Как в сумраке ночи потонет свет,

Так  в чувстве моём захлебнутся обиды.

Сквозь мглу по прошествии многих лет

По-прежнему солнце я буду видеть.

По-прежнему будет сиять алмаз

Моей повседневной о счастье сказки.

Так будет! Поэтому я сейчас

Без страха сей факт предаю огласке.

По-прежнему буду писать, стирать

И снова придумывать жизни сюжеты.

И вечно на белом холсте рисовать

Родные и милые сердцу  портреты.

Как в сумраке ночь расстилает тишь,

Так пух подстелю, когда будем падать.

Пускай ты порой о своём молчишь.

Я рядом с тобой помолчать бы рада…

Я спешу по безлюдной улице,

По земле, где идешь и ты.

А слова невпопад рифмуются,

Не сжигаются все мосты.

Не достать ни руки касанием,

Ни теплом «настоящих» фраз.

По бескрайней сети стенания

И жесткость игры для нас.

Эта пьеса длиннее вечности,

Завершился уж сотый акт.

С безысходной совсем беспечностью

Стрелки вновь отбивают такт.

Разобью циферблат я в ярости,

Раскрою на кусочки шар,

Чтоб добавить словам чуть яркости,

Даже если ты их промолчал…

Предо мною разверзлась бездна –
Это чаша без стен, без  дна.
Я в нее упаду со сна…
Пусть пока я почти что бездарь:
Вдруг рождается рифма — сосна.
Вот одно, вот другое слово —
Рифм рождают словесный навес.
Проверять всю структуру на  вес?
Может, глупо, а может, ново…
Я кручусь в авангарде знаков,
Я — болезнь, я словесная  корь!
Мне бы бросить скорее якорь,
Пригвоздив к постоянству хворь!
Но с другой стороны постоянство
Просто ставит глухой заслон.
Мне скорей по душе жеманство,
Странность образов — роза, слон…
Пусть все вертит в безумной пляске,
Мне понравилась поза  вчера!
Будь то завтра иль позавчера —
То всего лишь творенье в маске,
Театральных теней игра…