Вероника Александровна. В плену свободы (новелла)

Стояла жуткая жара в пустыне. Останки дохлой лошади догнивали, привлекая к своему зловонию множество всяческих насекомых.

Душащая вонь лишала беженцев возможности свободно дышать. На их потных лицах чернела прилипшая грязь с серебристым отблеском пота.

Затянувшееся тучами небо хоть и дарило холодные оттенки, но не освобождало просторы пустыни от удушливого тумана. Подарок неба был обманчив… Духота, захватив собой тела бежавших каторжников, шла за ними и все больше душила их… до хрипа в горле.

Спотыкаясь и падая во влажный от пота и слез песок, эти люди обкатывали свои жалкие одежды в песчаный слой. Это усложняло им путь: лишний грамм веса отнимал не пропорционально добрую долю сил.

Вторая, еще живая лошадь, волочась за хозяевами, жутко выла то ли от боли, то ли от страха смерти.

Самый старший из беженцев, истекая соком горя с привкусом надежды, бросил шестилетнего мальчика, которого нес, перекинув через плече. Мальчик, обмотанный куском желтой ткани, под которой он наверняка был нагой,  хрипел от пыли и вони, закатив глаза…

Старик начал шарить по карманам своих грязных от песка, болота и прокисшего кумыса брюк. Он искал нечто, что облегчит путь страдальцев. … Он видимо нашел нужный ему предмет. В его жилистых загорелых руках засверкал нож. Лицо каторжника приобрело гримасу боли. Песчаный ветер трепал его потную рубашку, украшенную узорами дыр. Редкие седые волосы облегали его блестящую голову.  Он подошел, спотыкаясь, к кляче и резким движением пырнул лезвием ей в брюхо. Стон… Он увидел в черных глазах умирающего животного свое отражение. Но он видел не себя. Он видел страшного небритого старикана с глазами дьявола. Но он когда-то был другим… Молодой мужчина, рубая туши свиней и коров массивным топором, постоянно улыбаясь, предлагает свежее мясо прохожим на рынке… Обтирая уставшее лицо полотенцем, он привлекает людей улыбкой…

Завистник…

Сосед справа, торговец говядиной…

Обман…

Недоказанное обвинение…

Арест…

Следствие…

Скрип полированного пола в суде…

Посеревший парик судьи…

Ломит руки…

Решетка…

Солдаты безжалостно пинают ногами каторжника…

Камень придавил левую ногу…

Холодная баланда пролилась на куртку по невниманию повара…

По спине дубинкой получил все же он…

Читайте журнал «Новая Литература»

Крики, молящие о милости…

Боль…

Алюминиевая ложка вся в комках земли…

Подкоп…

Черви ползут за воротник…

Тяжело дыша, каторжник вспоминал, кем он был. Нож все еще оставался в брюхе лошади. В тишине, под сюиту ветра и песка, лошадь повалилась с ног, а за ней и каторжник, следуя за глазами животного, где он лишь начал вспоминать себя. Когда кобыла закрыла глаза, а немой вопль смерти затих, то старик выдернул нож из туши.

Толпа беженцев замерла. Забыв на миг о невыносимой духоте, ломящей кости боли и горечи жизни, мужчины с небритыми впалыми щеками и женщины с обездушенными глазами, смотрели на свежую плоть. Они были голодны… Дохлая лошадь привлекла их одичавшее внимание.

Старик-каторжник, не обтирая нож от теплой крови, взял его обеими руками, направив лезвие в себе. Он долго всматривался в тучку мух, налетевшую на свежую тушу. Не отводя взгляда от жужжащих тварей, старик резко пронзил себя окровавленным ножом. Из его живота на загоревшие руки сочилась алая кровь, голодная кровь.

Толпа перевела свои взгляды на старика. Люди не испугались, но жалость пробудилась в них. Некоторые молодые мужчины бросились поднимать самоубийцу с хилых колен, но он остановил их жестом:

– Не стоит, братья. Меня вам не спасти, а марать руки о грешную кровь так же глупо, как и пытаться вернуть к жизни эту клячу. Я завещаю вам Бога. Это все, что у меня было. Бегите вперед – там спасенье. Главное – вера!

На этих хриплых словах он упал лицом в песок. Кровь играла на адском солнце, багровея на его спине. Его душа готова вечно ныть от боли.

Главного провожатого теперь нет. Путь был неведом, закрыт, хоть и перед ними расстелилась пустыня. Горизонт не менялся уже несколько дней, а пройденное расстояние каторжниками не определить – их следы забрали пески. Беженцы были уверенны, что это их неприятности познали высшую точку.

Но они не знали одного, что заставит их тревожиться, биться их измученные сердца быстрее – их преследовали. Смерть мчала за ними на черных лошадях. Ее служители были облачены в синие военные костюмы, фуражки с медными значками, которые зловеще бросали на пески свои отблески. Кирзовые сапоги на чертовых ногах сияли своей чистотой. Об бока скакунов раз за разом ударялись медные шпоры; все быстрее и быстрее неслись черные лошади в поисках душ.

Один из охотников на души несчастных чиркнул спичкой о свой кожаный ремень и поднес ее к торчащей изо рта трубке. Сквозь его черные усы посыпался дым, потом он рассеялся и прошел сквозь редкие ресницы закрытых глаз охотника.

Каторжники были в растерянности. Единственный знавший дорогу к оазису погиб от собственной руки, теперь дорогу придется искать вслепую, следуя по зову голодной души. Теперь они обречены на скитания в пустыни. Силы каторжников вовсе покинули. Дыхание все хуже цедило песок. Люди плевались влажными кусками песка с жилками крови. Многих шедших смерть держала за воротник. Сбитыми коленями они волочили свои полуживые тела. Кашель и хрип спелись с ветром и шли с беженцами рука об руку.

– И где же Бог? Где он, тот, кого нам завещал старик? – беззвучно кричала иссохшая женщина в серых лохмотьях, которые висели на ней, как на ветке пустынного дерева. С криком отчаянья вылетало и  мясо с кровью, заставлявшее женщину безостановочно кашлять от боли.

– Он с нами, женщина! – ответил ей молодой, но уже поседевший каторжанин.

Женщина не слышала этих слов. Ее костлявые руки были уже погружены в песок. На ней было сиреневое платье с отложным воротником с острыми уступами книзу, а голова с редкими седоватыми волосами была покрыта белой косынкой. Все это уже присеял песок. Голод птицей впился когтями в плечи женщины и кинул погибать. Ее оставили мертвой в плену пустыни.

Молодой каторжанин поднял руки к небу. Лицо, потерявшее на каторге юность, было тоже обращено вверх. Он плакал сухими слезами, но сразу же слизывал их, толя ними многодневную жажду. Забывший себя, несчастный молил Бога о помощи беззвучным движением челюстей. На нем не было рубашки, лишь широкие штаны с большими дырами по швам и болотам на вытянутых коленях.

Беженцы лежали в песке молчаливо. Дети, закутанные в тощих объятьях матерей, часто задыхались от сухости во рту и духоты. Слезы мочил песок. Навеивался сон.

Они дремали, видя мечты. Сны каторжников олицетворяли лишь хорошее, ведь все плохое было наяву.

…Поляна. Свежесть, прохлада, тень – все это образовывалось под зеленью диких деревьев. Ручей, играя водицей на солнце, нес куда-то упавшие на его поверхность листочки. Среди густых веток деревьев, красками выделялись плоды. Разломленное переспевшее манго, истекающее желтым соком, манит муравьев, рисуясь под стволом одного из молодых деревьев. Лань, только что пробудившаяся ото сна, побежала к ручью с синей водой, увлажнить свои внутренности утренней прохладой. На ее розовых щетинистых губах серебрятся на мягком солнце капли, после очередного погружения в ручей. В карих глазах животного отображается синева неба. Сквозь ветки ломится золотой луч, желая упасть на травинку, что покрылась росой, и освободить ее от навязчивой влаги. Никем не примятая трава ярко-зеленого оттенка излучала свежесть и девственность природы…

Сон глубоко проник в голодные головы бежавших каторжников. Но они явно не догадываются, что вскоре могут услышать под землей вероломный топот смерти.

Молодой каторжанин, откапывая соплеменников из песчаных сугробов, что есть силы, пытался криком их пробудить от мечтаний. Роясь в поисках всех выживших, несчастный давился жуткой одышкой.

Многие, не ведая причин тревоги молодого беженца, но чувствуя его волнение, все же оставляли приятный сон в песках и пытались волочить свои тела и лохмотья на них дальше.

Ведя за собой толпу, молодой поводырь постоянно держал голову поднятой к небу. Силы уходили и на то, чтобы двигаться в таком крайне неудобном положении.

В небе, в синих просторах единственное огромное облако, в виде руки с указывающим вперед пальцем, неслось над головами каторжников. Им показан путь к жизни. Молодой каторжник шел по указке небесной руки. Лишь надежда питала страдающих, сохраняя в них малейшую долю сил.  В бесконечных стонах зазвучала нотка спасения.

Идя день за облаком, к вечеру люди увидели слипшимися от пота, слез и песка глазами какие-то камни, окруженные зелеными пятнами. И если ослабший слух их не обманывал, то рядом вода. Слюна во ртах выделялась все интенсивнее. Глаза забегали все быстрее. Ноги все с большей силой  мешали песок, демонстрируя необычайную силу мышц.

Да, они дошли к оазису, где среди фруктовых деревьев серебрит ручей и трава мнется под легким телом изящной лани.

Один из каторжников побежал к воде. Его примеру последовали все несчастные, на лица которых взошла дикость. Трясущимися руками, женщина рвала траву, играющую на солнце росой, и небрежно набивала ею свой рот. В незабываемом наслаждении она смеялась и каталась по поляне. Ползая под деревом, молодой поводырь наедался сладкими манго, которые он добывал, дико тряся дерево, царапая руки в кровь. Молодая женщина неаккуратно ловила тонкими руками мальков рыб, мечущимися в прозрачной воде ручья. Ударяя раз за разом по поверхности воды, она лишь делала себе больно. Сообразив, что руками она не получит рыбы, женщина нагнулась головой и принялась зубами хватать воду, желая получить и рыбу. Но вода захватила и нос. В судорожной тряске она упала в холодный ручей всем телом. Она конвульсивно дергала босой ногой и пускала пузыри, хватая воду ртом. Она отдалась воде полностью и безвозвратно. Мужчина, недалеко хлебая с ярой дикостью воду, не заметил смерти, которая произошла рядом. Никак не напившись, он дергал головой пока та, не попала на камень. Чистая вода опачкалась  в алую кровь. Мужчина перестал дергаться, а его расслабленные руки поникли в ручье. Напряжение сошло с него навсегда. На его лице, преломленном водой, сверкала улыбка блаженства

Среди камней наедался сладкими плодами мальчик, по локтям которого тек свежий сок. Весь измазанный, он решил пробраться к воде. Он пополз по скользким камням. Но потеряв равновесие, он добрался к ручью быстрее ожидаемого: он поскользнулся и покатился прямо в воду, разбив себе голову о наточенные терпеливой водой камни.

Дикая лань, привлекшая внимание одного крепкого, но очень голодного мужчины, не сумела убежать от его загорелых рук. Теперь она, растерзанная голыми руками, истекала кровью на поляне. Мужчина, дико поедавший ее сырую плоть, сидел на корточках в крови с комками шерсти растерзанного животного. Лоскуты шкуры и безобразные куски внутренностей были разбросаны далеко от него, а руки постоянно копались в распоротом брюхе животного. Близкая смерть от резкого переедания сырого мяса на шаг ближе к нему.

Женщина, дико поедавшая траву, лежала уже бездыханная. В ее кулаках зеленела сжатая трава.

Поляна усеяна счастливыми, улыбчивыми, сытыми трупами.

А облако в виде указывающей руки понеслось дальше, минуя оазис и повернув направо. Каторжники предпочли остановиться здесь, не продолжая путь…

***

Наездники смерти, сверкая медью на груди, остановились возле разлагающейся лошади. Возле нее, головой вниз, лежал старик, держа в руке нож.  Засохшая кровь на брюхе кобылы потемнела, а крови старика вовсе не видно – он скрючился и отдал всю кровь песку. Рой мух противился сильному ветру, не желая покидать дары смерти.

Кидая тень на тела, слуги темной владычицы молчаливо покуривали трубки. Вскоре они ускакали обратно, захватив с собой душу старика, которая вопила от страха и боли.

Остальные души каторжников сейчас на свободе: плескаются в ручье и едят фрукты.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.