Подложность «Поучения Владимира Мономаха».
Содержание.
Следы в «Поучении» древнегреческого мифа о Геракле.
«Поучение» и эпосы средневековой Европы и Византии.
Следы в «Поучении» «Послания о посте» и «Поучения в неделю сыропустную» митрополита Никифора. «Поучение» и «Волынская летопись» о Владимире Васильковиче Галицком.
«Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Первое послание коринфянам» апостола Павла.
«Поучение» известно только по «Повести временных лет», входящей в состав Лаврентьевской летописи, переписанной в 1377 году монахом Лаврентием со списка, события в котором закончены 1305 годом. В летописи оно читается под 1096 годом, разрывая связный текст летописной статьи, рассказывающей о происхождении половцев, и других соседних с Русью народов. В других летописях, содержащих «Повесть временных лет», текст статьи 1096 года читается в нормальном виде без «Поучения». Это Радзивиловская, Московско – Академическая, Ипатьевская летописи. Академик Д. С. Лихачев писал: «Можно быть совершенно уверенным, что если бы Лаврентьевская летопись сгорела, то «Поучение» Владимира Мономаха было бы объявлено подделкой, и защищать его подлинность было бы труднее, чем сейчас защищать подлинность «Слова о полку Игореве». Поучение» никак не отразилось в последующей русской литературе, оно нигде не упоминается: текст «Поучения» разрывает связный, цельный текст Лаврентьевской летописи в рассказе о событиях 1096 года – это казалось бы «явная вставка»; частное письмо и автобиография Мономаха, которые имеются в «Поучении», необычны для литературы 11-12 веков. Объяснить, зачем в конце 18 века понадобилось сочинять «Поучение» можно было бы так: Мономах- родоначальник московских государей, его шапка—символ монархической власти, и его «Поучение» оправдывало её. Можно было бы привести и много других аргументов в защиту идеи поддельности. По счастию рукопись сочинений Мономаха сохранилась, и никаких подозрений она не вызывает». Для определения времени составления «Поучения» вешкой является последний, упомянутый князем в «Поучении» поход против Ярославца Святополчича, состоявшийся в 1117 году, поэтому «Поучение» датируется периодом с 1117 по 1125 год. Более близко к событиям 1096 года стоит письмо Владимира Мономаха к Олегу. Содержание письма указывает на события около 1097 года. Авторство Владимира Мономаха не подвергалось сомнению, однако ещё историк Д.И. Иловайский предположил помощь духовного лица в составлении «Поучения», принимая во внимание множество цитат из духовной литературы. Рассмотрим отрывок из «Поучения», касающийся охоты князя в Чернигове, сравнив её с описаниями подвигов Геракла, героя языческого античного мифа. «Поучение». «А вот, что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связывал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того что, разъезжая по равнине ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедро и коня со мною опрокинул» ( См. «Изборник». М. 1986. Стр. 59-70). Прототип диких коней в «Поучении»- кобылицы фракийского царя Диомида (кобылицы-людоеды). Число диких коней – «десять и двадцать». Предположительно, число двадцать обязано характеристике дубины, с которой Геракл отправился в конюшни царя. Двадцать воинов не могли поднять её. Число десять обязано, вероятно, десяти дням и ночам, которые Геракл проспал после изготовления дубины, набираясь сил для битвы с немейским львом. В мифе Геракл связывает стражу конюшни, в «Поучении» князь связывает самих коней. Два тура, метавших рогами князя вместе с конём –в мифе круторогий бык царя Миноса на острове Крит ; быка Геракл победил, ухватив за рога и прижав к земле. Олень, бодавший князя—киренейская лань. Прототип вепря, оторвавшего у князя меч на бедре—эвриманфский вепрь. В мифе Геракл напрасно пытался победить вепря мечём, меч оставлял на шкуре зверя лишь глубокие царапины. Мифическая гидра, которая в схватке оплела Гераклу ноги и кусала панцирь, заменена в «Поучении» медведем, схватившим зубами потник у колена князя. Естественно предположить, что прототипом «лютого зверя», опрокинувшего князя вместе с конем, является немейский лев. (См. Пересказ В. и Л. Успенских. «Двенадцать подвигов Геракла». «Стрекоза-Пресс». 2005.) Историк С.М. Соловьев предполагал, что «лютый зверь» в «Поучении» — волк, Д.И. Иловайский предполагал, что князь встретил барса. «Поучение»: «А из Чернигова в Киев около ста раз ездил к отцу, за один день проезжая до вечерни. Вероятно, это «следы» упражнений Геракла в беге с конем перед ловлей киренейской лани. Геракл приучился бежать за конем целый день без еды и питья.
«Поучение» и эпосы средневековой Европы и Византии.
Обращение к образу Геракла, его подвигам, достаточно характерно для Византии и средневековой Европы. Если теологи победы героя над чудовищами толковали как прообразы торжества Христа над легионами Люцефера, то в светском понимании Геракл был достойный подражания идеал воина—феодала. Анна Комнина (1083—после1147)—дочь византийского императора Алексея 1 Комнина, современника Владимира Мономаха, автор «Алексиады» — истории царствования своего отца, называла царя Алексея «новым Гераклом». Единоборство со львом довольно частый сюжет эпосов средневековой Европы и Византии. У поэтов, создавших «романы Круглого стола», рыцари короля Артура сражаются с тиграми, львами, леопардами, которыми поэты населили леса Европы. В «Песне о Роланде Карл Великий (ок.742—814) в вещем сне вступает в единоборство со львом. Оксфордская—наиболее ранняя – рукопись «Песни о Роланде» относится к 11 веку. В византийской поэме о Дигенисе Акрите –национальном герое греков, защитнике восточных границ империи от сарацин, герой еще мальчиком вступал в единоборство львами. Первоначальная редакция эпопеи составлена в 10—11 веке, более поздние версии принадлежат 12—14 в.в. Тематику рассказа князя о жизни в Чернигове—описание охоты и предшествующие этому строки о воинских подвигах ( 83 похода против половцев, 100 взятых в полон и отпущенных половецких князей, около 200 им лично перебитых лучших мужей половецких) легко изложить стихами из Дигениса Акрита: «Победы воспоем и воздадим хвалу Василию Акриту трижды славному …Поведать я хочу о подвигах, которые он в жизни совершил земной, –о том как мощных и отважных воинов и хищников лесных он побеждал».
Очевидно, что исследованный отрывок «Поучения» вполне укладывается в рамки эпического произведения 11—12 веков Европы и Византии. Можно допустить, что «Поучение» создано на Киевской Руси во времена правления Владимира Мономаха. Однако маловероятно, что князь сам «приписал» себе подвиги Геракла, подправив их под местные условия, спрятав льва под « маской лютого зверя». Сам же прием использования чужого ранее написанного произведения достаточно типичен для литературы средневековой Руси. Академик В.М. Истрин об этом писал: «Когда те или другие политические или общественные события настраивали древнерусского человека определенным образом, и он чувствовал потребность выразить это настроение на бумаге то далеко не всегда приступал он к составлению совершенно нового произведения, но очень часто брал соответствующее произведение старое — русское оригинальное или переводное — и обрабатывал его, прибавляя в него новое содержание и придавая ему новую форму».
Сохранились материальные следы интереса в Древней Руси к мифу о Геракле, относящиеся к 11-12 векам. Известны барельефные изображения подвигов Геракла. Геракл в борьбе с немейским львом вырезан на монументальном рельефе из красного шифера, хранящемся в Киево-Печерской лавре. Предполагают, что рельеф относится к концу 11—началу12 века и украшал светскую или культовую постройку. Спустя столетие рассказ о подвигах Геракла появится среди рельефов Дмитриевского собора во Владимире на Клязьме (1194—1197) ,включая единоборство с немейским львом и встречу с кентаврами. Размещение барельефов с героем языческого мифа на стенах собора заставляет предположить, что и подвиги Геракла и их теологическое толкование было известно строителю собора Всеволоду 3.
Вышеизложенный отрывок о эпосе Византии и Европы—краткая «выжимка» из книги В.П. Даркевича «Путями средневековых мастеров» (Издательство «Наука», Москва,1972). Ученый был в полушаге от разгадки, что послужило подстрочником для описания княжеской охоты. Можно предположить, что только исследованный отрывок не принадлежит Владимиру Мономаху, что это поздняя вставка. Маловероятно, что самому князю, так образно описавшему поведение половцев при исходе его из Чернигова ( «И облизывались на нас половцы точно волки..»), сравнившему погибшего сына с « увядшим цветком» а его жену с « горлицей на сухом дереве», с 13 лет занимавшемуся охотой, для рассказа о собственной охоте понадобился «подстрочник»- описание подвигов Геракла. Трудность выделения отрывка состоит в следующем. В « Поучении» содержится беседа Василия Великого с юношами. «Поучение»: « Ибо как Василий учил, собрав юношей…». Василий Великий, (ок. 330-379), видный богослов, уделял в своих трудах много внимания воспитанию молодежи, используя для моралистических выводов античные сюжеты. Василий Великий: «Вот и мы будем таким образом отбирать для себя сочинения, где содержатся правила добродетели. Но, так как подвиги доблестных людей древности сохранились в человеческой памяти, либо в сочинениях поэтов или историков, мы не будем лишать себя той пользы, которую они приносят» (« Путями средневековых мастеров», стр. 83). Поэтому отрывок не выглядит поздней вставкой, а органично вписывается как своеобразное следование манере Василия Великого. Д.С. Лихачев писал о «Поучении»: «Можно указать десятки примеров, когда «Поучение» Мономаха оказывается близким различным наставлениям «к детям», тем или иным местам из творений отцов церкви ( в частности, особенно, Василия Великого)…».
«Поучение» Владимира Мономаха и «Послание о посте» грека, киевского митрополита Никифора ( 1104-1121).
Совпадение отдельных деталей «Поучения» и «Послания о посте» заметил еще историк Д.И. Иловайский, писавший: « Рассказ Владимира о своем деятельном простом образе жизни подтверждается «Посланием о посте», которое митрополит Никифор написал для того же князя». Эти же детали из «Послания о посте» послужили предпосылкой писать образ Владимира Мономаха, сына греческой царевны и князя Всеволода с Геракла, сына дочери микенского царя и Зевса. Достаточно сравнить слова о Геракле Диона Хрисостома, греческого ритора, философа 1 в. н.э. и слова о Владимире Мономахе в «Послании…» Никифора. Дион Хрисостом: «Геракл прошел пешком всю Европу и всю Азию …Он не боялся ни стужи, ни зноя, не нуждался в подстилках, плащах и коврах , носил косматую шкуру, терпел голод , добрым помогал, дурных карал …Он полагал, что должен не менее упорно бороться и сражаться с предрассудками, чем с дикими зверями злодеями». («Путями средневековых мастеров», стр. 105) Никифор: « Что говорить такому князю, который больше на сырой земле спит дому бегает, платье светлое отвергает, по лесам ходя, сиротинскую носит одежду и только по нужде, входя в город, облекается в одежу властелинскую. Что говорить такому князю, который другим любит готовить обеды обильные, а сам служит гостям, работает своими руками, подаяние его доходит даже и до податей; другие насыщаются, а сам князь сидит и смотрит только, как другие едят и пьют, довольствуясь малой пищей и водою: так угождает он своим подданным, сидит и смотрит, как рабы его упиваются, руки его ко всем простерты, никогда не прячет он сокровищ, никогда не считает золота или серебра, но все раздает, а между тем казна его никогда не бывает пустой».
Однако есть и более глубокая связь между «Поучением»» и «Посланием…». «Поучение» является своеобразным «ответом» на «Послание…», отводящим от князя упреки, деликатно высказанные Никифором, заимствующим из «Послания…» «печалование» Никифора. «Послание…»: «Кажется мне, князь мой, что не будучи в состоянии видеть всего сам своими глазами, ты слушаешь других и в отверстый слух твой входит стрела. Так подумай о изгнанных тобою, осужденных, презренных, вспомни обо всех, кто на кого сказал что-нибудь, кто кого оклеветал, сам рассуди таковых, всех помяни и отпусти, да и тебе отпустится, отдай да и тебе отдастся… Только не опечалься, князь, словом моим: не подумай, что кто-нибудь пришел ко мне с жалобою и потому я написал это тебе! Нет, так просто я пишу к тебе для напоминания, в котором нуждаются владыки земные; многим пользуются они, но зато и многим искушениям подвержены».
Ученые считают, что за деликатными общими упреками Никифора стоят конкретные факты. Само «Послание…» исследователи датируют достаточно широко 1114-1121 год, некоторые склоняются к 1114 году. Все согласны, что речь Никифора идет о событиях, когда Владимир Мономах уже сидел на киевском столе. Это следует уже из формы обращения киевского митрополита к князю: «К тебе добляя глава наша и всей христолюбивей земли, слово се есть…». По непонятным причинам не обращается внимание на 1118-1119 годы, когда произошли две крупные межъусобицы, кончившиеся печально для князей, вступивших в конфликт с Мономахом. Глеб Всеславич Минский, сын Всеслава, попытался вернуть часть земель, ранее принадлежавших Всеславу.В ответ Мономах разорил Минск ,взял в плен Глеба, осудил его на заточение, где Глеб вскоре умер. С той поры до 1146 года Минск стал принадлежать Мономаховичам.
Глеб, возможно, «осужденный» из « Послания…». По каким-то причинам Ярослав, сын Святополка, сидевший во Владимире Волынском (1100-1118), поссорился с Владимиром Мономахом и отослал к нему свою жену, внучку князя. В ответ Владимир Мономах изгнал Ярослава из Руси, а во Владимире Волынском посадил своего сына. В 1123году при попытке вернуть Владимир Волынский Ярослав погиб.
С тех пор Волынь постоянно оставалась за родом Мономаха. Ярослав – реальный претендент на «изгнанного» из «Послания…» Никифора. Вероятно, жалоб митрополиту на князя было много, так как Никифор пишет о «изгнанных», «осужденных», « презренных».
Обратимся к «Поучению», месту, где князь рассказывает о том, как явились к нему послы от братьев с предложением изгнать Ростиславичей и отнять их волости. Автор «Поучения» практически не скрывает, что пишет «поверх» текста «Послания…» ,содержащего упреки («ты слушаешь других» ) и деликатное « не печалься, князь, «словом моим». Князь не послушал послов. «Поучение»: «…отпустив их взял Псалтырь, в печали разогнул её, и вот что мне вынулось: « О чем печалишься душа моя…». Это события 1099 года, когда Святополк 2, киевский князь ( 1093-1113), вздумал выгнать Ростиславичей из Волынской земли. Усобица длилась до 1100 года, во Владимире Волынском сел сын Святополка Ярослав, усобица закончилась известным Витичевским съездом.
Митрополит упрекает князя : «…подумай о изгнанных тобою..». Князь «в ответ» предъявляет свое « Письмо Олегу», в котором предлагает своему врагу, убийце своего младшего сына Изяслава ,вернуться в Русскую землю и получить полагающееся ему по наследству княжество. Это усобица 1096 года, закончившаяся в 1097 году знаменитым Любечским съездом, закрепившим за Святославичами Черниговскую землю, провозгласившим: « …пусть каждый владеет своей отчиной». Все эти события произошли еще до прибытия митрополита на Русь ( 1104-1121), до киевского княжения Мономаха (1113-1125). Сомнительно, что такой нелепый «диалог» «Поучения» с «Посланием…» состоялся при жизни князя. Гадание Владимира Мономаха на Псалтыре. У этого эпизода есть прецедент, связанный также с Волынским княжеством и князем по имени Владимир. Обратимся к Ипатьевскому списку. В Ипатьевском списке Киевский летописный свод прекращается 1206 годом, за ним следует летопись собственно Волынская – от 1201 до 1292 года. Изложение Д.Иловайским текста Волынской летописи о Владимире Васильковиче, князе Волынском, внуке Романа Галицкого: «Владимир начал думать, где бы за Берестьем построить крепкий город. Размышляя о том, он взял Пророческие книги и развернул наудачу. Открылась 61 глава книги Исаии, и князя поразили следующие слова: «И созиждут пустыни вечные, запустевшие прежде, воздвигнут и обновят грады пустые, опустошенные в роды». Князь вспомнил, что места по реке Лесне …были прежде населены; но после деда его Романа, в течении 80 лет оставались запустелыми…Он велел расчисть его (место для постройки) от леса и срубить город. Который назвал Каменец». Это события около 1285 года. В Волынской же летописи можно найти строки о любви Владимира Васильковича к охоте: «Сам он был когда-то охотником добрым и храбрым: при охоте на вепря и на медведя он не ждал, чтобы слуги пришли ему на помощь, а сам быстро убивал всякого зверя». Заимствования и дальнейшая переработка приведенных эпизодов из жизни Владимира Васильковича для построения образа Владимира Мономаха, в крещении Василия, очевидны. Очевидно и то, что «Поучение» не могло быть написано ранее Волынской летописи. Можно предположить, что идея взять в качестве праобраза охоты Мономаха подвиги Геракла возникла у автора «Поучения» в результате знакомства с барельефами Дмитриевского собора во Владимире на Клязьме, городе, основанном по мнению историков Владимиром Мономахом.
«Поучение» Владимира Мономаха и «Поучение в неделю сыропустную» митрополита Никифора.
Так как в «Поучении…» Никифора есть строки, осуждающие ростовщиков, берущих высокий долговой процент (великая «реза») , из-за чего среди киевлян были волнения в конце правления Святополка 2, то ученые определяют время создания «Поучения…» Никифора 1113 годом. Считается, что оно было адресовано духовным лицам и мирянам. Особняком стоит мнение академика М.Н. Тихомирова. Тихомиров считал, что «Поучение…» написано в период, когда Владимир Мономах сел на киевский стол (ок. 1114) ,а строки о лихоимстве и великом «резе» расценил как упрек против лихвы и ростовщичества Владимира Мономаха ( См. М.Н. Тихомиров «Древняя Русь». М. 1975.С.132 ). Не исключено, что в «Поучении» Владимира Мономаха есть следы скрытой «полемики» и с этим произведением Никифора. В частности, велика вероятность, что строки Владимира Мономаха, где он призывает учиться, ставя в пример своего отца, который «дома сидя знал пять языков, оттого и честь от других стран» – «шпилька» в адрес грека Никифора. В «Послании на сыропустную неделю» Никифор пишет: «…не дан ми бысть дар язычный, по божественному Павлу, яко тем языком творити ми порученная, и того ради безгласен посреде вас стоя, и молчу много». Никифор живет на Руси уже около 9 лет. Мнения ученых о правильном понимании этого отрывка разделились. Одни считают, что грек Никифор не знал русского языка, другие понимают это как признание им, что владеет он русским языком недостаточно хорошо для точного изъяснения мысли, сформулированной в сфере языка греческого, тем более изъяснения устного на проповеди.
«Поучение» не единственное произведение древнерусской литературы, где неявно используются сведения о Владимире Мономахе, сообщенные Никифором в «Послании о посте». В 1164 году к киевскому князю Ростиславу Мстиславичу прибыло посольство от императора Мануила 1 Комнина.
Цель посольства – убедить Ростислава принять греческого митрополита Иоанна, присланного константинопольским патриархом. Решающую роль в успехе миссии сыграли богатые подарки, особенно дорогие византийские ткани- аксамиты.
«И присла царь дары многы Ростиславу оксамиты и паволокы и вся узорчь разноличная. («Полное собрание русских летописей», т.2, 1962, стлб.522).
Вспомним описание митрополитом Никифором Владимира Мономаха, бегающего в «сиротинской одежде». В «Слове о погибели Русской земли» читаем: «И сам господин Мануил Царьградский, страх имея, затем и великие дары прислал к
нему (Владимиру Мономаху), чтобы великий князь Владимир Царьграда его не взял». Очевидно, что первичными источниками для вымысла послужили летописное сообщение и «Послание о посте» Никифора. «Слово о погибели Русской земли» дошло до нас в двух списках, и в обоих случаях как предисловие к «Сказанию о житии Александра Невского». Часть историков считает, что это позднее объединение двух разных произведений, что «Слово…» небольшой отрывок не сохранившегося полностью лирического произведения, выражавшего чувства патриотизма русского автора, вызванные нашествием Орды и разгромом русских земель. Время его создания датируется с 1238года по 1246 год, так как о князе Ярославе Всеволодовиче (1191-1246), отце Александра Невского, сказано как о живущем – «нынешнего Ярослава». Однако формально, если считать, что перед нами подражание византийскому энкомию, похвальному слову, то отрывок стоит на подобающем энкомию месте, и несет характерные особенности, присущие именно энкомию. Выдержки из книги «Книга и писатель в Византии», автор доктор исторических наук А. П. Каждан. Энкомий по сути дела – двойник жития, только объект его не мученик и аскет, а император полководец и даже писатель. Структура энкомия и жития во многом совпадала: и то и другое следовало начинать с рассказа о благородстве происхождения прославляемого героя и о достоинствах его родины. Энкомий был отличен от исторического сочинения, различие обоих жанров особенно бросается в глаза при сопоставлении двух сочинений, созданных одним автором. Энкомий—плод риторики, своего рода искусная литературная игра по наперед заданным правилам, и объективное изложение событий никак не входило в программу энкономиста. По законам жанра энкономист должен был превозносить своего героя, составить, как тогда говорили, список его добродетелей. «Я пишу историю, а не энкомий — эта, ставшая стандартной фраза встречается у многих византийских историков.
«Тень» митрополита Никифора присутствует и в другом рассказе о Владимире Мономахе. Историк Д. И. Иловайский писал следующее. «Своды Никоновский, Воскресенский и другие рукописи приводят сомнительный рассказ о том, что русские войска во времена Владимира Мономаха разорили Фракию и осадили Константинополь. Тогда устрашенный император Алексей Комнин будто бы прислал к Владимиру Мономаху ефесского митрополита Неофита и других знатных людей с просьбой о мире и с богатыми дарами, между которыми находились: крест из животворящего дерева, золотой венец, золотая цепь и барма императора Константина Мономаха, сердоликовая чаша императора Августа, скипер и прочее. Неофит торжественно возложил на Владимира венец и барма и назвал его царем. По всей вероятности этот рассказ сложился во времена гораздо поздние, чем 12 век…». (См. Д. И. Иловайский. «Становление Руси». Изд. Астрель. Москва. 2003. Стр. 790). Если имя митрополита Никифора, деликатно укорявшего князя в «Послании о посте», в переводе с греческого означает «победоносец», то для эфесского митрополита, оценившего по достоинству добродетели князя, якобы увенчавшего его доблестную главу царьским венцом, было подобрано имя Неофит, что в переводе с греческого означает «новообращенный», «новонасажденный». Вероятно, определенный круг читателей, современников рассказчика, понимал, что здесь имеет место быть не действительность, а нечто идеальное, достойное качеств Владимира Мономаха.
«Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона и «Первое послание коринфянам» апостола Павла.
«Поучение» начинается со слов: «Я, худой, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов……и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве ото всех бед». Пропуск во фразе объясняется следующим обстоятельством. Исследователи «Поучения» пишут, что текст «Поучения» дефектен: в самом начале оказались пропущены четыре с половиною строки, которые, по всей вероятности, не были разобраны Лаврентием из-за ветхости оригинала; неясности и, возможно, пропуски встречаются в тексте и в других местах. Такое скромное заявление князя о себе («худой»), о предках без упоминания Владимира 1, в честь которого он был назван и Василием и Владимиром, исследователи обошли вниманием. Вероятно, причина невнимания – тематика «Поучения». Это создание образа идеального христианина- феодала, храброго воина, заботливого хозяина, которому должна быть присуща определенная доля скромности. Пропуск во фразе позволял надеется, что именно там содержалось упоминание о Владимире1. Но существует другой литературный документ «Слово о Законе и Благодати» первого русского митрополита Илариона, который, подчеркнув мирскую славу первых русских князей, писал: «Не в худой и безвестной земле они владычествовали, а в Русской, о которой знают и слышат в четырех концах земли». Наличие связи между приведенными строками «Поучения» и « Слова о Законе и Благодати» не было замечено, не был выявлен общий для этих произведений источник – Послания апостола Павла. Внимательный читатель может легко убедиться, что большая часть этических правил, декларируемая Владимиром Мономахом, взята из Посланий Павла, тех частей, где он формулирует правила поведения христианина в обществе. Это и отношение к вдовам, старикам, уважение игуменов, взаимоотношение между женой и мужем ит.д. Слова же «худой….из рода Мономахов» содержат в себе намек на слова апостола Павла: «И худородная мира и уничиженная избра Бог». См.«Первое послание коринфянам». Гл.1, 28. Текст в переводе с церковнославянского, 28,29: «И незнатное мира, и уничиженное, и ничего незначащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее. Для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом». «Слово о Законе и Благодати», которое считают написанным в промежутке между 1037 и 1050 годами, состоит из двух частей. Первая часть-взаимоотношение двух заветов. Ветхого-Закона и Нового- Благодати, где Иларион рассуждает о принципиальных различиях иудейства и христианства. Вторая часть- похвала «великому кагану» Владимиру, крестившему не худую безвестную землю, а Русскую, что ведома в четырех концах земли. Вторая часть практически опирается образами на «Первое послание коринфянам». Так как построение образов несколько необычно, то целесообразно привести оба текста.
«Слово о Законе и Благодати», похвала Владимиру. Текст из книги А. Кузьмина «Крещение Руси», Алгоритм, 2004. С. 288-289.
Хвалит же гласом хваления Римская страна Петра и Павла, коими приведена к вере во Иисуса Христа, Сына Божия, Асия, Ефес и Патмос – Иоанна Богослова, Индия-Фому, Египет-Марка. Все, страны, грады и народы чтут и славят каждый своего учителя, коим научены православной вере. Восхвалим и мы—по немощи нашей малыми похвалами—свершившего великие деяния учителя и наставника нашего, великого когана земли нашей Владимира, внука старого Игоря и сына славного Святослава, которые в своевремение властвуя мужеством и храбростью известны были во многих странах и победы и могущество которых вспоминаются и прославляются и поныне. Ибо правили не в безвестной захудалой земле, но Русской, что ведома во всех четырех концах земли. Более точно , выражение, приводимое А. Кузьминым на стр. 5: «Не в худой и безвестной земле они владычествовали…». Сей славный, будучи рожден от славных, благородный –от благородных каган наш Владимир и возрос и укрепился, оставив младенчество, и паче возмужал, совершаясь в крепости и силе и в мужестве и мудрости преуспевая, и самодержцем стал своей земли, покорив себе окружные народы, одни—миром, а непокорных мечем. И тогда как в своевремении он жил и справедливо, твердо и мудро пас землю свою, посетил его посещением Своим Всевышний, призрело на него всемилостивое око всеблагого Бога. И воссиял в сердце его свет ведения, чтобы познать ему суету идольского прельщения и взыскать единого Бога, сотворившего все видимое и невидимое. Иларион называет Владимира «каганом». На востоке этот титул приравнивался к царьскому и императорскому титулу, хотя византийцы отказывались признавать его таковым. В похвале Илариона Ярославу («Слово…» известно в двух редакциях, в так называемой второй редакции отсутствует похвала Ярославу) отмечается строительная деятельность князя, описывается убранство собора Святой Софии (мудрости Христа), построенного князем в 1037году: «украси…златом и серебром и камением драгыим и съсуды честными». Это же описание войдет в Лаврентьевскую летопись за 1037 год. Сразу же, чтобы заинтересовать читателя последующим материалом, сделать читателя более внимательным при сравнительном чтении «Первого послания коринфянам» и приведенного отрывка из «Слова…», приведу текст из Гл.3 «Первого послания…»: 11 Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. 12 Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы,– 13 Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытывает дело каждого, каково оно есть…» Совпадение описания Иларионом собора Святой Софии с текстом из «Первого послания…» очевидно.
«Первое послание коринфянам». Глава 1. 10 Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены
были в одном духе и в одних мыслях. 11…сделалось мне известно, братья мои, что между вас есть споры. 12 Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; « я Аполлосов»; а я Христов». 13 Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились? 26 Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных…». Примечание. «Призванные»- состоящие в Церкви Божей. Характеристика «не многих» совпадает с характеристикой, которая дана Иларионом Владимиру. Апостол Павел говорит, что немногие из мудрых мирски, занимающих высокое положение, благородных по происхождению проникаются мудростью от Бога, верой в Иисуса Христа, но уверовав получают высокое духовное достоинство. «30 От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для вас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением». Если Иларион в подтексте для характеристики Владимира остановился на строке 26,то автор «Поучения» проигнорировал строку 26. От имени Владимира Мономаха он пишет: « Я, худой, дедом своим Ярославом благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов…». Отсутствуют титулы свой, деда, матери. В основе подтекста лежат слова Павла: «И худородная мира и уничиженная избра Бог»» (Первое послание коринфянам. Гл. 1, 28) .То есть Владимир Мономах причисляет себя к тому большинству, о котором Павел писал следующее. « 27 Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; 28 И незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее,- 29 Для того чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом».
Выбор Иларионом в качестве подтекста «Первого послания коринфянам», где Павел выступает против разделения церковной общины по принципу «кто крестил», вероятно, можно объяснить следующим обстоятельством. Это следствие конфликта- соперничества духовных лиц Десятинной церкви и собора Святой Софии- кафедры греческого митрополита. Поле конфликта могло быть достаточно обширным, от деления доходов до «чистоты» веры, принесенной на Русь Владимиром. В 1039 году приехавший митрополитом грек Феопемпт заново освящает Десятинную церковь, которая была уже освящена в 996 году. В Десятинной церкви в 1044 году крестили и захоронили останки князей Ярополка и Олега, убитых в 977 году братьев Владимира. Ранее там был похоронен сам Владимир, туда же были перенесены останки Ольги. Олег погиб при раздорах его с Ярополком. Ярополк был убит варягами, боярами Владимира при переговорах братьев. Историки пишут, что факт сам по себе необычный– крещение убитых князей, язычников. Вероятно, обоснованием данного акта послужил труд св. Киприана Карфагенского «О таинствах крещения». «Киприан поучает о том, что крещение водою решительно необходимо для каждого верующего, и оно может быть заменено только крещением кровью в мученичестве: «Да будет ведомо, что они ( оглашенные, подвергшиеся мученической смерти ) не лишаются Таинства Крещения как люди крещенные славнейшим и величайшим крещением крови, о котором и Господь говорил что Он намерен креститься иным крещением ( Лук.12.50.) А что крестившиеся своею кровью и освятившиеся страданием достигают совершенства и получают благодать божественного обетования, это показывает Господь в Евангелии, когда говорит
разбойнику, верующему и в самом страдании, что он будет с ним в раю ( Письмо 60). Дав верующим по изволению Божию первое крещение будет приготовлять каждого к другому крещению…»( «Святоотеческая хрестоматия» 2001. С. 155-156 ). «Оглашение» – произнесение перед Богом имени крестимого. Естественно, это крещение могло быть сделано только с согласия Ярослава, возможно, он сам был одним из инициаторов такого решения. Сам этот факт свидетельствует о далеко не нейтральном отношении Ярослава к Владимиру. Поэтому похвалу Владимиру можно рассматривать и как защиту Владимира. Есть ощущение, что автор «Поучения» не склонен по каким-то причинам восхвалять Владимира1, и предпочитает видеть во Владимире Мономахе продолжателя дела Ярослава Мудрого.

Косвенным подтверждением поддельности «Поучения» являются результаты исследования историками Н. Н. Ворониным и Р. Матьессеном «Молитвы», завершающей «Поучение». В своей работе Воронин показал, что «Молитва» не могла быть написана ранее 1177 года ( О времени и месте включения в летопись сочинений Владимира Мономаха // Историко- Археологический сборник. М. 1962. С .265-272). Выводы Воронина были подкреплены наблюдениями Р. Матьессена, который установил факт использования в «Молитве» «Канона молитвенного» епископа Кирилла Туровского ( 1130- 1182) (Матьессен Р. Текстологические замечания о произведениях Владимира Мономаха // ТОДРЛ. Т.26.Л., 1971. С. 192-201). Необходимо отметить, что в «Пространной летописной повести о Куликовской битве» определение «худой» в отрицательном смысле применено к князю Олегу Рязанскому: «…от велеречивого худого Олга Рязань, не снабдевшего своего крестьянства». Не исключен вариант, что «Поучение» создано при редактировании Лаврентьевской летописи, вставлено позднее, подобно нескольким ее листам, касающимся нашествия Батыя. См. Прохоров Г.М. «Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи».
Примечание. 1.Отрывок «Послания о посте» митрополита Никифора Владимиру Мономаху приведен из «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина. 2.Так как «подвиги» Геракла определенному слою читателей известны с детства, поэтому автор данной заметки принципиально не стал утруждать себя в поисках «академического» их издания.
Игорь Иванов