Маша с детства была очень тихим ребёнком, даже когда хотела есть или пить, только тихонько хныкала, пытаясь привлечь внимание взрослых. А когда наедалась, не привлекая лишнего внимания рассматривала собственные пальчики. Большой мир её пугал, стоило только раздастся какому-нибудь громкому звуку, например хлопнуть двери, как Маша начинала плакать, впрочем, очень тихо. В такие минуты мама сколнялась над ней и успокаивала, давала понять, что бояться нечего.

Мир не особо обращал внимание на эту малютку, если у других детей был папа, мама, бабушка, дедушка, то у Маши была только мама.

Когда Маша подросла ещё больше обнаружилась её отчуждённость этого мира, когда другие дети играли в песочнице, она только смотрела из окна. Там, за окном, было слишком шумно, слишком ярко. Девочка делала кукол из цветной бумаги, ниток и тряпочек, посвящая этому всё своё свободное время. У каждой куколки была своя мечта.

Маша услышала по телевизору это странное слово “Мечта”. Детсткий ум сразу связал мечту с яркими картинками полуголых женщин, мужчин в смокингах и падающих кокосов.

Как-то она спросила у мамы, которая мыла посуду:

-Мама, а у тебя есть мечта?

Мама засмеялась (Маша навсегда запомнила эту улыбку).

-Ты моя мечта!

-Я не могу быть мечтой, потому что мечта-это пальмы, кокосы и шоколад.

Мама вдруг бросила тарелки, отвернулась и краем фартука вытерла глаза.

Через полгода Маша пошла в первый класс и сразу обнаружилось её невероятная неприспособленность к окружающему миру. На перемене она изо всех сил зажималась у угол, но, к своему ужасу, скоро обнаружила, что от этого становилась только ещё заметней. Одноклассники смеялись, пытались вытащить её за руки. Жизнь Маши в короткое время стала кошмаром. Раньше, в своём доме, среди привычных вещей, она чуствовала, что большая, а сейчас  не могла избавиться от ощущения своей крохотности.

Постепенно, Машенька стала привыкать ко всему, и к нападениям одноклассников, и к чувству своей незначительности.

Когда к её углу приблажалась толпа, она только сжимала сильней зубы, напрягалась как пружинка.

-Эй, ты что, дура?

Эту нагловатую пухулую девочку зовут Настя, у неё две глупые косички с бантиками, а ещё она всегда берёт с собой большой лоток с обедом. Когда она начинает есть, по всему классу разносится жирный запах курицы.

-Дура, давай дружить!

Но, конечно, никто не собирается дружить с Машей. Подёргав за рукава, отобрав рюкзак, одноклассники уходят, а Маша тихонько собирает разбросанные учебники.

Примерно же в это время Маша открывает для себя книги, как-то из интереса зашла в библиотеку, посмотреть. А зайдя, незаметной тенью села на стульчик и сидела, пока библиотекарша, пожилая добрая женщина в очках не обратила на неё внимание.

-Тебе чего, девочка?

Испугавшись, Маша хотела уже уйти, ей показалось, что сейчас из-за полок с книгами появятся её насмешники и всё будет как обычно, но нет, такого не случилось.

-Ты записана? Книгу хотела?

-Да,-прошептала девочка.

Так библиотека стала для Машеньки уголком спокойствия. Здесь было тихо, даже висела табличка “соблюдайте тишину”. Книжные стеллажи служили надёжным укрытием от посторонних глаз, а ещё здесь приятно пахло пылью.

Постепенно, через книжные страницы, девочка поняла, что мир огромен, в нём живут миллионы и миллиарды человек, существуют тысячи городов. Это одновременно и обрадовало и огорчило Машу. Однажды ей даже приснился сон, целый город показывал на неё пальцем и твердил:

-Дура, давай дружить! Дура, давай дружить!

Вдруг, время ускорилось невероятно, вот Маше уже десять, четырнадцать, восемнадцать лет. Листья на деревьях облетали и снова зеленели, снег стремительно падал сверху и тут же таял по весенними лучами, становясь руйейками.

Однажды зимой в квартире запахло воском и ладаном, собралось много людей, все они пытались сочувствовать, а Маша не понимала, что происходит. И только через месяц, когда вернулась поздно домой, поняла, что дома никого нет, никто не гремит привычно на кухне тарелками, не пахнет ужином. Мамы больше не было. Тут же пришло одиночество, присело рядом, схватило ледяными пальцами за сердце, затикало часами на стене.

 

Наступила двадцатая весна в жизни Маши. Вот она в рыжем пальто переступает через лужицы грязи на тропинке по дороге на работу. Идти недалеко, сначала через парк, потом перейти через дорогу, и вот ты уже на месте, перед тобой вырастает скучный серый забор с намалёванными кое-как красными буквами “ПРОМСКЛАД”.

Там, за забором, вечно стоят грузовые машины, люди переносят что-то с места на место, беспрестанно курят и матерятся. В углу высится гора из разбитых досок, картонных коробок и прочего мусора.

-А, дурочка, ты пришла…

Толстая женщина в грязном пуховике посмотрела поверх очков.

-Вот, тебе документы, всё проверь.

Голос у женщины был простуженый и резкий.

-Хорошо,-больше сама себе ответила Маша.

-А вы что бл..ь расселись ?!

Жещина уже отвернулась от Маши и набросилась на небритых грузчиков, курящих в сторонке.

Машина конторка была совсем маленькая, там помещался стол, а до противоположной стены можно было дотянуться рукой. От прошлых владельцев на стене остались вырванные страницы из журналов, которые покупают одинокие мужики, на подоконнике стоял горшок с пряной геранью. Хлипкая дверь в закуток вечно хлопала, потому что постоянно кто-нибудь входил и выходил.

-Эй, дурочка, посчитай…

Алевтина Семёновна хлопнула на стол пачку бумаги.

Маша уже привыкла к такому обращению, но каждый раз, в душе копилось чувство, подобное накипи внутри чайника.

В обед Маша обычно ходила в столовую, где брала стакан жёлтого компота и пару булочек с яблочным повидлом.

-Дурочка, поцелуй меня, -один из рабочих зачмокал губами и засмеялся, ему показалось, что шутка удалась.

В душе у Маши вдруг что-то оборвалось, задрожало и вырвалось наружу.

-Я Маша! Меня зовут Маша, Маша, Маша!

Она хотела просто тихонько сказать, но нерез несколько секунд поняла, что кричит изо всех сил. Глаза горели гневом, руки сжались в кулаки.

Все вокруг замолчали.