Леонид Борозенцев. Зеркальность. (Цикл стихотворений)

ИГРА В КЛАССИКИ

Я могу в одиночестве из немоты
Извлекать
Потаённые в ранах хиты
От машинной рассветной возни за окном,
До тоски мемуаров при свете ночном.

Я умею изящные строить мосты:
От весны — до черты,
От чертей — да в кусты,
Зажимая зубами бикфордову нить
Меж словами, которым нельзя изменить.

Я умею без жалости ставить кресты
На своих золотых
Отголосках мечты
И потом мышинально сгребать их в нору,
И вести на подтекстах двойную игру.

Я умею из истин подножных, простых
Вербовать понятых
Сроком — до запятых,
Что меняют все смыслы — до наоборот
И всё тыльное явным выводят на фронт.

Я умею… а, впрочем, чего там уметь,
Если Смерть
На бумаге — не бездна, а твердь,
Если рифмой по фене — не пулей в висок,
Если строчки хоть прямо, хоть наискосок —

Всё уйдёт неизбежно в огонь суеты,
И никто не заметит
…ну, разве что — ТЫ.

МУЗЫКА

Ветер щёлкает плетью из молний,
Чтобы сбить не погасшие звёзды —
Тени в страхе бегут, и, невольно,
Ночь дрожит под знамением грозным,

И колышется в воздухе пьяном
Чей-то сон о смешной балерине,
О забытой любви оловянной
И о брошке в погасшем камине.

ШАГИ

Шорох ветра, как чёрная метка
От слепого убийцы-дождя.
Ночь. В груди моей тесная клетка
Для изнеженной лжи — для тебя.

Холод щупает тощие стены,
Нижет капли на траур ветвей,
Вспоминая тобой убиенных
И отвергнутых пыткой твоей.

Ночь бледна. бестелесна, альковна —
Не услышать ни всхлипов, ни слов.
Я с тобой — твой воскресший любовник,
Твой последний слуга — птицелов.

* * *

Без неё задыхаюсь: чужая вода — стекло,
Пресным рыбам нет места в солёной, чужой любви.
Мне на лишние роли нещадно всю жизнь везло,
Но актёру из кукольных нитей гнёзда не свить!

От обид зарывался в отчаянных писем снег:
Так мечталось тепла, так хотелось всего лишь быть.
Я стою у двери, но глаза застилает смех.
«Да кому ты такой?..» — громыхают во след столбы.

* * *

Мы как будто близки, но меж нами зеркальность,
Словно кто-то в нас стороны света сменил:
В общем звуке теряя свой собственный танец,
Мы живём притяженьем разрозненных крыл.

Мы — безмерно далёкие хищные люди,
И, как только в одном затрепещет струна,
Мы друг в друге себя так мучительно губим,
В глубине отражений не чувствуя дна.

NEVER MORE…

В никогда опускаю заветные строки,
Как в бутылку письмо, забывая о вечном,
Как своё отраженье, как в тамбуре вещи,
Не желая вернуться
(а что в этом проку,
Если пусто внутри,
и любовь – в первом встречном?).

ДИПТИХ

1.

Ты не спишь. К твоей спальне стекаются крысы
Непривычно янтарные, ждущие занавес.
Застывая у лунной черты без движения,
Они слушают пульс уходящего времени.

Ты их гонишь под полог, в суфлёрскую, к выходам,
Ты их водишь по ранам, ты глушишь их музыкой,
И, барахтаясь в неиссякаемой простыни,
Снова всё проклинаешь и просишь безумная,

Чтоб они не исчезли с рассветом, чтоб ожили,
Чтоб вернулись к тебе…
И одна из них — я.

2.

Прах дорожный, морская пыль…
Чем ещё дорожить поэту?
Пеплом, гордостью, жаждой Леты,
Обращающей вечность в быль?

Читайте журнал «Новая Литература»

Прах дорожный — подкожный страх
Сбитых перьев, закатной дымки
Шлёт из прошлого фотоснимки,
Пишет кровью на рукавах:

«Жены, братья, друзья, враги,
Не ищите нас, не жалейте —
Мы, как крысы, верны лишь флейте,
Уводящей всё на круги…»

* * *

Никогда не читал ни Клару, ни даже Маркса,
Не воровал кораллы, клавир, маслины,
Не возводил напраслину вслед Хармсу
И не плевал незаметно врагам в спину —

Бабушки падали, Карл разводил нищих,
Рос Капитал, Энгельс писал ксивы —
Много ли нужно тем для мозгов пищи?
Чтобы спастись, нужно ли быть красивым?

Время течёт гулко и ткёт струны
Наших с тобой жизней, гитар, нервов,
Если тебе будет со мной трудно —
Только скажи — я оборвусь первым.

* * *

Босиком в internet: в аську, в блоги, в ЖЖ
Без оглядки в душевном своём неглиже —
Разместить о себе, скоротать, потрещать
С первым встречным, о личном пытаясь стращать,

Что и в доме разлом, и любовник — засра…
Что с похмелья сегодня тошнило с утра,
Что долги, и что Он обещал порешать…
И что печень… и с печенью вместе — душа…

А когда за окошком забрезжит рассвет,
Закрывая на крестик осмысленный бред,
Перед зеркалом грустно застыть у двери.
— Что ж не так? Отчего эта тяжесть внутри? …»

* * *

И когда сквозь время — по сколу бритвы,
и когда, как снег, — сапогами в кашу,
я пытаюсь вживаться в слова молитвы,
«…яко же и мы прощаем должником нашим».

* * *

Девочка, ты говоришь, что танцуешь,
но тени — тусклы, зрачки — немы.
Не открывай свой ЖЖ всуе:
твой Наутилус увёл Нэмо.

Время — река, но пуста фляга —
впрок не напиться минут счастья.
Кто он: Гомер, Маргадон, Яго, —
путник, что долгие сны скрасит?

Вот и весна — вразлетай юбки,
дни веселей, но саднит память —
бросить бы всё, да растёт Юрка,
и не уткнуться в плечо маме.

Девочка, в танго на три клетки
лестничных (больше ли нам нужно?)
мир на ладони застыл склепом —
спелой улиткой в пустой кружке.

© Леонид Борозенцев

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.