не заметила…
Эрминия (смеется) – Ха–ха, они их убедили, что холод полезен для организма…
КАПИТАН – Достаточно. Итак, если вы желаете остаться на нашем корабле, вы должны пройти специальную подготовку, а затем мы, возможно, будем иногда использовать вас как специалистов. Нам могут понадобиться психологи…
ПДК – Простите, я психиатр.
КАПИТАН – Ну психиатры, это все равно. (пауза) Можете идти.
ПДК – Благодарю вас, Капитан. Мы рады, что вы так любезно нас встретили (уходит, вслед за ним выходят Гольберг и Эрминия. Белла сначала делает движение, чтобы последовать за отцом, но затем останавливается).
Белла – Можно еще один вопрос?
КАПИТАН – Что вас интересует?
Белла – Ваш курс тоже проходит в северо-восточной полусфере тридцать третьего радиана?
КАПИТАН (искренне удивлен) – Неужели вас так точно информируют на вашем корабле?
Белла – Конечно, нам регулярно сообщают о направлении движения.
КАПИТАН – Странно, очень странно. У меня такое ощущение, что ваш Капитан вместе с экипажем и впрямь сошли с ума. Нет, наш корабль следует гораздо севернее, и это все, что я могу вам сказать.
Белла – Как?! Но ведь это же… это же не соответствует международной таблице основных направлений. Как же вы собираетесь пройти… э-э, ведь другие уже пытались, но ничего не вышло?
КАПИТАН – Я не собираюсь давать вам никаких объяснений. К тому же вы слишком молоды и ничего не поймете. Вы ведь наверняка не помните того времени, когда никто еще не путешествовал в Этернус.
Белла (подходит вплотную к Капитану и нежно улыбается) – Я что-то такое видела на старых видеозаписях из архива. А вы не можете мне сами рассказать?
КАПИТАН (снимает с ее лица очки и трогает волосы Бейлы) – В вас есть что-то от… от того времени, может запах, а может глаза…. У жены уже ничего не осталось, она все носится куда-то, все ищет себе ребенка для опеки, как будто в этом есть какой-то смысл.
Белла (целует его в щеку) – Я сразу заметила, что она вас не любит.
КАПИТАН (пытается ответить на поцелуй) – Если бы у нас тогда родился нормальный ребенок…, ему сейчас, наверное, столько же лет, сколько тебе, Белла. А в глазах у тебя, в глазах…
Белла – Что такое у меня в глазах?
КАПИТАН – Там… (пауза) мое детство и юность. Запахи, звуки. Так и тянет туда из этого… натюрморта с лампочками.
Белла – (удивленно оглядывается) Натюрморта?
КАПИТАН – Здесь все время одна и та же дурацкая картина, понимаешь? Здесь не на что смотреть, ничего живого – одни чучела…. А там, в одном дереве, целая Вселенная, понимаешь?
Белла – Не очень. По-моему, Вселенная здесь, вокруг нас.
КАПИТАН – Вот ты можешь представить себя маленьким ребенком, с такими красными щечками и звонким смехом?
Белла – Не знаю.
КАПИТАН – А я раньше мог, а сейчас что-то мешает…, какой-то противный хмурый тип, занятый массой непонятных дел. Причем, все эти дела ничего не стоят по сравнению с одним движением руки (прижимает ее ладонь к губам) такой девочки, как ты…
Белла – Капитан, мне кажется, вы впадаете в детство. (в этот момент звучит сигнал тревоги, нарастает грохочущий шум, что-то падает, сцена погружается в полумрак, включается аварийное освещение) Боже, что тут у вас происходит?
КАПИТАН – Ничего, обычные сбои в системе. Сейчас Помощник все уладит.
(входит Помощник с молотом и начинает крушить пульт. Белла в ужасе хватается за Капитана, но тот никак не реагирует. Куски пульта отваливаются на пол. После этого Помощник принимается за кресло и разламывает его вдребезги. Сцена сопровождается мощными музыкальными аккордами. Капитан кричит в микрофон) Внимание, десятый пост. Что? Где утечка? В сорок восьмом? А где директор информационного отдела? Подготовьте сообщение для пассажиров! Не нужно волноваться, это всего лишь плановый маневр! Вы поняли меня? (садится на пол и ждет, пока Помощник разобьет кресло. Покончив с креслом, Помощник исчезает. Шум стихает. Сцена освещается зеленоватым светом. Пол сцены приподнимается с одного края таким образом, что все действующие лица теперь передвигаются с трудом, под углом к поверхности. Из нижнего угла появляется Гольберг, карабкается по направлению к Капитану, сидящему среди обломков. За него держится испуганная Белла, она пытается привести себя в порядок. В наступившей тишине раздается металлический скрежет, скрип несмазанных шестерен где-то в глубине, за сценой. Этот скрип продолжается до конца 1-го действия).
Гольберг – Капитан, слышите странные звуки? Наверняка с двигателем что-то неладно.
Капитан – Ничего не слышу. (поднимает с пола детскую игрушку) Это что такое?
Гольберг (вертит в руках игрушку) – Точно не знаю, но похоже, в детстве мы играли в такие игрушки. Надо же, опять занесло вихревыми потоками.
Капитан (вскакивает в возбуждении) – Дайте сюда! Игрушки! (кричит в микрофон) Внимание! Немедленно уберите детей! (поворачивается к залу) Скорее уберите детей! Это приказ! Им опасно здесь оставаться! (садится на пол в изнеможении, Белла обнимает его за плечи)
Белла – А мне скучно без детей. У меня ведь есть маленький братик.
Гольберг – И где же он?
Белла (вздыхает) – В холодильнике, конечно, как все, пока ему не исполнится 10 лет.
Гольберг – Слава богу, что у нас пока еще мало этих холодильников. (берет у Капитана игрушку) Вообще-то я не помню таких игрушек, хотя…, была у меня одна зелененькая машинка. Мне ее толстый мужик из садика подарил. Он мне еще сказал: «Сразу видать, ты, как и я, шофером будешь, парень.» (смеется) А с другой стороны дома, не там, где садик, а где улица, водосточная труба была, такая здоровая, железная, вся ржавая. Мы с приятелем как-то забрались на крышу и машинку эту прямо в трубу как кинем – шум, грохот, прохожие шарахаются – и тут, на тебе – из трубы зеленая машина выскакивает! Одна старушка так перепугалась, что сумку бросила и бежать…. А в сумке сушеная рыба была, ох и вкусная, я вам скажу, Капитан. С тех пор ни разу в жизни такой вкусной рыбки не пробовал.
Белла – Фу! Терпеть не могу рыбу, особенно сушеную. А вы, Капитан?
Капитан – М-да, хоть вы и физик, Гольберг, а вас тоже преследуют воспоминания о детстве. (задумчиво) Так же как и у меня, наверное, щекочут нервы. Только зачем нам это?
Белла – Разве вам не приятно?
Капитан – Нет, никому от этого лучше не становится, это только отвлекает от работы, раздражает!
Гольберг (испуганно) – Смотрите, Капитан, с пульта исчез рычаг управления! Как же мы теперь будем маневрировать?
Капитан – Помощник!! (появляется Помощник с огромной корзиной для мусора в руках) Ты не видел, где рычаг управления? (Помощник растерянно мотает головой) Надо искать, искать, черт возьми! (Капитан, Помощник и Гольберг ползают по сцене в поисках рычага. Во время поисков Капитан задевает за мусорную корзину – она падает и оттуда вываливается целая куча рычагов управления и рулей. Никто этого не замечает. Белла с интересом наблюдает за ними, затем берет в руки игрушку).
Белла – Послушайте, Капитан. (неуверенно) Мне кажется, вы можете использовать вот это (протягивает игрушку в сторону ползающих. Капитан и Гольберг обмениваются взглядами, обдумывают это предложение)
Гольберг (хлопает себя по лбу) – А ведь это идея! Как же мы раньше не догадались! (Капитан делает знак Помощнику, тот берет игрушку и прилаживает ее на сломанном пульте вместо рычага управления. Затем Помощник собирает рычаги и рули обратно в корзину и уходит)
Капитан – А теперь, Гольберг, не будем терять время. Надо сейчас же поговорить с Архотроном. (поворачивается к Бейле) Белла, тебе придется уйти, к сожалению…, моя милая, но мы увидимся позже.
Белла – (подходит к Капитану и целует его в щеку) – У меня к вам будет большая просьба, Капитан. Только вы сможете мне помочь…, ну, тогда до встречи. (уходит)
Капитан – Симпатичная девушка. (поднимает с пола очки Беллы). Зачем она только эти дурацкие очки носит?
Гольберг – Вы что, не знаете, Капитан? Это же не очки.
Капитан – А что?
Гольберг – А вы оденьте и увидите.
Капитан (одевает очки) – Ого-о! Ничего себе! (резко сдергивает очки с лица) Это же чистая порнография, Гольберг! Сплошные фаллосы! Фу, гадость!
Гольберг – Новое изобретение – картинки и кино прокручиваются прямо у вас в очках. Это поддерживает в них тонус, искусственное возбуждение.
Капитан – Отвратительно! (брезгливо отбрасывает очки за пульт). Что же они, не могут возбуждаться естественным образом? А это нельзя переключить на… изображения для…, так сказать, для мужчин?
Гольберг – Не знаю. Капитан, нам пора идти к Архотрону.
Капитан – Да-да, кстати, ему приготовили меню для встречи с нами?
Гольберг – Да, Капитан, все готово.
(сцена темнеет, уходят оба)

2-я сцена

Смена декораций. Сверху опускается большой прямоугольный щит, который закрывает собой пульт, отделяя, таким образом, заднюю часть сцены. На щите условные изображения: квадраты, графики, диаграммы и т.д. (Входят Гольберг и Капитан, встают лицом к щиту. Фонограмма передает звуки телетайпа и гудки)

Гольберг – Каждый раз, как прихожу к Архотрону, так не перестаю удивляться этому чуду генной инженерии.
Капитан – Да, чудо из чудес. Жалко только его, человеком ему было лучше.
Гольберг – Но ведь это – один из самых совершенных биомозгов. Представьте, что было бы с нашим кораблем без него. И подумать страшно, Капитан. В него закачали столько знаний и всяких наук, что он может ответить практически на любые вопросы. Кстати, вы не возражаете, если я задам ему один вопрос, который меня давно волнует?
Капитан – Что-нибудь личное?
Гольберг – Нет, скорее абстрактное.
Капитан – Задавайте. А меня вот больше интересуют личные вопросы (поворачивается направо). Везут.

(несколько механиков вместе с Помощником выкатывают на сцену кресло на колесиках, на котором сидит Архотрон, существо, одетое в блестящую накидку, на голове огромный металлический шлем с выпученными глазами-фарами. В шлеме, там, где должен быть рот, отверстия, в которые вставлено сразу несколько дымящихся сигарет. Архотрон все время кашляет тяжелым сиплым кашлем. Голос у него хриплый, с одышкой. Один из механиков катит за креслом столик на колесах, уставленный бутылками со спиртным. Другой механик несет несколько пивных кружек. В продолжение всего диалога с биомозгом механики осматривают Архотрона, обстукивают его молоточками, что-то подкручивают отвертками. Кроме того, они постоянно меняют сигареты у него во рту, зажигают спички, наливают вино в кружки и дают ему пить.)

Капитан – Здравствуй, Архотрон. Мы рады тебя видеть.
Архотрон – Здравствуйте. У меня имеется важное сообщение насчет курса корабля.
Капитан – Мы поговорим об этом. Но сначала, ты вот что мне скажи. Как ты думаешь, зачем Эрминия, моя жена, пожаловала к нам на корабль?
Архотрон – Формальное объяснение – визит вежливости к официальному супругу.
Капитан – К черту формальные объяснения!. Пожалуйста, используй свои логические возможности, ну скажи…
Архотрон – Сказать что?
Капитан – Что ты думаешь!
Архотрон – Что я думаю.
Капитан – Да, мне это очень важно.
Архотрон – Очень важно. (кашляет, пьет из кружки, хлопает себя рукой по шлему) Оч-чень важно.
Капитан – Я прошу тебя.
Архотрон – Причина весьма проста. Прежде всего, должен сказать вам, что вы ей опротивели со своей работой и пристрастием к некоторым напиткам. Я думаю, вы не будете шокированы, Капитан, если я скажу вам, что ваша жена хочет от вас избавиться.
Капитан – Это я давно знаю. Мне лично не угрожает опасность?
Архотрон – Убивать вас вроде пока не собираются, а вот обдурить могут.
Капитан – Каким образом?
Архотрон – Эрминия что-то замышляет, кажется, она пытается подговорить эту дочку Пассажира с другого корабля, чтобы подставить вас.
Капитан (в ярости) – Ах сучка, а! Эта девчонка! (тонким голосом, имитируя Беллу) Нам нужны такие типажи! (поворачивается к Гольбергу) Гольберг, займитесь ими сразу после нашего разговора с Архотроном.
Гольберг – Понял, Капитан.
Капитан – Но что делать с Эрминией? Я не собираюсь давать ей развод.
Архотрон – Капитан, я не даю рекомендаций, касающихся отношений между полами. Когда я был обычным человеком, мне это было интересно, но потом меня, как вам известно, усовершенствовали, и сейчас у меня нет никакой сексуальной ориентации. И вообще, если бы я думал о сексе, я вряд ли бы смог прокладывать курс корабля.
Капитан – Ты хочешь сказать, что мне мысли о сексе мешают вести корабль?
Архотрон (внезапно из него начинает валить дым, изнутри исходят странные булькающие звуки, его трясет как будто в лихорадке) – О-о-о, где моя любовь, куда ты ушла-а-а!?
Капитан (делает знак Гольбергу, тот подходит к креслу сзади и щелкает выключателем. Глаза Архотрона гаснут. Механики залезают под кресло и начинают стучать там молотками) Я говорил вам, что он не в порядке. Нужно все проверить! (подходит к столику и поднимает бутылку, смотрит этикетку) И чем вы его поите! После таких напитков он нам тут насоветует!
Гольберг (разводит руками) – Но его проверяли уже двадцать раз. Не знаю, Капитан, что он вдруг затрясся? Может, вспомнил что-нибудь неприятное. Но мы же уже года полтора следуем его курсом, и пока ни разу ни на что не напоролись.
Капитан (отходит в угол) – Полтора года. Что такое полтора года? Один миг. Ладно, включайте.
(Гольберг щелкает включателем, глаза Архотрона зажигаются)
Архотрон (включается и продолжает фразу, которую он говорил про себя) – … независимо от борьбы за власть и интриг находит свой уникальный способ самовыражения и выпадает из системы маятника.
Гольберг – Какого маятника?
Архотрон – Маятник символизирует иллюзию движения, ускоряющегося ритма жизни, особенно в местах большого скопления людей.
Гольберг – Ну и что?
Архотрон – Я сказал то, что очень важно для вас.
Гольберг – Но почему иллюзия движения? Разве на самом деле движения нет? Разве мы никуда не стремимся?
Архотрон – Ответ на этот вопрос будет вам непонятен, так как у вас нет соответствующих логических возможностей.
Гольберг – Что же получается? Работаем тут, вкалываем. То в шестом отсеке утечка, то в сорок восьмом, то вибрация, девиация. У нас не то, что отдыхать, поговорить спокойно нет времени.
Архотрон (безразличным тоном) – Иллюзия движения.
Гольберг – Может, ты хочешь сказать, что вообще все, что мы делаем, бессмысленно?
Архотрон – В ваш… в ваш… в ваш… (Капитан раздраженно делает знак рукой механикам, которые начинают бить Архотрона молотками по спине) …в вашем вопросе уже заключается половина ответа.
Гольберг – А вторая половина?
Капитан – Хватит, Гольберг. Мы же не в театре, в конце концов. На кой черт нам эта ваша философия? Нет, мне кажется, что он все-таки немного… не того – то про любовь вспомнил, теперь вдруг какие-то иллюзии. (поворачивается к Архотрону) Так что ты хотел сообщить насчет курса?
Архотрон – Если это вас интересует?
Капитан – Не то, чтобы очень. Эта Белла меня больше интересует, но ведь мы (вздыхает), согласно инструкции, к сожалению, обязаны прислушиваться к твоим советам.
Архотрон – Я самый совершенный мозг, я кульминация, квинтэссенция памяти всех людей, поэтому я всегда говорю то, что люди не хотят слышать в ответ на свои вопросы.
Капитан – Ну хорошо, хорошо, только не заводись, пожалуйста.
Архотрон – Я – единственное рациональное существо, я мыслю логическими категориями, у меня нет эмоций.
Капитан – У многих людей тоже нет, вокруг полно всяких бесчувственных кретинов.
Архотрон – У вас слишком много чувств, поэтому вы не способны мыслить рационально.
Капитан (вздыхает) – Что ж поделаешь.
Архотрон – Я знаю, что вам тяжело и скучно, Капитан.
Капитан – Что ты можешь знать о моих чувствах?
Архотрон – Вы погрязли в ваших блоках управления и расчетах. Вы забыли ваши мифы и сказки, хотя они дремлют в вашем подсознании.
Гольберг – Постой-постой. Сказки? Это про русалок, леших, гномов?
Архотрон – Вы все дальше и дальше уходите от природы, из которой появились. Вы сами уже ни во что не верите, и вам все еще очень далеко до познания тайны своего происхождения.
Гольберг – Может, ты знаешь эту тайну?
Архотрон – Я знаю, но не собираюсь это объяснять слабоумным, которые в страхе сбиваются в кучу в своих многоэтажных муравейниках, обманывают друг друга и презирают тех, у кого не такие взгляды как у них.
Капитан (Гольбергу) – Он еще долго будет действовать мне на нервы?
Гольберг – Подождите, Капитан, прошу вас. Мне кажется, он сегодня скажет нам что-то очень важное.
Архотрон – А когда вам становится невмоготу от вони ваших заводов и машин, вы бежите в выходной на ту самую природу, чтобы излить там слезы умиления, а потом снова ползете в свои клетки.
Капитан – Пора его все-таки заткнуть (решительно идет к Архотрону, но Гольберг останавливает его).
Гольберг – Капитан, пожалуйста, не делайте этого.
Капитан – Вам что, интересно слушать эти изречения?
Гольберг – Я хочу задать ему один вопрос, только один. Я давно хотел.
Капитан – Как хотите. Но нам все же надо знать его корректировку курса.
Гольберг – Продолжай, Архотрон.
Архотрон – Я сказал то, что было важно.
Гольберг – И это все?
Архотрон – Никогда невозможно сказать все. Нужно только вовремя остановиться.
Капитан – Слава богу, что ты наконец остановился! Так как насчет курса корабля?
Архотрон – Капитан, вы должны принять ответственное решение (долгая пауза, во время которой Гольберг очень нервничает, вообще он воспринимает Архотрона очень серьезно в отличие от Капитана).
Капитан – Какое еще решение?
Архотрон – Нужно остановить корабль.
Капитан (Гольбергу) – Ну, что я вам говорил! (механикам) Что вы стоите, как остолопы! Живее, смотрите, что там с ним!
Архотрон – Со мной все в порядке, Капитан. Я не сошел с ума, и то, что я вам сказал – это единственный выход из создавшегося положения…
Капитан (кричит) – Какого положения?!
Архотрон – В ближайшем будущем произойдет столкновение корабля с твердым телом в отрицательной системе координат.
Капитан – Ты еще три года назад говорил про это столкновение, но ничего так и не случилось. Как двигались, так и двигаемся.
Гольберг (про себя) – Мне надо задать ему этот вопрос, потом может быть поздно.
Архотрон – Для того, чтобы точно предсказать время столкновения, не хватит даже моих логических возможностей, даже моей памяти, в которую заложена вся история человечества! (кашляет и показывает рукой на столик) Налейте вот этого. А уж вам, людишкам, это и вовсе не под силу. В отличие от вас, я умею точно анализировать настоящее, которого вы не чувствуете, потому что живете иллюзиями и бесплодными надеждами. Я точно знаю, что столкновение неизбежно. Многие из вас могут погибнуть.
КАПИТАН – Да ты понимаешь, что корабль остановить невозможно, это не в моих силах, даже если бы я и захотел!
Архотрон – Тогда вы все обречены…, правда, наверное, возможно…
Капитан и Гольберг (вместе) – Что, что возможно?!
Архотрон (долго думает, пуская кольца дыма) – Можно поменять курс.
Гольберг – Архотрон, пожалуйста, ответь мне только на один вопро…
Капитан – Потом с вашими вопросами, Гольберг. Так на сколько градусов ты предлагаешь поменять?
Архотрон – На пятьсот пятьдесят шесть градусов.
Капитан (решительно отходит в сторону) – Все! Мне все ясно! Он рехнулся! (механикам) Убирайте его, в ремонт, в ремонт. Немедленно демонтировать все блоки реакции.. (механики пытаются увезти Архотрона, но Гольберг подбегает к ним и останавливает)
Гольберг – Капитан, я ведь так и не задал свой вопрос.
Капитан – Вы что, не видите, что он не в состоянии давать вразумительные ответы, его необходимо направить на профилактику.
Гольберг – Позвольте мне спросить. (Капитан досадливо машет руками и быстро уходит. Гольберг мнется нерешительно перед креслом существа. Останавливается, чешет подбородок, снова расхаживает) Ты знаешь, Архотрон, у меня большие сомнения… Я привык вообще сомневаться. Никогда не любил принимать на веру…
Архотрон – Это правильно, людям нельзя доверять.
Гольберг – Двигатель работает на предельном режиме, износ превышает нормы.
Архотрон – Так вы сами его постоянно насилуете. К тому же и горючее у вас дрянное, я бы на таком долго не протянул.
Гольберг – Где же нам взять другое?
Архотрон – А вы спросите вашего Пассажира с другого корабля. Там уже давно на новые двигатели перешли. Кстати, как зовут его дочь?
Гольберг – Белла…
Архотрон (вскидывает руки, хватает себя за шлем и стонет) – Это… очень-очень плохо!
Гольберг (смотрит с волнением на Архотрона) – Я говорил Капитану, но он все еще не хочет верить, что дело плохо.
Архотрон – Бесполезно.
Гольберг – Что бесполезно?
Архотрон – Говорить чего-то Капитану. Он утратил способность трезво оценивать ситуацию. Все его силы уходят на лирические воспоминания и подачу команд, ха-ха, с пульта.
Гольберг – Но кто-то ведь должен подавать команды!
Архотрон (выплевывает все сигареты и смахивает широким жестом руки напитки с подноса. Глаза-фары ярко мигают) Вы меня удивляете, Гольберг.
Гольберг – А что?
Архотрон – Вы интеллектуально развитая личность. Я думал, вы сделали необходимые вычисления и все уже поняли.
Гольберг (подходит вплотную к Архотрону и берется за ручку кресла) – Что я должен понять? Ради бога, объясни!
Архотрон – Я уже давно отключил пульт от всех блоков управления. Я оставил только питание, чтобы у вас лампочки загорались и чтобы Капитан продолжал думать, что он чем-то управляет.
Гольберг (потрясенно) – Не может быть! Этого не может быть! Мы бы… мы бы уже давно взорвались! Ты что! Это же абсурд!
Архотрон – Это не более абсурдно, чем все ваше путешествие. Поймите, если бы я этого не сделал, Капитан вас всех бы угробил еще десять лет назад.
Гольберг (хватается за голову) – Десять лет! Да ты совсем с ума спятил! Нет, это невозможно!
Архотрон – Как видите, очень даже возможно, и при этом все – и вы и ваши пассажиры живы и здоровы.
Гольберг (внезапно осененный ужасной догадкой) – Но, но ведь ты и сам отключен от блоков управления. Как же ты можешь вести корабль, я не понимаю?
Архотрон (начинает смеяться сиплым голосом, постепенно смех переходит в кашель. Во время этой паузы Гольберг отбегает к боковой двери и испуганно прислушивается, нет ли кого за ней) – С чего вы взяли, Гольберг, что я веду корабль? Никто его не ведет, он сам по себе… А я (вздыхает), я только даю вам с Капитаном советы.
Гольберг (за дверью слышен женский смех. Гольберг в ужасе отбегает от двери, прижимается спиной к стене и, раскинув руки, как на распятии, смотрит вверх) – Нет, это немыслимо! Десять лет мы блуждаем безо всякого управления. Как же так? Где же мы сейчас, о боже!? (подбегает опять к Архотрону) Неужели никто из пассажиров еще не догадался?
Архотрон – Из пассажиров наверняка кто-нибудь догадался. Не такие уж они дураки. Только вы же никогда не интересовались их мнением.
Гольберг – Мне страшно, страшно, если это правда!
Архотрон – Напрасно вы так нервничаете, Гольберг. Ничего страшного, ничего страшного. (внезапно начинает бить ногами и руками по креслу, пытается встать, но механики удерживают его) Меня превратили в супергения – вот что страшно! Вам не понять – как жить с таким мозгом и без любви! Если бы вы видели, что они сделали с моим лицом!
Гольберг – Что они сделали?
Архотрон – Я никогда, никогда не осмелюсь показать ей мое лицо! Но вы этого все равно не поймете. А корабль ваш, хоть и развалина, но довольно устойчивая система, многие механизмы в ней отлаживались десятилетиями, так что у него еще достаточно большой запас хода даже в беспилотном режиме.
Гольберг – Но почему же тогда ты все твердишь про это столкновение?
Архотрон – К сожалению, это действительно может произойти, поэтому лучше, пока не поздно, повернуть. И вы должны помочь Капитану вместе с этим Пассажиром и… женщинами (за дверью опять слышен женский смех). Только сообща вы сможете повернуть корабль.
Гольберг – А как же…
Архотрон – Когда начнете маневр, я подключу пульт к системе сцепления.
Гольберг – Хорошо, Архотрон, я все понял. Но я так и не задал тебе последний вопрос. (снова подбегает к дверям, прислушивается, возбужденно оглядывается по сторонам. Корабль начинает потряхивать, появляется дым, освещение тускнеет и мерцает)
Архотрон – Спрашивайте, но имейте в виду, что есть некоторые вопросы, ответы на которые могут нарушить слабую человеческую психику.
Гольберг (долго не может решиться) – Мой отец…, он часто говорил мне про божественное предназначение, про то, что я должен отвечать за свои действия перед богом…. И я пытался отвечать, но потом я увидел, что все это глупости, что от этого только хуже становится. И вообще, никто ничего не знает. Но я все-таки хочу знать только одно – скажи: (пауза) бог есть?
Архотрон (начинает лихорадочно трястись, пытается вскочить и сорвать с себя шлем, но механики удерживают его) Ты должен увидеть мое лицо! (бьется в руках механиков, не может сорвать шлем с головы) Нет! Нет! Нет! (его увозят. По дороге к дверям Архотрон выхватывает из под себя книгу и бросает к ногам Гольберга. Гольберг хватает книгу. В этот момент в дверях появляется Эрминия – она брезгливо сторонится, пропуская процессию с Архотроном)
Эрминия – А-а! Вот вы где! Наконец-то я тебя нашла! (быстро подходит к Гольбергу, который внимательно листает книгу). Слушай, ты должен мне помочь, я больше не могу числиться женой этого болвана, я еще не такая старая, чтобы торчать на этом корабле и подхватить здесь какую-нибудь…
Гольберг (погружен в чтение) – «…ибо и я был сын у отца моего, нежно-любимый и единственный у матери моей …».
Эрминия – Нет, на этот раз я все доведу до конца. Хватит! Достаточно того, что из-за него я не смогла иметь детей. Единственный ребенок родился инвалидом, а потом он запрещал мне, все должны были думать только о его карьере. И вот этот эгоист, этот чертов импотент, наконец-то достиг вершины своей карьеры – и что?
Гольберг (читает книгу) – «… и отсекли они ему орган детородный его…»
Эрминия – Я пойду на все, мне плевать, даже если его уволят, пусть его снимут с должности Капитана, пассажирам от этого только лучше будет. А на его место тебя назначат, Гольберг, ты слышишь? Так что в твоих интересах мне помочь.
Гольберг – «…если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину; да будут они преданы смерти…»
Эрминия – Что ты там бубнишь? Я говорю, что помогу тебе стать Капитаном, понял?
Гольберг (поднимает голову от книги) – Так он и есть пророк Мордехай, а они его переделали. Архотрон на самом деле пророк.
Эрминия – Какая разница, кто он, этот ваш Архотрон. Его надо отправить на свалку вместе с Капитаном.
Гольберг – Боюсь, что это не удастся сделать. Нас ждут грандиозные события. Я думаю, что… (пауза. Гольберг внимательно смотрит на Эрминию), я думаю, что если снять с него шлем и поговорить как с человеком, точнее, как с пророком, он может сказать нам… (испуганно оглядывается).
Эрминия – Что он вам может сказать?
Гольберг (подходит к Эрминии и говорит шепотом) – Он может сказать нам… куда идет корабль.
Эрминия (смеется) – Голик, ты просто мечтатель, наивный глупый мечтатель. Я тебе твержу про капитанскую должность, а ты с какими-то идиотскими…
Гольберг – Неужели вы не хотите знать?
Эрминия – Что знать?
Гольберг – Куда идет корабль! Вообще, все корабли, не только наш!
Эрминия – Как будто это что-то изменит в нашей жизни. Послушай, от тебя ничего особенного не требуется, только поможешь мне включить скрытую камеру, когда он будет с Беллой.
Гольберг – Я не собираюсь ничего включать.
Эрминия – Я прошу тебя. Неужели тебе меня не жалко?
Гольберг – Не вижу причины вас жалеть.
Эрминия (в ярости) – Если ты не включишь, я… я объявлю вашим пассажирам, я расскажу им все, что услышала сегодня!
Гольберг (испуганно) – Вы слышали, что сказал Архотрон?
Эрминия – Да, слышала. (смеется) Ха-ха, бесполезные болваны, вот вы кто. Если они узнают, что вы не управляете кораблем, они вас живьем съедят, они вам тут все переломают…
Гольберг – Стойте, стойте. Хорошо, я сделаю, но вы же этим все равно ничего не добьетесь.
Эрминия – Не беспокойся – я знаю, что делаю. Я отомщу ему за всю свою жизнь.
Гольберг – Капитан был прав. Откуда столько злости в этих женщинах? Слава богу, что я не женат.
Эрминия – Тебе никогда не понять женщины, которая не смогла иметь детей (вытирает слезы).
Гольберг – Вы же можете сколько угодно взять у них там, из холодильника.
Эрминия – Я бы взяла, если бы этот подонок, мой муж, дал мне официальное разрешение. Но эти дети, как известно… (всхлипывает), не имеют настоящих чувств к своей матери.
Гольберг (глубоко тронут ее слезами) – Эрминия, дорогая, я, честно, не знал…, не представлял, я бы помог вам, но у меня…
Эрминия – Знаю, у тебя также как и у моего мужа, нет времени воспитывать детей. Я путешествовала с корабля на корабль в надежде найти мужчину, который бы меня понимал, но вы все так страшно заняты… непонятно чем.
Гольберг – Честное слово, я сделаю, как вы хотите. (берет Эрминию за руки) Только бы, только бы корабль не пострадал, и лишь бы вы не плакали.
Эрминия (обнимает Гольберга) – Ну наконец-то, мой маленький…
Гольберг (испуганно) – Нет-нет, Эрминия! Что вы, я имел в виду, что включу вам камеру в его каюте (пытается вырваться из объятий Эрминии). Кстати, вы не умеете жарить рыбу?
Эрминия (разочарованно) – Нет, ты все-таки не годишься в Капитаны. Я ошиблась. Ну ладно, я пошла. (идет к дверям) Так не забудь, ровно в полночь. (уходит. Сцена темнеет.)

Кабина управления. В центре Помощник лениво, не спеша, продолжает ломать пульт, отламывая от него кусочки. Входят Пассажир с другого корабля и Белла: ПДК обходит и внимательно осматривает кабину, затем останавливается перед Помощником, который продолжает заниматься своим делом. Белла также с интересом разглядывает Помощника.

ПДК – Скажи-ка, милейший, а где ваш Капитан? (Помощник пожимает плечами и продолжает ломать молча) Ничего не понимаю. Все здесь заняты какими-то важными делами. Никого не дозовешься, ни у кого ничего не выяснишь. (поворачивается к Помощнику). Слушай, дорогой, а зачем ты все время ломаешь пульт управления?
Помощник (говорит заикаясь) – У меня п-приказ.
ПДК – Приказ? Кто же мог дать такой идиотский приказ? (вместо ответа Помощник берет свой молот наперевес и идет угрожающе на ПДК и Беллу. ПДК пятится назад) Что ты? Что ты? Не надо, не надо. (убегает через дверь за пультом. Белла прячется за пультом. Помощник возвращается к пульту и некоторое время изучает ручки. Входит Капитан. Помощник кладет молот на плечо и уходит. Капитан, не замечая Беллу, в задумчивости садится у пульта).
Белла (выходит из-за пульта) – Капитан, простите, я вас давно жду.
Капитан (испуганно, в замешательстве) – Вы? Что вы здесь делаете? Кто вас сюда пустил?
Белла – Не знаю, меня никто не остановил.
Капитан – У вас слишком уверенный вид.
Белла – У меня? Почему вы так думаете? Если бы я была уверена в себе, я бы никогда сюда не… Вы меня простите, но я должна вам признаться.
Капитан – В чем вы хотите признаться?
Белла – Дело в том, что я попросилась к вам на корабль, чтобы…, чтобы…
Капитан (холодно) – Я знаю, зачем вы сюда прибыли, можете не затруднять себя объяснениями. Интересно, сколько она вам заплатила?
Белла (удивленно) – Заплатила? Кто?
Капитан – Не стройте из себя дурочку. Вы еще ответите вместе со своим папашей за шпионаж.
Белла – Какой шпионаж, Капитан? Я ищу свою судьбу.
Капитан – Хм, судьбу. Недаром вы работаете на телевидении. У вас талант настоящей артистки. Надо же, так притворяться, а!
Белла (обиженно) – Ничего я не притворяюсь. Вы действительно на него похожи. Очень похожи.
Капитан – Только не надо мне тут опять про всякие типажи настоящих мужчин. Я не верю ни единому вашему слову.
Белла (готова сорваться в истерику) – Но мне, правда, ничего не нужно от вас! Только найти его! Мне точно сказали, что он должен быть на вашем корабле.
Капитан (с интересом) – Так вы не меня искали? А кого же интересно?
Белла (смахивает слезы) – Мы познакомились много лет назад, еще совсем юные были. И мы так полюбили друг друга. Вы понимаете, это была не просто физическая близость, это было такое… такое… (плачет).
Капитан (подходит к Белле, вынимает платок и вытирает ей слезы) – Ну ладно, ладно, что ты, девочка. (в сторону) Однако же, как искренне она плачет. Так где он, твой любимый?
Белла – Он здесь, на вашем корабле, но только, как мне его найти? Ведь он, может, с тех пор сменил имя. Но лицо-то он не мог сменить, а, Капитан? Послушайте, я могу выступить по вашему телевидению, чтобы он меня увидел?
Капитан (испуганно) – Нет-нет, это у нас запрещено. Как же ты его потеряла, своего возлюбленного?
Белла – Он заболел какой-то ужасной болезнью, его увезли в больницу. Я пыталась выяснить, что случилось, но мне сказали, что ему сделали операцию, и он… он перестал быть мужчиной, ну а потом…
Капитан – Что потом?
Белла – Мне было все равно – мужчина он или нет, я хотела быть рядом с ним или с ней, или с тем, что из него сделали, но… он почему-то не захотел дать о себе знать и исчез из моей жизни.
Капитан – М-да. Печальная история. Но я ничем не могу вам помочь, Белла.
Белла (внимательно смотрит на Капитана, затем обиженно отворачивается) – Я думала, что вы поймете. Ведь я чувствую, что он где-то рядом…
Капитан – Хм, у всех влюбленных бывают фантазии, и я вам сочувствую, но… (в этот момент, испуганно озираясь, входит ПДК).
ПДК – Капитан, простите, я должен вам сообщить очень важную вещь. Я очень сожалею, но у вас не то направление. Вот, посмотрите (протягивает листок бумаги), это мои расчеты.
Капитан – Какие еще, к дьяволу, расчеты?
ПДК – Посмотрите же сами, все очень просто, здесь даже не нужно никакого компьютера.
Капитан (рассеянно смотрит в бумажку) – Ничего не понимаю. Ерунда какая-то.
ПДК – Посмотрите внимательнее, Капитан. Видите? Вот куда придет ваш корабль, если вы будете идти по северному маршруту.
Капитан (долго изучает бумагу, затем подходит к ПДК, берет его за плечи и отводит в угол сцены) – Вы помните, как звенят осколки разбитого оконного стекла, когда в него влетает футбольный мяч?
ПДК (улыбается и подмигивает Капитану) – Конечно, Капитан. Как же не помнить. А Томми, самый тупой из всех, стоит и глазами хлопает, пока все разбегаются кто куда…
Капитан – А мы все прячемся – кто в кустах, кто за углом, и смотрим, как хозяйка выбегает, кричит и хватает дурачка… ха-ха-ха!
Белла (удивленно) – О чем это вы? Причем тут футбол, не понимаю!
ПДК – Эх, дочка! Ты этого не видела, откуда же тебе понимать.
Капитан – Ваша дочь надеется найти здесь своего возлюбленного.
ПДК – Пустое дело, хотя он был неплохой парень. Но с вывертами.
Капитан (с детским задором) – Давай пас, козел! Пас давай!
ПДК (подыгрывая ему) – Сам козел! Куда лезешь на правый край, по центру давай!
Капитан (берет ПДК приятельски за плечи) – Я дам вам лучшую каюту и усиленное питание. Только… (переходит на шепот), только держитесь подальше от моей жены, от нее всего можно ожидать.
ПДК – А помните, вафельные трубочки, а? Какие трубочки были, таких сейчас нигде нет.
Капитан – Да-а, а семечки.
ПДК – А лимонад.
Капитан – А велосипед.
ПДК – А кино про индейцев…
Белла – Папа, хватит! Нам же надо найти Эрика, а ты занимаешься тут…
Капитан (удивленно) – Эрика?
Белла – Но я же вам рассказывала. Его увезли и сделали ему операцию, заменили гормоны.
Капитан (задумчиво) – Эрик, Эрик.
Белла – Вы знаете, где он? Вы его видели?
Капитан – Я знал одного Эрика, но я его видел всего один раз, когда он только родился.
ПДК – Все это опять напрасно, моя Белочка. (вздыхает) Где мы только его ни искали. Да и к чему это, он ведь теперь неизвестно какого пола…
Белла (всхлипывает) – Мне все равно, пол не имеет значения, главное, что я его люблю, понимаете! Люблю, и больше никто мне не нужен!
Капитан – А что вы будете с ним делать, если он… э-э…, не может, так сказать…, ну…
Белла – То, что вы имеете в виду, можно получить в каюте развлечений.
Капитан – Так вы хотите чисто платонические, романтические отношения?
ПДК – Сейчас это по-другому называется, я все время забываю слово…
Белла – Пукинг.
ПДК – Вот-вот: пукинг. Это когда занимаются любовью, не касаясь друг друга, при помощи всяких экранов, звуков, ну и разных электронных штучек. Вы не пробовали?
Капитан – Нет, не пробовал. Ха, пукинг. Нам с вами это ни к чему. Пусть молодые осваивают новые методы, а мы уж, ха-ха, будем по старинке. (улыбается и протягивает руку в сторону ПДК) Я вижу, что вам можно доверять. (крепко жмет ему руку) Пойдемте-ка ко мне в каюту, у меня есть настоящий «Джонни Уокер», еще с тех времен. (в этот момент входит Гольберг) А-а, вот и мой инженер, очень кстати. Вы тут займитесь нашей гостьей, а мы займемся не менее важными делами (выходит вместе с ПДК)
Белла – Бедная женщина.
Гольберг – Кто?
Белла – Его жена. Мы с ней тут долго общались, она мне всю историю своей жизни с Капитаном рассказала. Представляете, Капитан уже давно совершенно не обращает на нее внимания, и при этом не соглашается на развод. Видите ли, это повредит его карьере. Бывают же такие эгоисты. И потом она всегда мечтала о детях, а он был против.
Гольберг – По-моему, у них был ребенок.
Белла – Кажется, он больным родился, а в общем, я так и не поняла, что там случилось. И вообще, я надеялась, что он мне поможет, а он…
(входит Эрминия)
Эрминия – Неужели я так никогда и не смогу от него освободиться. Избавиться от этой роковой ошибки, которую совершила в молодости! Белла, дорогая, вся надежда теперь на тебя! Ты только станцуешь с ним один танец.
Белла – Какой танец?
Эрминия – Очень популярный, называется «Ветер перемен». А он (показывает на Гольберга) включит скрытую камеру, и пассажиры увидят истинное лицо Капитана.
Белла – Милая моя, Эрминия, если это тебе поможет, я готова. Я так понимаю тебя – столько лет мучений, и все бесплодно. Но только…, как же я потом буду его искать, ты ведь знаешь, зачем я здесь.
Эрминия – Тебе не нужно будет его искать, он сам найдет тебя, когда увидит на экране – ведь мы будем показывать это всем пассажирам.
Белла – Правда? Но он же увидит, что я с Капитаном занимаюсь…
Эрминия – Но это только один раз, и ты потом объяснишь ему, что делала это только ради того, чтобы найти его.
Белла – Хорошо, я согласна.
Эрминия (обнимает Бейлу) – Спасибо тебе, моя девочка. Ты ведь знаешь этот танец – «Ветер перемен»?
Белла – Конечно.
Эрминия – Отлично, Белла. Только бы (смотрит на Гольберга) мой мальчик не подвел.
Гольберг – Я повторяю, что это ничего не изменит. Главное – это то, что скажет Архотрон. От его ответа все зависит.
Эрминия – Хорошо, хорошо, пусть скажет.
Белла – А что он должен сказать?
Гольберг – Он должен указать конечную цель путешествия – Этернус. Но для этого надо видеть его глаза.
Белла – А кто-нибудь видел его глаза?
Гольберг – Насколько я знаю, нет.
Эрминия (берет Бейлу за руку) – Ладно, нам надо еще кое-что обсудить, пойдем, Белла. (выходит вместе с Бейлой. Затемнение)

Сцена 3

Каюта Капитана. На полу валяются обломки каких-то приборов, на кровати ворох одежды. Капитан и ПДК сидят в креслах и потягивают виски.

ПДК – М-да. Так что же вы будете делать, Капитан? Судя по тому, что вы говорите, ваш супермозг сломался.
Капитан – Может сломался, а может он еще на что-нибудь и сгодится.
ПДК – А знаете, Капитан, кое-что из того, что он вам говорил, весьма занимательно.
Капитан – Да бросьте вы. Все это мы с вами слышали миллион раз. Кому теперь интересны эти умные фразы. У каждого в голове своих оригинальных идей полно.
ПДК – Вы думаете, что и у ваших пассажиров…
Капитан – Конечно, да их просто распирает от умных мыслей. (поворачивается к залу) Что, я не прав скажете? Слава богу, есть младший ассистент, который их выслушивает, читает все эти бредовые записки. А спросите у них: кто-нибудь способен занять мое место?
ПДК – А, по-моему, вы себя обманываете, Капитан. Всем уже давно ясно, что многие смогли бы дергать за все эти рычаги и нажимать кнопки.
Капитан – Дергал уже один. До меня тут служил Капитаном. Додергался! Завел корабль в такую глушь, что половина пассажиров подохла от голода и болезней.
ПДК – Но сейчас уже не те времена, Капитан. Вы и остановить корабль не можете и повернуть его больше, чем на десять градусов, только и остается, что послушно выполнять инструкции, изложенные в международной таблице основных направлений.
Капитан (делает большой глоток из бокала) – Придется теперь, придется поворачивать! Я уже принял решение.
ПДК – Как, и вы даже не будете консультироваться с Советом и Контрольной комиссией?
Капитан – Пока эти олухи соберутся на свое заседание, нас уже не будет. Архотрон прав, хоть он и свихнулся.
ПДК – Значит, будете поворачивать?
Капитан – Да. На девяносто шесть градусов.
ПДК (выпускает бокал из руки, тот падает и разбивается) – Что?! На девяносто шесть?
Капитан – Это самый минимальный угол поворота, чтобы избежать лобового столкновения. Один я не могу это сделать. Мне понадобится ваша помощь и женщин…
ПДК – Да, но маневр возможен только по расчетам Архотрона. Он должен указать направление, ведь никто, кроме него не знает, куда идет корабль.
Капитан – Я с ним поговорю, конечно, но надежды на него мало, придется самим выкарабкиваться. Нужно подготовить экстренное сообщение пассажирам. Скажем им, что чрезвычайные обстоятельства заставляют нас изменить курс градусов на семнадцать. И чтобы все пристегнулись к креслам на самую крайнюю застежку.
ПДК (берет другой бокал из рук Капитана) – Но при таком резком угле поворота, уж я-то знаю, поверьте мне как психиатру, могут быть жертвы, психические расстройства.
Капитан – Знаю, особенно у пожилых. Мы им дадим музыкальные пилюли и прикажем пораньше отойти ко сну. Отключим свет в салоне в девять часов.
ПДК (поднимает бокал) – Тогда за успех вашего маневра, Капитан.
Капитан – За наш успех.

(Затемнение. Кабина управления освещается тусклым красным светом. Выходят Капитан, Гольберг и ПДК. Все трое туго стянуты между собой большим ремнем. Капитан в центре, он направляет движение всей группы, пытаясь подтащить ее к пульту. Гольберг тянет влево от пульта. ПДК хочет вырваться, хватается за ремень и тянет всю группу назад. Капитан, прилагая усилия, подтягивает всех к пульту и заставляет положить руки на кнопки. Все трое поднимают головы и ждут. Позади пульта в лучах прожекторов появляются Эрминия и Белла – они нагие, в полупрозрачных накидках. Женщины встают прямо напротив мужчин, склонившихся над пультом, и одновременно распахивают свои накидки. Это вызывает реакцию у группы за пультом – они начинают давить на кнопки и рычаги. Когда женщины запахивают одежды и отворачиваются от мужчин, вся группа перестает давить на кнопки и обессиленно валится на пульт. Затем женщины снова поворачиваются и распахивают накидки – и так повторяется несколько раз. Постепенно все покрывается густым дымом, видны только фигуры механиков, мечущиеся по сцене в стороне от пульта, из которого бьют искры. Сигнал сирены и музыка сопровождают всю сцену.)

Читайте журнал «Новая Литература»

Занавес. Конец 1 действия

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена 1

(Декораций нет, за исключением ярко-красного полотнища на заднем плане с надписью «Ветер перемен». Полотнище развевается на ветру, ветер дует сильный со свистом. Сцена в полумраке. Появляется Капитан, закутанный в длинный черный балахон, который он удерживает руками от порывов ветра.)

Голос диктора:

Уважаемые пассажиры! Вам предлагается дорожная
поэтическая композиция «Ветер перемен»

Капитан – Как странно нам теперь идти
По той дороге горестных скитаний.
Еще не знаем мы конца пути,
Но видим ясно – нет пристанищ.

Не будет гаваней с зеленою водой,
Где челн усталый сушит весла.
И не придет на помощь рулевой,
И ветры будут дуть несносно.

(играет симфоническая музыка. Появляется в движениях танца Белла, она в воздушной полупрозрачной накидке, на руках серебристые перчатки, волосы блестят. Она берет Капитана за руку и увлекает его в танце за собой)

Белла – И ветры будут дуть несносно.
Блуждают в море корабли,
А мой любимый тихо просит:
Не торопись, себя мне лучше подари.

Капитан – Любовь все дальше улетает
С движеньем новых кораблей,
И твой любимый проиграет
На бирже адских скоростей.

Белла – Мне не мешает скорость мира –
В любви покой наш будет вечен.
Я трону мягко струны лиры,
И время станет вновь беспечным.

Капитан – Уж многие на помощь лиру
В век ветреный хотели принести,
Но звуки сладкие клавира
Теперь не очень-то в чести.
Я плавал в разных кораблях –
Веселых, мрачных, одиноких.
Несут их ветры на больших морях,
И в щепы их крушат у скал высоких.

Белла – Мне горьки ваши заклинанья,
Они как горы ледяных торосов
Жмут сердце, не хочу терзаний,
Пусть ветер все метет несносно.
(убегает, танцуя на ходу)

Капитан – И тот же ветер иногда нам смерть приносит! (уходит)

Сцена 2

Та же кабина управления. Все ярко освещено. Все предметы обстановки новые и чистые. Пульт восстановлен, над ним экран новой конструкции, рядом большое удобное кресло. Капитан входит энергичной походкой. На нем новая форма красного цвета. Потирает руки, напевая про себя. Подходит к пульту и решительно дергает за рычаг. За сценой слышится эхо взрывов. Входит Гольберг, также одет во все новое, в руках саксофон)

Гольберг – Ну, Капитан, вас можно поздравить. Маневр был просто великолепен.
Капитан – Еще бы, сколько энергии было вложено. А знаете, как увеличилась скорость?
Гольберг – О, я чувствую, как мимо проносятся целые эпохи.
Капитан (смеется) – Вы прямо-таки мастер образных выражений. Как прошли перегрузки?
Гольберг – Прекрасно, только немного тошнило. Нескольких пассажиров пришлось отправить в больницу.
Капитан – Без этого не обходится ни один маневр. Главное, что мы все целы, Гольберг. (подходит к Гольбергу, обнимает его, похлопывает по спине, они жмут друг другу руки)
Гольберг – Поздравляю, Капитан, поздравляю.
(входят Белла и Эрминия, у них в руках шампанское и поднос с бокалами)
Капитан – О-о! А вот и наши дамы. Как кстати. (берет бокалы с подноса) Надеюсь, вы присоединитесь к поздравлениям.
Эрминия – Надеюсь, что мы также заслуживаем поздравлений.
Капитан – Конечно, конечно, без вас нам было бы очень трудно. (обнимает Эрминию за талию) Ну что, Гольберг, станцуем? (Гольберг играет на саксофоне. Капитан и Эрминия танцуют сначала вальс, затем переходят на фокстрот. Капитан, танцуя, предается воспоминаниям) Я помню голубое поле из васильков и колокольчиков. А ты помнишь, Эрминия?
Эрминия – Поле?
Капитан – Где мы любили танцевать. Мы убегали туда из дома, и с нами были еще ребята из соседней деревни. Они приносили с собой магнитофон, и мы танцевали, кружились в васильках, пели какие-то глупые песенки. Но самое главное, самое главное было в том, что мы тогда никуда не летели… (музыка внезапно обрывается. Белла вынимает платок и прикладывает к лицу, Эрминия обнимает ее. Гольберг кладет саксофон на пульт управления)
Белла (обиженно) – Зачем вы все время об этом говорите?
Капитан ( в радостном возбуждении) – Вам трудно это понять, вряд ли ваше поколение когда-нибудь почувствует это.
Гольберг – Что именно, Капитан?
Капитан – Как время и мир течет в ваших жилах! Цветы вокруг, а ребята и девочки танцуют, танцуют…
Эрминия – Давно не видела тебя в таком романтическом настроении.
Капитан – Нет, нет! (в зал) Все равно ничего не поможет. По глазам вижу, что все едут, летят, плывут куда-то и надеются когда-нибудь прилететь.
Гольберг – Конечно, Капитан. Мы все надеемся, и мы обязательно прилетим. Другое дело, что без биомозга нам теперь тяжело придется, но в конце концов…
Капитан – Что в конце концов?
Гольберг – Ну, уж дети-то наши и внуки наверняка прилетят.
Капитан (застегивает пиджак и садится в кресло у пульта) – Да, да, наверняка.
Белла – Капитан, если вы сами не можете мне помочь, позвольте мне хотя бы спросить у вашего Архотрона, может быть, он знает, где мой Эрик?
Капитан – Вы думаете? Вряд ли, он теперь уже ни на что не годен. Водка и пиво окончательно доконали его уникальный мозг.
Гольберг – Позвольте ей, Капитан. Я как раз собирался с ним пообщаться, он должен сказать…
Капитан (машет руками) – А, вы все носитесь с этой вашей дурацкой идеей, Гольберг. Ну зачем это вам, спрашивается, зачем вам надо знать, где этот чертов Этернус?
Белла – У нас делали сериал про это, и мы получили три миллиона писем от пассажиров.
Эрминия – Я видела – ничего интересного. А эротические сцены вообще никуда не годятся.
Капитан – Интересно, кто-нибудь получил хоть один вразумительный ответ на свое письмо?
Белла – Не помню. Этим занималась специальная фирма.
Капитан – Все это ерунда. (Гольбергу) Вы очень хорошо выглядите в новом костюме.
Гольберг – Благодарю. У вас тоже вроде новая форма?
Капитан – Официального назначения пока не было, но, думаю, что скоро меня назначат Верховным Рулевым. Так что, готовьтесь к торжественным событиям, мои дорогие.
Эрминия – Да, я очень надеюсь, что это будет весьма торжественно.
Белла – Сегодня очень сильный ветер.
Эрминия – Ветер – это… так прекрасно. Он всегда приносит что-то новое. Одним новые чины, другим новую жизнь.
Гольберг – Я бы сыграл партию в шахматы, лучший отдых после перегрузок.
Белла – Готова быть вашей партнершей.
Гольберг – Вы умеете? Отлично, тогда разрешите, Капитан?
Капитан – Идите. Шахматы – это как раз то, чего вам сейчас не хватает. (Гольберг и Белла уходят)
Капитан (подходит к экрану-зеркалу и разглядывает себя в новой форме) – Ты, кажется, собиралась уезжать?
Эрминия – Я уеду, когда закончу здесь свои дела…
(Капитан удивленно смотрит на нее, затемнение)

Сцена 3

Тот же щит, что был в сцене встречи с Архотроном в 1-м действии, с изображениями графиков, схем. Перед ним стоят Гольберг и Белла.

Гольберг – Никому ни слова о том, что я вас сюда привел. Мы только играли в шахматы.
Белла – Не волнуйтесь, я вас не подведу.
(Щит поднимается – на сцене, рядом со своим креслом, лежит Архотрон. Он хватается руками за ножки кресла, пытаясь встать).
Гольберг (подбегает к Архотрону и помогает ему сесть в кресло) – Бог мой, что происходит? Ты что-то плохо выглядишь, Архотрон. Что с тобой случилось?
Архотрон (говорит с трудом) – Я очень слаб, я чувствую, что никому не нужен. Мой уникальный мозг, мой суперинтеллект…, кажется, людям теперь все равно, куда их везут, они даже не представляют, что их ждет…
Гольберг – Мне не все равно, Архотрон, поэтому я и пришел к тебе. Ты ведь обещал ответить мне на тот вопрос, помнишь, насчет Бога и насчет Этернуса?
Архотрон – Мне теперь не дают напитков и сигарет (замечает Беллу и пытается спрятаться за спинку кресла) – Зачем вы ее сюда привели, кто вас просил?
Гольберг – Она сама попросила, ты ей можешь помочь, она тут ищет одного парня…
Архотрон (шепотом) – Его больше нет, понимаете, этого парня больше нет. Уведите ее отсюда сейчас же…
Белла (подходит ближе к креслу, пытается рассмотреть Архотрона поближе) – Простите, вы не знаете, где находится Эрик? (Архотрон издает нечленораздельные звуки)
Гольберг – Белла, у вас сигарет, случайно, не найдется? (Белла протягивает ему пачку, которую тут же выхватывает Архотрон) Еще бы виски или коньяку. У вашего отца есть какие-нибудь напитки?
Белла – Наверное, есть, а что, вы выпить хотите?
Гольберг – Да не мне, а ему. Его супербиомозг работает исключительно на никотине и алкоголе, понимаете?
Белла – Хорошо, я принесу, но он скажет мне, где Эрик? (Архотрон опять издает нечленораздельные звуки)
Гольберг – Видите, Белла, не надо его раздражать. Вы бы лучше сходили за напитками.
Белла (поворачивается, чтобы идти) – Бедняжка, но если ему будет плохо, он не сможет…
Гольберг – Как раз наоборот, ему будет лучше – ведь это его пища. (Белла уходит) И еще пиво не помешает. (поворачивается в Архотрону, снова усаживает его в кресло) Ну вот, я ее послал за напитками, так что теперь у тебя все будет. Я сделаю все, что ты хочешь, Архотрон. Я на все готов ради того, чтобы знать истину. (достает из кармана ключ) А вот и тот самый ключик, видишь? Я сдержал слово. (подходит к Архотрону сзади и вставляет ключ в шлем) Сейчас мы снимем шлем, и ты скажешь мне то, что обещал. Господи, неужели это свершится? Я буду обладать знанием, которое даст мне власть над миром, над жалкими человеческими страстишками.
Архотрон – Я скажу, но предупреждаю – это может повредить ваш рассудок…
Гольберг ( в радостном возбуждении, взлохмаченные волосы, безумный взгляд) – Близок тот миг, когда я буду обладать совершенной истиной. Тысячи, миллионы людей не могут найти ответ на простой вопрос – куда мы летим? Сейчас я узнаю…
Архотрон – Будьте осторожны!
Гольберг – К черту осторожность! Ведь это ни с чем не сравнимое наслаждение – что там ваша любовь, деньги, власть – все это прах, пустой звук по сравнению с истиной. Знать конечную цель – это настоящее счастье! После этого можно умереть. (решительно поворачивает ключ, раздается сигнал гонга, и вся фигура Архотрона освещается светом прожекторов. Гольберг снимает шлем, открывая лик Архотрона. Это нечто среднее между юной девушкой и молодым человеком, чем-то напоминает традиционные изображения Христа. Венец из медных проводов на голове дополняет сходство. Все лицо Архотрона покрыто яркими голубыми и красными точками, что придает ему клоунское выражение).
Гольберг (завороженно) – Ты…, ты… мессия! Так ты не пророк Мордехай?
Архотрон (говорит голосом кастрата) – Мордехай! Хай! Хочешь в морду? Не брехай!
Гольберг – Ты…т-ты, как это…
Архотрон – Я пришел, чтобы указать вам истину!
Гольберг – Ты пришел, чтобы указать нам истину!
Архотрон (поднимает руки к небу) – Этернус!
Гольберг – Этернус! Где он?
Архотрон – Мутернус!
Гольберг – Мутернус?
Архотрон – Мутернус, хутернус, шмус!
Гольберг – Не понимаю…
Архотрон – А не понимаешь, тогда подставляй свой Архотрон. Хай!! (угрожающе надвигается на Гольберга, тот пятится назад. В этот момент появляется Белла с подносом в руках. На подносе бутылки и бокалы. За ней следом входит ПДК).
Белла (издает громкий изумленный возглас) – А-ах! ЭРИК! (быстро отдает поднос отцу и бросается к Архотрону. Архотрон закрывает лицо руками и, отвернувшись, отбегает в угол сцены. Белла подходит к нему сзади и касается рукой) Эрик, Эрик, ты что, не узнаешь меня? Почему ты отворачиваешься, мой милый, ну почему?
Архотрон (плачет) – Я не могу быть твоим! Ахш-шм…шшм-м-м-му-мутернус! (поворачивается к Бейле, они обнимаются)
Белла – Наконец-то я тебя нашла, Эрик! Глупый, я все знаю, что с тобой сделали. Но с тех пор многое изменилось, тебе не обязательно быть мужчиной, не волнуйся, есть масса других способов…
Архотрон – Я так боялся… боялась показать свое лицо. Видишь эти точки? Мне ужасно не идут эти новые мозги, которые мне поставили.
ПДК – Слава богу, наконец-то нашелся. Дочка так переживала все эти годы. Не выпить ли нам по этому поводу?
Гольберг (растерянно наблюдает за ними) – Ничего не понимаю. Он гений или идиот? Они поили его спиртными напитками и обкуривали столько лет, любой на его месте уже давно бы превратился в немощного старика от всей этой гадости.
Архотрон (снова угрожающе в сторону Гольберга) – Мутернус! Мое тело изъедено червями, оно гниет и распространяет заразу (Гольберг опасливо пятится), но голова…, моя голова все также гениальна – биомозг не дает ей состариться, понял ты, шмулик?
Гольберг – Но, но, но, ты не очень-то, а то одену тебе это опять и… (вскидывает шлем)
Белла – Ты такой же, каким был много лет тому назад. Ты рад меня видеть, Эрик?
Архотрон – Еще бы. Белла… Белочка… Ам! Ам-хам! Ам-ам, моя мордочка!
Гольберг – Ты не отвлекайся и не строй из себя идиота. Ты думаешь, для чего я снял вот это? (показывает шлем). Так как насчет цели?
Архотрон (смотрит удивленно на Гольберга, потом переводит взгляд на Бейлу) – Хай! Смотри, шмустер, вот он где – твой Этернус! (резко задирает юбку Бейлы и раздвигает ей ноги)
Белла – Ой! (пытается прикрыться руками) Мне ничего не нужно, это он хочет знать, скажи же ему!
Архотрон (задумывается, шевелит губами, что-то бормочет про себя) – Так, значит, Этернус – это, это…
Гольберг – Ну же, что ты там бормочешь?
Архотрон – Я забыл.
Гольберг – Ты что, как это ты мог забыть! Ты же сам говорил, что ты единственный, что ты самый совершенный, что у тебя нет эмоций. Что ты болтаешь?!
Архотрон – Нет, правда, забыл… или забыла… И вообще, я больше не Архотрон, я Эрика. (смотрит на Бейлу) Белла, я не понимаю, что со мной. Я чувствую, что я все-таки имею признаки человека, только не знаю, какого пола… Кто я?
Гольберг – Какая разница, в конце-то концов! Ты не о том сейчас думаешь: причем здесь какие-то половые различия, когда ты можешь открыть нам свет, истину!
ПДК (наблюдает за сценой, спокойно потягивая вино из большого бокала) – Чего приставать к человеку с этой истиной? (Гольбергу) Пойдемте-ка лучше партию в шахматы, милейший…
Архотрон-Эрика – Вы все-таки думаете, что я – человек? (ощупывает себя) Ну, конечно, конечно – вот уже проклюнулись человеческие чувства. Белла, любимая, пук-пук. (щекочет ей пальцами подбородок)
Белла – Пук-пук, мой милый, то есть, милая. (щекочат друг другу подбородки) Вот и хорошо. Ну, пошли отсюда. (берет Эрику за талию и пытается увести ее, но Гольберг подскакивает к ним и решительно останавливает, пытаясь насильно надеть ей на голову шлем)
Гольберг – Нет! Нет! Пусть он…, то есть, она… оно должно ответить на вопрос – от этого зависит наша жизнь!
Белла (отталкивает Гольберга) – Убирайтесь к черту со своими вопросами! Ничего она вам не скажет, и не лезьте со своим шлемом! (хватает Эрику, и они вместе убегают)
Гольберг (в ярости бросает шлем на пол) – Идиот! Какой же я идиот!
ПДК (подходит к Гольбергу с бокалом и предлагает ему выпить) – Да бросьте вы так нервничать. Девочка нашла своего…, или свою…. В общем, какая разница, лишь бы она была счастлива.
Гольберг – Да вы поймите, мы упустили уникальный шанс для всего человечества! Я был так близок к познанию цели – и на тебе! Роковая ошибка! В шлеме он жил в виртуальном мире, который давал ему возможность видеть на тысячи лет вперед и назад.
ПДК – Правда, с некоторыми искажениями от винно-табачных паров…
Гольберг – Но как только я открыл его лицо, он потерял все свои гениальные способности. Он оказался обычным идиотом, да еще вдобавок влюбленным! Второй раз в истории человечества женщина встает на пути к божественной истине! У этой истории с Адамом и Евой нет конца!
ПДК – Знаете, в моей практике было что-то похожее: пациент утверждал, что ему известна некая истина, но никто ему не верил. Безнадежный случай – лечение не дало никаких результатов. Я думаю, что если бы даже вы что-нибудь и узнали бы, вам бы вряд ли поверили…
Гольберг (устало, безразличным тоном) – Пожалуй, нам пора пойти….
ПДК – Вы насчет поисков цели?
Гольберг – Нет, я насчет партии в шахматы.

Сцена 4

(Капитан и Эрминия в кабине управления. Капитан, мурлыча в такт тихой ритмичной музыке и пританцовывая, достает бутылку шампанского и наливает два бокала – себе и Эрминии. Пьет и радостно напевает)

Эрминия – Так ты не собираешься покончить с этими идиотскими отношениями? Освободить меня от постыдного брака?
Капитан (перестает напевать) – Ну вот, опять ты хочешь испортить мне настроение. Я же тебе говорил уже тысячу раз, что это невозможно. Особенно сейчас, когда мне наверняка дадут более высокий ранг за удачно проведенный маневр.
Эрминия – Но я не могу больше так жить.
Капитан – Ты живешь так уже много лет. Ну, скажи, чего тебе не хватает? Денег?
Эрминия – Только такой законченный эгоист как ты может так думать. Я хочу взять на воспитание ребенка, а ты этому препятствуешь.
Капитан – У меня слишком неприятные воспоминания о нашем ребенке, которого, как ты помнишь, нам не удалось вырастить.
Эрминия – А я не собираюсь оставшуюся жизнь жить этими воспоминаниями. Кстати, напрасно ты надеешься, что тебе дадут ранг.
Капитан – Что ты имеешь в виду?
Эрминия – Все видели твой танец с Беллой…
Капитан – Какой танец? (внезапно вспоминает) А-а, это! Ха-ха-ха! Какая ерунда, ха-ха! Какая чушь! Ты просчиталась, моя дорогая. Твои хитрые козни сыграли на руку мне, а не тебе, ха-ха-ха…
Эрминия – Меня всегда раздражал твой дурацкий смех…
Капитан – Да-а, ты слишком редко здесь бываешь, моя драгоценная. К твоему сожалению, ты не учла одну вещь. Вся беда в том, что у нашей публики изменились представления о нравственности.
Эрминия – Не знаю, как насчет нравственности, но отношение к таким подлецам…, таким эгоистам вроде тебя вряд ли могло измениться.
Капитан – Так ты надеялась, что они будут возмущаться, что они выступят против меня, да?
Эрминия – Я надеюсь, что у них когда-нибудь откроются глаза.
Капитан – Да их хлебом не корми, только подсунь какой-нибудь адюльтер. Они же помирают от скуки. Вон, посмотри! (нажимает кнопку и указывает на экран монитора на пульте) Смотри на эти кислые лица. А теперь представь, как их развеселило твое шоу, снятое скрытой камерой. Прямая съемка из каюты самого Капитана, возможность заглянуть в его личную жизнь. Их собственный Капитан, настоящий лидер, заигрывающий с молодой женщиной, одетой в сексуальные одежды – что может быть интереснее? За одно это они готовы дать мне сто очков. Так что, спасибо тебе, дорогая…
Эрминия – Тогда я тем более не понимаю, зачем ты меня держишь. Если адюльтер помогает твоей карьере…
Капитан – Помогает, пока ты моя жена. Потому что им есть, кого жалеть и есть, кем восхищаться.
Эрминия – Значит, я теперь жертва, достойная всенародной жалости, а ты – предмет поклонения?
Капитан – Ты сама это подстроила, не на кого обижаться.
Эрминия (подскакивает в ярости к Капитану и дает ему пощечину) – Я больше не буду жить ради твоей карьеры, я возьму ребенка без твоего согласия… (в этот момент входят Белла и Эрика)
Белла – Вам не нужно брать ребенка, Эрминия.
(Капитан и Эрминия застывают в изумлении и смотрят на Эрику)
Капитан – Кто это? (долгая пауза, затем обращается к Белле) Какое вы имели право привести сюда постороннюю личность без моего разрешения?
Белла – Она не посторонняя. Это ваш ребенок, от которого вы отказались, когда он был маленьким…
Эрминия – А-ах, мой Эрик! (падает без чувств, Капитан подхватывает ее)
Эрика – «… ибо и я был сын у отца моего, нежно-любимый и единственный у матери моей…» (идет к Капитану, протянув к нему руки) Хай! Подставляй свой Архотрон, папочка.
Капитан – Я прикажу вас всех арестовать, сейчас же. (Белле) А ну-ка, подержите ее (передает бесчувственную Эрминию в руки Белле и бросается к пульту. Говорит в микрофон). Служба безопасности!
Эрминия (приходит в себя) – Эрик, родной мой…
Эрика – Мы едем в Мутернус, мамочка. Хай!
Эрминия – Значит, им удалось вылечить тебя, сынок. Ты вырос, стал таким красивым…. Никогда не прощу себе (плачет)…, что оставила тебя в больнице.
Эрика – Я не сыночек, я Эрика с разноцветной электронной мордочкой…
Эрминия (испуганно Белле) – Он что, не в себе?
Белла – Нет, просто ей надо привыкнуть, она столько лет провела в искусственном мире…
Капитан (кричит в микрофон) – Служба безопасности! Где вы, черт побери! Немедленно сюда, на корабле посторонние, угроза безопасности пассажиров!
Эрика (в зал) – Слушай мою команду – все архо… троны, ко мне! Все, кому из-за родителей пришлось поменять мозги, сюда! Я поведу вас в Этернус! Он (показывает на Капитана) не знает дороги!
Капитан (кричит в бешенстве) – А ну, вон все из кабины управления! Немедленно! Я приказываю! (Эрминия хватает Эрику и Беллу за руки, и все трое бегут к дверям)
Эрика (оглядываясь на бегу) – Шам! Шмустер! Капут!

(Капитан берет в руки бокал, наливает себе и выпивает. Внезапно бокал лопается у него в руках. На сцену с разных сторон выходят три механика. У одного в руках уродливая конструкция из досок. 1-ый механик набрасывает на Капитана веревку, 2-ой бросается на него и сбивает с ног. Капитан падает на пульт управления. 3-ий механик пытается надеть ему на шею деревянную конструкцию.)

1-ый механик (кричит 3-ему) – Пригвозди гада к пульту!
2-ой механик – Еще брыкается, сука!
1-ый механик – Ножом его давай, по горлу давай!
3-ий механик – Скотина! Падаль вонючая! Щас мы тебя…, ишь как дергается!
2-ой механик – Ногу держи ему, ногу! Вот хорек, сил-то сколько у гада!
1-ый механик – Ты зачем корабль повернул, сука ты, а? Зачем курс сменил?
3-ий механик (взмахивает огромным ножом) – Да чего его спрашивать, кончать надо!

(Капитан умирает. Механики хватают связанное тело и оттаскивают в сторону. Тотчас же корабль начинает трястись, свет гаснет, включается тусклое аварийное освещение. Гудит сирена. Механики мечутся вокруг пульта, пытаются дергать за рычаги и давить на кнопки. В это время в зрительном зале появляется Помощник с молотом. Он одет в белый костюм, запачканный кровью. На его лице также следы крови.)

Помощник с молотом (идет вдоль прохода между рядами к сцене) – Сидеть спокойно! Никто отсюда не выйдет до особого распоряжения! У меня приказ главного штаба! Всем оставаться на местах! (поднимает молот) Кто встанет, стреляю без предупреждения! (останавливается в партере, поворачивается лицом к зрителям) Всем сидеть! (поворачивается к сцене, где механики оцепенело смотрят на Помощника, вцепившись в пульт)
1-ый механик – Что делать, товарищ? Мы его прикончили.
(Помощник направляет свой молот на механиков. Раздается автоматная очередь – механики падают замертво на сцену. Полное затемнение.)

Сцена 5 (заключительная)

Смена декораций. Ни на сцене, ни в зрительном зале нет ничего, напоминающего корабль. Вместо пульта управления – сад. Посередине столик, вокруг тополя. На заднем плане клумба с цветами. Помощник в одежде садовника с большой панамой на голове поливает из лейки цветы. Слышен щебет птиц. За столиком сидит Гольберг и играет сам с собой в шахматы. Он одет в светлую летнюю одежду, в одной руке легкая тросточка, на голове белый котелок с широкими полями.

/Эта сцена по существу немая, ее следует проигрывать неторопливо, как бы подчеркивая особый покой и умиротворение./

На заднем плане пробегают, смеясь и играя, две женские фигуры – Белла и Эрика. Они на мгновение останавливаются, смотрят на цветочную клумбу, целуются и убегают.

Помощник подходит к столику и наливает Гольбергу чашку кофе. Они вежливо кивают друг другу. Помощник берет лейку и возвращается к цветам.

Входит Пассажир с другого корабля. Он тоже в легкой летней одежде с сачком для ловли бабочек на плече.

ПДК – Добрый день. (Гольберг молча кивает головой, не отрывая взгляда от доски) Ну, что, сколько еще осталось лететь?
Гольберг (не поднимая головы от доски, выдерживает долгую паузу) – Это никому неизвестно. Да это и не так важно.
ПДК – А что важно?
Гольберг (поднимает голову и смотрит в зал) – Главное – не сбиться с курса.

ЗАНАВЕС

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.