Здесь звезды падают каждую ночь, а там – экономика.

Последние мгновения цельного времени, себя, мира, которого ещё не поделили на социальные сферы, не размазали по геополитической карте, не растащили по 15 минут в неизвестных направлениях.

Дикое, полнокровное Время, более, чем свободное, более чем условное, которое, однако, здесь могло бы воплотиться в божество самого же себя, раздобревшее и уверенное, такое же, как и мы сами – почти готовые стать богами самих же себя, цельным устремлением: восхождения ли на вершину, глотка ли воды из ручья, стремленияем ручья к подножию, мягкими, волнообразными стремлениями бабочек, которые летают здесь почти табунами на фоне резких каменных росчерков, ночным стремлением к звездам и собственным же стремлением к огню, теплу.

Всего сутки отделяют нас-сейчас от множества ненужных вещей, слов, ложных потребностей, и время будет совсем другим – как запачканный нефтью участок моря – надкусанным, израненным, с многочисленными растяжками и пустотами, думаю, если такое смять, его можно засунуть в пакет с чипсами и съесть у телевизора.

А сейчас чудно: можно хоть всю ночь стоять и наблюдать, как тянутся друг к другу почти симметричные половинки Млечного Пути, и звенят жучки, и журчат ручьи, и странно лают маралы – загадочные животные. 🙂

Я бы с радостью прожила жизнь без часов: когда начинаешь считать, сколько её прошло – в годах, кажется, что она уже кончается, потому что от одного до ста – совсем немного.

Но иногда открывается, что жизнь – это единый порыв: ручья к подножию горы, бабочек – волнообразно, близкое к бесконечности стремление друг к другу половинок млечного пути, нота, выпущенная сквозь связки, фотон, упавший на сетчатку глаза, и новая звезда, которую свыкшийся глаз сумел различить.

А следующая ночь будет гореть рекламой, и в неоновом свете то с одного, до с другого плаката будет улыбаться неестественно яркая венера и рекламировать что-то свое. И каждому свое. А тут ты был как бы со-всем.