Не как-то вдруг, а издали, степенно, Сквозь прядево необъяснимых грёз. О, с глазу на глаз – с памятью теперь я, В ночном саду османтуса и роз. Заученный магнолиевый контур – Из-за фигур мерцающий рассвет. И штормовая, с грозами погода, Из кубрика – песочно-белый след. Ошибочная первая влюблённость, Портовых фабул острый подогрев. И жизнь, запечатлённая на плёнку; В таверне скрипок пылкость-полубред. Как траур глаз о неосуществимом, Как жерло непостижности в душе. Бесцельно, второпях, неощутимо, Как будто счёты с истиной – уже. Чтоб исчерпать – дано помалу вспомнить, Укутать веру в сумрак, ту возмочь. Я до развязки чую эту повесть: Над городом необъяснимо – ночь. И фабулы знобящих сновидений, Светящиеся вечно очаги. И просто нескончаемые темы, И жар от прислонившейся щеки. Улыбка, знак, императивы жеста, Тень, поступь – и мерцаньем силуэт. Всё в мире начинается с блаженства: Воспоминаний смутен же – букет. Учусь не усомниться в неподдельном: Со впечатленьем ли – повременить? Отвесный ветер лёгкого паденья, И берег сна – полог и каменист. Сон – только тяга, скрытая в бесстрастье. Для боли – предназначены слова. На коже – та разбуженная райскость, Извне которой – не дано сломать. Тщета – примету зренью взять и выдать. В пасьянсе – уготован ли ответ? И эта явь – на тёмный дворик с видом, И вскользь та разбегается – на две. Мир отмолчится предо всем, что сталось, Магнолиям – на зиму умирать. Вселенская спит музыка сквозная В космичных, ненастижных нам мирах. Как бирюзово – с острых плеч свеченье, На доньях душ – зазимовал прибой. Ваяю осмысление вещей я – Связуя две вселенных – лишь собой. Гляжу на стёкла: море суесловит. Уста сомкнув, на дне времён мы спим. Вечерен сумрак на гористых склонах. Смеётся мир – покорен, спящ, любИм. И нитка пляжа, и размывы мыса, И пирсов в рёбрах – отрешён бетон. И сердце наугад туда стремится, Кораблик бризом где на шварт ведОм. Невинно время, бархатно и тихо. Перезимуют нас – во тьме плотины. Младенческая музыка чиста. Мы с пальмовым взабрежием – едины, Но жизни штрих – бессмертью не чета. Мир обозримей стал, но ни при чём я, И щедрой мерой – благо новых пор. А море детства – звонче, отрешённей: Дрейфуют сны, не добираясь в порт. Я помню счастья – до штриха – наказы – И южнокрымских гаваней отрог. А море – лишь предлог для иносказий, Трактовка для овидиевых строк. 2011-2013 гг.