Лучшее время жизни – молодость. Лучшее время года – весна. Лучшее время недели – суббота. Лучшее время суток – вечер. Лучшее время часа – без десяти. Еще целых десять минут можно поваляться в постели, подремать, помечтать. Только, к сожалению, это самые короткие в сутках минуты. Минуты, равные по скоротечности секундам. Раз – и нет их. И надо вставать и опять бежать, мчаться, суетиться, делать сотни важных и не очень дел и делишек. В этот ритм быстро встраиваешься и несет он тебя, болтает, как щепочку по горной речушке до самой ночи, когда усталый и довольный или не очень пройденным днем ложишься наконец в постель, чтобы проснуться назавтра ровно без десяти и порадоваться этим десяти минута, пожалуй, самым сладким и самым лучшим в сутках.
Так думал лежа в постели на последней, десятой, минуте молодой специалист Володька Иволгин. Как только минутная стрелка встала строго вертикально, Володька, резко вдохнув в себя воздух, как ныряльщик перед тем как нырнуть головой в холодную темную воду, рывком откинул с себя ватное цветное одеяло, и вскочил на свои мускулистые волосатые ноги.
– И раз, и два, и три, и четыре, – командовал он сам себе, делая приседания и прыжки.
– Переходим к водным процедурам! – с этими словами Володька побежал в ванную комнату и с разбега бултыхнулся в наполненную с вечера холодной водой ванную.
– Бр-р-р-р! – выскочил он тут же оттуда и как собака начал трясти лохматой головой, разбрызгивая капли по всему кафелю, который каждый раз после его уходя обреченно вытирала тетка, даже уже и не пытаясь взывать к беспробудно спящей вечным сном совести племянника.
– Хорошо!! – орал Володька, будя своим мощным басом всех соседей, которые могли проспать на работу этим вьюжным февральским утром, – Хорошо!!!
Хотя, если досконально покопаться, хорошего было совсем немного. Ну ответьте, господа хорошие, что может быть хорошего в зимнем холодном темном утре, да еще среди недели, да еще и до аванса далеко, а получку несколько дней как получил и уже благополучно до копейки все истратил, не считая спрятанной от самого себя заначки в размере пятидесяти рублей. Отвечаем: ничего хорошего. Хотя, все в мире относительно, и если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то все не так уж и плохо. Итак, смотрим на ситуацию с другой стороны: уже февраль, стало быть, до весны рукой подать, а там и лето, и, значит, буйство цветения природы и жизни; второй момент, шеф с понедельника в отпуске и его не будет еще полторы недели, и, стало быть, еще десять дней относительной свободы и почти полного счастья в рабочее время; третье, судя по запахам с кухни, тетка опять нажарила его любимых блинчиков, а, следовательно, есть прямой повод еще раз порадоваться жизни. И, наконец, что вообще может омрачить надолго жизнь молодому, здоровому, свободному и красивому молодому человеку? Ничего! Кстати, если поковыряться в истории и в календаре, то в любой день года можно найти событие, так или иначе делающее этот день выдающимся. И неважно какое это событие – День Парижской коммуны, профессиональный праздник пожарников или рыбаков, 189-летие со дня рождения какого-нибудь поэта Семечкина или годовщина ввода второй очереди прокатного стана Урюпинского чугунного завода – главное, что при желании праздник всегда можно отыскать.
– Теть Нюр, сегодня праздник есть какой-никакой согласно календарю? – гаркнул он на всю квартиру, расчесывая перед зеркалом влажные волосы.
Явилась тетя Нюра, удивленно взглянула на племянника.
– Что значит «какой-никакой»? Ты что это, милый, совсем заработался там у себя в своем конструкторском бюро? Сегодня, между прочим, не «какой-никакой», а очень даже замечательный праздник. Сегодня День Святого Валентина! Уж на что я тетка старая, и то помню. А тебе стыдно этого не знать. Я то уж думала, что ты накануне кучу подарков закупил, стопку валентинок заготовил всем своим подружкам. А ты… Стыдно, молодой человек! Стыдно!
Вот так да! Действительно! Как это он мог забыть? И какой день?! День святого Валентина! Ай-яй-яй! Ну, ничего, еще не вечер. Еще все поправимо. И ничуть не унывая по поводу своей оплошности и вовсе не собираясь посыпать свою густую шевелюру пеплом раскаяния, Володька двинул на кухню уминать теткины блинчики.
А блинчики были в этот раз выдающиеся. Не блины, а произведения искусства! Каждый блинчик – в форме сердечка. Ай да тетя Нюра! Оказывается, в ее лице мир потерял великого творца.
– Теть Нюр, а ты у меня, оказывается, романтик!!
– А ты думал? – тут же вновь явилась тетка, – Наше поколение и было и умрет романтиками. Это вы теперь дюже все практичные и деловые. Для вас на первом месте карьера и баксы, а остальное – фуфло. Даже про праздник всех влюбленных забываете.
– Да ладно ты, теть Нюр, не переживай. Ну, забыл я. Молодой, исправлюсь. Спасибо тебе, что напомнила. Вот сейчас по пути и куплю в киоске десятка два валентинок, – Володька сгреб с тарелки целую гору блинных сердец и разом отхватил солидный кус от стопки.
– Ага. Купишь два десятка с названием «Моей единственной и неповторимой», – съехидничала тетка.
По пути на работу Володька действительно купил на отложенную пятидесятирублевку полтора десятка валентинок с разными надписями. Были тут строчки и о любви, и о дружбе, и о прекрасных глазах и о незабываемых днях. Ничего, на рабочем месте разберется. Он вполне может себе позволить сегодня немного сачкануть, так как монтажную схему НКУ он уже разработал, ведущий конструктор Нечаев просмотрел и сказал, что можно отдавать на утверждение. Начбюр Савельев в отпуске и, следовательно, до его выхода Володька может не париться с чистой совестью.
Явившись в отдел, Володька привычно громогласно поприветствовал всех присутствующих коллег, поздравил с великим праздником – Днем Святого Валентина, отметив про себя, что женская половина сегодня выглядит очень уж привлекательно. Сел за свой рабочий стол, вывалил из кармана валентинки в левый ящик письменного стола. Первым делом надо навести на столе порядок, то есть создать рабочую атмосферу. И Володька раскидал по столу содержимое своей рабочей папки. Так, теперь включить компьютер, вывести на экран монитора детализацию монтажки. Осталось натянуть на физиономию вид озабоченной деловитости и – порядок! Теперь можно приняться за любовные послания. Он выудил первую малюсенькую глянцевую двойную открыточку в форме сердечка. На ней были изображены два голубка, с умилением глядящих друг на друга. Надпись внизу гласила: «Моему самому сердечному другу». Ага, с этим все ясно. Это, само собой, надо надписать тетке. И он черкнул внутри: «Теть Нюр, ты мой самый сердечный друг! Люблю! Обожаю! Восхищаюсь! Потрясаюсь! Преклоняю колени! Твой Вовка». Порядок. Он положил готовую валентинку во внутренний карман пиджака, чтобы не забыть сегодня вечером вручить ее тому, кому она предназначена. Так, что там гласит следующее сердечко? «Нет девушки тебя милее! И меркнет красота подчас. Когда ты рядом, нет прекрасней Тебя и чудных твоих глаз!». Это, однозначно, секретарше Светочке. Вон она сегодня какая миленькая в своем маленьком черном платьице, должно быть от Коко Шанель. Очень славная девушка. Ей быть чуть ума побольше, и цены бы ей не было. Впрочем, красивой девушке ум только обуза. Так и надпишем внизу под стихотворением: Володя Иволгин, а сверху: Светочке Лапиковой. Так, еще одна готова, кинем ее в другой ящик, справа. Следующая. «Ты – ангел красоты! С любовью, …». Дописал: Володя И. А кто же у нас ангел красоты? Обвел глазами присутствующих. Светочку исключаем, ей послание уже готово. Может, Зоя Максимовна? А что, если посмотреть на нее глазами Кустодиева или Тициана, то она хороша до невозможности – одного живого веса не менее центнера. Несколько смущает подпись «с любовью, Володя И.». Цветкова Люда действительно хороша – высокая, стройная, с ярко голубыми глазами и строгим классической красоты лицом, но ей Володька валентинку не подарит – вредна до ужаса и любит капать начальству, наверняка уже готовит втихаря докладную начбюру о том, что Иволгин В.К. в его отсутствие относился к своим должностным обязанностям с холодком. Зайцева Вера Дмитриевна – хорошая тетка, своя в доску, в первое время, когда Вовка только пришел желторотым неумехой в бюро, она по своей доброте душевной самоинициативно взяла его под свое крылышко и по-матерински опекала и всему учила, да и по сей день опекает и выгораживает перед шефом. Валентинку Вовка ей обязательно подберет, но под определение «ангела красоты» Вера Дмитриевна никак не тянет. А, вот кому он пошлет эту яркую всю в блестках открытку – Димке Сапруну! Приятелю своему и бывшему однокашнику, а ныне коллеге. Вот прикол получится! То-то он потом посмеется над мучениями Димки по поводу того, кто это его так поздравил. Так, в ящик справа ее. Что мы видим в следующем послании? Нарисована роза, а внизу надпись: «I love you!». Краткость – сестра таланта. Так кого же Вовка love? В первую очередь, Володька горячо love себя, любимого. Очень хорошо. Значит, валентинка будет адресована самому себе. Так и напишем: Володе Иволгину от В.И. Вовка с удовольствием потер руки, работа сегодня определенно ладится. Достал следующий раскрашенный кусочек картона. «Ты всех прекрасней! Ты всех милее! Ты всех потрясней! И нет роднее!». Кто же у нас всех потрясней? И роднее? Ответ однозначен – любимый генеральный директор ОАО Васильев Василий Васильевич, «Вася в кубе». Больше, чем он потрясать никто не может! Вывести конструкторское бюро из подчинения директора по производству и подчинить его продажному директору, пардон, директору по продажам – разве может быть для работников КБ потрясение большее этого? А оставлять исполнять свои обязанности в свое отсутствие не директора по производству, не коммерческого директора и даже не продажного, пардон, по продажам, а начальника службы безопасности – так это из серии «очевидное – невероятное». Решено, это открыточка будет адресована «Васе в кубе». Тем более, что он ко всем своим достоинствам выглядит реально очень миленько – аккуратненькая лысинка так и блестит на солнышке, просто светится вся, пуская вокруг солнечные блики, лицо круглое, как блин, глазки маленькие, как буравчики, в общем, красота неземная. А уж роднее его нет для подчиненных, просто отец родной. Так и напишем сверху адресата: Василию Васильевичу Васильеву, а внизу подпись: от В.И. Следующая валентинка Вовке очень понравилась – на нежно лиловом фоне красивая ветка сирени. Надпись гласила: «Самой лучшей девушке на свете». Володя задумался. Самая лучшая девушка на свете – это Вика из технологического отдела. Высокая, тоненькая, светло-русая, с ясными зелеными глазами под густым веером ресниц. И лицо у нее какое-то светлое, как будто от него исходит сияние. Березка. Когда он ее первый раз увидел полгода назад, то просто остолбенел. Девушка из его снов. Девушка – мечта. Он часто думал о ней, особенно перед сном. В его мечтах они давно были вместе, и все у них было замечательно. Любовь их цвета пышным цветом, жаль только пока в мечтах. В действительности он никак не мог придумать повод, как с ней познакомится поближе. Как только он ее видел, на него находила несвойственная ему робость. Вообще то, познакомиться с понравившейся девушкой для Володьки никогда не было проблемой. Но только не с Викой. В ее присутствии он начинал пыхтеть, краснеть, бледнеть, потеть, мычать нечто нечленораздельное, делался ужасно неловким и косоязыким. Все эти симптомы моментально проходили, как только она исчезала. Например, все той секретарше Светочке Володька мог сыпать комплименты как из рога изобилия, один другого изысканнее и витиеватее. Светочка просто плавилась под их водопадом, как свеча под потоками майского солнца. Ничего не стоило Вовке наговорить кучу приятных слов любой девушке и даме любого возраста, хоть той же Цветковой Людке. Как только чувствовал, что Людка готова накапать на него начбюру, так сразу и начинал сыпать лестными словами и эпитетами в ее адрес, тем самым разоружая и обезвреживая противника на долгое время. Но при Вике все слова улетучивались в неизвестном направлении, и она видела каждый раз перед собой неуклюжего дебила – молчуна. Вовка вздохнул. Хоть к психологу иди избавляться от этой фобии. Надписал открытку: «Вике от В. И.». Поколебался стоит ли дописывать фамилию полностью или нет, все же не решился, оставил как есть и аккуратно положил ее в правый ящик. Достал из левого ящика следующую валентинку. На ярко красном фоне золотыми буквами выведено: «Люблю и надеюсь, что взаимно». Тут вопросов нет, это, конечно же, начальнику службы безопасности предприятия, полковнику в отставке с очень подходящей и очень грозной фамилией Калашников. И открытка тоже подходящая, похожа на бывший флаг СССР. Надписал печатными буквами (чтобы ни одна почерковедческая экспертиза не раскрыла автора послания): Уважаемому Евгению Евгеньевичу Калашникову от В. И. с любовью!». Следующую валентинку с краткой надписью «Милой подружке от милого друга» адресовал уборщице тете Наташе. Буфетчице Клавдии Афанасьевне (она всегда старается выбрать ему самые поджаристые пирожки, как Вовка любит) написал текст самолично: «Дорогая Клавдия Афанасьевна. Примите самые искренние признания в любви от вашего искреннего и верного поклонника Володи Иволгина». Не забыл и вахтершу тетю Валю: «Дорогая тетя Валя. Вы наш надежный щит от непрошенных гостей. Вы наш талисман. Мы все вас очень любим. А я особенно. Иволгин В.». Зайцевой Вере Дмитриевне посвятил валентинку со следующими стихами: «Вы ярче весеннего солнышка, Прекраснее первых цветов! Желаю всего вам хорошего, Улыбок и ласковых слов!». Надписал еще четыре валентинки: бабе Евгении, двоюродной сестренке Милке, бывшей однокурснице Таньке Журавлевой и вреднющей соседке тете Дарье, которая любила по вечерам барабанить в стену в ответ на вполне умеренно тихую музыку, врубаемую иногда Володькой. Пожалуй, на этом все. Отложил четыре последние валентинки в карман пиджака, остальные достал из правого ящика, вложил в конверты, надписал адресатов и понес в коридор бросать в ящичек для посланий, что с утра вывесили в коридоре специально для валентинок. Ящик представлял собой коробку из-под ксероксной бумаги формата А4, с прорезью сверху, скотчем намертво примотанной к столу для настольного тенниса, что стоял в фойе. Около коробки выстроилась скромная очередь из трех мужчин. Вовка встал четвертым, усмехнулся про себя: как за хлебом. Когда подошла его очередь, бросил по очереди свои конверты в прорезь и с чувством выполненного долга пошел в отдел: праздник праздником, но надо и поработать на благо родной страны.
После обеда припорхала оживленно-радостная Светочка. В руках она держала полиэтиленовый пакет.
– Получаем валентинки! – крикнула звонко, в счастливом предчувствии, что и ей перепадет изрядная доля посланий от явных и тайных кавалеров. Стала вытаскивать по одной, выкрикивать адресата. Услышав свою фамилию, смущаясь или явно радуясь, люди подходили к Свете, забирали открытку или конверт. Вовкину фамилию Света выкрикнула семь раз. Его обогнала только сама Света, которой досталось аж девять посланий.
Вовка читал послания не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой. Открытку, адресованную самому себе, тоже прочел внимательно. Что ж, все правильно: «I love you». Как говорится, ничего не добавить, не убавить. Кратно, сдержанно и полностью соответствует действительности. Перечитал еще раз и убрал в правый ящик стола. Так, что там дальше? Дальше, некая (или некий) Х. сообщал Вовке, что он «на свете всех милее, всех румяней и белее». Вовка встал, подошел в зеркалу, висящему на стене, внимательно вгляделся в свое отражение. Он определенно на свете всех милее. Тут вопросов нет. Но как понимать выражение «всех румяней и белее»? Тут что-то одно – или белее, или румяней. А то нестыковочка получается. В общем, несколько сомнительный комплимент. Что ж, ладно, простим эту (или этого) Х. за корявость стиля, человек наверняка хотел как лучше, но уж как сумел. Кстати, кто у нас Х.? На «Х» Володька знал только одного человека – Харитонова Илью Ивановича, пенсионера из соседнего отдела, сутулого, невзрачного человека, за толстенными стеклами очков которого трудно было разглядеть глаза. Надо же, оказывается у Ильи Ивановича за неказистой внешностью и толстыми стеклами очков скрываются нежная душа и острый глаз. Хотя, может это вовсе и не Харитонов, а Х. – это не буква «ха», а «икс», то бишь, неизвестный (а лучше, неизвестная). Вовка удовлетворенно хмыкнул и аккуратненько положил валентинку в правый ящик стола. Еще один плюс в его актив. Так, что там дальше? Дальше некий (или, опять таки, некая) В. в валентинке в форме сердечка с букетиком ландышей на лицевой стороне сообщал (сообщала), что от всей души любит Вовку и мечтает о свидании с ним. Хм-м. Может, это Вася в кубе развлекается? Что ж, если так, то Васе в кубе проще простого устроить рандеву с Вовкой – просто пригласить его к себе в кабинет на предмет показательной головомойки молодому специалисту, дабы другим неповадно было валять дурака в рабочее время. Но это вряд ли от Васи в кубе. Если на то пошло, то Вася3 скорее всего и не подозревает о существовании Иволгина Владимира. Кто же это тогда? Ладно, помозгуем на досуге. И Вовка отложил валентинку под стекло стола. Были открытки от Веры Дмитриевны («Примите мое искреннее восхищение вами, молодой человек. Вы являете собой яркий и один из лучших образчиков нового поколения. Так держать!»). От Светочки («Вовочка Иволгин, я без ума от тебя»). От вульгарной неприятно-прилипчивой девицы по имени Диана из комнаты напротив («Вовочка, ты совсем забыл меня. Вспомни прошлое. Диана»). Вспоминать прошлое Вовке совсем не хотелось. Да и что там вспоминать? То, что перед Новым годом, когда гуляли в кафе всем управлением, он перебрал лишнего и потом целовался с этой самой Дианой в гардеробе между чужих пальто и шуб, пахнувших мокрой псиной? Вовке были не приятны эти воспоминания, и он предпочел вычеркнуть их из памяти. А со стороны Дианы просто бестактно напоминать ему об этом. Немного поколебавшись и убедившись, что никто не видит, Вовка выбросил глянцевый кусочек картона в мусорную корзину под столом. Была еще одна анонимная блеклая невыразительная валентинка с таким же содержанием: «Поздравляю вас с Днем святого Валентина». Да, не густо. Ладно, чего там. В общем, все ясно и понятно.
Вовка задвинул ящик стола. Пора и поработать. Он со вздохом открыл на экране монитора монтажную схему КТП.
Работалось плохо, без энтузиазма и азарта. Вроде и настроение хорошее, и погода на улице разгулялась – вон как солнце светит! – но работать не хотелось. Хотелось … бог знает чего хотелось. То ли праздника, то ли чуда, то ли еще чего-то. Вовкин взгляд упал на валентинку под стеклом с букетиком ландышей. Достал, рассеянно повертел в руках, три раза перечитал. «Вова. Я от всей души люблю тебя и мечтаю о свидании с тобой. В.». Да, блин, очень уж много имен начинается на эту букву. Вова, Вадим, Виталий, Василий, Валентина, Вера, Виктория. Виктория… Вика… Нет, не может быть. Ерунда какая. Чтобы она сама написала ему, что любит и мечтает о свидании. Да этого в принципе быть не может. Конечно, нет! … А вдруг… Чем черт не шутит! С другой стороны, что он урод что ли какой? Или лопух? Он, между прочим, колледж с красным дипломом закончил. И на третьем курсе института заочно обучается. И вообще, нравится женщинам. Вон Светка ему написала, и Диана, и неизвестная Х. Почему бы и Вике не написать? Она умница, она своими зелеными глазищами разглядела в нем неординарную личность, глубокий ум и широкую душу. Она такая. А какая смелая! Сама написала ему про свое чувство, сама намекнула на свидание. Да что там намекнула, написала открытым текстом! Ай, молодец девчонка! Вика… Виктория, что значит, победа. А он то, он! Вместо того, чтобы со слезами счастья на глазах принять от судьбы этот роскошный подарок, сидит, как последний лопух, философствует непонятно о чем. Да он должен вопить от восторга! Он должен немедленно бежать к ней!
И подчиняясь внезапному порыву, Вовка встал и стремительно вышел из комнаты. Он пошел быстрым пружинистым шагом в конец коридора, взлетел одним махом по лестнице на третий этаж, подошел к технологическому отделу, рывком открыл дверь. Викин стол стоял третьим у окна. Она подняла на него свои зеленые несколько удивленные глаза под длинными стрелами черных ресниц, когда он остановился рядом и уперся широко расставленными руками в ее стол.
– Вика! – Произнес Вовка торжественно и громко дрожащим от волнения голосом так, что все в помещении замолчали и уставились на него. – Дорогая Вика! Я хочу сегодня в этот знаменательный день, в День Святого Валентина, признаться тебе в том, что ты мне давно нравишься. Очень нравишься! Очень! Больше чем просто нравишься. Я хочу пригласить тебя на свидание. Я буду ждать тебя в шесть часов вечера в сквере влюбленных у фонтана. Я буду ждать тебя, пока ты не придешь. Даже если мне придется стоять там несколько дней или всю жизнь.
– Я приду, Вова. Ровно в шесть, – сказала Вика с легкой сияющей улыбкой, откинув челку со лба – я обязательно приду.
… Домой Вовка вернулся в двенадцатом часу ночи. Тетка спала. Вовка на цыпочках прокрался на кухню, включил бра. Достал из кармана предназначенную тетке валентинку, прижал ее магнитом к холодильнику. Зверски хотелось есть. На столе под полотенцем стоял остывший ужин – в кастрюле вермишель с котлетами, на сковороде омлет. Он схватил две котлеты, сунул в рот. Сидел с закрытыми глазами, жевал холодные котлеты и счастливо улыбался.
Некстати раздался телефонный звонок. Вовка быстро схватил трубку настенного телефона, пока тетка не проснулась. Звонил Димка Сапрун.
– Привет, Вован. Как прошел Валентинов день?
– Прекрасно прошел. Хороший день. Особенный.
– Много признаний в любви получил?
– Получил…
– И я тоже получил. Кстати твой прикол про ангела красоты я сразу расколол. Почерк то твой особенный знаю как облупленный. А как тебе мое признание? «Я от всей души люблю тебя и мечтаю о свидании с тобой». Понравилось?
– …Так это ты?!!. Не может быть!.. А почему … почему подписался «В»?
– Так у меня отчество Викторович. Соображать надо. А ты на кого подумал?
– Я то… На Васю в кубе. На кого же еще.
– Ха-ха-ха. Я так и подумал! – загоготал довольный Димка, – Здорово я тебя разыграл, а?
– Здорово. Собака ты, Диман. А впрочем… Спасибо тебе огромное. За поздравление. Если бы ты только знал, как я рад, что получил его!
