Лариса Маркиянова. Я, Оленька, Василий и Кима (рассказ)

– Оленька, я ухожу! – крикнула я в комнату, натягивая полусапожки.

–  Ладно, – отозвалась она.

– Оленька….

– Чего?

– Покажись, солнышко.

Явилось солнышко по имени Оленька – красна девица пяти лет от роду с румяными и круглыми как наливное яблочко щечками, носом – пуговкой и легкими светлыми волосенками. Моя дочь. Моя радость. Мое счастье. Мой смысл жизни.

– Чего, мамуль?

– Я ухожу.

– Слышала уже.

– Приду только часа через два-три, раньше не получится. Дверь за мною закрой, никому не открывай. Есть захочешь – все на столе.

– Все поняла, – взросло вздохнула дочь, – иди уже.

– Иду. А чем ты будешь заниматься, пока меня не будет?

– С Василием в догонялки поиграем. Потом вместе мультики посмотрим. А скучно станет – рисовать будем с Кимой.

Я только головой покачала. Опять этот Кима… Надо c ним окончательно разобраться. И вообще…. Надо сводить Оленьку к детскому психологу. Пусть разберется, что там в ее славной головке творится.

– Пока, мамуль! – звонко кричит Оленька, машет мне  пухлой ладошкой и почти выталкивает за дверь. Замок звонко щелкает за моей спиной.

 

Домой я возвращаюсь почти через четыре часа. Увидев свой дом перехожу на бег рысцой, расстегивая на ходу пуговицы плаща. На душе тревожно. Как там моя дочурка? Мысленно ругаю себя на чем свет стоит: ну и мать, лишать родительских прав таких мамаш без суда и следствия!

Тайфуном врываюсь домой, как будто эти несколько секунд что-то решают. Дома меня встречает полная идиллия – Оленька умиротворенно лежит на диване в обнимку с Василием.  Они смотрят какие-то дурацкие иностранные мультики: по экрану странно передвигаются и что-то невразумительно бормочут непонятные рисованные существа – то ли покемоны, то ли вупсены-пупсены, то ли лунтики или трансформеры. Какова жизнь, таковы и мультики. Бедные наши детишки. В наше детство мультиков было значительно меньше, но зато какие – про Аленушку и братца Иванушку, «Аленький цветочек», «Винни-пух», «Ну, погоди!» и подобные им. Прелесть, а не мультики. И сейчас иной раз в охотку с доченькой смотрим их вместе.

На полу в художественном беспорядке щедро присыпанные обертками от конфет валяются красочные рисунки: яркие букеты цветов, радуга над полем, мама с дочкой – явно мы с Оленькой – стоят под ярким солнышком. Нет, все же насчет детского психолога я поторопилась, у доченьки явно царит в душе мир и гармония. Мгновенно охватив все это взглядом, моментально успокаиваюсь – все в порядке.

– Солнышко мое, ты не голодная? – весело кидаю я дежурный вопрос. Доченька моя никогда не останется голодной. У нее имеется счастливое свойство при любых обстоятельствах наполнить свой организм необходимыми калориями. Позапрошлым летом довелось нам совершить далекий переезд в мой отпуск в деревню к тетушке. Так получилось, что переезд растянулся на целый день. Да еще с тремя пересадками: автобус – электричка, электричка –  автобус, автобус – автобус. Я устала тогда невероятно в летний зной целый день в дороге с малым дитем и двумя огромными сумками трястись по нашим разбитым дорогам. Последняя пересадка вообще меня доконала, пришлось сидеть три часа в обшарпанном районном автовокзале без удобств. Насколько устала и измучилась я, настолько трехлетней Оленьке все было в радость. Она с энтузиазмом изучала окружающий мир, знакомилась с ним и с людьми, встретившимися ей в этом первом в ее жизни путешествии. Результаты ее знакомства имели материальное воплощение: Оленька то и дело возвращалась к своей измученной и унылой маме то с конфетой, то с шоколадкой, то с пирожком или яблочком.  «На!» – щедро делилась она со мной своим уловом.

– Эта девочка в жизни не пропадет, – с улыбкой сделал вывод пожилой мужчина, сидящий на скамейке напротив, – молодчина. Добытчица.

Читайте журнал «Новая Литература»

Так что дочурка моя в родной квартире при полном холодильнике и оставленном на столе обеде тем более не пропадет.

– Нет. Мы с Василием и Кимой кушали.

Опять этот Кима. Хм. Достал он меня уже. Все же надо с ним разобраться. Чего он тут хозяйничает, собственно говоря? Кто в доме хозяин? Отвечаю: в доме хозяйка я. Вернее, я и Оленька. Вернее, я, Оленька и Василий. А разные там Кимы – четвертые лишние в нашей дружной сплоченной семье.

Я переоделась, вымыла руки. Сходила на кухню перекусить. Оленька отказалась составить мне компанию. Василий не отказался, с удовольствием съел дополнительную порцию отваренной рыбы.

Зашла в комнату, присела на диван рядом с доченькой. Оленька, лежа на животе и уплетая очередную конфету, продолжала с удовольствием смотреть странные мультики. Я ласково похлопала по ее кругленькой упругой попке, погладила льняные спутанные волосенки. Моя доченька. Моя радость. Мое счастье. Мой смысл жизни. Сладенькая моя. Солнышко. Моя пухленькая сдобная крошечка. Еще в том счастливейшем возрасте, когда полная свобода от тяжких порой ненужных обязательств, от комплексов, от разных страхов и прочих заморочек. Все это позже неизбежно придет, к сожалению. Всякие терзания, внутренние противоречия, поиски смысла жизни и себя в этой жизни, множество разнообразных дел, большая часть из которых абсолютно надуманы и лишние. Дальше – больше. Начнутся переживания по поводу своей внешности, всевозможные диеты, эксперименты с внешностью, погоня за модой, ожидания принца на белом коне или «хамере», карьера, квартирный вопрос и так далее. А пока… Пока она существует в полной гармонии с собой и миром и по-детски невероятно мудра. А еще говорят, что взрослые умнее детей. Куда там. Чем старше, тем дальше от истины, пока по логике не докатываемся до полного маразма. Се ля ви.

– Какие красивые рисунки, – перевожу я свое внимание с грустной темы на более приятные. Пересаживаюсь на пол и с удовольствием рассматриваю Оленькины рисунки. Яркие, красочные. Оленька, как натура разносторонняя в своих рисунках использует весь арсенал средств, имеющийся в ее распоряжении: шариковые ручки, цветные карандаши, акварельные краски, фломастеры, гуашь и даже восковые мелки. На каждом рисунке непременным персонажем присутствует сама Оленька, как центр мироздания, его обязательный и самый важный элемент. Оленька с мамой за ручку стоят под солнышком. Оля и цветы. Оля и радуга. Оля и птицы. Оля и облака. Оля и Василий. Оля и …

– Оленька, а кто это? –  я с удивлением рассматриваю невиданное существо, – Покемон какой что ли?

Оленька кидает беглый взгляд – в мультике как раз происходит некое важное событие – и проговаривает скороговоркой: «Это я и Кима».

Ага! Попался, голубчик! Наконец-то я тебя разгляжу, как ты хотя бы выглядишь. Рассказываю: Кима – это некое явно разумное существо с огромными миндалевидными глазами с вертикальными, как у Василия, зрачками. У него несоразмерно большая голова дынькой, полное отсутствие волос, которое компенсируется маленькими симпатичными рожками – антенками. Кима явно не дружит со спортом, судя по пузатенькому тельцу и тонкими слабенькими ручками-ножками, лишенными даже намека на некое подобие мускулатуры. Если бы не его ушки, его можно было бы принять за инопланетянина. Но ушки явно земные – расположены на макушке и лохматые, как у Василия. Росточком Кима явно не удался, он не достает Оленьке и до плечиков. Но что-то в облике Кимы вызывает во мне симпатию. Симпатичный, даже улыбается тонким узеньким ртом.  Милашка.  Ну что ж, очень приятно познакомиться. Стало быть: Кима. А я – Наталья Николаевна, мама Оленьки. Я усмехнулась сама себе. Да,  детская фантазия и не таких чудиков может производить. Я помню тоже в детстве постоянно жила в мире вымышленных персонажей – добрых фей и злых ведьм, троллей, принцев и золушек. Я рассматриваю дальше рисунки. Может, еще где Кима мелькнет. А это что такое? Я с удивлением взираю на рисунок, настолько выбивающийся из общего строя, что непонятно как он сюда попал.

– Оля, что это?! – видимо в моем голосе нечто такое, что Оленька отвлекается от мультика, сползает с дивана и присаживается рядом со мною на пол.

Она забирает из моих рук рисунок и смотрит на него, откинув назад голову и слегка прищурившись. Так должно быть рассматривают картины истинные ценители живописи. Наконец, удовлетворительно кивает льняными кудряшками, как бы говоря: «М-да, получилось. Что хорошо, то хорошо». Возвращает мне листочек, на котором неуверенной рукой шариковой ручкой схематично изображены большой человек (треугольник в центре, сверху кривовато выведена окружность – голова, руки-ноги показаны неровными прерывистыми линиями) и аналогично показан маленький человек рядом. Подозреваю-догадываюсь, что это я и Оленька. У их ног лежит овал с хвостиком-крючком – Василий. Рядом с овалом изображен головастый лилипут.

– Кто же это нарисовал? – не могу скрыть свое удивление.

– Это? Это Кима нарисовал.

– ???? !!!! ???…

– Вот это ты, – терпеливо объясняет дочка, тыча пухлым пальчиком в лист, – вот это я. Это Василий. Это Кима.

– Это я поняла. Я не поняла, КТО ЭТО НА-РИ-СО-ВАЛ!

– Так Кима же, – вздыхает дочка маминой бестолковости и уходит на кухню за конфетой.

Ну это уж слишком. Это уже через чур. Я, знаете ли, не люблю разных недосказанностей и тем паче таинственных явлений. Я предпочитаю определенность и ясность во всем. И абсолютно не верю в фигню вроде привидений, духов, НЛО и разных параллельных миров. Тем более, если дело касается моего близкого, личного круга – моей семьи, моей дочери, моего жилища. Если ты покемон – твое место в мультиках. Если ты привидение – обитай на здоровье в каком-нибудь старинном замке, если инопланетянин – летай на своей тарелке и желательно подальше от нашего дома. Если какой-нибудь домовой – то и живи в деревенской избушке за печкой. Если непонятно кто, то и живи неизвестно где. А если ты вымысел ясной головки моей доченьки, то и существуй в мире фантазии. И нечего переплетать реальность с фантасмагорией!

Я сложила диковинный рисунок пополам. И еще раз пополам. И снова пополам. Опять пополам. Сжала его в кулак, чтобы Оленька не заметила и вынесла на кухню. Аккуратно положила в мусорное ведро, плотно прикрыла крышкой. Здесь ему самое место. И сказала шепотом: «Кыш, Кима, кыш! Уходи из нашего дома!»

Так-то вот. Моя семья – это я, Оленька и Василий. Остальные здесь лишние. Явился Василий. Глянул на меня гордо-укоризненно. Так он смотрит, когда хочет есть. «Ты же недавно ел», – попробовала я воззвать к его совести. Степень укоризны во взгляде Василия сгустилась. К укоризне добавилась философская грусть. «Эх, люди, – красноречиво говорил взгляд кота, – ради куска рыбы готовы унижать ближних своих. А как же высказывание Экзюпери насчет того, что вы в ответе за тех, кого приручили? И вообще, о чем речь, собственно говоря? Из-за чего тут разборки устраиваем? Из-за кусочка рыбки?!» Не выдержав его взгляда, я выложила таки в миску кусок рыбки. А в другую плеснула сметанки. Василий не спеша подошел, стал гордо, с достоинством лакать сметану. Вдруг он замер. Поднял мордочку, внимательно сосредоточил свои крыжовниковые глаза на некоей точке. Повел глазами, словно следил за чем-то, что передвигалось. Как я ни всматривалась что могло привлечь внимание Василия, ничего не увидела. Тем временем, невидимая точка, судя по взгляду Василия, приблизилась к мусорному ведру. «Бряк» – тихонько брякнула крышка мусорного ведра. Бряк, бряк. Было впечатление, что кто-то невидимый пытается приподнять крышку, но у него не получается. Силенок, видно, маловато. Я вздохнула, покачала головой. Подняла крышку и достала лежащий сверху рисунок.

Вечером мы с Оленькой пили чай на кухне. В углу лакал молоко Василий. Рядом с его мисками стояло блюдечко в цветочек. На ней лежал пряник и конфета. Это Оленька положила угощение для Кимы. Она сказала, что он сам попросил пряник и конфету. Сластена. Над столом прикноплен разглаженный рисунок: два треугольника разных размеров с головами и палочками-ножками, палочками-ручками, овал с хвостиком и головастый лилипут. Внизу Оленькиной рукой надписано печатными буквами: «Я, мама, Василий и Кима. Моя семья».

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.