* * *
В нашем городе есть улица,
А на улице той дом.
Над скамейкою сутулится
Клён кудрявый за окном.
На окошко это щурится
Ясный месяц сквозь листву.
Я хожу по этой улице
И во сне, и наяву.
Только дело здесь не в улице,
Да и клен здесь ни при чем,
Что приходится мне хмуриться,
Лишь завидя этот дом.
А живет в том доме славная,
Ненаглядная моя,
Да не знает она главного,
Что по ней страдаю я.
У нее глаза лучистые,
Брови черные вразлет.
Много песен баянисты ей
Сочинили в этот год.
Только я, как неприкаянный,
У окон ее хожу:
Может, как-нибудь нечаянно
О любви своей скажу.
1959 г.
НА РЫБАЛКЕ
Пятак луны колышется в реке,
Дымок костра разбавлен тишиною…
Чу! Всплеск раздался где-то вдалеке:
Удача нас обходит стороною.
Октябрь теплый, не гудит комар,
Прибрежный лес луны сияние цедит…
Рыбалкой одержимы млад и стар,
О ней одной и дни, и ночи бредят.
К сухому пню спиною прислонясь,
Напарник с незажженной сигаретой
Вздремнул. Ему, быть может, язь
Приснился – во!… А ночь плывет к рассвету.
Блаженства час. И бренность бытия
Восторженность души не омрачает.
Мерцают звезды, в вечности таясь,
И сонная волна луну качает.
Не звякнет колокольчик. Поплавки
Недвижно стерегут наживу.
И не бурлят порожние садки…
Что ж, пусть, как говорится, «быть бы живу».
Даст Бог, на зорьке мы возьмем свое.
Коль нет – общение с природой – вот награда!
Для всех для тех, кто выстрадал ее,
В плену асфальтно-каменного ада.
2000 г.
* * *
Ты прости меня, друг хороший,
За несбывшиеся мечты.
Заметает снежной порошей
Наших майских полян цветы.
А душа, как озябшая птица,
От лишений, тревог и потерь,
Неразумная, всё стучится,
В ту глухую, холодную дверь.
Зря я тешусь надеждой ложной
На возврат тех далёких дней.
Знаю, жить без тебя невозможно,
А с тобою – ещё трудней.
Ты прости меня, друг мой нежный.
Мой единственный друг, прощай.
Заметает метелью снежной
Наш, ещё не отцветший, рай.
* * *
В саду меж яблонек и вишен
Подвешен гамачок,
В нем кости старые колышет
Почтенный старичок.
Он бравым был в былые годы,
Любил и был любим,
Все блага жизни и природы
В согласьи были с ним.
Любил в кругу друзей застолье,
И песни, и вино.
Друзей уж нет, и с алкоголем
Покончено давно.
Лишь вспоминаются походы
С оружием в руках,
И серебром искрятся годы
На старческих висках.
Он в жизни многое изведал –
И радость, и беду.
А что же нынче есть у деда? –
Один гамак в саду.
1997 г.
* * *
Труден путь у судеб – сплошь ухабы.
Да с виновных уж какой там спрос.
Видел, кто дороги стелет? – Бабы.
Вот и прёт историю вразнос.
За эмансипацию! Веками
Норовили власть у нас отнять.
Непорядок нынче с мужиками:
Годны лишь мотаться челноками,
Да порой дрожащими руками
Тост за «ваше здравие» поднять.
А по-настоящему обнять?
Нет! Не те харчи, не та эпоха…
Мужики! Неужто всё так плохо?
Хорошо, что есть на что пенять.
Это шутка.
А всерьез, как прежде,
Вас и любим, и боготворим!
С верой во взаимность мы в надежде,
Мир чудес в реальность претворим!
Очень жаль, что я не встретил Бога.
Я бы у Всевышнего спросил:
«Второпях наобещал не много ль?
Хватит ли терпения и сил?»
1986 г.
* * *
Что наша жизнь, коль у неё есть финиш?
Философ прав, действительно – игра.
Своей судьбы рубеж не отодвинешь –
Костлявая с косой уж бродит у двора.
Как прошлое растет, а будущее тает,
Несбывшихся надежд прогорклый дым витает,
Удача извивается, как уж,
Цветок любви, возникший среди стуж,
Не распустившись, отцветает.
Беснуется весь мир. Двадцатый на исходе.
Пророчеств не сочтёшь – одни других страшней.
И в этом исполинском хороводе
Несём свой крест, остаток серых дней.
Что наша жизнь? Мы все случайны в ней.
* * *
Я тонул в глазах твоих лучистых.
У костра нас было только двое.
Март развесил наледи мониста
На кустах и на зеленой хвое.
На палатках иней серебрился.
Огонек рогатину лизал.
Как я ни решался, ни храбрился,
Всё ж о главном так и не сказал.
Пролетают месяцы и годы,
Мы взрослеем, но не в этом суть.
Как и прежде ходим мы в походы,
Знать, не просто нас с пути свернуть.
Родины любимой горизонты,
Новые селенья, города
И следы прошедшего здесь фронта
Остаются в сердце навсегда.
Вновь маршрут среди лугов росистых,
Дым костра, гитара, лес, река.
Жаль вот омут глаз твоих лучистых
С той поры не встретил я пока.
НЕТ РОДИНЫ ДРУГОЙ
У взлётной полосы нет суеты эскорта,
А лайнер мчит сквозь строй прожекторов.
Ночной аэропорт, как вскрытая аорта
Струит в простор родной державы кровь.
В салоне на борту отчаявшихся души.
Куда? Зачем? Нет родины другой!
Поверили в тот блеф, что там где нет нас – лучше.
Расплата будет слишком дорогой.
Вас провожает порт бетонным равнодушьем.
Но детство, юность, университет…
Вам обернутся ностальгическим удушьем:
Вы проклянёте визу и билет.
Вы дрогнули душой, страшат вас перемены,
Грязь лживой политической борьбы.
И вы пытаетесь, не брезгуя изменой,
Спасти себя от собственной судьбы.
Капризный интеллект достоин сожаления:
Ведь вы сбылись в отечестве своём.
Но в вашем сердце нет сыновьего веленья,
Вас не спасёт тот новый «водоём».
Не в моде нынче долг и дух патриотизма,
Но убежать пытаясь от корней,
Вы подло предаёте в коме эгоизма,
Мать-Родину, которой нет родней.
СТЕПНЫЕ МАДОННЫ
Посланцами глубокой древности,
Преодолев эпох кордоны,
Как эталоны вечной верности,
Стоят гранитные мадонны.
Кто их ваятели далёкие?
За что бессмертье даровали?
Молчат мадонны камнеокие,
Замкнувшись в каменном овале,
Привыкшие к ветрам неистовым,
Морозу, зною и дождям,
Все лихолетья твёрдо выстояв,
Вовек не кланяясь вождям.
О них ломались стрелы острые,
И сабли кровью их кропили,
А рядом всадники раскосые
Хлыстами пленниц торопили.
К ним доносились стоны тяжкие,
С воронок новою войною,
И танки, с явною опаскою
Их объезжали стороною.
Пусть груди резаны осколками,
И пуль следы хранят надбровия –
Мадонны оставались стойкими
И не страдали от бескровия.
Но вот, «научно обоснованной»,
Той прихотью бесцеремонной,
Собраться за решёткой кованной
Им повелел «совет учёный».
Степей бескрайних долгожителей
С просторов скифского кочевья
На задний двор людской обители
Приволокли для «попеченья».
В объятья зданий заключёнными,
Стоят не в поле, а под ветками.
Под ними ярко золочёнными
Блестят бутылки этикетками.
Не только из-под «Пепси-колы».
А рядом – вот ещё, «предметы».
Ни дать, ни взять – для протокола…
Всё это времени приметы.
В чём истина? В каких законах?
И всё ж, о чём поведал стих?
О древних каменных мадоннах?
Как знать, и только ли о них?
2001 г.