I
Марти стоял на крыше. Огромный город расстилался внизу, как гигантская птица, решившая вдруг отдохнуть. На ее крыльях умещались улицы и проспекты, тротуары с сотнями маленьких магазинчиков и крупных супермаркетов. В центре располагалась главная площадь, в этот полуночный час освещенная миллионами огней. На голове воображаемой птицы торчащим пером возвышалось здание с десятками уносящихся вверх этажей. Именно там и находился сейчас Марти. Он огляделся по сторонам, бросил взгляд на наручные часы, и, мысленно пожелав себе удачи на сегодня, сделал пару шагов вперед, вперед, и – вниз.
Ветер подхватил Марти и, секунду спустя, весело затрепетал в его белых крыльях. Марти набирал высоту. Ночь, по предварительным прогнозам, предстояла не из самых легких. За два квартала отсюда очередной безумец сидел на подоконнике. Допивая вторую бутылку виски, он болтал ногами и пялился в небо. Марти успел как раз вовремя: тело со свистом пролетело десяток этажей и ударилось о землю. Марти принял душу немного брезгливо: к этому никогда нельзя было привыкнуть. Странные создания – люди: они моют руки перед едой, а потом в одночасье могут превратить свое тело в нечто совершенно неудобоваримое. Марти протянул руки вперед, и душа, всхлипывая и оглядываясь назад, побрела к нему.
Марти следовало доставить несчастного на «Кольцевую» (так, по-свойски, Проводники душ, к числу которых относился и сам Марти, называли это место). Это, как правило, занимало не так уж много времени. Несчастный, опираясь на плечо Марти, брел следом, пытаясь привыкнуть к своему новому бестелесному облику. Он вел себя тихо и благопристойно, подобающе ситуации. Но, когда Марти провел его мимо Стражи, прямо во Врата, душа, увидев огромное Колесо, неожиданно заупиралась, требуя суда. Марти улыбнулся, и, пожав ей руку в утешение, бросил на очередную проплывающую мимо чашу. Душа что-то еще прокричала, стремительно несясь вниз. Секунду спустя, крик, требующий суда и прощения, перерастет в крик новорожденного. Повзрослев, ему предстоит перенести некоторое число неудач, которые могут толкнуть его на самоубийство. И так до тех пор, пока тысячи знаков на протяжении жизни не заставят его измениться. Это было уже триста двадцать восьмое перерождение. Может быть, на этот раз неудачник решится разорвать Кольцо и присоединиться к Марти и его коллегам по рангу. Марти пожал плечами – такова жизнь. Так или иначе, каждый Божий день, на протяжении целых тысячелетий происходит одно и то же. Ему хотя бы предстоит родиться на той же самой планете. Значит, определенный навык поведения останется с ним на время очередного воплощения.
Мимо пролетел Ангел, на ходу поправляя светящийся обруч на голове. Он должен был стать новым Хранителем только что умершего и торопился успеть к его очередному рождению. Поэтому, вместо обычного трепа, Ангел только приветственно махнул крылом и скрылся в образовавшейся воронке, за краем которой Марти мельком увидел красное кирпичное здание роддома.
«Теперь и мне пора в обратный путь», – подумал Марти. Ночь только начиналась, и дел было невпроворот.

II
Марти возвращался в город. Следовало пройти мимо стражи туда, где лента Пути свивалась причудливыми кольцами бесчисленных поворотов. Мало кто знал эту дорогу от начала и до конца. Потому как, чтобы уйти отсюда и придти сюда, следовало просто представить себе место назначения. Раньше Марти любил подолгу гулять, исследуя повороты Пути, все его тупики, неожиданные подъемы и спуски. Сейчас он просто вышел в начало (или в конец, смотря, куда ты движешься), оглянулся на гигантское Колесо, которое было видно из любой точки пространства, и машинально, представив себе любимую крышу под серыми каплями дождя, шагнул вперед.
В городе действительно шел дождь. Мелкий, промозглый, он заполнял собой все клеточки сущего на этой планете. Холодные капли не могли причинить Марти никакого вреда. Он скорее как-то рефлекторно стряхнул морось с крыльев, вспомнив о том, что люди почему-то грустят во время дождя. На город надвигался очередной циклон. Погода менялась, поэты плакали, Ангел Марти задумчиво пресекал крышу.
На краю Марти ждал неприятный сюрприз. На его любимом месте сидело, свесив ноги вниз, некое существо. Марти посмотрел на него сверху вниз и определил, что существо это было явно не со светлой стороны: темный, будто пыльный, балахон, маленькие рожки, и, конечно, главное – небольшие, раза в два меньше, чем у самого Марти, усеченные книзу черные крылья. Дух, к тому же, воплощался в обличии женском, о чем говорили длинные черные волосы, кокетливо сбитые в кудряшки и чисто женская манера сидеть: одной рукой дух подпирал щеку, второй накручивал на палец с острым коготком и без того вьющийся локон. «При жизни была ведьмой», – подумал Марти. На логично возникающий вопрос, что она собой представляет сейчас, ответить было не так-то просто. Темные крайне редко были крылатыми. По крайней мере, Марти такие персонажи еще не попадались. Справившись с любопытством, он, было, собрался просто попросить ее уйти, но ведьма, лукаво подмигнув, произнесла чуть хрипло и нараспев:
– Ангелам сердиться вовсе не к венцу. Посидим рядышком, поболтаем о том о сем… О нелегкой нашей работе. Обсудим планы Хозяина. Как знать, может быть, мы и догадаемся, наконец, в чем состоит Его Великий Замысел?
Она улыбнулась, обнажив при этом ряд мелких острых зубов. Кончик языка, будто существовавший сам по себе, влажно прошелся по верхней губе. Темные и чересчур длинные ресницы кокетливо опускались и приподнимались, бросая тень на белую щеку, освещенную огоньком сигареты.
– Шла бы ты отсюда, бесовская дочка, пока цела. Мне вовсе не по чину болтать тут с тобой.
– Ну ладно, ладно. Ишь ты, злющий какой попался, – заныла она. – Прогоняет бедную замерзшую ведьмочку. А еще крылья нацепил белые, длинные. Ни стыда у вас ни совести, слуги Всевышнего! Или не помнишь, что один из учеников Его говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Если забыл, так сходи в церковь – там, говорят, и наших и ваших поровну ошивается! – она закинула лицо вверх и расхохоталась.
Марти уже порядком надоел этот бред.
– Ты хоть знаешь, кто я такой? А ну брысь отсюда!
– Да знаю я, кто ты такой! Тебя все знают, кому надо. Ты – Светлый Проводник. Доставляешь души на «Кольцевую». Я даже, представь себе, знаю, куда ты сейчас направишься. На Южном шоссе через двадцать три минуты разобьется фермерский фургон. Они хотят успеть до утра зарегистрироваться в гостинице и поспеть к самому открытию рынка со своими фруктиками и овощами.
– Откуда тебе это известно?
– Откуда, откуда! Ну, сам подумай! – она постучала пальцем по виску. – Ты летишь забирать мужа, а жена, что, по-твоему, так и должна валяться бесхозная?
– Ты – Темный Проводник, – запоздало догадался Марти. – Мне еще не приходилось вас встречать. Обычно мне заказывают доставку одиночек.
– Ну, вот и встретились, – крикнула она и, внезапно выпрямившись, сиганула вниз. – Эй, Пресветлый, догоняй! – донеслось уже откуда-то издалека.
Марти пожал плечами, дивясь перипетиям трудовых будней. Он расправил крылья и, чиркнув кончиками перьев по крыше, направился в сторону Южного шоссе.

III
Марти догнал Темную Проводницу на полпути. Он летел ровно, спокойно, чуть выше проводов, взмахивая мощными крыльями, иногда стряхивая с перьев невидимые капли дождя. Ведьмочка кувыркалась в воздухе: то обгоняя, то отставая, она взмывала вверх и падала вниз, касаясь кончиками крыльев травы у обочины. Марти хмурился: в отличие от Темной, работа его совсем не веселила.
На дорогу постепенно опускался густой сизый туман. Пропитанный выхлопными газами, он еще больше сгущал духоту ночи. Редкие в этот час машины пронизывали его желтыми лучами фар.
Марти, наконец, надоело это кружение Темной вокруг, и, чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, он спросил:
– Как твое имя, бесовская дочка?
– Ты хочешь знать мое настоящее имя?
– Ну уж нет, премного благодарен. Потом, как говорится, крыльев не отмоешь. Скажи, как ты называешь себя здесь, на земле? Как называют тебя люди, когда ты приходишь за ними?
– Обычно люди зовут меня Смертью, – расхохоталась ведьма где-то над головой. – А я привыкла называть себя Виолеттой, – донеслось уже откуда-то снизу. – А как тебя зовут, Пресветлый?
– Здесь, на земле, мое имя Марти, хотя Смертью меня тоже называют довольно часто.
– Марти, Марти, Марти, – прокричала Виолетта в небо. – Если когда-нибудь дослужусь до того, чтобы переродиться вновь, обязательно позову именно тебя, когда буду умирать. Главное – как обычно, не забыть. Можно попробовать хоть раз запомнить хоть что-то. Но, боюсь, мне еще долго надо исправляться, чтобы заработать еще один шанс. Самое смешное, что я совершенно не представляю, как это можно сделать.
– А ты действительно хочешь получить шанс?
– Конечно! Все хотят. Только не все признаются. Даже могильные черви, знаешь ли, не прочь побыть цветочками под солнцем.
Марти невольно вздрогнул. «Зря я вообще с ней разговариваю, – подумал он. – Вот сейчас разберем каждый по душе и разлетимся в разные стороны. Не видеть и не слышать ее больше!..».
Воздух всегда был наполнен множеством темных и светлых духов: Ангелы и Хранители, Проводники и Исполнители, Тени, набиравшие мощь и черноту с каждым часом, и совсем слабые, питавшиеся мелкими скандалами. Но еще никому из Темных не приходило в голову начать разговор со Светлым Проводником, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание Хозяина. Лучше тихо-мирно оставаться на своем месте, при своем деле: медленно опускаться вниз, а если повезет, то и попробовать подняться на несколько ступенек выше, если ненависть к Хозяину еще не стала твоей основной сущностью. К тому же, работа у Марти не располагала к болтовне с кем попало. Так или иначе, но все, кто видел Светлого Проводника, спешащего по делам, еще издали уступали дорогу.
– Ви, – вернулся к разговору Марти. – А чем подопечная заслужила твое недоброе внимание?
– Ну как чем? – беззаботно отозвалась Ви. – Во-первых, она убила троих детей, находящихся у нее в утробе. Во-вторых, накупила себе кучу книжек с так называемой черной магией и распугала всех соседей своими полуночными завываниями. В связи с этим, окружающие начали ненавидеть ее еще больше, что потерпевшая сочла за явные знаки внимания к своей особенной и неповторимой персоне. В-третьих, жизнь мужу испоганила совершенно и окончательно, лишив его возможности творить. А он, как нам известно, мог бы стать вполне неплохим художником, а стал, повинуясь ее желаниям, фермером. В ее оправдание можно с уверенностью заявить, что во всех ее бедах виноват не кто иной, как вышеупомянутый супруг. Ты сам подумай, как можно жить с такой тряпкой, как он? Об него же все ноги вытирают! Ни разу как мужчина себя не показал…
Марти с удивлением заметил, как голос Ви меняется, превращаясь в истеричные взвизгивания женщины средних лет.
– И потом, – продолжала Ви. – Как, спрашивается, рожать детей, когда этот паразит не может обеспечить собственную семью так, как я этого заслуживаю? Что кушали бы бедные детки? Они одевались бы хуже всех и наверняка были бы посмешищем, как и их безмозглый отец! Видит Бог, – на этом месте она икнула, – я как избранная, и просто умная женщина пыталась наставить его на путь истинный. Так нет же, все без толку! Люди добрые, вы только поглядите на него! Я же всю молодость, всю красоту девичью на него сгубила, а он за всю жизнь ни одного цветочка, ни одного билетика в городской парк не принес. Тьфу!
– Эй, – окликнул Марти. Игра начинала забавлять его. – Ты хоть знаешь, что у нее, ко всему прочему, был еще и любовник?
– Ну и что? – проигнорировала его утверждение Ви, продолжая мутный поток чужих мыслей. – Ну и что, что у меня был любовник? Ведь и мне хотелось почувствовать себя настоящей женщиной – любимой и желанной! Жаль, у него двое выродков и эта крашенная стерва в придачу. Ну ничего, я со своими любимыми книжечками быстро с ними расправлюсь! Тогда мы наконец-то сможем быть вместе, дарить друг другу тепло и любовь. А этот убогий пусть остается ни с чем, поделом ему!
Ви странно менялась прямо у Марти на глазах. Она хищно приоткрыла рот, обнажив клыки. Глаза ее закатились, и белки, отливавшие красным, страшно поблескивали. Она вытянулась как можно сильнее, и дрожь проходила по всему ее телу. Черные острые крылья, слегка приподнимались и опускались, будто стряхивая с себя остатки чужой темной энергии.
– Ты! Ты! – закричала Ви. – Куда ты рулишь, идиот?! Даже машину не можешь вести по-человечески! Пусти меня! Да не та педаль, придурок!! Пустииии…
Прямо за ближайшим поворотом раздался грохот. Фургон занесло на скользком шоссе. Он накренился в пустоту под обрывом и медленно, а потом все быстрее, покатился, переворачиваясь, набирая обороты под собственным весом. Через несколько минут раздался взрыв. Густой туман делал неразличимыми детали катастрофы.
– Ну вот и все, – произнесла Ви своим обычным голосом.
– Как ты можешь питаться этим дерьмом? – тихо спросил Марти, прибавив скорости.
– Как, как, – передразнила его Ви. – Она явно устала и летела теперь ровно и прямо, без выкрутасов. – А чем питаешься ты сам?
– Он дает мне столько сколько нужно.
– Вот видишь, счастливец. А нам не дает. Вот и приходится перебиваться, чем попало.
– Ладно, – смягчился Марти. – Слушай, как думаешь, она хотя бы после смерти заткнется хоть на секунду?
– Сейчас и увидим, – со смехом отозвалась Ви.
Они нырнули вниз со склона навстречу огню. Там, у самых останков машины, чуть приподнимаясь над землей, находились двое. Вторая душа, гораздо светлее, чем первая, стояла, опустив голову вниз, и, казалось, что-то разглядывала у себя под ногами. Темная – ругалась на чем свет стоит, не слишком, впрочем, разнообразив свой лексикон после смерти. Скорее, наоборот – в ее речи слышался мат, и Марти угрюмо поморщился. «Не удивлюсь, – подумал он, – если она даже не заметила, что умерла». Он тихонько подлетел к мужчине. Ви, приосанившись, подлетела к женщине, забавно шаркнула копытцем и, бесцеремонно схватив жертву за шкирку, потащила ее за собой, как щенка. Та, впрочем, не сопротивлялась. В ней появилось некое подобострастие. Теперь она кричала, пытаясь заглянуть Виолетте в лицо:
– Повелительница, о моя повелительница! О, взгляни на меня, знаешь ли ты, как я призывала тебя?
– Знаю, знаю, – насмешливо ответила Ви. – Дозвалась вот.
– Я пойду немножко попугаю ее, – обратилась она уже к Марти. – Деток ей покажу не родившихся. Увидимся на крыше, Пресветлый. Спасибо, что поговорил со мной. Это редкая честь, для таких особ, как я.
Она махнула темной гривой волос и скрылась из виду. Марти протянул руки к душе. Привычно приобнял ее за плечи и повел за собой на «Кольцевую». Мужчина редко всхлипывал. Потом вдруг неожиданно спросил, заискивающе и с надеждой, правда ли, что он теперь действительно может считать себя освобожденным от уз брака, и ему никогда больше не придется встречаться со своей благоверной? Марти не выдержал и расхохотался. Душа удивлено посмотрела на смеющегося Ангела Смерти и, прижавшись к нему еще ближе, продолжила свой бесконечный, по сути, путь.

IV
Закончив работу, Марти отправился обратно. Он хотел немного прогуляться по залитому вечерним солнцем Пути: на его памяти оставалось еще несколько поворотов, куда он еще не заглядывал. Но, немного поразмыслив, Марти и сегодня решил променять спокойствие и мудрость на восход солнца над крышами города. Немного отдохнув на одном из придорожных краеугольных камней, он поднялся и, сосредоточившись, шагнул на крышу.
Над городом висел все тот же туман. В этот предрассветный час он уже не казался таким зловещим, как ночью. Скорее, он был похож на пушистую белую кошку, что прилегла отдохнуть прямо на мостовые в ожидании первых солнечных лучей.
Марти заметил Ви сразу. Она снова сидела на его любимом месте. Он подошел и уселся рядом, свесив ноги вниз. Ви даже и не взглянула на него. Она положила голову на сцепленные руки и, казалось, дремала. Ветерок трепал ее волосы, и Марти подумал, что она была бы даже красива, если бы он не знал, что белки ее спрятанных глаз отливают красным, выступающие вперед клыки ломают правильную линию рта, а под серым балахоном прячутся черные крылья. Ви была довольно сильно похожа на обычную девушку, которой ни с того ни с сего, пришло в голову встретить рассвет на одной из самых высоких крыш города. Глядя на Ви, Марти вспомнил, что многие из подростков, собираясь на кладбищах, пытались подражать Темным, тем самым привлекая их внимание.
Определенные же черты внешности и Темных, и Светлых люди знали еще с начала времен. С древности на земле появлялись те, кто «видит». Чаще всего, это были монахи: они имели привычку всенепременно рассказать остальным, а еще лучше – записать свои видения, сны и смутные воспоминания. Над этой редкой для человека способностью духи любили иногда подшутить: бестелесные шутники усаживались на травке возле кельи и ждали кого-нибудь из «видящих». Монахи убегали, подобрав длинные рясы и бормоча молитвы. Через несколько минут на всю округу разносился гулкий колокольный звон, а вечером они доставали свои писчие принадлежности и, дрожа от предвкушения, садились записывать. Обычно, все эти представления устраивались как испытание для алчущих: духи сулили исполнение их самых тайных желаний. Тех, кто поддавался на соблазн, не ожидало ничего хорошего: ни денег, ни власти, ни желанной плотской любви. В какой-то момент за спиной неверного монаха вставал Темный дух с блокнотом и пером, и, покачивая головой в черном капюшоне, довольно обыденно ставил галочки напротив одного из имен. Канцелярия работала, на первый взгляд, слишком просто, но всегда безотказно.
– За что ты любишь людей, Пресветлый? – неожиданно спросила Ви.
– Я? – Марти задумался, – я их и не люблю. Просто выполняю свою работу. Лучше скажи, за что ты их ненавидишь?
– Есть за что. Каждый раз на восходе и на закате я проклинаю людей. В эти часы неясного солнца, на перепутье света и тьмы мои проклятья имеют особую силу. Я не одна, нас сотни и тысячи, и многие из людишек стонут и мечутся в своих теплых кроватях.
Мне действительно есть за что их ненавидеть. Это было мое последнее воплощение на земле. Тогда они убили мою бабку, поймали мать, потом пришли и за мной. Хотя я не хотела им зла. Я бежала с маленькой дочерью на рассвете и пробиралась по грязным подворотням, серой хламидой укрывая ребенка у сердца. Уже тогда я возненавидела их. Я ползла, словно побитая собака, и негде мне было искать приюта. Пытаясь найти укрытие, я шла к лесу из последних сил, обретя звериное чутье и выносливость волчицы. Больше всего я мечтала добраться до лесной чащи и, пройдя ее заветными тропами, выйти на скрытую поляну, распустить свои длинные волосы, вдохнуть запах мягкой черной земли… Я хотела разжечь костер и как ведомая сделать все, чтобы на века проклясть своих преследователей. Согретая этой мыслью, я все ползла и ползла, качая ребенка, дальше и дальше от города, собирая в помойных ямах себе пропитание. В моей жизни не было Света, и я обратилась во Тьму, прося помощи у нее. Я научилась отводить от себя погоню, заговаривать собак, желавших разорвать меня и мою маленькую, совсем обессилевшую дочь. Самая последняя нищенка города была счастливей меня, потому что была свободна.
Марти смотрел на нее с удивлением. Ви говорила, словно сама для себя, ровным, ничего не выражающим голосом, медленно, будто в неком трансе, раскачиваясь из стороны в сторону. Вдруг она неожиданно прервала свой рассказ и, подняв к небу наполненные слезами глаза, неистово закричала: «Верни мне мою дочь!».
Через мгновение она уже лежала в ногах у Марти, с мольбою протягивая к нему руки:
– Проси Его, Пресветлый, проси Его, пусть даст мне еще один шанс! Пусть вернет мою дочь! Умоляю тебя, проси, как за себя не просишь! Мне больше неоткуда ждать помощи!
Марти растерянно наблюдал.
– Неужели ты каждый день проживаешь этот кошмар? Неужели ты просишь Его о милости, одновременно проклиная тех, кого Он создал?
– А что мне остается? – внезапно успокоившись, пробормотала Ви. Она пришла в себя и явно сожалела о своем порыве. – Только пугать и мучить души тех, кто попадает мне в руки.
– Чем закончилась твоя история?
– Потом, Пресветлый, сейчас мне пора завтракать. Вон какая-то проститутка идет пропустить стаканчик в одиночестве после долгой ночи. Я составлю ей компанию. Она настолько пьяна и измотана, что и не заметит, если я немного возьму у нее для себя.
Она махнула кончиком крыла в прощальном жесте и сиганула вниз.
– Все правильно, – крикнул Марти ей вслед. – Слышишь, Ви, все правильно! Весы за миллионы лет ни разу не покачнулись, и даже твои проклятья предусмотрены и учтены в равновесии мира.
Марти развернулся и шагнул на один из витков Пути. Ему хотелось побыть одному.

V
Марти окунулся в молчаливое безвременье. Он исследовал еще два поворота Пути, которые до сих пор были ему неизвестны. Ангелы были вольны бродить по Пути, когда им только заблагорассудится.
За первым поворотом Марти открылась чарующая своей красотой и покоем картина. Солнце только еще всходило, освещая первыми красноватыми лучами руины какой-то древней постройки. Чем это было до разрушения, догадаться было сложно. Огромные каменные плиты топорщились, устремляясь ввысь, даже сейчас поражая своей древней мощью и величием. Сквозь стыки плит прорастала трава и скромные полевые цветы. Сразу за руинами поднимались исполинские зеленые заросли, влажные от росы, навечно замершие в тишине. Здесь навсегда все останется таким, каким сейчас это наблюдал Марти. Такова была особенность Пути – ничего никогда не менялось.
Марти поднялся немного выше и направился к центру. Оказалось, что камни образовывали круги, расходящиеся все шире и шире от сердца постройки. Между ними, переливаясь на солнце, желтел песок. Марти насчитал двадцать восемь каменных кругов и опустился на кромку одного из них. В отличие от зовущей влажности леса, песок был сухой и горячий. Марти задумчиво собирал его в ладони и высыпал между пальцев неровной тоненькой струйкой. Песок щекотал ступни, в воздухе по-прежнему было тихо, как перед грозой. Солнце все так же стояло на полпути к небу. «Что же здесь все-таки могло быть, тогда, до сотворения мира?» – лениво думал Марти, отдавшись во власть тишины и покоя. Ему представилось, как Создатель, размахнувшись, бросает камешек в океан, и первые волны расходятся по воде ровными кругами. Марти улыбнулся своему внутреннему настрою и, смахнув с крыльев невидимые песчинки, отправился дальше, пообещав себе обязательно вернуться.
Впрочем, Марти думал так с каждым новым поворотом. Путь был по-своему притягателен и хранил множество неразгаданных тайн. Каждый следующий виток приводил в новое место. Может быть, Ангелы, бродившие по нему, искали свою обитель, а может быть, и нет. Марти, по крайней мере, такими вопросами никогда не задавался. Он вдруг вспомнил, как однажды наткнулся на страшную и непредсказуемую картину. Тогда, за очередным поворотом, из-за ряда жалких иссохших деревьев внезапно выросла Пустота. Ее черное тело уходило прочь, насколько хватало глаз. В зияющее Нечто пятнами летели ярко-желтые и красные листья. Марти заворожено наблюдал. Его словно притягивало туда. Он обратил внимание, что, не отдавая себе отчета, сделал несколько шагов по направлению к Пустоте, когда увидел, как что-то сияюще-белое приближается к красивой и пугающей воронке. Это был Ангел. Он быстро шел, волоча за собой крылья, как ненужный хлам. Подойдя как можно ближе к Пустоте, Ангел неожиданно расправил крылья и рванул прямо в пульсирующую черную массу. Секунду спустя он исчез. Марти в ужасе отшатнулся. Пустота начала пульсировать сильнее и четче, когда в ее смазанную красным и желтым черноту, словно в болотную топь погрузились белоснежные ангельские крылья. Убравшись оттуда как можно скорее, Марти подумал, что, возможно, Пустота – это чье-то сердце, а может быть, открытый незрячий глаз.
За вторым поворотом взгляду Марти открылась поляна. Ветер и дождь бесновались в первородной стихии. Марти уже хотел было уйти, но тут что-то привлекло его внимание. На краю поляны, там, где начинались густые заросли леса, стоял колодец. Колодцы на Пути всегда были интересной находкой, и Марти, поборов искушение укрыться от ветра, направился к колодцу. Опершись о край деревянного сруба, он начал всматриваться в глубину. Колодец круто уходил вниз, вода стояла высоко, и капли дождя разбивали ее ровную гладь. Марти сосредоточился и попытался округлыми движениями рук разровнять поверхность воды. Несмотря на непрерывный дождь, через несколько минут вода разгладилась, словно превращаясь в темное зеркало. Оно слегка засветилось, в глубине появилось сначала мутное, потом все более четкое, изображение. Марти наблюдал, ему был знаком этот процесс. Колодцы, встречающиеся на Пути, вряд ли могли кого-нибудь напоить, зато могли показать множество интересных и занимательных вещей. Каждый видел там то, что ему предназначено было увидеть в этот момент. Марти увидел в глубине крышу, на которой разглядел себя и Ви, сидящих на краю. Ви сидела, опустив голову на руки. «Так это уже было», – подумал Марти и слегка повел ладонью вправо над водным зеркалом. Изображение покрылось рябью. На нем появилась улица, заполненная машинами и людьми. Марти узнал это место: на перекрестке стояло недавно построенное здание, оно красной свечой уходило вверх, сверкая новыми стеклами. Изображение приблизилось, и Марти с удивлением заметил Ви, которая стояла, закинув голову вверх. Когда Марти обратил на нее внимание, она явно обеспокоилась, видимо чувствуя его присутствие. Она неопределенно махнула рукой, рассчитывая, что это выглядит как приглашающий жест. «Иди сюда, Марти», – улыбаясь, крикнула она. Марти потребовалась секунда, что бы представить себе это место. Он появился за спиной Ви, и она вздрогнула от неожиданности.
– Я почувствовала твое присутствие. Как ты нашел меня?
– Я вовсе не искал тебя… – он оборвал предложение, на полуслове, подумав справедливо, что Ви вовсе необязательно знать о колодцах на Пути и о том, как важны были подаваемые ими знаки. Но что бы это все значило?
– Что здесь происходит?
– Я не знаю, как ты здесь появился, – наморщила носик Виолетта, – но теперь это будет еще забавней, чем я думала. Смотри. Вон там, на подоконнике.
Марти взглянул вверх и увидел мужчину, сидящего на подоконнике одного из окон двадцать пятого этажа. Мужчина держал в руках блокнот и что-то быстро писал.
Марти слишком часто наблюдал эту картину, чтобы не понять, что происходит. Он взглянул на часы в ожидании, и через мгновение знание действительно пришло.
– Он мой, – прошептал Марти. – Я просто волей знака появился здесь немного раньше.
– Ну уж нет! – топнув ногой, возразила Ви. – Он мой!
– Что ты несешь?! – возмутился Марти. – Мне сообщили про него только что. Он мой и точка.
Ви не ответила. Она взмыла вверх и уселась на подоконник по левую руку от мужчины. Марти последовал за ней. Он завис в воздухе напротив окна, сложив на груди руки и с высока поглядывая на Ви. Справа от мужчины, так же на подоконнике, сидел его персональный Ангел Хранитель. Хранитель даже не взглянул на Ви, только, обняв мужчину крылом, накинул ему на плечи свой белоснежный плащ. Вместо того, чтобы хоть как то отреагировать на Ви, он заговорил с Марти.
– Ты слишком рано, Пресветлый, что привело тебя в такую рань, и скажи, с каких это пор оба проводника прилетают за одной душой?
– Не спрашивай, – пожав плечами, сказал Марти. – Эта душа моя. Что здесь делает эта бесовская дочь, я понятия не имею.
Ви заговорщицки подмигнула ему и хитро улыбнулась, обнажив зубки. Марти нахмурился, ему совсем не нравилось то, что сейчас происходило. Мужчина посмотрел каким-то стеклянным взглядом прямо сквозь Марти и продолжил писать. Марти приблизился и прочел следующее: «Завещаю все мое недвижимое имущество своему внуку»… Ручка на мгновение повисла над бумагой. Ви наклонилась к уху мужчины и, коснувшись волосами его щеки, быстро зашептала: «Нет, что ты! Дочь запретила тебе видеться с ним. Она винит тебя в смерти матери. А ведь виноват был тот угрюмый бармен в кафе на заправке. Он не должен был позволять себе продавать так много выпивки человеку за рулем. Ты, Марк, неплохой шофер и всегда был уверен в себе… Но этот чертов бармен! Пожалуй, он заслужил твоих предсмертных проклятий. Он наливал тебе слишком много, старина. А потом была авария и твоя Мелани погибла. Все предали тебя, Марк. Пусть теперь попляшут после твоей смерти! Ты завещаешь свою квартиру и машину – это ведь много, правда, ты молодчина Марк. Все сохранил – … завещаешь ближайшей церкви. Пусть родные раскаиваются за то, что так поступили с тобой. А на небесах, Марк, тебе воздастся за твою щедрость». Мужчина сжал голову обеими руками. Немного подумал и перечеркнул последнюю строку жирной линией. Ви плотоядно облизнулась. По бумаге ползли новые строчки: «Всю мою коллекцию марок отдайте моему другу Биллу…». Он снова задумался. Ви по-кошачьи ластилась к нему, заглядывала в глаза, остерегаясь, правда, задевать белое полотно ангельского плаща.
«Какой ты добрый, – восхитилась Ви. – Ну, давай уже, пиши, – громче сказала она. – Завещаю все мое недвижимое имущество церковному приходу святого Марка». Мужчина все еще думал. Он весь напрягся, на его лбу выступил пот, а руки дрожали. Ангел Хранитель не тратил свое время на уговоры. Он просто возложил ладони мужчине на голову, при этом задев пером Ви. Она схватилась за щеку, отпрянула, словно обжегшись, и, скользнув с подоконника, повисла в воздухе рядом с Марти. Лицо мужчины постепенно прояснилось. Он, вероятно, принял решение.
Марти знал, что душа пойдет с ним – это решено и неизменно. Но все же, он с некоторым беспокойством поглядывал на быстро скользящую ручку. Через минуту мужчина отложил блокнот, и, не раздумывая более, оттолкнулся от подоконника. Ангел Хранитель отсалютовал Марти и взмыл ввысь. А Марти одновременно с Ви бросились вниз, где возле разбившегося тела уже сгущалась толпа. Чей-то женский голос верещал на предельно высокой ноте.
– Он твой, – сказала Ви, не выражая при этом никаких эмоций, и скрылась за углом.
– Разумеется, – усмехнулся Марти, и привычным жестом протянул руки навстречу озирающейся душе. Он вывел умершего из толпы, и, взяв за руку, отправился в путь.
Через несколько шагов Марти замешкался. Он резко рванул душу за собой и стремительно поднялся на злосчастный подоконник. Блокнот лежал открытый, и Марти прочел: «Завещаю все мое недвижимое имущество своему внуку Джону Либерту. Мою коллекцию марок и рыбацкое снаряжение раздайте поровну друзьям. Скажите моей дочери, что я не держу зла на нее. Пусть простит меня за мать. Свою же душу я вручаю Господу Богу нашему. Прощайте».
Марти оглянулся на душу. «Ты молодчина Марк, – душа благодарно посмотрела на проводника. – А теперь нам действительно пора».

VI
Марти и Ви сидели, прислонившись спина к спине. У Марти выдался нелегкий день. Он то и дело посматривал на часы, убеждаясь в том, что заказов на доставку душ пока не предвидится. Ви лениво жевала травинку. Марти молчал.
– Помнишь, я рассказывала тебе свою историю? – спросила Ви.
– Хочешь рассказать до конца? – равнодушно отозвался Марти.
Ви прищурила глаза, глядя на почти закатившееся солнце, и продолжила свой рассказ:
– Я пряталась довольно долго, пока на берегу реки не наткнулась на конников. Я попыталась навести на них порчу, но среди них был один Темный, сильнее меня. Он отвел мое колдовство и сообщил всем, кто я такая. Конники вдоволь позабавились со мной, прежде чем отдать властям. Эти люди были военными и не боялись ни порчи, ни сглаза. Моя дочь кричала от голода, постоянно кричала и плакала. Устав от этих криков, конники схватили ее и прямо на моих глазах бросили в реку. Я умоляла их отпустить меня, сулила всякие блага, но они отвечали, смеясь над моей слабостью, что они уже взяли от меня все, что могли бы взять. Я пыталась бежать, но меня ловили. Что было дальше, я помню, словно сквозь сон… Только одна мысль металась в моей воспаленной голове – я все еще надеялась на милость палачей.
Она неожиданно замолчала, как и в прошлый раз. Марти тоже молчал. Он никогда не испытывал жалости и сочувствия. Во всех своих мыслях он был весьма беспристрастен. Вероятно, именно поэтому ему поручили его несколько мрачноватое, но необходимое дело. Марти прекрасно знал, что все, что бы ни происходило с людьми, зависит от их прошлых жизней, а еще от небольшой толики свободного выбора. Ему было не жалко людей. Вон их сколько! Копошатся внизу, как муравьи. У каждого своя судьба. У каждого свои хранящие их духи. Незавидна участь вечно обреченных проводить свои дни в предчувствии неизбежной смерти. «Странные люди, – думал Марти. – Всю жизнь ищут какой-то смысл. Бесполезней этого занятия ничего придумать нельзя. Смысл жизни только в том, чтобы исправить ошибки и отдать долги. Вопрос только в том, как увидеть очевидное, как услышать то, о чем тебе буквально кричат…».
Раньше Марти никогда не прислушивался к душам тех, кто пытался донести до него тяготы своей судьбы. Он прижимал палец к губам и, улыбаясь, качал головой. Только иногда, позволяя себе сказать, что-нибудь вроде: «Чувствуй нить, которая дается тебе в руки при рождении. Это единственный выход. Это путь домой». Одним словом, Марти был весьма немногословен, как и подобает истинному Проводнику. Душа замолкала, и послушно опустив глаза, летела с Марти рука об руку к своей новой жизни.
Однако, во время рассказа Ви Марти заметил, как что-то наподобие сочувствия шевельнулось внутри него. Это новое состояние раздражало и отвлекало от собственных мыслей.
Марти встал и направился на противоположную сторону крыши. Ви, не произнеся больше ни слова, уже спускалась вниз, осторожно расправив черные кроткие крылья, медленно кружа, заваливаясь слегка на бок, напоминая не то черную птицу с подбитым крылом, не то осенний лист, покидающий свою родную ветвь.
«Видимо, конец истории я услышу в следующий раз», – подумал лениво Марти и закинул голову к небу. Солнце заканчивало свой ежедневный бег. Оно медленно, будто под собственной горячей тяжестью, катилось к земле. Казалось, вот-вот опалит ее своим жаром, выжжет до пустыни своим дыханием и расплавит небоскребы из стекла и металла. Но солнце, конечно, и не думало так беспощадно хулиганить. Оно, как обычно, скрылось за горизонтом, медленно унося за собой свои желтые лучи, на прощание, расцвечивая кромку небес бледно красным.

VII
Марти снова был на Пути. Он сидел на придорожном камне, решая, куда ему отправиться на этот раз. Путь манил множеством неисследованных поворотов. Марти направился в центр, откуда расходилось множество ответвлений, извилисто уходящих в глубину самого мира. В центре все было тихо, светло и просторно. Гигантское песчаное плато поднималось круто вверх, напоминая перевернутые песочные часы. Марти немного постоял, озираясь, и, повинуясь некому знанию, отправился влево, в темный запутанный клубок расходящихся тропинок. Одна из них огибала весьма живописную гору и круто поворачивала вверх, ведя на обратную сторону горы. Марти пошел вперед. Солнце стояло в зените и припекало нещадно. По наитию, не раскрывая белоснежных крыльев, он шел пешком, осторожно ступая по острым камням, которыми была усыпана тропа. Марти вдруг показалось, что со лба вот-вот потечет едкий пот, а ноги подкосятся от усталости. Он давно так не уставал. Тропинка все не кончалась, а до вершины было еще довольно далеко. Когда Марти остановился передохнуть, он увидел небольшое углубление прямо рядом с тропой. Углубление оказалось пещерой. Она поворачивала возле самого входа, постепенно сужаясь, и Марти пришлось сначала пригнуться, а потом и вовсе встать на колени, что бы двигаться вперед. Марти полз в кромешной тьме, сбивая колени и локти о камни. Он откинул капюшон с лица, и обруч на голове немного осветил стены пещеры. Прямо пред ним из темноты появился грот. На противоположной стене что-то виднелось, и Марти подошел ближе. Это была надпись. Она была сделана обыкновенным мелом, видно было, что каждую букву старательно обводили несколько раз. На точке под вопросительным знаком в конце мелок, видимо, раскрошился, и точка получилась слегка смазанной. Марти представил, как некто держит в руках мел. Вспомнил, как мог, ощущение на пальцах белой крошки, когда мел ломается и крохотными частицами осыпается вниз. «Ну и ну», – Марти покачал головой. Он чувствовал, что путь закончен, и теперь можно уходить. Марти представил наугад один из дворов старой части города и, взмахнув крыльями, шагнул вперед.
На крышу было нельзя. Там совсем некстати могла оказаться Ви, а разговаривать с кем-либо у Марти не было никакого желания. Он уселся на пустую скамью и палочкой на земле написал то, что было начертано на стене в пещере. Марти написал: «Смысл?»

VIII
День снова клонился к вечеру. Марти бродил по городу в одиночестве уже несколько дней. Он проходил мимо домов, где люди занавешивали шторы, светились мягким светом экраны телевизоров. Кто-то ругался, резкие и грубые слова летели из-за распахнутых дверей. Потоки машин разноцветным ковром покрывали дороги. За последние трое суток 5 самоубийств, 12 автокатастроф, 3 пожара. Марти повторял про себя эти цифры как молитву. Он был растерян и ошеломлен, за все это время для него не было ни одного заказа. Марти искал ответ и не мог его найти. Что все это значило? Про него попросту забыли? Но этого не может быть!
В конце концов, очнувшись от невеселых мыслей, Марти заметил, что бродит вокруг знакомого здания. Он поднял голову вверх. Ви сидела на крыше. Она махнула ему рукой, как только поняла, что он ее заметил. Марти взмыл ввысь, впервые за три дня расправив крылья.
– Что с тобой, Пресветлый? На тебе же лица нет, – весьма веселым тоном произнесла Ви.
– Я не знаю…
– Ты чего-то не знаешь? – бодро перебила она. – Но это невозможно. Брось, жизнь воистину прекрасна, когда ты по эту сторону мира.
– Расскажи мне до конца свою историю Ви, – попросил Марти. – Мне нужно подумать. Мне нужно понять, что происходит.
Ви нахмурилась, села напротив Марти, нарочито приняв позу лотоса (такие уж у Темных были шутки) и, на секунду задумавшись, продолжила свой рассказ:
– В конце концов, конники сдали меня властям. Те приволокли меня на площадь, где уже были сложены сухие, как глаза палачей, поленья. Народу собралось! Как на большой праздник. Как тебе рассказать, Марти? Пока меня вели, толпа улюлюкала и бросала в меня камнями. Как рассказать тебе, что такое огонь, когда он лижет, как живой, сначала голени, потом колени, поднимаясь выше, и нет никакого спасения?! Трещат поленья, выбрасывая в лицо искры и угли, лопается кожа, глаза будто высыхают, а в горле пляшет адов жар… Как рассказать тебе об этом, Марти?! Я не знаю, сколько это длилось, но для меня это была вечность. Палачи верили, что душа ведьмы очищается огнем. В действительности же после сожжения я не смогла вернуться на землю вновь. Так и не закончив свой путь на земле, я стала Темным Проводником. Я навсегда запомнила тот момент, когда перестала бояться, и душа моя отступила на шаг. Я посмотрела вокруг, Марти, и не увидела ни одного светлого за спинами судей, ни одного светлого за спинами тех, кто крестился! Скажи мне, Ангел Господень, кто же тогда судил меня? Кто не дал мне уйти в лес и спасти дочь? Он?
Марти немного помолчал.
– У меня нет ответов на твои вопросы, Ви, просто нет. По большому счету, я знаю не больше тебя. Прости.
– Что ты сказал? – оживилась Ви. – Ты просишь прощения? Нет, ты явно не в себе. Что, черт меня забери, с тобой произошло?
– Понимаешь, я кое-что увидел там, на Пути, куда вам, Темным, вход запрещен. После этого у меня не было ни одного заказа на доставку. Как будто Он про меня забыл.
– Уж не знаю, что ты там такое мог увидеть, Марти. Могу сказать только одно – что-то происходит с тобой, ведь даже Ангелов притягивает пустота и бездна. И это ведь не плохо само по себе…
Ви долго могла бы рассуждать на эту тему, но заметила, что Марти не слушает ее. Он сидел неподвижно и смотрел, казалось, куда-то очень далеко. Перед взглядом Марти возникло яркое воспоминание о том, как один из Ангелов у него на глазах белым крылатым пятном бросился в Пустоту и исчез в ее пульсирующем центре.
– Да, ты права, Пустота действительно манит, но я не сделал ничего такого, что бы было неугодно Ему. Я не понимаю, Ви.
– Ты же доверяешь Великому Замыслу. Жди. Можешь попробовать с кем-нибудь пообщаться из своих, поспрашивать. Может быть, кто-нибудь из Проводников сталкивался с такой же проблемой? Тут недалеко, немного левее заправки, в бедном квартале, старая трущоба, минут через 7 там умрет человек. Застанешь, так сказать, не отходя от тела.
Марти молча кивнул и шагнул вниз, больше не испытывая радости от порыва ветра, который подхватил его крылья, расправил каждое перо и с гулом понес прочь.
– Я с тобой, Пресветлый, если ты не против. Я там литературой запасаюсь, – Ви рассмеялась и извлекла из-под своей черной хламиды книгу. – Вот, полюбуйся: «Как стать богатым и счастливым» – наши товарищи строчат, стараются.
Виолетта с диким хохотом обогнала Марти и, подражая военному истребителю, пронеслась прямо над головами прохожих с криком: «Аллилуйя!». Кто-то из старух интуитивно схватился за сердце и зашептал молитву. Марти было не до шуток. Ви раздражала его своими выходками. Но, во-первых, чего можно было ждать от Темной? А во-вторых, она, все же, была права. Поговорить с кем-нибудь из Проводников, точно стоило.

IX
Дом, куда направились Марти и Виолетта, представлял собой старое одноэтажное здание с запущенным двором и сворой орущих детей по соседству. Марти потерял Виолетту из виду возле самых дверей. Он переборол некоторое смущение, которое возникает, когда являешься туда, куда тебя не звали, и, войдя в открытую дверь, направился прямо в комнату, где, по его соображениям, находился умирающий. Это был еще совсем молодой парень. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, до подбородка накрытый простыней, и с шумом вдыхал и выдыхал воздух. Видно было, что каждый вдох дается ему с большим трудом и отнимает много сил. Марти сосредоточился и определил: пулевое ранение, задето правое легкое. Вчерашний грабеж маленького магазина на углу не удался. Рон был тяжело ранен, но сообщники помогли ему скрыться. На приливе адреналина он дополз до дома, не желая, видимо, умирать в больнице, хотя, скорее всего, в силу возраста не осознавал, что все настолько серьезно.
К своему удивлению, Марти заметил, что у Рона не было Ангела Хранителя. Нужно было изрядно провиниться, чтобы к 17 годам остаться без него. К тому же, Проводника, который должен был отвести Рона на «Кольцевую», до сих пор не было. Рядом с кроватью, прямо на полу, сидела девушка на пару лет младше Рона. Марти сразу определил – сестра. Девушка, видимо, задремала от усталости, но вот Рон сделал попытку что-то сказать, и она, встрепенувшись, сразу наклонилась к нему. Сестра приподняла голову Рона и вытерла капельки пота с его лба:
– Рон! – произнесла она с отчаяньем в голосе. – Мы срочно должны поехать в больницу.
– Нет, Мэг … – Рон сильно закашлялся, и в уголках его губ показалась кровь.
– Тише, тише, разговоры отнимают у тебя слишком много сил, – тут она повернулась в сторону Марти и, побледнев, отодвинулась к стене.
Мэг смотрела прямо на Марти, и он занервничал: «О, Господи, неужели она меня видит?» Тут девушка нарушила молчание:
– Ты Проводник и пришел за Роном? Но ведь он вовсе не умирает, – робко и с надеждой прошептала Мэг.
– Увы, – ответил Марти, – но это действительно так. Я возьму Рона с собой, ему осталось жить всего несколько минут. Лучше скажи, как получилось так, что ты видишь меня? Обычно люди не обладают таким даром.

Мэган тихо заплакала, ничего не ответив.
Марти молчал, до кончиков перьев пораженный тем, что девушка видит его, но сейчас было не самое подходящее время вдаваться в детали. Рон дернулся несколько раз, кровь пошла гораздо сильнее, и его душа начала отделяться от тела. Марти привычным жестом протянул руки вперед, и душа потянулась к нему. Мэган вскочила на ноги.
– Рон! – закричала она сквозь слезы.
Душа обернулась и, помахав сестре рукой, ничуть, кажется, не смущенная ситуацией, сделала еще один шаг к Марти.
– Прощай, Мэг, мне наконец-то не больно!
Марти улыбнулся и снова поманил. Рон протянул ему руку, но тут Мэг одним прыжком пересекла комнату, пытаясь схватить душу Рона за свободную руку. Марти немого растерялся от такого напора и тут случилось невероятное: Мэган подняла лицо к небу и крикнула: «Господи, я отдам Рону своего Ангела Хранителя, только не забирай его себе! Он еще исправится! Я обещаю!». Душа вдруг осветившись странным голубоватым сиянием, попятилась обратно, и, примкнув к истерзанному болями телу, растворилась в нем. В ту же секунду Рон со стоном вдохнул.
Прежде, чем уйти, Марти успел заметить, как от девушки отошел Хранитель и встал по правую руку от Рона. Марти поднялся над полом и переступил подоконник, а за окном Ви хохотала так, что, казалось, вот-вот начнут сотрясаться деревья. Она наблюдала всю сцену с самого начала. «Чертовка! – подумал Марти. – Наверняка все подстроила». Он не удержался и ударил Ви кончиком крыла по щеке, а потом, не оборачиваясь, взмыл в небо так высоко, как только смог. Марти летел среди облаков и думал, что такого унижения ему еще никогда не приходилось испытывать.

X
Что прикажете делать ангелу, потерявшему свое предназначение? И что, собственно, позволено делать ангелу, потерявшему свое предназначение?
Марти был без сил. Он сидел в парке на скамье уже целую вечность. Пытался поймать, уловить, ощутить хоть что-нибудь, метавшееся в воздухе ответом на бесчисленные вопросы, которые складывались в один: «Смысл?» Короткое пятибуквенное словечко металось в светлой голове Марти, подобно урагану или цунами, сметая все остальные слова и мысли на своем пути.
Путь был закрыт для Марти, так же, как и «Кольцевая». Всю прошлую ночь он пытался туда попасть. Раз за разом он представлял себе до мельчайших подробностей все, что там находилось, но все тщетно. Марти закрывал глаза и шагал с крыши. Когда понимал, что снова не получилось, ему даже крылья расправлять не хотелось. Хотелось упасть тяжелым комом спутанных перьев вниз, но он каждый раз возвращался и начинал снова. Ви сидела неподалеку и качала головой. В какой-то момент она не выдержала, и, подойдя к Марти, сказала:
– Ну все, хватит, Марти. Ты же видишь – все бесполезно.
– Но что мне теперь прикажешь делать?! – в исступлении закричал Марти с такой яростью, что Ви отшатнулась.
– Не знаю, но терзать себя не имеет никакого смысла.
Марти кивнул и отправился в бессмысленное кружение над городом, подобно бумажному самолетику, волею ветра гонимому капризными потоками воздуха.
Сейчас, поскольку в голову все равно ничего не приходило, и вопросы так и оставались вопросами, Марти решил навестить своего старого знакомого. Он снова направился в парк.
Пошел дождь, серый, мелкий, непроглядный, липкий. Марти чувствовал себя мушкой, прилипшей крылышками к нитке паутины.
Джонни был на месте, как обычно в это время суток, а вместе с ним и его подопечный – слепой Лаки. Имя себе Лаки выбирал сам. В автокатастрофе много лет назад он потерял зрение, зато стал видеть много того, что другим и не снилось. Например, своего Ангела Хранителя Джонни. С тех самых пор он все свое время проводил в парке в обнимку с саксофоном и болтал с духами целыми днями напролет.
– Привет, Марти, – Лаки вскинул руку вверх в приветственном жесте. Какая-то женщина, проходившая мимо, покрутила пальцем у виска.
– Привет, Лаки, как поживаешь?
– Отлично, Марти. Надеюсь, ты не за мной?
– Все шутишь, да? Нет, Лаки, я с Джонни поболтать пришел.
– Угу, – согласился Лаки. – Вы пока болтайте, а я тебе сыграю. Вот, послушай, что я тут на днях сочинил. Чует мое сердце, не обошлось тут без Джонни, а он отпирается, говорит, ни при чем.
Лаки вскинул саксофон к губам, и мелодия поплыла вместе с дождем над полупустым парком, затихая и осыпаясь каплями вниз у дальней аллеи.
– Привет, Джонни.
– Привет, Марти, что-то случилось?
Марти на секунду задумался, подбирая слова. Все дело в том, что Джонни считали немного странным, если такое определение может подходить Ангелу. Говорили, что ему несколько раз предлагали повышение, но он отказывался, не желая оставлять своего Лаки. Поговаривали также, что Лаки уже Бог знает сколько лет. Просто в его незрячей голове годы сливались в одну мелодию и различались только тональностями времен года. Бог-то, конечно, знал, сколько Лаки лет, и почему Джонни не собирался бросать свой пост, а слухи оставались слухами, и Марти все-таки решил рассказать все так, как есть.
Он уже было открыл рот, чтобы начать свой невеселый рассказ, как Джонни махнул на него рукой, всмотрелся и через несколько минут прошептал:
– Ничего себе! Тебя лишили предназначения, а нового не дали! Первый раз о таком слышу. Однако, Амулет при тебе. Это все очень странно. Проводник не может лишиться своих способностей, не передав кому-либо Амулета. Марти, ты пустой, как белый лист бумаги. Слушай, а вдруг ты теперь можешь выбрать сам?
– Да нет, глупости. Мы же ангелы не…
– Тсс, Лаки слепой, но вовсе не глухой, – Джонни улыбнулся и потрепал Марти по плечу. – Все будет хорошо. Ну, рассказывай теперь.
Но вместо того, чтобы начать сначала, Марти неожиданно для себя сказал: «Ох, Джонни, ну и видящих нынче развелось… Прямо, как в старые добрые времена».
Лаки обернулся и театрально раскланялся. Марти хлопнул в ладоши, выражая восхищение. Прохожий бросил пригоршню монет и они, звеня, упали в старую мятую шляпу. Время замедлило бег и замерло. Пара монет не долетев, повисла в воздухе. Капли дождя, чуть дрожа, огромным серым крылом замерли над землей. В самом центре Пути, откуда расходятся все дороги, гигантские песочные часы перевернулись, взвив в воздух тучи песка. Мир вновь возник из ниоткуда и продолжил движение. Капли упали вниз. Лаки нараспев пересчитывал монеты, сидя на асфальте. Марти продолжал говорить.
– Ну что ж, – сказал Джонни после некоторого молчания, дослушав Марти до конца, – Я думаю, тебе стоит вернуться к девочке, которая тебя видела. Может быть, разговор с ней натолкнет тебя на разгадку? Я не думаю, что дар видения дается просто так.
– Джонни, это просто девушка. Чем, скажи, она мне может помочь? Насколько больше у меня знания, мудрости и силы. Не по чину мне, словно бездомной собаке, сновать вокруг этой девчонки.
– Ох, Марти, ты неисправим. Потерявши все, не видишь очевидного. Откуда такая гордыня? Уж не от твоей ли новой подружки с черными крылышками?
– Ви тут ни при чем. Но советоваться с человеком я не стану.
– Ну и зря. Пойми ты, Светлейший, есть какая-то неуловимая тайная сила в этих слабых, обреченных на перевоплощение существах. Я много думал над этим. Я классифицировал различия. И понял – люди могут творить, Марти. Я думаю, в этом секрет.
– Брось, Джонни, люди просто пытаются приблизиться, по возможности, к Создателю. До нас им очень далеко.
– Нет, Марти, ничего они не пытаются. В них это есть изначально. Потребность делать из несуществующего нечто прекрасное, иногда отвратительное, но, в любом случае, совершенно новое, не созданное до этого. А что можем мы, Марти? Ничего подобного. Разве что, приобщаясь к кому-нибудь из них, попытаться понять, как это получается. Я провожу с Лаки все свое время. Я с ним, когда он пишет, когда в его голове рождаются звуки и выливаются в совершенно новую мелодию. Мелодию, которой еще не было до него. Я пытаюсь понять систему, я пытаюсь понять, что именно он делает, но не могу. Это мне не по силам.
– Странный ты все-таки, Джонни. Хотя, конечно, спасибо, что выслушал. Хочешь, я отдам тебе свой Амулет?
– Нет, нет, что ты! – замахал на него руками Джонни. – Во-первых, я ни за что не оставлю Лаки, во-вторых, изменить предназначение может только отказавшийся от старого, для этого нужно сделать просто что-то невозможное, невероятное!
– Ты уже сделал невероятное, Джонни. Ты любишь человека и даже боготворишь его, вот где настоящее чудо, – уже улыбаясь, сказал Марти. – Нам никогда не переспорить друг друга. Я пойду. Спасибо за все.
– Ну пока, найдешь время – приходи. Расскажешь мне, чем все это кончилось.
– Непременно приду. Лаки, пока.
– Счастливо, – откликнулся Лаки.
Марти направился вниз по аллее, подметая кончиками крыльев тротуар. Ситуация не прояснилась, но, то ли от добрых слов Джонни, то ли от песни саксофона в полупустом парке – Марти стало легче.
Смысл?

XI
Идти обратно на крышу не было никакого смысла, но Марти по привычке и от безысходности направился именно туда. Крыша была пуста. Снова пошел дождь, и Марти, поджав ноги, сидел в одиночестве под мелкими серыми каплями. Так прошло несколько часов. Марти был неподвижен. Ему нужно было отдать свой Амулет Ангела Смерти. Найти того, кто способен его принять, было не так-то просто. Марти боялся, что ничего никогда не изменится, не дрогнет и не повернется, скрипя осями, и что он, Марти, так и просидит на крыше всю вечность. Легкая паника охватывала его, когда эти мысли приближались. Но он упорно отгонял их, просто потому что продолжал свято верить в Великий Замысел, а еще, потому что ничего другого и не оставалось.
Наконец, Марти стряхнул с себя безволие и апатию и направился к дому Мэган. Это был выбор одного из возможных действий, и сейчас он показался Марти единственно верным. Возле дома Мэг крутилось слишком уж много Темных. Подозрительно большой серой массой они окружали все, что находилось вокруг. Марти, вздохнув, направился сквозь этот серо-черный омут. Амулет все еще поблескивал на его груди, поэтому Марти уступали дорогу, по-старому проявляя уважение, опуская головы или просто прячась подальше. «Да что здесь происходит, в конце-то концов?!» – разозлился Марти, непривычно для себя почувствовав раздражение, разбрасывая своим угрожающим видом Темных по обеим сторонам своего пути. Он надеялся на Мэг как на последнюю связь с Создателем, хотя и не признавался себе в этом.
Марти вошел в комнату. В кресле возле окна сидела женщина. Это была мать Мэган. Сама Мэг примостилась возле ее ног и, опустив глаза в пол, слушала наставление. Она бросила быстрый взгляд на Марти, и глаза ее расширились от удивления. На подлокотнике кресла в позе лотоса восседала Ви. Она помахала Марти рукой и накрыла женщину крылом. Та тут же схватилась за голову.
– У меня так раскалывается голова все эти дни, просто невыносимо, Мэг. Это не самый лучший подарок, который ты могла бы мне преподнести. Скажи мне ради Бога, что мы будем делать с этим ребенком, если он родится? Как ты вообще могла связаться с этим паршивым парнем? Как, я тебя спрашиваю?! – на этих словах Ви усилила свою хватку.
– Чертова шлюха! – вдруг заорала мать, покачнувшись в кресле. – Ты сейчас же отправишься и сделаешь этот проклятый аборт. Я записала тебя к врачу и, к твоему сведению, заплатила немало денег! Хотя мы могли бы потратить их на лекарства для твоего бедного брата, ведь он мог бы не выжить тогда. Если ты оставишь ребенка, ему снова придется воровать, чтобы хоть как-то прокормить нас, – Ви немого ослабила хватку, и женщина, успокоившись, пробормотала, – А потом все наладится, Мэг, девочка моя… Мы поедем летом к твоему дяде, как собирались, помнишь? И все будет, как мы мечтали, ты еще встретишь мужчину, который будет тебе хорошим мужем… Ну же, теперь дай мне отдохнуть и иди к доктору. Доктор тебе поможет. Вернешься, расскажешь, как все прошло, – закончила она, уже улыбаясь.
Мэг подняла голову и, всхлипывая, побрела к двери.
Ви встала и, крадучись, пошла следом.
– Эй, постой-ка, – остановил ее Марти. – Ты что, совсем здесь обосновалась чертовка?! А ну отвечай!
– Да отстань, Марти, не видишь, я спешу. Надо закончить дело. Мне поручено свести мать с ума и заставить девку сделать аборт.
– Что значит поручено? Это не входит в твою компетенцию.
– В твою компетенцию тоже не входит болтаться здесь без дела и мешать мне работать, – огрызнулась она. – Откуда я знаю почему? Просто поручено и все. Она умрет от кровопотери после аборта. Я ее заберу. Вот и все. Мне просто еще не приходилось так вплотную заниматься жертвой от начала и до конца.
Марти нечего было возразить, и он просто пошел следом.
– Позволь мне поговорить с ней, Ви, а потом делай, что нужно. Я не буду вмешиваться.
– Ладно, Марти, уболтал. Только по старой дружбе, – она подмигнула ему и, насвистывая какую-то мелодию, нарочито и напоказ осталась позади.
Марти догнал Мэг. Он взял ее за правое плечо, лишенное теперь Ангела Хранителя, и повернул к себе.
– Ты за мной? – спросила Мэг сквозь слезы.
– Нет, я только хотел спросить…
– Пожалуйста, скажи, что ты за мной! Я больше не хочу жить в этом во всем, я устала «видеть» и не знаю, что должна делать. Сейчас я иду убивать своего будущего ребенка. Если я этого не сделаю, мать выгонит меня из дома и снова начнет пить. А Рон наверняка вернется на улицу и снова будет воровать. Забери меня, Проводник! Забери меня отсюда! – умоляюще добавила она, заглядывая Марти в лицо.
Что-то произошло с Марти, что-то невиданное, всеобъемлющее и огромное охватило его. Он забыл о себе и растворился в слезах Мэг, так настойчиво просившей у него помощи. Просившей смерти! Марти будто очнулся от давнего сна. Он выпрямился, встряхнул крылья и, сорвав с шеи Амулет, крикнул в небо.
– Для чего все это, Создатель?! Зачем ты так мучаешь их? Для чего позволяешь Темным управлять ими? Она отдала своего Ангела брату, и теперь ее некому защищать. И старая ведьма в праве волочить ее душу к «Кольцевой»? Но ведь она сделала то, на что никто из нас не способен – она принесла жертву! Так почему, Господи, не окупится жертва ее?! Ответь мне!
Небо молчало. Только ветер швырнул пригоршню листьев прямо в лицо Мэг. Впрочем, Марти и не думал дожидаться ответа. Он усадил дрожащую и промокшую Мэг прямо на траву возле обочины и положил ладонь ей на живот.
– Ты не должна делать аборт. Ты вообще никому ничего не должна.
Мэг упрямо тряхнула головой.
В правой руке Марти до сих пор держал Амулет.
– Эй, Ви, иди сюда!
Виолетта появилась прямо за ними в ту же секунду. Глаза ее метали молнии, казалось, еще немного, и она тихо зарычит сквозь сжатые зубы.
– Не злись, Ви. Теперь тебе это не пойдет.
– Это еще почему? Да я тебя сейчас в клочки разорву!
– Нет, Ви, ты меня и пальцем не заденешь. Не нам с тобой развязывать войну. И семью этой девочки ты больше не тронешь. Это я тебе обещаю, – и, выдержав театральную паузу, добавил. – Это твоя дочь, в каком-то из тысячных перевоплощений. Именно поэтому тебя толкали на то, чтобы быстрее покончить с ней. Чтобы ты, задумавшись единожды о шансе на исправление, больше никогда не вспоминала об этом. Для того, чтобы ненависть стала твоей основной сущностью. И, узнав позже правду, почувствовав себя обманутой и униженной, ты стала бы воплощением зла и концентрацией всей черноты, которая в тебе есть.
Ви изменилась в лице, и как-то сразу осунувшись, стала похожа на продрогшую птицу. Пошатнувшись, она опустилась на траву рядом с Мэг. Та, ничего не понимая, смотрела на обоих во все глаза. Марти боялся, что Ви спросит, откуда ему это известно, но Ви ничего не спросила. Она слишком долго этого ждала, чтобы предать свою робкую надежду. Ее красные глаза заблестели, словно наполнившись кровью, и тонкие струйки вдруг потекли по ее побледневшим щекам. Вместо подозрений она тихо сказала:
– Что мне теперь делать, Марти? Я не могу позволить, чтобы она умерла. Я не смогу вести ее потом, понимаешь? Но тогда кто я, Марти? И как мне спасти ее душу?
Марти лихорадочно соображал.
– Так, Ви, есть только один выход для нас для всех. Держи! – и он неожиданно набросил ей на шею Амулет.
Ви схватилась за горло и захрипела.
– Предатель!
– Нет, Ви, все в порядке, не бойся, повторяй за мной: Не устрашусь я принять ношу сию. И пойду за Тобой, куда Ты поведешь. И воздам тебе свет. Я принимаю Амулет Твой, как великий дар. С благодарностью и покорностью. Я отказываюсь от прежней своей сущности и принимаю выбранный Тобой Путь для меня.
Ви послушно повторяла слова все громче и громче, под конец уже выкрикивая их. Ее покрыло сияние, ровным светом заливая все вокруг. Марти наклонился к Мэг и прошептал, улыбаясь.
– Видишь, Мэг, какой я волшебник? Если я буду твоим ребенком, ты сможешь сделать аборт, Мэг? Ты сможешь меня убить?
Мэг, стиснув зубы отрицательно помотала головой. Марти укрыл девушку крыльями, и, возложив обе ладони ей на живот, быстро зашептал: «Не устрашусь я приять ношу сию…»
Через минуту все было кончено. Мэг, всхлипывая, гладила живот. Светлая Проводница сидела на корточках рядом с ней.
– Почему он сделал это?
– Не знаю, Мэг. У меня только два варианта. Либо он, отказавшись добровольно от своей сущности, научился творить свою судьбу сам, и, уподобившись Творцу, более не смог оставаться Ангелом. Либо у Марти просто не оставалось больше выбора.
Она улыбнулась и, потрепав Мэг по щеке, взглянула на часы.
– Мне пора. Еще многому следует научиться.
Светлая Проводница стремительно взлетела, исчезнув в облаках. Мэг поднялась, отряхнулась от земли, и, тихо шепча: «Марти, Марти…» – направилась к дому. Предстоял нелегкий разговор с матерью, но это было уже не важно. Сейчас все будет хорошо. Главное, Марти жив. Вон он, чуть-чуть толкнулся в стенку живота, видимо соглашаясь с ней, и Мэг весело рассмеялась, расправив плечи под непрекращающимся, но уже не казавшимся таким зловещим дождем.

Эпилог.
– Мама, мама, а почему трамваи ездят по кольцу? Если ехать долго, долго, то ведь скучно станет?
– Спи, Марти. Я не знаю, почему. Потому что строители так построили рельсы. И вовсе не скучно, на каждой станции заходят новые люди, время меняется. Наступает ночь, и все трамваи едут спать.
– Мам, а водителю разве не скучно?
– Наверно, скучно иногда. Но если у него в трамвае много таких непоседливых мальчиков, которые не хотят спать и не слушаются маму, то ему скучать некогда.
– Ма, расскажи мою любимую сказку.
– Не сказку, Марти, легенду, – поправила малыша Мэган.
– Ну, ладно пусть легенду, – уже сонным голосом проговорил Марти.
– Ну, слушай и засыпай.

Когда-то давным-давно, на закате первого дня, Создатель сидел на берегу океана и бросал камешки в воду. И по обе руки от Него стояло два Ангела. И сказал Создатель: «Я создал этот мир, чтобы отдать его вам. Теперь я создам человека и возлюблю его более вас, ибо наделю оного правом творить, уподобившись мне». И непокорно вскинул голову Ангел, стоящий по левую руку от Создателя. И с закатной стороны прилетела черная птица и опустилась возле него на песок. И смиренно склонил голову Ангел, стоящий по правую руку от Создателя. И с рассветной стороны прилетела белая птица и также опустилась возле ног его. И продолжил Создатель: «И будет создано Колесо Перерождений, и каждый будет стремиться закончить круг и быть подле меня. И будут созданы Весы Справедливости. И, когда покачнутся Они, начнется великая война на земле и на небе. И останутся только двое, и повторится этот разговор, как и тысячи раз до этой вечности».

09.07.2009г.