Я живу среди косматых. Там лучшее всего. Они не трогают меня весь месяц, а ближе к полнолунию я собираю чемоданчик, желаю им приятно провести время и иду к Чёрным Фракам. Перебираюсь я только на неделю и вообще бы не стал — я себе поставил резиновые набойки на туфли, поэтому, если сразу, не доходя до Норы, поворачивать направо, в бывшее джакузи (теперь там моя раскладушка), то косматые меня и не видят, и можно жить тихо и спокойно. К тому же они от меня мало что требуют: сиди-протягивай вперед руки, а они молчат и таращатся на ладони. Редко всхрапнет кто-нибудь в круге или вытащит флейту и поиграет небыстро так. За это они меня кормят.
Чёрные Фраки — другое дело. Они требуют обхождения, не дают забыть, что я — всем здесь дворецкий, то есть первый слуга. Мне приходится надевать коричневый пиджак-сюртучок, зачесывать волосы… Сюртук ношеный. Иногда я думаю, чей он был до меня, кого Фраки видят или вспоминают, когда смотрят в мою сторону. Он мог жить десять или сто лет назад, как тут узнаешь? Я и то, что сейчас происходит, еле различаю через стекла этого проклятого пенсне, которое тоже надо надеть при докладе, а зрение-то у меня нормальное и слезы текут, но будь любезен… Но я и за стекляшками чувствую, как они передвигаются в тенях, сбоку, сверху. Держаться мне полагается прямо, руки по швам, и говорить «сэр». Что это унизительно, я сам знаю. За это, грубо говоря, тоже кормят. У Фраков много ненужной еды и разных сувениров от людей, к которым они заходят.
Приказы мне отдает Фрак по фамилии Ракоци. В первый раз, когда я только зашел в дом наниматься, он встретил меня на потолке. Он вверх ногами покатывался со смеху. Его вихры висели седые, острые, как кометы, на лацкане алая перевернутая роза. А что смешного? Человек потерял семью и детей (земля им пухом), жизнь в городе шиворот-навыворот… Да, я сделал ставку на Чёрных Фраков, другие сделали на других. Первым делом мне поручили убирать, что осталось от старых хозяев — то еще испытание, но я смог. И тогда они решили, что особняку очень пойдет настоящий английский дворецкий.
Так и быть. Я взял суртук, подчитал разные романы 19-го века. Теперь Фраки гоняют меня в колие и в мелие, ведь у них за всех слуг — один дворецкий. «Мы едем на бал. Вот что сделаешь, когда взойдет солнце.» Да, сэр, господарь или как вас там правильно, Ракоци, слушаю. «Сходи на почту, проверь, как там контейнеры с грунтом, скоро будут?» Так. «Сбей кресты на Троицком соборе.» Так. «Вылей вино и наполни бутылки из той канистры.» Так. «Достань мне кровать с балдахином, к вечеру». Достал, хотя что он на ней будет делать? Сексом заниматься?
Но надо быть благодарным Богу, что и это имеешь, хотя бы имени вслух не говоря. Вы поглядите на соседей! У дома, который справа по улице, окна залиты чем-то черным, как смола в большом аквариуме, и оно плещется. Раз в неделю на крышу по пожарной лестнице лазит старик, пляшет, орет что-то, а потом сыпет из пакета в люк свертки — какие, не хочу и думать, и они в эту жидкость плюхаются. Дальшу в ту сторону, в «девятке», общежитие чебурашек. Смешные, пока в воду не попадут, а тогда держись. Еще дальше храм сатанистов или содомитов, и здесь слышно, как они там заклинают. В другую сторону, налево, у дома громоотвод на шпиле, и туда молнии бьют во всякую погоду. Не знаю, кто там живет, но по-моему, провод оттуда идет на Фабрику. Ужасно. Я бы мог голодать на улице, спать сегодня в одной картонной коробке, завтра в другой, как многие, кто не смог сейчас отыскать свою нишу. Но Фабрика — еще хуже. Мои семья и дети (земля им пухом) там не выдержали. Я проходил мимо не раз, заглядывал в окна. Фабрика — место, где конвейеры и людям вставляют в шею металлические спицы.
Что касается косматых, то Нора — это флигелек, а раньше, наверно, был гараж. Запах там потрясающий, не только от шерсти, но и от костей и разного, что они приволакивают на двор и забывают зарыть. Они раньше жили отдельно от дома, уже потом они провели, то есть я провел, крытый коридорчик. До сих пор непонятно, как делится территория, какие есть правила, сколько метров Чёрным Фракам, сколько — косматым. Я между ними выкраиваю. Когда косматые к нам, так сказать, подъехали, естественно было ожидать, что возникнут трения, и я даже подумывал как-то натравливать тех на этих, делать политику. Дурак. Сразу было страшновато, и я в ювелирный магазин на проспекте Ленина. Магазин, конечно, стоял пустой и темный. Я отмел снег с витрины, сунул руку в дыру в стекле и стибрил серебряную цепь. Ей подпоясался, для надежности.
Урок на всю жизнь! Не успел я открыть дверь со дворика, косматые взвыли, вожак — гоп, в обход меня внутрь дома. Я и глазом моргнуть не успел, как поднялся туман, из тумана выпрыгнул Чёрный Фрак (дело было к полуночи), хвать меня за этот пояс и закрутил чуть не восьмерку. В глазах у меня темнеет, даром что очки не надел, ноги воздух пинают, а Фрак зубы скалит и спрашивает: «Ну что, господа, вздёрнуть его на этой штучке?»
Пощадили. Так и быть. Я сам снял цепь, пока косматые и Фрак смотрели, сам донес до мусорного бака, сам открыл крышку и полили сверху, из себя. Это один из косматых предложил, как бы вдохновился. Так-то они говорят редко. Деревенские они какие-то.
Я не люблю жаловаться. Они — хозяева, и это факт жизни. Многие на моем месте встали бы раньше или позже в позу, сыграли бы в героев один раз, а потом в ящик. Я думаю, настоящий героизм — это терпение. Во-первых, я им нужен: косматым — чтобы держать над ними зонтик в новолуние, кости сортировать, а Чёрным Фракам вообще ежедневно. Другие, кто в других местах устроился, говорят, что за мумией ухаживать проще, только сплит-систему на правильных градусах держи, а мои привередливые, на них еще побегай. Но это ничего. Я делаю, как она называется по английски, твердую верхнюю губу. Будильники у меня с заводом, поднимают-укладывают на так. Я набил руку в плане дворецкого, даже дверь открываю медленно-плавно. Нормально для сантехника в Магадане.
Дом большой, всегда найдутся места, никому не нужные. В одном я нашел этот стол, этот ноутбук и вот провожу себе отличное утро, балуюсь, никто мне не мешает, и я никому. Потихоньку солнце встает. Ночью разумно не шуметь, хотя трудно было отвыкнуть играть на гармошке. Я когда-то занимался. Но косматые начинали выть на двенадцать, двадцать глоток, и я в дырки не поподал. А днем всё дела, дела. А вообще я, Фраки, косматые — мы практически сожители. Я иду навстречу им, они идут навстречу мне. Некоторые вещи срабатывают вообще удачно. Скажем, никто не дымит на кухне, они же сыроеды. Или вот: в доме шесть туалетов, и они полностью в моем распоряжении. Убираем по очереди: я, потом я, дальше я.
Когда есть свободный часок, выхожу на прогулку. Ракоци подарил мне красивую палку с набалдашником под голову слона. Высунул прямо из окна лимузина, когда они уезжали опять на гала-что-то, с огнями, с мигалками. Я хожу и вижу разных людей, как вы поняли (если этот файл найдется). Не все устроились. Есть, которые смотрят на меня и спрашивают, что случилось, почему теперь так, как в нормальный русский город повалили все эти… откуда, как это может быть… Бесконечное ля-ля из картонных коробок. Есть такая версия, что раскрылись киноэкраны, и они все пролились в залы, как наводнение, есть версия, что они всегда были, а мы не видели. Люди буквально хватаются за голову и себя трясут, чтобы проснуться.
Я знаю то же, что все: было холодно — стало душно, в тундре завелись анаконды, в бухте Нагаева — кракен, в воздухе — эти жужжащие штуки, а в городе — вот они. Так только у нас? Сомневаюсь. Читайте Интернет. Но как проверишь, что на Большой земле, если работа держит. Я не беру отгулы, болею на ногах. Сегодня, например, пойду в банк, проверять какие-то транши или фарши. Это жизнь! Я нужен каждый день, а в критические дни — особенно. И я ничего не отрицаю. Я не печатаю никаких листков, не саботирую. Во-первых, узнают, а на самом деле… я им сам расскажу. Я иду по городу, опираюсь на палку, и посматриваю по сторонам.
