Иисус Христос не только Бог. Он жил человеком, и погиб как человек Иисус. Как человек, он веровал в Бога. Какой же веры он придерживался? Был ли он правоверным иудеем? Или первым христианином?
Иудеи не признали веру Иисуса иудейской. Им виднее. Хотя он не отрицал иудейского Бога, признал Его. Но счел его не далеким и недоступным. Он признал его как своего Отца.
Иисус верил в своего Отца. Это не то же самое, что веровать в Бога. Нет той дистанции. Веря в Отца, Иисус верил в свое Сыновство, в духовную близость с Отцом. Как и Отец, он знал Истину. Ее не знают, но верят в нее все христиане. Эта Истина в том, что Иисус не только человек Иисус, но и Бог. Бог Христос. Поэтому Иисус верил не только в Отца. Он точно так же верил в себя. И только его вера в себя согласуется с христианской верой в Иисуса Христа.
Христиане верят в Пресвятую Троицу – в Бога Отца, Сына и Святаго Духа в их единстве. И Иисус верил точно так же. Он был христианином – первым христианином.
Значение этой веры было для Иисуса, однако же, совсем другим, чем для последующих христиан. Он не нуждался в вере в Истину, он знал ее, что он Бог. Он верил в Себя. Ему не нужна была вера в Святаго Духа, как источника или передатчика открывающихся человеку истин. Он Сам знал о своем Сыновстве. Он Сам проповедовал истину, являлся источником Святаго Духа для своих учеников.
Его ученики, Апостолы, восприняли веру Иисуса различным образом. По тому, как они ее восприняли, они разделились на три группы. Четверым из них передалась прежде всего Иисусова вера в себя, и они начали познавать истину самостоятельно. Четверым – вера в Сыновство Иисуса, и они присоединили его проповеди к проповедям иудейских пророков. Четверым – вера в то, что сам Иисус – Бог. И они уверовали в личность Иисуса Христа как Бога. На задний план отошло для них его Сыновство. Мало восприняли они и Иисусову веру в себя. А потом и вовсе отвергли ее – как смертный грех гордыни.
Вариантность восприятия Иисусовой веры наводит на мысль, что христианство могло быть и не таким, как мы его знаем. Едва ли. Если бы христианство всегда внушало веру в себя, оно не стало бы религией. Зачем еще Бог, если веришь в себя? А если бы оно не отделилось от иудейской веры, оно не стало бы мировой религией.
Все это знал Иисус, и потому строителем своей Церкви он избрал того из апостолов, кто больше других учеников верил в его божественность, но дальше других отстоял от иудейской веры, и меньше всех верил в себя. Кто по себе знал, до чего человек внутри себя слаб. Уж если он, Петр, будучи Иисусом избран, трижды от него отрекся – то чего же ждать от паствы? Никак нельзя полагаться на ее внутреннюю крепость – ей нужна внешняя защита и твердыня. Церковь.
Когда церковь окрепла (4-й век н.э.), она сделала все то, что требовалось для образования мировой религии. Она обрезала внерелигиозную и иудейскую ветви веры Иисуса. Объявила их ересью, и уничтожила все записи проповедей 8-ми апостолов из 12-ти. Вопрос о вере Христа поставила в центр христианства – и закрыла. Это, для христиан, – боговдохновенная, не доступная человеческому разуму тайна Пресвятой Троицы.
Иисус знал, что будет именно так. И оставил свои знаки для тех, кто воспримет его веру во всей ее полноте. Это трехкратное отречение Петра, настойчиво фокусирующее внимание на его внутренней слабости. И самое имя, данное Иисусом Симону: Петр – камень. Чтобы в него не поверить.
