Маючая Елена. Тайна городских крыш

Городские крыши, вы – ступени на высоту, в коей вершится Вечное. Откройте же Тайну, дайте узреть Великое, а после снова шепчитесь со звездами, вонзайтесь антеннами в небо, и поймав молодой ветер, вяжите негодника проводами. И склонят дома головы с черепичными красными шапками, с ровными битумными кепками, и явят Чудо.  

     Ползет  по крышам седая карга, сыплет сверху колючей перхотью, поет шаманские песни в  вентиляционных шахтах. Дышит декабрьским кружевом в окна, осеняет города январским крестом, хватает жадной февральской рукой продрогших голубей за хвосты. То подует на вас, как на блюдце с молоком, смахивая девственную снежную пыль и оголяя серые замерзшие спины, то начнет баловаться: даст послабление и развешает миллионы прозрачных сталактитов по краям, а потом возьмет палку-буран и разрушит свое же творение. Напоследок захрипит ведьма старческими бронхами, согнет раскидистые карагачи в почтенном поклоне, хрястнет ледяным кулаком по оцинкованным хребтам «хрущевок» и «сталинок» и ухнет в каминное закопченное горло вниз патлатой головой.

    Осторожной мартовской поступью шагает по крышам многоэтажек глазастая молодка, не подходит к пропасти, боясь поскользнуться, прячется холодными ночами на пыльных чердакам. Но днем выбирается на воздетые к небесам ладони города и щедро просеивает повсюду солнечную слепящую муку.  После, и вовсе разойдясь, схватит веник-апрель и сметет промокший зимний пепел, закружится в танце, ударит в зеленобрюхие барабаны и обольет тягучим липким медом почки на соскучившихся по ласке деревьях. Зазвенит бубенцами бесконечных ручейков, и, приняв для храбрости майской настойки из одуванчиков, потянет отвердевшей рукой вверх красные аорты термометров. Свершив сие, усталая, свалится рядом с очумевшими котами на шиферных склонах и заснет, уступая место родственнице.

      А  смуглявая вертихвостка, не церемонясь, затворит двери школ, выгонит детвору в парки и позолотит лица собственной акварелью, и, как бы издеваясь над зимой, накинет на тополя июньские бараньи воротники. Накалит до июльского жару прямоугольные просторы высоток и легкой рукой приткнет в теньке велюровые островки мха, и даже на рассвете не забудет укрыть птичьи гнезда верблюжьим пледом. И вдруг, смахивая августовскую слезу, залихватски врежет урожайную кадриль и умчится на юга.

    Уверенно взберется по оконным карнизам на крыши выкрашенная хной плутовка, обжигая на ходу верхушки  разгулявшихся рябин. Задышит она хладными сентябрьскими туманами, но, как будто враз опомнившись, скинет вниз остатки летнего пиршества и разольет короткое  и хмельное, как вино, бабье лето. Но вскоре уже, поддавшись октябрьской меланхолии, тоскливо затянет давно забытый романс, подыгрывая себе на струнах высоковольтных линий. И уже чувствуя неминуемое приближение суровой тетки, взметнется на острый шпиль древней ратуши и извлечет ноябрьский реквием из водосточных труб.

     Из года в год получают крыши благословление Вечности и щедрой дланью даруют нам Великую Тайну Природы!

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.