Мела метель. «Мало ей места в поле», – подумала женщина. Она старалась прижиматься к домам, прячась от ярких фар машин. «Ещё немного – и дойду, отработаю последний вечер и уеду в деревню. Откукуем зиму с бабушкой. Весной раздолье, солнце – согреюсь, надышусь чистым воздухом.» Женщина вздрогнула, услышав волчий вой. В большом городе волки? Наверное, показалось, и она ускорила шаг. Трясущимися то ли от холода, то ли от страха руками толкнула дверь. Здравствуйте, ночная сцена, её работа, но в голову непрошено лезла мысль про волчий вой. «Дурра, – ругала она себя, – в Питере волки? Да нет же, нет».

Прозвенел звоночек. Даша вошла на сцену и слилась с музыкой в танце. Её плавные движения рук и ног, похожих на скользящих змей, завораживали гостей, отдыхавших в зале…

Время работы закончилось, и Даша подошла к столику, где пили кофе её друзья.

«Ребята, шампанское будем пить?» Все насторожились: они знали, что Даша лишний пятак не отдаст за так. Она объяснила, что решила вернуться домой. Огорчение в глазах ребят было неподдельным. Семён принёс горячий кофе. Они стали хвалить её номера, уговаривать: устала – возьми на недельку отпуск, где ещё ты заработаешь такие деньги?

К ним подошёл хозяин, выслушав новость, ушёл, встал за стойку и долго смотрел в сторону Даши. Потом подозвал её и с украинским акцентом сказал: «Поговорим серьёзно. Неделю отпуска дам, отдохни и приходи, а в деревню мы поедем весной вместе». Глаза у Даши  заблестели: не думала, что к ней отнесутся по-родственному.

Двери открылись, в зал вошёл высокий мужчина в кожаном пальто, шляпе, надвинутой на свисающую седую шевелюру. Черты его лица были красивы, а цвет глаз – жёлтый, хищный. Он присел ближе к камину, придвинул к себе второй стул ногой. Облокотился о его спинку, задумавшись, стал смотреть на огонь. Компания посмотрела в его сторону и тут же забыла о нём.

Даша с Сенькой танцевали танго. На маленькой сцене девушки исполняли индийский танец, больше сами для себя – баловались. Устали и решили посмотреть новую запись. Сенька принёс кассету «Волк – оборотень». «Вчера ночью записал, – с гордостью сказал он. – Слабонервных прошу удалиться». Нот так он предупреждал, даже если приносил детские мультики. Даша сидела отдельно, она решала, как её быть. Вдруг услышала взволнованный  голос. Говорила женщина: «Здесь был мужчина-волк». И показала порванную сумочку.

Даша вздохнула, отела уйти, но, увидев мужчину с желтыми глазами, с пальцем приложенным к губам, растерялась. Он уже сидел за столиком, перед ним была чашка кофе, а ещё одна стояла напротив. Даша, как завороженная подошла к нему, присела, охваченная бившей её дрожью. Мужчина улыбнулся и сказал: «Не надо, не пугайте их, они ещё так молоды и счастливы. Зачем? Я тоже слышал и молчу». Даша повернулась к ребятам и на экране увидела статуэтку волка из блестящего металла. Она долго сидела молча, потом извинилась, что отвлеклась. Положила свою руку на мужскую. Рука была горячая. «У вас температура?» – спросила она мужчину. По его лицу каплями струился пот. Может, это слёзы, подумала она и предложила принести ему жаропонижающего. Он улыбнулся ей в ответ и спроси: «Как ваше имя?» – «Дарья, Даша. Как вам нравится».

«Дар-рья-я, – протяженно произнёс он, – что-то такое родное: деревья, деревня, дымок, снег».

К Даше подошёл Сенька, пригласил её за стол. Она извинилась, прощаясь, сказала, что, к сожалению, не сможет продолжить знакомство и приятную беседу. «Я вас буду ждать здесь», – ответил мужчина.

Дарья молча ушла…

Было четыре часа поутру. Кто-то уже дремал, положив голову на столик. Сенька предложила взбодриться чаем. Обсуждали фильм кто во что горазд. «Сказки или быль, – сказала Даша, – я ничему не удивлюсь, но представьте, если этот человек – волк, то как ему здесь одиноко!» Сашка замахала на неё руками, закричала: «Перестань, нашлась добрая душа, попадёшь в его лапы – узнаешь о его одиночестве! Конечно если успеешь».

Даша молчала. Что-то заныло у неё в душе, и она резко повернулась. Жёлтые  глаза смотрели ей в лицо с такой тоской, что она не выдержала, налила чашку чая и под предлогом угощения подошла к мужчине. «Я вернулась, – улыбаясь ответила она на его вопросительный взгляд, поставила перед ним чашку и попросила: – Пейте, он вас согреет». «Я не замёрз, присядьте рядом». «Как ваше имя: – спросила Даша.  – Или нет, помолчите, я попытаюсь угадать».

Она закрыла глаза и произнесла: «Виктор». Мужчина достал из внутреннего кармана паспорт, открыл. Даша прочла: «Волков Виктор Иванович» и радостно рассмеялась. «Угадала, угадала!» – захлопала она в ладоши. «С меня подарок – шампанское или коньяк». «Гулять, так гулять. Хочу французское».

Женщиной было сказано – мужчиной сделано. Петербургское утро. Морозно. Тихо. Метель убежала из города. Фонари ещё горят. И кое-где мелькнёт зелёный глаз такси.

«Какая красота!» – смеётся женщина, держась за руку мужчины, и не обращая никакого внимания на спутника, занята только собой, хорошо ли она выглядит, не сильно ли пьяна.

«Волков, а ты родился волком, и глаза у тебя жёлтые», – смеясь, сказала Даша. Сильная боль пронзила ей руку – это Виктор резко повернул её к себе лицом и сказал: «Не смей так говорить!»

Даша вырвалась и спросила: «Почему?»

Виктор повернулся и пошёл назад, как-то сразу ссутулившись и даже немного пошатываясь. Дарья расстроилась: «Да чем же я могла вас обидеть?»

Она догнала Виктора, взяла его под руку, он остановился и сказал: «Я возьму такси. Поедешь к себе домой». Даша закрыла ему рот ладонью и прошептала: «Прости меня, пожалуйста».

Виктор смягчился и произнёс: «Я расскажу тебе эту историю только дин раз». Даша слушала его внимательно.

«Когда я учился в школе, меня звали волчонком из за волчьего выводка. Некоторые даже в глаза говорили, не боялись:

– Убить бы тебя, как твоего отца и мать расстреляли.

Отец был лесником, жили мы в лесу, в школу меня возили за пять километров на санях. После смерти родителей я жил в школьной сторожке с дальними родственниками по материнской линии. Волосы у меня с детства были седые, как у отца, был я замкнутым, ни с кем не общался, но учился хорошо.

Кто убил родителей – так и не узнали, ходили слухи, что мой отец был оборотень. Мама из богатой семьи сбежала к нему в лес, не было ни свадьбы, ни приданого.

Жили мы дружно. У отца были золотые руки, мебель он делал сам, мама ткала, вязала. Она была женщина грамотная и вечерами, когда мы оставались вдвоём – отец уходил суток на трое, – мама читала старинные книги, доставшиеся ещё от бабушки. Это были Библия и сказки. Я до сих пор храню в душе мамин ласковый голос и заботливый, чуть – чуть виноватый голос отца».

Виктор замолчал, глядя Даше прямо в глаза. Потом положил её руку на плечо. Даша обняла его за талию, просунув свою маленькую ладонь за пояс его плаща. Прижалась, и они побрели молча. Каждый думал о своём. Виктор первый нарушил молчание. «Даша, –  предложил он, идём ко мне в гости! Не бойся, я тебя не обижу. Уже утро, нам надо отдохнуть» «А где твой дом?»- спросила она вместо ответа «нет». «Здесь», – повёл он её к подъезду и открыл перед ней дверь. Даша вызвала лифт. «Не надо, попросил Виктор, – всего четвёртый этаж». Двухкомнатная квартира была уютной и заботливо украшена всякого рода поделками, статуэтками. На стенах висели панно – очень много, как в картинной галерее. Это её удивило. На панно, в основном, природа, лес, снег. На самом большом, из разноцветной набивной ткани, была изображена женщина, стоящая на одном колене и ласкающая морду большому валку. «Жуть!» – вздрогнула Даша. Она подошла к софе, покрытой простым строгим покрывалом, хотя в моде были покрывала из искусственного меха. Сняла и аккуратно положила на край шубку, стащила с ног сапожки, упала на постель и сразу уснула.

Виктор убрал вещи, присел около спящей Даши, подложил ей под голову подушку, погладил волосы, стал, хотел уйти, но не смог. Засмотрелся. Какая красивая женщина! Кого-то она ему напоминает. Попытался вспомнить. Но властный голос завладел его сознанием: «Нельзя любить людей, ты волк!»

Всё сломалось внутри, его затрясло, руки потянулись к женщине. Хотелось выть, рвать вещи, кусать её, растерзать в клочья! Он был уже на грани этого безумного шага, как вдруг зазвонил телефон. К телефону он не подошёл, а схватился за голову руками, пытаясь быстрее выйти из транса и хоть что-то сообразить. Зачесалась родинка на плече, он побежал в ванную. Закрыл из нутрии шпингалет, включил воду, сел на пол. Он ничего не смог с собой поделать: зажимая руками рот – завыл.

Минут через пять его отпустило, стало легче. Он принял душ, посмотрел на себя в зеркало –  под глазами были круги. Шерсть на родинке стояла дыбом. Сел, стал приглаживать её, словно ласкал живое существо.

Сделал гимнастику, надел махровый халат и  облегчённо вздохнул, зная, что трое или четверо суток он будет жить по-человечески. Выйдя из ванной, увидел спящую Дашу. Он остановился: а вдруг ей нужна будет моя любовь? Он стал осматривать комнату, снял панно с женщиной и волком, взял фигурку волка, кованную из калёного железа, вынес и спрятал в тумбочку для обуви. Зашёл в кухню, с какой-то брезгливостью помыл руки. Виктору стало совестно за свой поступок. Он вернулся, оглядываясь, просунул руку в тумбочку, нащупал волчью фигурку, погладил, вздохнул и виновато прошёл в спальню. Прилёг возле Даши, обнял её и уснул.

Снился Виктору его дом, уютный, тёплый. Мама подавала прямо из печки пироги, Даша ей помогала, отец сидел рядом, но его лица Виктор рассмотреть не смог. Это стало его беспокоить, он протянул руки, чтобы убрать пятно и увидеть отца. Тогда мама отвела его руку и, улыбаясь, сказала: «Береги Дашу, нам ты ничем не поможешь. Прости людей и люби их. Ты знаешь, что ты волк, и этим ты силён, а они не знают, какой зверь в каждом из них может сидеть».

Сон кончился, он проснулся. Женщина ещё спала. За окном серело. «Поваляюсь и буду готовить обед, а заодно и ужин». Вспомнил, что в его холодильнике есть пачка котлет по-киевски, суп-харчо, креветки. «Совсем не волчья еда», – засмеялся он. Даша повернулась, прижалась к плечу и обняла его за шею. Ну, вот и в женском плену, теперь вставать неудобно. Проснулись они оба одновременно. Даша встала и пошла в ванную. За ужином Виктор заботливо ухаживал за ней, улыбаясь, поставил тарелку с супом, подал хлеб. Присел сам и, глядя на неё, молча стал есть. Ванна освежила Дашу, но она не смогла преодолеть страх.

«У тебя на душе спокойно?» – «нет, – ответил он, – и это я считаю естественным, мы же не очень знакомы… Ты кушай, пока не остыло». Пообедав, они, перебрасываясь шутками, вместе помыли посуду. Он предложил ей посмотреть несколько серий Ива Кусто. Включил видео, Виктор прилёг на софу и протянул руку, приглашая к себе Дашу. Она прилегла рядом, радуясь теплу, уюту и присутствию мужчины, который ей нравился всё больше и больше. Было далеко за полночь, они лежали молча, стесняясь друг друга.

Даша с нетерпением предвкушала ночь любви. Он тоже был в раздумье, но боялся за себя и молился всем чистым и нечистым, чтобы не испортили ему эту ночь. Даша повернулась к нему, протянула руки и попросила: «Отнеси меня в ванную». Виктор осторожно взял её на руки, она прижалась, поцеловала его в шею и по-детски засмеялась. Поставив Дашу посреди ванной комнаты, он открыл кран и стал смотреть.

Даша сама снимала с себя одежду и отдавала Виктору. Он аккуратно развешивал вещи на вешалке – каждый предмет по отдельности. Спрятавшись в тёплую воду под роскошное покрывало мыльных розовых пузырей, Даша начала дуть в сторону Виктора. Маленькие облачка смешно летали, лопались в воздухе от ответного дуновения. У Виктора по телу побежал дурман возбуждения. Смущаясь, он присел перед ванной на корточки, взял нежную губку, и рука его нырнула в тёплую воду, прикаснулась к женскому телу. Он стал сдувать мыльные пузыри, чтобы увидеть груди женщины.

Даша смеялась, называя его ласки щекоткой. Он приподнялся с корточек, наклонился над ней и стал нежно целовать, потихоньку вытаскивая её из ванны. Страсть овладела обоими, и Виктор это почувствовал. Он поднял Дашу на руки, понёс к софе и, уже выпуская её  из объятий, впился в её горячий рот языком, порываясь сквозь её крохотные зубки. Весь горя и ничего не соображая в любовной практике, поглаживал коленку и, чуть прижавшись к ней, попросил: «Пощади, не отказывай, я хочу любви твоей».

Даша улетала в экстазе, потом опять возвращалась, постанывая, прижимала его тело к своему. Скрип софы казался музыкой. Они взмокли, но оба были ненасытны, гармония страсти возбуждала и соединяла вновь.

Виктор сдался первым. Он отодвинулся, лёг на спину, и из его глаз потекли слёзы. Даша его не видела, она нежно целовала его грудь, трогала руками его мускульное тело.

Вдруг она вздрогнула, приподнялась и увидела большую родинку с грубыми большими волосами, торчащими в одну сторону, как хвостик. «Что это?» – спросила она,  обводя нежно вокруг пальчиком. Виктор молчал. Даша прижалась к нему и задумалась. Кто он, почему такой красивый, взрослый и один? Она спросила: «Ты любил кого-нибудь?» Он прижал её к себе и ответил: «Люблю и на всю жизнь».

«Что мне делать? Зачем ты меня пригласил, не подумал, что я могу всерьёз воспринять наши отношения?» – упрекала его женщина. Ответа она не услышала.

Виктор не мог ответить, просто не знал, что сказать. Он любил её. Она была первой женщиной в его жизни. «Сказать правду – не поверит. Если же поверит, то, как я ей сберегу, что мне делать? Кем я проклят в этой жизни? Я хочу быть рядом с ней!»

«Давай сегодня заниматься любовью, и я тебе обещаю: ты будешь со мной, пока сама этого захочешь». Схватил её хрупкое тело, поднял и положил на себя. Посмотрел ей в глаза, поправил волосы… Бра, висевшее у изголовья, рассеивало мягкий свет. Даша пыталась понять, что он хотел сказать. «Любовью, любовью и только любовью», – шептал ей Виктор на ушко, а руки его творили чудеса с телом Даши.

И вот оно – утро. Даша, не стесняясь, голая, босыми ногами шлёпала по полу и просила Виктора: «Ну отдай мои вещи, не прячь». Он сидел на софе как шах, скрестив ноги и сложив руки на груди, подразнивал женщину, любуясь ею.

Она подошла к нему, дёрнула за одеяло. Виктор придержал его и сказал: «Мужчину не обязательно видеть голым, а вот женщину – куда приятнее» и бросил ей на руки халат. Зазвонил телефон. Виктор протянул руку, взял трубку. Слушал долго, потом спросил: « А если – нет, то, что будет?»  Ему ответили. Раздались длинные гудки, а он сидел и держал трубку в руке.

Неделю они прожили у Виктора, отключив телефон и не думая о делах. Виктор подарил Даше красивые домашние тапочки и халатик. Когда Даша сказала, что завтра ей в ночь идти танцевать, Виктор спросил: «Можно я буду приходить к тебе?»  Она ответила: «Приходи, но жить будем у меня дома».

«Что-то у меня душа болит за тебя. Кем ты работаешь, на что живешь, я не знаю». Он подошёл к ней, взял за руку и сказал: «Я никому ничего плохого не сделал, работаю с драгоценными металлами, но там всё чисто, дело в другом. У меня в деревне есть хороший участок земли, и на него положили глаз соседи, я ездил туда: они его уже расчистили, а это плохой знак. Значит, уверенны, что я его продам».

Даша видела, что он сильно нервничает и посоветовала: «Сходи к юристу, проконсультируйся на всякий случай, что можно предпринять». Виктор погладил её по голове и сказал: «Что бы я без тебя делал, крошечка моя?» Проводив Дашу на работу, он возвращался домой по ночному городу, радуясь своему неожиданному счастью. В переходе сидела цыганка с голодными глазами, кутаясь в рванье. Виктор остановился и подумал: а не погадать ли мне? Подойдя к ней, он протянул руку. Цыганка вцепилась в неё своими худыми пальцами, посмотрела и заныла: «Ой, плохо, парень тебе будет! Чужой мужик беду тебе несёт, девку береги. Себя не сбережешь, погибнешь среди людей волком. Девка любит, она не предаст, сына родит человеческого. Уходи из города подальше в лес, пока детей не увидишь, не возвращайся. Твой век короткий, но в любви счастливый. Не обижай  девку, – торопливо говорила цыганка, и добро сыну отдай. Покрестись, чтобы на могилку крест тебе поставили». «ты что, дурра, говоришь, я же крещёный!» – «Может, и ошиблась, не ругайся. Но кто ты – сам знаешь».

Он бросил ей деньги и пошёл. В голове застучало молоточками, стало жарко. Чем ближе он подходил к дому, тем хуже он себя чувствовал. Открывая двери ключом, он заметил, что его рука покрыта шерстью. Войдя в комнату, разделся, сел в кресло и, не обращая уже внимания на себя, думал об одном: скорее бы всё прошло. Яркое пятно появилось перед глазами, его затрясло, ООН сел в позу волка и завыл…

Дашу на работе встретили «на ура», захлопали в ладоши. Сенька поцеловал названную сестрёнку в щёчку. Она тоже соскучилась и с радостью сообщила, что выходит замуж. Сашка сразу спросил: а что у него есть. Даша даже растерялась и не уверенно ответила: квартира, земля в деревне. Подошёл Грицко и сказал: «Даша, ты сегодня танцуешь одна, выручай, милая». В перерывах она пыталась дозвониться до Виктора, но телефон упорно молчал. «Бросил, – думала она, – отделался старой сказкой и обещаниями».

Утром решила не звонить и не искать его. Время шло. Работая ночью, день она пыталась заполнить сном. Чтобы не мучиться, пила снотворное, всё больше раздражалась, грубила знакомым клиентам, на каждый хлопок двери оборачивалась. И вот однажды придя на работу, встретила Виктора. Он сидел за тем же столиком, и перед ним лежал букет роз. Они были разные: красные, белые, жёлтые.. Её сердце сжалось от страха: что-то случилось, и, глядя ему в глаза, она поняла, что он её не обманывал. Всю ночь Виктор просидел в кафе ожидая её. Даша к нему не подходила. Утром, по окончании работы, он зашёл в её комнату, закрыв своим телом проём двери, коротко сказал: «Я за тобой, мы уезжаем в лесничество, возможно, надолго, предупреди Грицко. Посмотри, я застраховал твоё увольнение», – он протянул ей дарственную на свою квартиру, оформленную на Дашу, и новенькую сберкнижку, которую Даша постеснялась посмотреть.

«Так неожиданно, почему, объясни»,- прошептала она. «Не могу сейчас, – ответил Виктор, – но поверь, очень надо уехать, ты беременная».

«Ты что, я и саама ещё не знаю, с чего ты придумал?» – по – бабьи протянула она. А он на столько поверил в цыганское гадание после того, что с ним на днях произошло, что готов был солгать, лишь бы она с ним согласилась уехать. Теперь он понял, что ей не будет покоя, если узнают, кто он.

… Четвёртый месяц они живут в лесничем хозяйстве. Даша действительно ждала ребёнка, она подружилась с соседками по лесничеству, прислушивалась к их советам, любовалась на малышей и была довольна жизнью. Виктор оказался прекрасным, заботливым мужем. Теперь она была для него во множественном числе: вы, вам, у вас и для вас.. Шёл первый месяц лета. Виктор работал лесником. Даше было приятно ходить с мужем, он знал всё, много рассказывал, знакомил с жизнью животных и птиц, учил различать их голоса. Но как бы он её не отвлекал, сердце чувствовало беду. Однажды, стоя на залитой солнцем полянке среди цветущих трав, она попросила: «Расскажи мне всю правду до конца». Он опять, в городе, приласкал её и тихонько произнёс: «Не время ещё, ради сначала. Даша, милая, я прошу тебя, чтобы не случилось со мной, тебе бояться нечего. Сын наш будет настоящим человеком». Она удивилась: «Но и ты хороший!» Виктор молчал.

В октябре перед родами они вернулись в С.-Петербург. Прошла неделя и Виктор отвёз жену в роддом. Вернувшись домой, он не находил себе места. За всё прожитое в лесу время он зверел только один раз. Предчувствуя это, он предупредил Дашу, что уходит на охоту на три дня, и попросил соседей присмотреть за беременной женой. Даша потом ему рассказала, что на вторую ночь вокруг домов бродил волк и выл, мужчины даже хотели пристрелить его. Думая о прошлом, он задремал и приснился ему сон. Цыганка бегала вокруг костра в лесу и кричала: «Не крестился и могилки не будет, и крест не поставят!». Проснувшись, он сел, схватился за голову: «Неужели это правда, я почти успокоился, поверил, что буду человеком! Надо идти в церковь!» он позвонил в больницу. Ему ответили: родила мальчика, рост, вес, состояние у обоих хорошее.

В церкви Виктор исповедовался, покаялся, что обманул жёнушку…

Конец октября был тёплым, солнечным, но Виктора это не радовало. Предчувствие торопливо уехать, бежать в лес, в родные места. Он начал ревновать жену к ребёнку: она уделяла малышу слишком много времени, а он мучился от одиночества. На сына он только смотрел, брать в руки боялся: они ему казались волчьими лапами, и он их постоянно прятал за спину. Что-то происходило с его разумом. Ему не хватало простора и ощущения природы. Когда кончается осень и приходит зима, такая робкая, со слабыми морозами по ночам и хрупким льдом на лесных лужицах, с яркими ягодами и разноцветными листьями, он хотел в лес. Даша ничего  не могла понять, терялась, плакала. И вот однажды он исчез, не предупредив её. Она ждала его: ну вот сейчас позвонит звонок и предстанет Виктор, большой, красивый, с виноватой улыбкой и любовью в глазах.

Шёл пятый день его исчезновения. Укутав, потеплей сына, она взяла сумочку с документами мужа, его фотографии и пошла в отделении милиции… Новостей не было. Время шло. Однажды она уложила сына спать. В квартиру позвонили. Пришёл знакомый Виктора – единственный человек, которого она знала из его друзей. Открыла дверь, пригласила. Мужчина вошёл, подал её письмо. Даша дрожащими руками вскрыла конверт, достала лист, исписанный знакомым почерком. Перед глазами запрыгали строчки, слёзы побежали по лицу. Она шептала: «Нет, не мог обмануть нас, зачем отдал всё».

Мужчина сказал:

«Можно пройти? Я должен вам передать то, что он не мог написать». Даша пригласила его на кухню. «Он любил вас. – Он прокашлялся и продолжил: – Виктора похоронили вчера. Причина его смерти – жестокие капризы природы. Он был оборотень, волк, это проклятье в нашем роду выпало ему. Но это последний оборотень, – говорил он спокойно. Разве вы ничего не замечали?».

У Даши перед глазами колесом закружилась вся недолгая их совместно прожитая жизнь. Закрыв лицо руками, она закричала, вспомнив слова Виктора: «Сын будет настоящим человеком». И потеряла сознание…