Как известно, слово является одним из самых мощных механизмов, определяющих наше сознание. Это не только способ обозначения себя в мире, но и близкий к объективности критерий духовного развития человека. Для одних оно – слияние букв, обозначающее что-либо, для других – глубинное выражение жизни. Выражение это не было бы возможным без максимально схожего (не будем утверждать об исключительной идентичности) понимания словесных понятий людьми.
Под прессингом реальности, в некотором роде которую можно назвать ничтожными попытками изменить мир, понятие, в корне имеющее глубокую мораль и смысл, превращается в пустую аморальность (тут важно подчеркнуть, что при всей суровости подмены добра на зло, нравственность продолжает оставаться приоритетным ориентиром, хоть и теряет свою чистую подлинность).
Рассмотрим данный феномен на примере анализа глагола «подражать».
1) Подражать
кому, чему, следовать примеру, образцу, делать что в подражанье кому, брать с кого пример, стараться уподобиться. | Не подражай ему, вост. сиб. не балуй, не давай потачки, повадки. Во многих стихотвореньях Лермонтова заметны подражания Пушкину, Жуковскому и другим.(Значение слова по словарю Даля);
2) Подражать – делать что-нибудь по какому-нибудь образцу; стараться воспроизводить то, что делается другим (другими)
Пример: П. в игре известному артисту. П. чьей-н. походке. Во всем подражает подруге. (Толковый словарь Ожегова).
Исходя из вышеуказанных определений, следует сделать вполне трезвый вывод о полярности лексических значений одного слова. Чтобы раскрыть противоречивость определений, обратимся к синонимам, приведенным в каждом из них: подражание – уподобление, подражание –копирование.
Подражание – уподобление. Сам по себе термин «подобие» указывает на обнаружение сходства с чем-либо. Употребляя слово «сходство», мы, конечно же, не имеем в виду полную или даже превалирующую тождественность, говоря о подобии, в первую очередь мы выделяем индивидуальность уподобляемого объекта, на фоне замеченного нами подобия. Посудите сами, замечая, что женщина подобна цветку, мы навряд ли сможем найти конкретные черты их сходства, подобие здесь выступает как нечто имеющееся в одном объекте, находящее свое измененное состояние в другом, тем самым оставаясь оригинальным и совершенствуя индивидуальность уподобляемого. Таким образом, уподобление понимается нами не как четкая частичная или общая схожесть, а как воплощенная и преобразовавшаяся в нашу индивидуальность, неповторимая индивидуальность идеала.
Подражание – копирование. Стремление к неестественному единообразию и беспрерывная гонка за предельно рациональным существованием определяет копирование как полное сходство объектов. Однако в поведении людей копирование остается в рамках фантастики, поэтому будем говорить о копировании как о сознательном предпочтении своему поведению чужого. Индивидуальность здесь тоже имеет место быть, однако она резко и полностью отвергается своим носителем. По сути дела, копируя, мы не видим индивидуальности нашего идеала, перед нами предстает только его поверхностные черты, и не желаем видеть индивидуальности своей, поскольку и пришли к желанию копировать.
Попробуем проиллюстрировать вывяленное противоречие:
Пусть Д – предмет подобия (идеал) нескольких объектов, тогда уподобляемые объекты ( Б, В, Г) можно представить следующим образом:
Б+д1, В+д2, Г+д3…
В случае, когда Д (идеал) является предметом копирования, объекты-копировальщики ( Б, В, Г) выглядят так:
[дэ]+б, [дэ]+в, [дэ]+г…
Вернемся к термину «подражание», и обратимся к эталонным источникам. Коснемся, к примеру, трактата Фомы Кемпийского «О подражании Христу», и зададимся вопросом: о каком подражании может идти здесь речь? Имея даже минимальное представление о христианской догматике, сложно представить, что произведение средневекового монаха будет проповедовать бездумное копирование поступков Идеала.
Не смотря на содержательную характеристику полярных синонимов термина, дать его более точное определение путем опровержения или одобрения одного из них, мы не можем. Подражание есть в первую очередь видение идеала, которому неоспоримо сопутствует осознание своей неполноценности (что исключено при копировании), а значит, и индивидуальности. В то же время, подражание осуществляется нами не как прямой путь к идеалу, а как путь к самому себе, путь к уподоблению. Потому и нельзя назвать подражание и уподобление полными синонимами.
Если вы дочитали до этого абзаца и все еще хотите знать, для чего данный текст заявил свое право на существование, то потраченные мною часы рассуждений на данную тему прожиты не зря. Дело вовсе не в том, что слово утратило для нас былую глубину и незаметно превратилось из жемчужины в отвергаемый мусор, и даже не в том, что таких слов не мало, и они составляют скелет нашего представления о мире. Дело в том, с каким незаметным для нас самих погромом прошлого рушится человеческое сознание, с какой стремительностью оно мчится в глупую простоту. Упрощая смысл слов, мы упрощаем жизнь вокруг, а точнее – создаем иллюзию простоты. Общество совершенствуется технически и умственно со скоростью гибели духовного. Вполне не исключено, что через пару сотен лет, а то и меньше, игрой на гитаре будет называться хаотичное перебирание струн, а подготовкой к экзамену – двухминутное бездумное листание книги. Поколения слепнут одно за другим все сильнее, удаляясь от корня, от истины. Неверная, и, если так можно выразиться, ленивая трактовка понятий уже на протяжении нескольких десятилетий является очагом всевозможных профанаций, сектантских направлений, и, в конце концов, политических и социальных стычек. Нежелание совершенствоваться духовно, но огромный энтузиазм в области собственного спасения от суровой реальности упраздняет мысли и мир в целом, ведь жизнь не вечна, а поиски истины, глубины только сжигают и без того убывающее время. Так что же спасет нас: вера в пустоту жизни, не обременяющая наше мышление, или вдумчивый, близкий к бесконечности поиск истины?
