Порфирий Лавров. Необыкновеллы (сборник миниатюр)

Бисер для игры в бисер

 

«АФЦА»

 

Это было такое животное. Наверное, женского рода. Хотя теперь уже точно никто не помнит. Давно это было. И были у нее длинные ноги и длинная шея, а уши – как листья. Было это животное с большими зелеными глазами, длинными ресницами, а на голове росли цветы – ромашки и васильки, а может, какие-нибудь другие – ведь это было так давно, что вспомнить трудно, когда именно. По имени это животное звали АФЦА. Такая она была:

Эта Афда все время игралась в траве и никогда не ходила в темный лес к волкам и медведям, и поэтому была добрая и веселая, а все смотрели на нее и тоже становились добрыми и веселыми. И больше от нее ничего не требовали. Весной всегда хорошо и весело.

А дело было весной, когда дожди уже прошли, а жаркость еще не наступила, да и про осень никто еще ничего не знал. Однажды Афца игралась сама с собой, как обычно, когда к ней подошел поросенок по имени ХРЮ. Этот ХРЮ и говорит:

– Давай с тобой поиграем, Афца! Что ты все одна, одна да одна играешь?

– Нет,- говорит наша Афца.- Я с тобой играть не хочу. Ты вон какой чумазый. Иди умойся!

Поросенок по имени ХРЮ не обиделся. Он подумал: «И правда! Наша Афца такая красивая, и на голове тоже – цветы. Таких ни у кого… А я такой… Пойду умоюсь!» И ушел.

И Афца осталась одна играться в траве.

Поросенок по имени Хрю умылся в самом чистом дальнем ручье и пошел обратно. Но пока он шел, то весь запылился, потому что у него не было таких красивых длинных ног как у Афцы. Ножки у него были коротенькие. К тому же он все время тыкался пятачком в землю – это уж у него такая привычка была. Поэтому пришел он к Афце снова весь чумазенький.

И снова Афца не захотела с ним играть.

Тогда поросенок по имени Хрю говорит:

– Давай, Афца, мы с тобой вместе сходим к самому чистому ручью. Я там умоюсь, и мы вместе станем играть. Я – весь чистый. И ты – со своими цветами. Здорово! Правда же?

– Не здорово, – отвечает Афца. – Знаю я этот чистый ручей. Он очень далеко. И там рядом лес с волками и медведями.

– Ну и что? – удивился поросенок по имени Хрю. – Мы же будем двое!

Но Афца забоялась и не пошла к дальнему ручью рядом с лесом, где волки и медведи.

Читайте журнал «Новая Литература»

И на другой день.

И на третий.

И даже после весны, летом, – она тоже не пошла…

А потом наступила осень.

Никто не знал, что это такое. Но все почувствовали грустность. И даже Афца уже никого больше не радовала – так всем стало печально: как она теперь ни старалась – ну ничего не выходило! Все скучали и даже плакали. Да и поросенок пропал. Говорили, что он пошел в лес, который рядом с дальним ручьем, и не вернулся оттуда – потому что один.

А у Афцы вдруг стали желтыми уши, которые были как листья. Но цветочки на голове еще держались, хотя никого уже не радовали. И так от этого стало Афце грустно, что она, наконец, решилась сходить к дальнему ручью – и пошла.

Пока Афца дошла до ручья, уши у нее совсем увяли, и их сорвал налетевший ветер и дождь, а навстречу ей вышли все волки и медведи. Они посмотрели на Афцу, но не узнали ее, и осторожно приблизились.

– Это что еще за образина? – спросил Главный Волк.

– Ага! – поддержал его Главный Медведь. – И на голове какой-то ужас.

И взревел испуганно:

– Стрррашный зверррь!

Главный Медведь испугался, потому что привык только к своим волкам и медведям. Он с ревом убежал в свой лес. А за ним – и все остальные лесные звери.

Наша Афца удивилась на таких глупых волков. А тут как раз дождик с ветром кончились, и выглянуло последнее солнце. Афца склонилась к чистому ручью напиться и там, в тихом зеркале родника, увидела свое отражение. Сначала она не поняла, что это она сама и есть, и тоже испугалась – совсем как Главный Медведь. Она отпрыгнула от ручья и сильно тряхнула головой, – отчего почти все ее ромашки и васильки слетели на землю. Потом она еще раз осторожно глянула в воду.

– Это я, что ли? – удивилась уже почти что не наша Афца.

Да, это была она. И теперь она не испугалась. Она крикнула:

– Ну и что?!

И подпрыгнула и снова тряхнула своей головой изо всех сил – так, чтобы последние цветочки слетели. И взревела весело, но по-медвежьи, и зарычала – и пошла в лес.

И волки прятались в своих логовах, когда слышали ее шаги и голос.

А потом и голос и шаги постепенно пропали.

И пришла зима.

 

 

«СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ»

 

Над седой равниной моря гордо реял “МИГ-17″…

Рыбачка Соня вытащила невод, поймала Золотую Рыбку и не растерялась. Она читала в детстве пушкинские сказки, а над разбитым стареньким корытом пролила много горьких и недетских слёз, – поэтому была во всеоружии и пожелала многое чего.

– Не печалься, ступай себе с Богом! – сказала ей Золотая Рыбка. – Так и быть: всё у тебя сбудется.

Рыбачка Соня возвратилась к дому, – а там уже праздник, потому что всё сбылось.

 

Над седой равниной моря грохотал “МИГ-29”, черной молнии подобный…

Рыбачка Соня вытащила невод, поймала снова Золотую Рыбку и сказала:

– Сбылось, как ты и обещала, всё. Но этого мне оказалось мало, государыня Рыбка. Теперь, чтобы не докучать тебе по мелочам, придумала я вот что: ты сделай так, чтобы сбывалось всё, чего бы я потом не пожелала без тебя. Хорошо?

– Не печалься, ступай себе с Богом! Получишь всё, чего не пожелаешь.

 

Над седой равниной моря гордо выл “СУ-37″…

Рыбачка Соня снова вытащила невод, в котором Золотая Рыбка, и сказала:

– Всё у меня теперь есть, государыня Рыбка, чего не пожелаю.

– Чего ж тебе надобно, Соня? – удивилась Золотая Рыбка.

– Всё у меня есть, государыня Рыбка, но мне этого мало!

– Чего же ты хочешь? – снова спросила Золотая Рыбка коварно.

– Теперь я хочу, – промолвила Соня беспечно, – хочу, чтобы у других ничего не стало!

– Хорошо, будь по-твоему, Соня, – ответила ей Золотая Рыбка. – Ступай себе с Богом!

 

Над седой равниной моря все пропали самолеты. Океан поднялся и пошел на сушу волной, а горы стронулись с места и двинулись в долины…

Вот и исполнилось последнее желание рыбачки Сони!

 

Над седой равниной моря гордо реял птеродактиль…

 

 

«ТРОЛЛЕЙБУС»

 

Я – троллейбус!

Как мне здорово

мчаться по городу

от остановки

до остановки,

от светофора

до светофора,

пиная асфальт

моей дороги

подметками

всех

своих

колес.

А на конечной отдохну – и…

Дух захватывает после долгой стоянки!

Несусь вперед

в потоке машин,

самый толстый,

самый красивый.

 

А эта женщина – опять у пешеходного перехода,

каждое утро,

в один и тот же час.

Вы посмотрите: тонкая, крепкая, плотная – как трехфазный ток!

А я – мимо, чуть дыша,

у самой бровки.

А она – прямо на проезжей части!

Стоит кокетничает:

мол, не трамвай, объедешь!

Я умом понимаю: пустое это! А сердце вдруг –

перебои!

Машины кругом лай подымают.

А что я могу поделать?

Она на меня глянет, –

у меня дух захватывает!

Про тормоза забываю,

про светофор забываю,

выкатываю на самую бровку и…

замираю от свистка!

А она – хохочет!

Радуется…

Чему?

Чему ты радуешься, глупенькая? Что ты понимаешь в жизни?

Взялась бы лучше обеими руками за провода, напружинилась как следует и – вперёд, вперёд, вперёд! Вон до того светофора – зеленый пока! – успеть, успеть, успеть! А потом – до следующего! И так – до вечера! А утром – снова! И так – всю жизнь! Это же счастье! Это же здорово!

 

А тут – снова еду.

Утро. Солнышко. Асфальт, водой политый, сияет, холодит и шуршит.

И вот – на том же месте, в тот же час – она!

Я, понятное дело, к ней – поздороваться, полюбоваться…

Хочу к ней, – а меня в левый ряд несет!

Что такое? Что за чертовщина?

А вот захочу – и поверну направо!

Р-раз! – а сам несусь прямо.

Так и проехал мимо – даже ручкой не сделал.

Разволновался, раздухарился!

А вот возьму и заторможу на зеленый –

вот тут, вот здесь, прямо сейчас. Р-раз! –

а сам скорость набираю…

Как же так?

Что происходит?

Будто кто-то во мне сидит и управляет всеми моими движениями.

А вдруг – правда?

Вдруг – так оно и есть?

Нет,

что за нелепая мысль?

Нет, конечно!

Вздор…

 

А кругом – вонючие автомобили

коптят синее небо.

Солнце-блин расплывается на мазутной сковородке города.

Вырваться!

Бросить всё!

Полететь куда глаза глядят!

Не могу!

Что со мной?

Куда несусь?

Где остановлюсь?

Ничего не знаю.

Ничего не понимаю в этой жизни…

 

Думал – свободен.

Думал – еду.

Думал – куда хочу.

Думал, что думаю.

Теперь понял: сюда нельзя, так непринято, здесь неположено; тут повернут налево, здесь – направо…

А я сам?..

Лучше не знать ничего!

Лучше – в неведении!

Лучше – в невежестве!

Ухватился за провода –

если позволят –

и

полетел!

Не думая, что это не ты летишь в свободном желании и радостном сознании, а тебя гонят, тормозят и пинают в указанном кем-то направлении.

Не-ет, – всё!

Забыть, забыть, забыть!

Не знать, не знать, не знать!

Забуду, забуду, забуду!

И…

ПО-ЗА-БЫЛ!

 

АГА-А!!!

КА-КОЙ Я ЭНЕР-

ГИЧНЫЙ

ПОД СВОИМИ ТОКО-

ПРИЁМНИКАМИ!

КАК РВУСЬ

ВПЕРЕД

В ПОТОКЕ

МАШИН!

ВЫСТАВИВ

НАРУЖУ

ВСЕ

СВОИ

ДОСТОИНСТВА!

САМЫЙ

ТОЛСТЫЙ!

САМЫЙ

КРАСИВЫЙ!

БЫСТРЕЕ!

БЫСТРЕЙ!

ЕЩЕ БЫСТРЕЕ!!!

ВОН ДО ТОГО СВЕТОФОРА,

ЗЕЛЕНЫЙ ПОКА,

УСПЕТЬ, УСПЕТЬ, УСПЕТЬ!

А ПОТОМ –

ДО СЛЕДУЮЩЕГО!

И ТАК –

ДО ВЕЧЕРА!

А УТРОМ –

СНОВА!

И ТАК –

ВСЮ ЖИЗНЬ!

ЭТО ЖЕ

СЧАСТЬЕ!

ЭТО ЖЕ

ЗДОРОВО!

А?..

Молчите?

Не верите?

ДА ВЫ ПРОСТО ЗАВИДУЕТЕ МНЕ!

 

«НА БОЛОТЕ»

Первому и последнему президенту СССР и всем другим капитанам

 

Я последний глоток из помойного сделал ведра. Вместе с солнцем гляжу равнодушно в замшелую палубу. Вся команда меня обманула и бросила.

Вон другие – уходят свои бороздить океаны, а на желтом болоте мой зеленый от грусти фрегат тихо тонет, даже тряпочки вымпелов не шевельнутся от грязи.

Вот одна паутинка дрожит, серебрится, зацепилась откуда-то, к берегу тянет, затянуться трясиною нам с кораблем не дает. Хочется что-то по этому поводу спеть, но ведь нет уже голоса, и поет эту песню другой и счастливый: “Ну и дела! Солнечным августом запросто держит земля мой издохший фрегат лишь одной паутинкой осенней!”

А мне что же делать тогда, когда предали все, безголосому?

Вот что!

Придется тебе, капитан, без корабля потонуть – одному! Как ни противно – а надо.

Воздух густеет и превращается в воду. Я боюсь поперхнуться, стараюсь почти не дышать. Но ведь я же не рыба, и жабры мои никуда не годятся – видно, нет их совсем. Но я все же…

Обманным путем…

Еле-еле…

Вдыхаю чуть-чуть этот воздух.

Еще и еще…

Привыкаю!

И так – погружаюсь…

Как в море…

И не замечаю, что уже потонул в самом деле, переполненный до языка этой желтой болотной водой.

19-27 авг. 1991, Одесса

 

 

«ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ»

(Знаки препинания расставил штатный корректор, в остальном сохранен стиль оригинала)

 

Дорогая редакция!

Пишут Вам группа жителей из родного Подмосковья, чтобы опубликовать. Посылаем это письмо, чтобы прочитали, кому Гриша Новиков знакомый. Гриша Новиков, он, когда пьет, то пьет, а уж как до баб – это все знают, хоть и жена красавица. Мы завидовали, когда женился.

По за ту неделю был «День дурака» – 1-е апреля, – а Гриша совсем про это позабыл. Да и мы тоже. А потом вспомнили – и воспользовались подшутить. Только сначала не знали как. Ведь если человек не поймет, что на него шутят, то и смешно не будет. Надо, чтобы понял. Например, спросим: «А чего это у тебя вся спина белая?» Тот и оглянется посмотреть. А она и не белая вовсе, спина-то, обманули мы его, прикололись, значит. Разыграли, а он и поверил, – вот и смешно, все смеются, всем хорошо, весело: обманули!

А можно и без обмана, не говорить ничего, как сегодня утром на работе. Сели как бы чаю попить, булки белые повидлом намазали, но не начинаем, Шастика Худолеева ждем. Он всегда опаздывает и большой любитель халявы закусить со стола: еще не разделся, еще шапку не снял – шасть к столу! не едят ли? и – хвать кусок пожирней! Вот и сегодня – влетает, а мы тут же бутерброды с тарелки разбирать начинаем, за чай принимаемся. На тарелке два бутерброда остается – один побольше, другой поменьше. Шастик – хвать тот, что побольше, и половину – в рот! А был он густо намазан солидолом, – Серёга Чюрлёнис постарался, специально для шутки. Смешно получилось. И без обмана. Потому что второй бутерброд, что поменьше, был с повидлом, но Шастик выбрал не его.

Или как отвадили Коку Синяева в туалете курить. Ведь после него в туалет только через час зайти можно было, – такую он дрянь курит. Теперь на улицу курить ходит. Обжегся в туалете-то курить. Ему механики в унитаз налили, чем они аппаратуру свою протирали – гадость какую-то летучую. А Кока как сидел так и спичку под себя бросил или окурок, и полыхнуло оттуда – ни фига себе! Тоже весело получилось. Правда, он чего-то обжег на теле, но не сильно, чуть-чуть всего – только неделю и провалялся. Зато курить в туалете бросил.

Вот так друг на дружку и шутим всю дорогу. Всем достается. И – главное! – без обид.

 

Электричка наша долго идет после работы – дорога неблизкая до Подмосковья. К тому же – пятница. Мы там расслабляемся водочкой с пивком, но культурно, без демонстраций, и Гриша Новиков с нами, – на Первое апреля, по за ту неделю. Ищем, как подшутить – и тут глядим: ага! Гришина жена Светка неторопливо по проходу идет в новом пальто – со спины и не узнать, еще краше стала! А Гриша ее не видит, со стаканом как раз лобызается. Мы его толкаем в бок: гляди, какая цаца, а ты тут сидишь! Гриша глядит, жену со спины не узнаёт, подымается вслед уходящей, но покачиваясь. Мы животики надрывать готовимся, представляем, как он удивится, когда супругу узнает. Прикольно же!

Но прикола не получилось, потому что Гриша Светку не узнал, когда та обернулась, и стал приставать к своей жене, как к чужой. Светка поначалу удивилась, что муж к ней таким ласковым. Потом решила, что прикалывается – Первое апреля, «день дурака»! – и рассмеялась даже. Гришу женский смех раззадорил, и он совсем осмелел, приобнял и повел свою супругу в нашу компанию как постороннюю особу. Тут только Светка смекнула, что он и не к ней, а как бы совсем к другой девушке пристает, юмора тут не разглядела, обиделась и – так! – ему за эту измену по физиономии, что он упал вместе с нашими бутылками, которые в сумке, а потом выперла его в тамбур.

Вы не поверите! Такого не бывает, но все до одной бутылки разбились! А ведь мы собирались продолжить, потому что еще очень не доехали.

Гриша Новиков на другой день говорит, что ничего этого не было, знать не знает про бутылки и про жену. А теперь скрывается от нас, потому что дорого – целая сумка! Но мы все официально заявляем тебе, Григорий, что черт с ними, прощаем, не в деньгах счастье, но чтобы ты настоял и заставил жену сказать людям правду, потому что нам никто не верит, когда мы про тебя рассказываем, как решили разыграть, да не вышло. И от этого нам сильно обидно.

Одна надежда на Вас, дорогая редакция, потому что некоторые у нас только газетам и верят.

С уважением, группа товарищей и друзей-доброжелателей, потому что не бывает некрасивых женщин, – бывает мало водки, и зачем пить при жене-то при красавице? Так Грише и передайте.

Спасибо, что прочитали!

Теперь всё.

А нам не верят!

Обидно…

 

Дек. 2009 – янв. 2010, Мытищи – Москва 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.