Жизнь – непрерывный отрезок времени из прошлого в будущее, состоящий из точек настоящего. Точек, разного размера, цвета, иногда направленных куда-то, а иногда хаотически разбросанных на листе мироздания. Но именно эти отдельные ключевые точки зачастую определяют всю нашу дальнейшую жизнь…

Человек сидел у камина и смотрел на огонь. Трещали угольки, языки пламени танцевали причудливый танец света, даря своё тепло окружающему миру. Поскрипывала кресло качалка, тикали ходики на стене. За окном начинало темнеть, и лучи заходящего солнца медленно покидали небольшой домик сидящего здесь человека. Из динамиков лилась спокойная классическая музыка. На лице мужчины застыла легкая улыбка. Сейчас он был не здесь, а где то там, в прекрасном и далеком прошлом.  Прошлом, в которое он всё чаще и чаще возвращался…

Играла танцевальная музыка, басы прокачивали зал, огни лазера прочерчивали темноту танцпола.  Она стояла у стойки бара и общалась с каким-то мужчиной, ей было скучно, но собеседник был навязчив и не хотел уходить. Он подошел к ней и пригласил потанцевать, она  согласилась, легко и не принужденно, не обращая внимание на ухажера. Танец был динамичный, движение тел поддавалось отрывистому ритму музыки, сопровождаемому вспышками стробоскопов. Они ныряли в музыку, в ощущения и возвращались обратно, едва касаясь друг друга руками, телами… Затем Dj поставил медленную композицию, толпа разбилась на пары, прогоняю к бару и своим столикам тех, кому суждено было на некоторое время, а кому-то возможно и на всю жизнь остаться одним …

                Они прижались друг к другу. Не пошло, нежно, ласково. Вальс уже давно никто не танцевал, но их танец не был похож на перетаптывание всех остальных. Они кружились, совершали разнообразные па, движения… И все это было так естественно, так гармонично, что многие просто стояли и смотрели на них. А они, они ничего этого не замечали, они видели только глаза друг друга. Музыка закончилась, и Он ушел в толпу, но Она не сомневалась, что он вернется. Её снова окружили, в надежде получить её внимание, но Он знал, что этот вечер принадлежит ему, и не было сегодня у него конкурентов ни в этом зале, ни в этом городе, ни на этой планете… Но коварная судьба распорядилась по своему: канонада разрывов где-то вдалеке нагло заявляла о грядущих изменения…

Во входную дверь постучали, и она со скрипом открылась, вырывая старика из своих грёз. Он повернул голову.

– Что вам нужно? – спросил он по-английски.

На пороге стояла китаянка, в потертых джинсах с большой сумкой на плече.

– Я из фирмы «Надежность», предлагаю вам попробовать и приобрести этот уникальный суперклей. Я обратила внимание, что ваш дом нуждается в ремонте, с помощью этого клея вы сможете без единого гвоздя подлатать фасад дома, крышу, пол, да в общем все-все что вы захотите. А его стоимость позволит вам сэкономить некоторое количество денег, которые вы сможете потратить на что-нибудь ещё, например на смену интерьера в доме, – так же на английском ответила ему девушка.

– Уважаемая, вы думаете у меня есть лишние силы на ремонт или мне больше не на что потратить свои средства?

-Но вы же живете в грязи и разрухе?

-Как и большинство в этой части света. Какое вам вообще дело до того как я живу? С чего вы взяли, что меня это не устраивает? Вот я точно могу сказать, что вас ваша жизнь не устраивает, иначе бы вы не ходили с этой огромной сумкой по домам и не предлагали бы эту гадость. (Он улыбнулся) Я прав?

Девушка потупила взгляд.

-Вы русский?- спросила она.

-А это разве не очевидно,- улыбаясь ответил он, указывая рукой на автомат Калашникова весящий над камином на фоне обгорелого и простреленного в нескольких местах триколора.

– Я наверно пойду,- чуть слышно произнесла китаянки и спиной стала выходить за дверь.

– Иди, я тебя не держу, прикрой поплотнее дверь. И да, в следующий раз если будешь заходить ко мне, приходи с продуктами, а то мне ходить уже тяжело. Договорились? Вот и славно.

Девушка вышла, оставив старика опять наедине со своими мыслями. Из динамиков продолжал звучать Шопен. Электрический камин всё так же радовал теплом и игрой так похожего на настоящий огонь пламени. Он с некоторыми усилиями встал из своего кресла, болела спина, сказывались травмы молодости и болезни старости. Подошел и снял со специально сделанной подставки свой АКА-101, отсоединил магазин, удостоверился, что он полон патронов, снял с предохранителя, привычным движением передернул затвор, спустил курок.

Он первый раз за все время этой войны нарушил приказ и вместе с другими добровольцами самовольно покинул место дислокации. По-другому он не мог, он бы себе не простил этого.

Одно из правил войны: враг моего врага – мой друг, поэтому мы не препятствовали высадке исламистов на восточном побережье Штатов. Мы предполагали, что начнётся резня не только военных, но и мирного населения. Но тогда нам было не до этого, мы увязли в наступательных боях за один из ключевых городов на побережье. Войска противника хорошо укрепились на островах, и выбить их не получалось. И в этот момент мы узнаём, что на пути «духов» есть город, в котором находится православный храм, который приютил множество раненых, в том числе и наших эмигрантов. Но арабам ведь все равно, католический костел жечь или православную церковь, джихад разницы не видит между неверным. Вот мы и ушли, пятьдесят человек. Дезертировали в ночи с одних позиций, что бы вступить в бой на других. Разница была лишь в том, что на подкрепление мы рассчитывать не могли.

… В город мы прибыли вовремя, до подхода основных сил исламистов, чем очень удивив национальную гвардию штата, не ждавшую помощи не от кого, там более от русских. Война…

Плохо подготовленная сотня добровольцев, как она могла удержать несколько тысяч фанатиков?  Никак, мы бы тоже не сильно помогли, если бы не чудо. Перехваченная и отклоненная от цели наша стратегическая вакуумная ракета упала не на столицу, а на наступающих арабов. Добить их было уже делом техники. Церковь с людьми мы защитили, но вернуться обратно в своё расположение не могли, мы же были дезертирами, по законам военного времени нас бы расстреляли, тем более приказы на это уже были подписаны. Так что мы остались с американцами партизанить против исламистов, как тараканы  разбежавшихся по штату. Домой мы так и не вернулись…

                Автомат, потертый временем, с царапинами на цевье и рукояти был в прекрасном состоянии, в любую секунду готовый лишить жизни любого, на кого укажет его хозяин. Но хозяину это было не нужно, и Он поместил его на своё место над камином.

Где-то вдалеке затянул свою протяжную песню мула. Ему это не нравилось, но он ничего поделать уже не мог. Мир изменился, но Он был еже слишком стар, чтобы меняться. Старик сделал погромче музыка, перемотал трек на начало и вновь погрузился в свои грёзы о тех временных, когда он был ещё молод и ещё была возможность на что-то повлиять.