Наконец наступил мой долгожданный отпуск, о котором я последние недели просто грезила. А как томительно тянулись последние рабочие дни!.. И вот он наступил. Гип-гип, ура!
На домашнем вечернем совете за кухонным столом мною, мужем и двоими нашими сыновьями было принято единогласное мнение, что ехать надо на дачу и только на дачу! На кой ляд нам разные Таиланды и Турции, коль есть под боком прелестный дачный участок, принадлежащий моим родителям. Зачем нам заморская экзотика, когда есть уголок родной природы, где можно вольготно отдохнуть?
На следующий день с утра начались сборы. В магазине были закуплены продукты из расчета необходимого на четверых взрослых людей на пару недель. Уложена в чехол гитара, в пакет пара ракеток и волан, футбольный мяч. Шорты, футболки, бейсболки (для меня панама), по три пары носок на нос (в смысле на ноги), плавки и купальник для загара и прочие мелочи вплоть до журналов, крема для загара, рулонов туалетной бумаги и пластинок «Раптор» от комаров.
Итак, даешь отдых на даче! Что может быть прекрасней? Отвечаем: ничего. Поудить на рассвете рыбку в пруду, вечерком на костерке сварить душистую ушицу, послушать трели российского соловья, полакомиться ягодами и фруктами, не оскверненными разными пестицидами, насладиться тишиной и покоем вдали от городской суеты, подышать вкусным чистым воздухом, погреться на солнышке, попутно сменив брынзовый загар на бронзовый.
И мчит нас маршрутка на дачу, к свежему воздуху, к природе, к деревьям и цветам, к синему небу, к яркому солнцу, к свободе от цивилизации. На душе празднично. В клетке для попугая сидит наша общая любимица Мурка. Не бросать же несчастное животное одно в пустой квартире в четырех стенах, пусть она тоже хлебнет вольного свежего воздуха, побегает на природе, погреется на жарком солнце. Мурка как видно понимает всю важность момента, поэтому не мяучит, не капризничает, а спокойно и даже как-то философски поглядывает на все окружающее сквозь прутья клетки, что осталась от попугая Кеши, которого сама же Мурка и слопала прошедшей зимой.
Добравшись до дачи, мы распаковали наши баулы, выпустили из клетки Мурку, муж отправился к колонке за питьевой водой, а сыновья пошли в лес за дровами. Вольная жизнь началась. Проблемы тоже. Во-первых, оказалось, что газ в баллоне был уже на исходе и его не хватило даже для того, чтобы вскипятить чайник. Мы только посмеялись над этим. Что ж, тем лучше, вскипятим воду на костре, добавим в нее листья смородины, мяты, шалфея. Получится просто природный бальзам, а не чай. Правда, оказалось, что та куча хвороста, что принесли мальчики, вся ушла на то, чтобы вскипятить воду. А мы еще планировали сварить суп куриный с крапивой. Попили попахивающий дымом чай с баранками и пошли все в лес за дровами, предварительно закрыв Мурку в доме. Когда мы с вязанкой сухих веток вернулись назад, то еще в окно увидели Мурку, которая, судя по ее искаженной морде с разинутой пастью, истошно вопила. Открыли дверь, и она пулей вылетела из дома, в одно мгновение взлетела на старую яблоню, на самую ее макушку и уже оттуда возмущенно стала вещать всему миру что она думает о хозяевах, бросающих несчастное животное в незнакомом доме на произвол судьбы. Впрочем, скоро ее до предела возмущенное верещание сменилось на жалобное мяуканье, и мы поняли, что бедная киса, впервые взобравшаяся на макушку дерева, просто не знает как оттуда вернуться на землю. Мы битый час вчетвером бегали вокруг дерева то сманивая оттуда Мурку колбасой, то клятвенно обещая ей большую пачку ките-кэта, если она будет хорошей девочкой и сама спустится вниз, то обзывая ее бестолковой скотиной и грозя бросить ее на произвол судьбы, если она не спрыгнет. Но ни метод кнута, ни метод пряника не возымели ровно никакого действия, так как Мурка только истошно вопила, напоминая отца Федора из «12 стульев», сидящего на скале. Когда Муркины вопли перешли в тоскливый вой, мы поняли, что дело совсем плохо и надо предпринимать решительные действия. Принесли длинную лестницу, что стояла сзади дачи, и муж полез по ней вверх. Рассохшиеся ступеньки жалобно скрипели, грозя в любой момент обвалиться, но муж благополучно добрался до самого верха. Вот только до макушки, где прочно обосновался четвероногий член нашей семьи, еще оставалось прилично. Посовещавшись, мы пришли к мнению, что остается только одно – спилить макушку яблони, что муж вскоре и сделал. Когда макушка накренившись, крякнула, охнула и, наконец, с тихим шелестом полетела вниз, обезумевшая Мурка растопырив лапы совсем как белка-летяга изящно спланировала вниз. Мягко шлепнувшись о траву, она как ни в чем ни бывало отряхнулась, махнула хвостом, невозмутимо глянула на нас своими наглыми желтыми глазами как бы говоря: «Что, испугались? То-то же. Смотрите у меня. В следующий раз так легко не отделаетесь». Я взглянула на яблоню. Та сиротливо стояла без макушки, уменьшившись размером чуть ли не вдвое, и живо напомнила мне картинку из читанной в далеком детстве книжки «Всадник без головы». Да, представляю, что скажут мне родители, когда увидят свою изуродованную яблоню.
На ужин мы ели суп с жестким мясом и недоваренной картошкой, салат из шпината, который говорят страшно полезный, но только такой же противно невкусный, запивая не сладким чаем, так как сахар кишмя кишел муравьями. Было почему-то грустно. В добавок ко всему обнаружилось, что, проведя целый день на солнце, мы все порядком обгорели. Так и сидели на крыльце с красными носами, красными ушами и такими же плечами и печально смотрели на заходящее красное (тоже, видно, обгорело на себе самом) солнце.
– А все-таки хорошо на природе, – нерешительно произнес мой муж. Ответом ему было гробовое молчание.
– А по телеку сейчас боевик идет, – тоскливо произнес старший сын.
– А мне приятель дал новую игру на комп, – в тон проговорил младший.
Я промолчала, хотя как раз сегодня вечером шел мой любимый фильм.
Наше ностальгическое по благам цивилизации настроение было прервано таким отчаянным воплем Мурки, что мы даже подскочили. Наша любимица сидела на самой верхней точке крыши двухэтажного дома и орала так, что наверняка было слышно в центре покинутого нами города. Как мы ее оттуда снимали – отдельная история. Были разработаны разные планы спасения животного начиная от вызова пожарных с их выдвижной лестницей до звонка в службу спасения 911. Скажу только, что когда на землю опустились густые сумерки, и взошла луна, Мурка была вторично водворена на нашу грешную землю.
Спали мы тревожно. Во-первых, сказались треволнения прошедшего дня; во вторых, обожженные тела нещадно горели и зудели; в третьих, хотя это на самом деле было во-первых, спать не давали пара комаров, на которых не подействовал никакой «Раптор». Как выразился мой младший сынок, это были какие-то неправильные комары, комары-мутанты, скорее всего выведенные как экспериментальные образцы спецподразделениями ЦРУ для деморализации и изматывания противника и заброшенные в Кугеси для испытаний. И надо же было такому случиться, что именно мы оказались подопытными кроликами этого нового биологического оружия. В добавок ко всем нашим несчастьям, глубокой ночью началась страшная гроза. Дождь нещадно лупил по железной крыше, отчего та гремела как преисподняя, молнии сверкали не переставая, а гром так оглушительно грохотал, что земля сотрясалась как при землетрясении, Мурка в ужасе забилась в угол и обреченно выла там диким воем довершая картину полного армагеддона.
На рассвете все наконец стихло. Только в углах еще долго что-то шебуршилось, скреблось, вздыхало и шуршало.
Когда мы измученные прошедшей бессонной ночью ранним серым утром выползли на крыльцо, нашим глазам предстала раскисшая земля, глубокие лужи, да раскиселившиеся журналы, которые мы забыли внести в дом.
– Да, – глубокомысленно произнес муж, – теперь нам отсюда долго не выбраться.
Но он напрасно сомневался, так как уже через несколько минут мы не сговариваясь мигом собрали наши нехитрые пожитки, посадили Мурку в клетку и дружно в ногу строевым шагом энергично двинули в сторону поселка шлепая прямо по лужам.
И мчит нас маршрутка к благам цивилизации, к телевизору, к мягкому дивану, к компьютеру, к ванне с горячей водой, к пицце, подогретой в микроволновке. Мурка крепко спит в клетке. На душе празднично и торжественно.
