Будем смотреть правде в глаза – сегодня он, по-видимому, не придет. Не знаю почему, но я это чувствую. Последние несколько лет он всегда приходил в этот день – День Памяти Всех Усопших. В этот день их всегда отпускали встретиться с близкими, хотя может быть и в другие дни им можно было вернуться, но ко мне он заходил только в этот день. Как правило, вскоре после наступления сумерек раздавался стук в дверь, иногда в окно, а иногда, если я засиживался где-нибудь и приходил под утро, я заставал его сидящим в кресле с бутылочкой пива.

Наши разговоры обычно шли о самых обычных вещах: музыкальных новинках, книгах, общих знакомых, в общем как всегда разговоры «ни о чем». В принципе и раньше-то мы виделись не особо часто. Но… но в этот раз все было иначе: он не придет, я знаю. Возможно, что он пробился там у себя на какую-нибудь должность (зная его, я бы не удивился), хотя я даже не знал где он конкретно: в раю или в аду, хотя он ужился бы и там и там. Тут мне пришло в голову, что я даже не знаю отчего он умер. Да и о том, что он умер, я слышал только от него самого, а может быть – придумал сам. Я налил себе водки, выпил и решил, что сейчас остаётся лечь спать и с утра начать пытаться узнать, что к чему.

Телефонный звонок сверлом впился мне в уши, голова раскалывалась. «Вот черт!- подумал я,- почему никогда не получается выпить только одну, ну две рюмки? Почему надо обязательно надираться?» Я нащупал трубку и нажал кнопку:
– Алло, мужчина! Вы что, спите что-ли?- это был мой старый товарищ, один из тех с кем мы провели когда-то «годы чудесные», хотя и учились в разных школах.
-А чего ты хотел?… Времени-то сколько?
-Понятно, к тебе он тоже не пришел.
– Да. Слушай, а как он вообще умер? – я выливаю остатки теплой, вчерашней водки в стакан, выпиваю, – Я тут подумал, что он никогда об этом не говорил, да и остальные как-то по этому поводу не распространялись.
-Да, по правде говоря, я и сам не знаю, я даже не уверен, что он вообще умер. Сам знаешь он вообще был любитель театральных эффектов. – он помолчал,- хотя чего тут театрального? Короче приезжай ко мне – поговорим.
-Базара нет! – я повесил трубку и стал одеваться, после чего умылся, позавтракал и пошел на поиски правды о нем, для чего вначале заглянул в киоск купить сигарет и пару бутылок пива на дорогу. Одну я выпил сразу, а со второй неторопливо направился в сторону центра – ехать на каком либо транспорте не хотелось, да и собственно надо было подумать. Наши с ним отношения всегда, в общем-то, трудно было назвать нормальными: он то пропадал где-то месяцами, то сваливался как снег на голову с бутылкой водки, или же мог посреди ночи позвонить и позвать гулять пить пиво, причем на погоду ему всегда было плевать. Но наши разговоры всегда были предельно откровенны – мы знали друг о друге если не всё то многое и, в общем-то, были очень близкими друзьями.

-Короче, в тот день он заходил ко мне, у него было скверное настроение, но при этом он был трезв и вполне адекватен, создавалось впечатление, что он что-то узнал или понял, что–то такое что повергло его в столь мрачное расположение духа, – затяжка, пауза, – хотя все эти его эксперименты с испытаниями судьбы, подсознанием, религиями, – с каждым словом табачный дым выходит из его рта, – не могли закончиться нормально, ты же знаешь безликие не любят когда в их дела кто-то суёт нос, а он сунул и причем весьма, как я понял, глубоко.
– А может он стал одним из них?- произношу с трудом так, как за первой парой пива последовали еще две-три бутылочки,- Сам знаешь – его всегда тянуло к подобному экстремизму.
– Ну… наверное, все же нет… Понимаешь… Он в тот вечер говорил что-то об ощущении свободы, о том, что когда уже нечего терять – то ничего не боишься, «такое чувство, что ты можешь все, что обычные правила тебя уже не касаются»- по-моему, так он сказал.
– Мда … Как-будто он собрался покончить собой, что на него совершенно не похоже, он, помниться, собирался жить вечно.
Мы с ним засиделись до глубокой ночи, строя различные версии и перебирая кости нашим общим друзьям и знакомым.
В общем–то, по сути, от этого разговора кроме очередного похмелья я ничего не получил, только какие-то психологические этюды и психоделические ощущения моего загадочного дружка, который умудрился исчезнуть столь стремительно и непонятно, что теперь оставалось только ломать голову, пытаясь понять где он, и почему появляется только в день когда умершим разрешают выходить в мир живых. После недолгих размышлений я решил посетить его родных.
* * * * * * * * * *
Она сидела, прислонившись головой к стеклу, по которому медленно стекала вода – теплый осенний снег, попав на разогретое стекло, мгновенно таял. Дозвониться до родителей у меня не получилось, но удалось дозвониться до его подруги, и теперь я сидел у нее в машине, пытаясь поддержать разговор, но получалось, по правде сказать, не так чтобы очень.
– Врачи сказали, что у него отказало сердце, – она пожала плечами, – при его образе жизни… он же считал себя чуть ли не бессмертным, что его здоровье не может подломиться, но…- она опять пожала плечами.
– А где он похоронен?
– А нигде – по его желанию он вроде как был кремирован, а прах развеян, хотя…
– «Вроде как» это как?
– Да никак! Родные его почти сразу куда-то съехали, а друзья ничего не знали. И я ничего не знала, ни о времени, ни о месте и способе похорон.
– Понятно. А он не мог все это имитировать, я не знаю, как-нибудь подкупить врачей или что-нибудь в этом роде, сама знаешь – это нетрудно.
– А, зачем? – она недоуменно посмотрела на меня, – Какой смысл ему так скрываться? Не от меня же? Он же вообще был со странностями: вспомни его любовь к ночным прогулкам, или эти его приступы мизантропии? Может быть, он просто свихнулся?
– Ну да, наверное, может быть… – прошлое еще пять минут тишины
-Да-а… – я почесал висок.- А он к тебе не приходил?
-Нет. Но знаешь, иногда поздно вечером или ночью телефон начинает звенеть, и звонок не такой как обычно, а непрерывный и длиться пока не возьмешь трубку, я даже провод выдергивала – не помогает.
– А если трубку поднять? – она смотрит на меня, как на идиота. В принципе, я подозреваю, не зря.
-Если трубку поднять там на другом конце ее тут же кладут, – говорит она мне, как непонятливому ребенку… Не знаю. Он и раньше, когда мы ругались, постоянно так вот звонил по ночам, а потом трубку бросал.
Она замолчала. Подождав с минуту, я закурил.
– Ладно, я, пожалуй, пойду.
– Слушай! – она смотрела на меня, – Ты бы зашел к родителям, они-то наверняка знают больше.
– Да я уже пытался до них дозвониться – нет никого дома… Ты же сама только что говорила, что они куда-то съехали!?
– Ну да. Но я вроде бы слышала, что они вернулись, но я просто не хочу ворошить прошлое.
– Ясно. Ну, попытаюсь еще раз с ними связаться.
– Попытайся, попытайся… Ну ладно, давай, пока. Если что узнаешь – позвони, а?
– Хорошо. – Я вышел на улицу. День явно не удался – болела голова, хотелось спать. Снежинки вокруг меня походили на людей: они так же бессмысленно куда – то мчались, сталкивались друг с другом, расставались. И, в конце концов, умирали. Такие мысли настроения не улучшали – и жизнь казалась мне чьей-то откровенно издевательской шуткой. Наконец я дошел до метро – на этой станции я садился уже лет десять, и за это время она совершенно не изменилась, наверху менялось все: пейзажи, цены на пиво и сигареты, менялись мои подруги и вообще моя жизнь. И только мраморный пол, деревянные скамьи, особенный запах подземки ничуть за эти годы не изменились. Я втиснулся в вагон подошедшей электрички и в ближайшие десять минут усердно изучал рекламу и попутчиков.
* * * * * * *
– Здравствуй, заходи,- дома у него ничего не изменилось,- что-то после того как он уехал ты и не появлялся.
– Уехал? – я был озадачен и, причем, не на шутку, – Подождите! А куда он уехал?
– Да, как я поняла, конкретно никуда – так кочует из города в город, иногда позванивает, но вроде бы все у него в порядке.
-Извините что побеспокоил, – ситуация была идиотская, я вздохнул, – ну ладно, пора мне… по-ра… – в голове у меня был полный бардак и поэтому я не сразу понял что письмо которое мне вручили при прощании – от него, и, причем, предназначалось лично мне. Я вышел из подъезда, сел на лавочку, закурил и медленно надорвал конверт. Почерк был его, сомнений возникнуть не могло, корявые буквы, множество различных стрелочек между словами и фразами, многие из которых были зачеркнуты, и в общем напоминало черновик:
Привет,…………!
Давно собирался написать, но ты же знаешь, заставить себя взять ручку и сесть писать для меня почти нереально. (Я бы даже сказал – фантастично ). Но что поделать, даже написав надо ведь еще и отправить, да и по правде говоря я не знал куда писать, т. к. письмо могло дойти раньше чем тебе можно будет его прочитать, на самом деле очень непросто объяснить то, что произошло да я по правде говоря уже и сам не знаю.
Помнишь я как то говорил , что возможно мы одновременно живем в двух измерениях , и наши сны не подсознание, а какие-то обрывки из нашей параллельной жизни, что когда мы спим мы бодрствуем в каком-то ином мире. Черт конечно знает как там все на самом деле , но что-то видимо есть, во всяком случае происходящее со мной иного логического объяснения , как мне кажется не имеет.
Ну да ладно, все равно в письме всего не передать, просто это вообще труднообъяснимо , и дело даже не в нехватке слов, просто словами трудно передать ощущения, эмоции, порой настолько противоречивые и хитросплетенные, что даже сам не можешь понять в чем тут дело. А дело в том , что похоже граница между моими снами и реальностью становиться все
более и более размытой. И как сон можно изменять по своей воле (стоит только понять что это сон) так у меня порой меняется то, что обычно называют термином РЕАЛЬНОСТЬ. Забавно, не правда ли? И поверь, я не тронулся умом, во всяком случае, не более чем обычно, просто что-то меняется. Пока, что это бывает как приступ: накатит, поплющит и отпустит, но с каждым разом приступы продолжительней и продолжительней, и знаешь я уже привыкаю к этим возможностям , хотя к чему это приведет? ХЕ-ХЕ-ХЕ. Поживем – увидим, чувак ! Оревуар!
P.S. Передавай всем привет. Вот разберусь со всеми заморочками, приеду и обо всем поговорим, « ессественно» за бутылочкой «чего-нибудь». Как думаешь? Так что еще раз удачи.
Увидимся.

число подпись
*********************
Я закурил еще одну сигарету, и сурово задумался. Создавалось впечатление что он действительно рехнулся или же писал будучи серьезно под кайфом. Я посмотрел на дату – три года назад. Хм, где–то тогда он и пропал. Все это было очень интересно но, мои мозги слишком серьезно пострадали от потоков обрушившейся в последнее время на меня информации, и поэтому я, зайдя в магазин, взял побольше пива, пару пачек сигарет, и остаток дня провел, валяясь на диване перед телевизором и потягивая пиво. На утро я с трудом собрался с силами и поехал на работу. Обычно мой напарник приходил раньше меня, но в этот раз он задерживался, и я трепался со старой сменой охраны, попивая чай. Когда он пришел я уже почти проснулся, во всяком случае желание упасть на стулья и поспать часок другой уже почти прошло. Мы спустились во двор, закурили, и я спросил у коллеги – не слышал ли он чего-нибудь про подобные выверты в нашей психике. На что он сказал, что он не психиатр и, по его мнению, это просто бред, и что курить надо меньше. Так как по понедельникам, да еще и с утра, работы никогда не было, то большую часть времени мы проводили либо в курилке, либо за гаражем. К вечеру нас уже изрядно плющило и в офисе стоял такой смех, будто это палата для буйнопомешанных, в этот момент я понимал, что зря я так распережевался по поводу моего друга, и даже, похоже понимал что он хотел сказать в письме, причем, не только понимал, но и вполне верил что такое возможно. Похоже, он действительно писал это в не совсем адекватном состоянии.
– Слушай, я тут твоего приятеля видел, заходил который раньше сюда. Ну, вы вроде в университете вместе учились.
– Ну и?
– Да нет, ничего особенного, столкнулись вчера ночью в магазине, он там с какой–то компанией водку покупал.
– Особо-то, знаешь, я не удивлен. хотя сам его видел в последний раз где–то год назад… Там в чайнике вода есть?
Вода была и, слегка подогрев ее, я заварил себе кофе.
-Знаешь, видок у него был!!! Как у Носферату какого-нибудь: бледный, под глазами синева!
-Может под кайфом был? – на самом деле мне уже было не по себе.
– Наверное… во всяком случае, веселье у них через край било…
– А, слушай анекдот:
– Ночь, мужик сидит дома один. Вдруг звонок.
Мужик подходит к двери. Спрашивает:
– Кто там?
В ответ:
– Смерть.
– И что?
– Да собственно и все.
Мы посмеялись еще немного и начали доделывать заказы которые надо было сдать завтра.
После работы я пошел к одной из своих подруг – хотелось развеяться и забыть обо всем. Слово любовники к нашим отношениям не подходило – просто нам было интересно вдвоем, мы всегда находили, о чем поговорить. Так, что мы были скорее хорошими друзьями, хотя в сексе она тоже была хороша.

Когда я под утро пришел домой, то не был удивлен застав его сидящим на ступеньках в моем подъезде и задумчиво рассматривающего струйку дыма от сигареты.
– Пошли, что ли, пива попьем? Сколько не виделись – есть о чем поговорить.
Я молчал, прислонившись к стене плечом.
Он негромко рассмеялся:
– Пошли, пошли. Что еще делать? Да и погодка сегодня шепчет.
Мы спустились в ларек. И уже в парке, открывая вторую бутылку, ты спросил: «Слушай, а зачем тебе это надо? Если ты знаешь, что каждое слово может стать реальностью. Если знаешь что сделаешь только хуже, что только еще больше можешь запутаться. Зачем? Зачем писать историю абсурда, когда не знаешь чем она кончиться, и кончится она для тебя или же для всех?»
Ты сказал: «Холодает. Пойдем в какую-нибудь кафешку. Водочки попьем, а?». И, помнится, я ответил: «Пошли. Все равно ведь не отвяжешься.». И услышал твой негромкий смех.
И вскоре город растворился в сумерках и тумане наших разговоров, как растворяются сны от звонков будильников и яркого солнца, как будто ничего не было. И остался только какой-то болезненно-сладкий осадок, будто приснилось что-то светлое и хорошее, но что это было, ты не помнишь, зато точно знаешь, что в действительности этого не будет никогда…