Тарас Дрозд. Позвони мне чисто на мобильный (микроман)

Тарас Дрозд

позвони мне чисто на мобильный

микроман

Лысый выходит в полдень. После геркулесовой каши. Её заставляет съесть мама. А сыну-то всё по приколу. Главное, чтоб она не трендела. Он знает, что шаурму ещё схватит. Или какой-нибудь бургер. А сверху накатит пепси. Которая его будоражит. Если верить, конечно, рекламе.
– Молодой человек, вы будете оплачивать проезд?
Ох уж эта дорога до школы! Все хмурые, едут на нервах. Ни одна рожа не сечёт тему. Что на улице весёлые листья. Кондукторша в ярком жакете. Так и хочется послать куда надо. Ведь знает же его прекрасно. Он достанет ученический по любому. Не первый год она его мытарит. Раньше была ещё другая. Чтоб проверить своим аппаратом? Это у них такой юмор? Ну, нельзя ж так серьёзно и строго, чтобы всё было ровно и как бы.
– Косяков, тобой интересовалась завуч…
Как Лысому надоело! Выслушивать очкастую тётку, с юмором у которой напряжка. Отсутствует на уровне бёдер. Там, где всегда улыбнёшься. Если ты, конечно, не тупишь. У неё точно с мужиками проблемы, вот она такой и засохнет. А не надо из себя корчить. Это же видно сразу. Проще надо жить, веселее. Так и так ведь победят инстинкты. Ну и зачем же тогда себя парить?
– Хорошо, Косяков, объяснения твои сомнительны, но ладно. Останешься пока в группе второй смены. Но если твои родители и на этот раз вовремя не заплатят…
С этой платёжкой одни проблемы. Мамашка только стонет и хнычет. Ах, как здорово когда-то было, что их учили бесплатно. Если не врёт, то они жили в какое-то счастливое время. На эту тему они любят заспорить. Но и папаша не прост, у него крутая тачка. Не скули, говорит, а вспомни, какая тогда была зарплата. Теперь-то покупай чего хочешь. Бабки он даёт ей не жмотясь. Но маманю всякий раз подколет насчёт того, что когда ж ей хватит? А она юмора не догоняет, и начинает загибать пальцы.
– Вадик, ну ты опять порвал свои кроссовки? Теперь тебе надо, конечно же, новые, и только дорогие, да? Ты дешёвые носить не будешь. Ты специально, что ли, так делаешь? Ну, сколько можно покупать и покупать? Тебе нравится, когда я расстраиваюсь, да?
Это мамашка устроила во вторую смену. Узнала где-то, что подростки с утра, как сонные мухи. Потому что им дрыхнуть надо, как ты организм ни насилуй. После двенадцати лет утро начинается с десятого часа. И она вспомнила, и неделю возмущалась, что сынок до седьмого учился прилично. А в колледже стал опускаться всё ниже, ниже и ниже. Мать тут же взялась за поиск. И нашла, где есть смена дневная. Заведение дорогое, и не близко, но так будет значительно лучше. Убедила отца, и тот согласился. А потом даже выдал ей премию, за то, что у наследника дела пошли в гору. Это его слова, что застревают надолго. Лысый и сам пораскинул на деле. Выходило что, даже не думай, а раньше он действительно уходил в дебилы. Теперь вот щёлкает задания одним кликом. Даже умничать может на равных. Поприкалывается с одноклассниками как взрослый. А они все такие мыслители, аж противно. Так что пусть батяня отслюнявливает не жалея. На бензин-то, небось, тратит побольше. Дорожает учёба, но что делать. Зато сынок не вырастет примитивом.
– Вадим, ты меня извини, но твои шуточки мне надоели. Чего ты хочешь, чего тебе надо? Подкалываешь и подкалываешь, и только меня? Других объектов, что ли, нету? Все уже смеются. Ты ничего не замечаешь? Оглядись повнимательней.
А вот это уже подстава. Или как ещё сказать, я не знаю. Откуда она догадалась? Он же никому ни слова. Что её голосок самый нежный. И глаза, и нога, и причёска. И, конечно же, всё остальное. Дома он пишет в блокноте, который никто не увидит. Марина, Марина, Марина. Открыл даже папку в онлайне. Назвал крупно именем главным. А в папке повесил три файла. Надписи только помельче. Но тоже: Марина, Марина. А что в них писать не надумал. Хотел раздобыть её фотку. Но нет её в интернете. Он мучился, мучился, щёлкал. То другие слова, то иначе. Но всё как-то глупо, дебильно. И тут вдруг мамаша приходит. Возьму я твой бук на работу. Назавтра у неё какая-то лажа. Документов надо кучу приделать. Он тут же всё уничтожил. И корзину проверил, очистил. Никаких чтоб зацепок, намёков. Никому ничего не расскажет.
– Лысый, колись!.. Мы же видим, как ты на неё смотришь!..
– Да не, пацаны, честно. Нормально смотрю, как на других. Фигуристая она, всё при ней, вот и смотрю. Классная тёлка.
Зачем он так сказал, не подумав? Ляпнул, а потом ужаснулся. Ведь ей же передадут, это точно. Пусть не сразу, но потом обязательно. Из умников кто-нибудь отчитается. Их тех, с кем она общается. Они держатся всегда особо. Три парня и четыре девчонки. И говорят меж собой, как на равных. Не так, как все остальные. Наши ржут и только прикалываются. А девки лишь про то, кто чем красится. А эти как будто павлины, в курятник попавшие странно. Он слышал, как-то завуч сказала, что это наша элита.
Дома Лысый сидел как тормоз. Что же теперь ему делать? Он бы враз написал по рунету, но не знает её адрес. Ну не хотел он про неё, он вообще сказал про другую! Да кому теперь что докажешь? Он про эту говорил, про Серёгину. Которая держится главной. Ко всем лезет, поправляет, всех учит. Как надо курить взатяжку. Ничего не упустит, и давит, если её не особо слушают. Вот она-то первая и распространится. Про кого это Косяков сказал «тёлка»? Ясно, что не про неё, хотя ей бы хотелось. Да не лезет никак сравненье. У Марины классика, а эта селёдка. Поэтому и наезжает по любому поводу.
– Алло, Макс? Чо делаешь?.. Да я тут прикололся, хочу разослать всем одну фишку, но мне нужно адресов побольше… Ты мне можешь дать какие у тебя есть?.. Диктуй, пишу… Мне бы побольше девчоночьих… Те, что в интернете, у меня есть… А других у тебя нету, что ли?.. Ну, может, через твою подругу… Она что, вообще наших не знает?.. Да так, не хочу пока говорить, вдруг ничего не получится… Чо хотите сейчас делать?.. А краску достали какую?.. Не, я с вами не могу, далеко ехать, меня мамашка не пустит…
На следующий день Макс на него наехал. Чего он такое удумал? Макс полночи торчал за комом, когда к нему придёт фишка. Лысый не знал, как ровнее ответить. Сказал, что передумал, адресов мало, да и потом расхотелось. А сегодня даже не помнит, чтобы вконец не завраться. И сам перешёл в атаку, чтобы сбить товарища с мысли. Куда они вчера ходили, что писали, на каких стенах? Удивился, почему не сумели придумать чего-то получше. Мозгов не хватило, что ли? И выдал тут же экспромтом рифму про одну певичку. Или, например, про Селёдку, если она не знает, что рыба. И подарил их небрежно Максу. Сегодня напишите это. Нет, он вечером в другой район не сможет. А вы давайте, раздуйте чужие мысли, если собственных в дефиците. Ему не жалко, но с одним условием. Хотелось бы поиметь выгоду. Если краска в баллоне останется, притащи её как бы в награду.
А потом накатила Серёгина. Подошла во всём своём блеске.
– Косяк, тут некоторые интересуются, про кого ты сказал «классная тёлка»? Если про Мару, то ты сильно ошибаешься.
– Вот уж если и говорил, то только не про неё. Чо вы ко мне все пристали? Не обращаю я на неё никакого внимания!
– Про кого же ты говорил?
– Да не говорил я вообще такого!
– В туалете. Тебя начали подкалывать, а ты сказал, что фигуристая, класная тёлка.
– Да вообще всё по-другому было!
– Свидетели есть. Макс, Дубча, Гребнев.
– Ну вот Гребнева и расспроси поподробнее.
– Ага, спросишь его.
– Я, может быть, про тебя сказал. Ну а чо такого? Чо ты мне сделаешь? Да, про тебя. Извини, но так вышло. Прости, если тебя оскорбил сильно.
– Я твоих извинений не принимаю. И запрещаю тебе на будущее. Ещё раз такое узнаю, сразу получишь. Ясно?
Ясно-то ему другое. Он увидел, как её ротик дрогнул. Так и вспыхнула вся от счастья. Но держала суровую мину. Теперь разнесёт по всему классу. Вроде бы хорошо, но как-то не очень. Подозрение он немного скинул. Что не говорил про Марину такого. А Селёдка пусть от радости лопнет. Пусть гордится, что такая крутая. Гребнева она всё равно не достанет. Но вот если Марина узнает, что назвал он «классной» Селёдку, то как к нему отнесётся после всего такого?
– Макс, где Дубча?.. Ну что, по ушам вам настучать? Кто прокололся, что я говорил якобы про кого-то «классная тёлка»? Во-первых, я такого не говорил, понял? Вы начали там что-то про Мару, я сказал, что да, фигуристая, но «классная» я не говорил, это из вас кто-то… Ну ты или он… Может быть Гребнев?.. Он же был рядом… Ну и что, что он с нами не общается, он же иногда бросает меткие фразочки… Может быть, он?.. Я такого точно не говорил, а вы меня заложили. То вы ржёте, что я на неё как-то смотрю, теперь будто я про неё сказал такое… Да про Марину, про кого, про кого… Ну и что мне теперь с вами делать?.. Давайте, исправляйте как-то, раз виноваты… А ты, ты мне теперь просто должен эту оставшуюся краску принести, я ничего не знаю…
Лысый забрал баллончик. Краски не так уж много. И цвет какой-то чернильный. Но текст в голове сложился. Он движется как на экране и знает, что нужно делать. Мамашка его не пускала. Он придумал куда ненадолго. Конечно, вернётся попозже, заставит её волноваться. Она выходить запрещает, когда уж давно стемнело. Сейчас она включит мобильник. Он почувствовал, когда выбрал место.
– Алло, сын, ты где? Ты говорил, что на полчаса, не больше, в чём дело?..
– Уже еду домой, мама. Просто в этом компьютерном мире не оказалось того, чего мне надо. Пришлось в другое место. Я уже скоро…
– Вадик!..
А дальше по известной программе. Он не слушал, держал трубку над ухом, а глазами выбирал стену. Пусть себе говорит, ей так лучше, а он пока оглянётся. О чём речь, когда рюкзак под ногами, а из него пакет шуршащий? Мамашка, наконец, отключилась. Он даже вздохнул с облегченьем. Сделал два пробных нажима. Распылитель работал как надо. Взболтнул разок и сделал надпись. Мара классная тёлка! Пусть теперь знают правду. Все, кто живут здесь рядом. Она тоже неподалёку. А Гребнев ещё ближе. Остальным передадут быстро. Вот уж Серёгина взвоет!
Дома он заверил маманю, что поиск не дал результатов. Отчёт её успокоил, потому что она тут же спросила. А на сколько эта штука потянет? Лысый ответил не сразу. Решал, правду сказать или завысить? Мама даже не удивилась, не охнула как обычно. Ей цена такая по силам.
А вот Лысый удивился иначе, когда она ему сообщила, что дважды звонил приятель. Он тут же пошёл в умывальник, чтобы проверить, не осталось ли пятен. Затем решал долго, как лучше, может быть, позвонить первым? И дождался телефонного треска и дурацких вопросов Макса. Где ты был, я звонил, чо ты делал? Ездил в центр магазинный, как будто, тебе мать ничего не сказала. И купил? Не нашёл. Так в чём дело, ты скажи поточней, что ты ищешь. Вот ещё заморочка вышла, Макс по технике шарит прилично, и ему мозги не запудришь, как мамане названием странным. Ровербук он хотел, но особый, он такой видел только в рекламе, а потом на метро когда ехал, парень быстро листал там чего-то, пробегая тексты глазами, монитор лишь мигал и не пикал. Но вот марку он не запомнил, так что ищет по внешнему виду.
Лысый долго потом размышляет. Макс теперь для него стал опасен. Может быть, его просто грохнуть? Вот как только что на экране. Если Макс всем откроет правду, то его заклеймят позором!
А назавтра все уже знали. Он понял, когда приехал в колледж. К тому же после обеда. С утра, значит, кто-то видел. И быстро раззвонил по кругу. Среди тех, кто живёт рядом. А здесь всем остальным рассказали. Тем, кто их других районов. Таким, как они с Максом. Догадаться нетрудно по рожам. Так же смотрят они порнуху. Поэтому слегка удивился, и спросил, будто ничего не знает.
– А что случилось?
Лысый полночи думал, как поведёт себя с ними. И с утра, когда сидел над тетрадью, не решив ни одной задачи. Просчитал зато все варианты. Это как в ролевых играх. Если так, значит нужно эдак. Предъявить могут только словесно. Он прикинул любые ответы и даже удар в морду. Уплетая второй завтрак с гречкой, он ещё раз пересчитал всех овечек. Хорошо, что мать не проверила, как он сделал задания на дом.
Год назад она завела такой график. К полдесятому сын отсыпается. Потом утренняя разминка, легкий завтрак и за уроки. С десяти до полудня строго, чётко и на ясные мысли. Потом завтрак типа обеда. Бульон, каша и гренки с чаем. И к четырнадцати чтоб торчал в школе. Она даже сменила работу. Чтоб самой уходить после часа. И папана трясёт, чтоб купил ей, хоть какую-то, да машину. Чтобы сына отвозить лично. Тот ворчит и покупать не хочет. Очень надо, чтобы вы разбились. Сам-то носится, как угорелый. Когда лысый встаёт – он уехал.
– Ты чо, Косяк, ты ничего не знаешь? Кто-то написал не стенке, то, про что ты говорил!..
Как уже все достали. Раньше его звали «Лысым». В той школе, где они с Максом учились. Когда мать нашла новый колледж, он быстро уговорил друга, чтобы тоже сюда перевёлся. А здесь все прицепились к фамилии. Обсосали и кликуху дали. Хоть и умные, но явно уроды. Погонять так по внешнему виду. Он давно уже начал стричься, чтобы этим походить на батю. Мать сначала завозмущалась, но папаня на неё шикнул. Не мешай, пусть растёт как надо.
– Вы чо, думаете, что это я написал?..
– Да никто так не думает…
– Я же вижу как вы лыбитесь… Ну, знаете!.. Сначала распустили, что я говорил про Мару «тёлка», а теперь ещё, что я написал?.. Ну нафиг мне это надо?.. Я же за это могу… Так, кто первый ляпнул, про меня такое?.. Дубча, ты?.. А кто же ещё?.. Ну, ты же якобы слышал, как я говорил «тёлка»… Слышал или не слышал?.. А ты вспомни получше, кто говорил, я или Гребнев?.. Напряги свои бараньи извилины… Ну, зачем я буду писать, ехать в другой район, меня мать вообще вечером из дому не выпускает, зачем?..
И тут подошёл Максик. Знающий очень много. И про краску и про вчерашний вечер. Как Лысый просил у неба, чтобы с ним хоть что-то случилось. А теперь надо действовать первым. Может друг подтвердить как свидетель? Хоть это и не очень умно. Лысый даже вспотел за плечами. Тут ещё влезла Селёдка. Ей же больше всех надо.
– Предлагаю на большой перемене сходить и посмотреть… Тут же недалеко… Может быть, по почерку узнаем… Дубча, ты, кажется, рассказывал, что Макс в своём районе писал что-то на стенах с дружками… Ах да, они ездили в другой район, вспомнила… А что они там писали, каким цветом?.. У тебя краска осталась, Макс, показать можешь?.. Да ладно прикидываться, все знают, что ты из тех, кто любит разрисовывать стены…
Лысый вызвался идти первым. Пусть ему место покажут. Тогда он, может быть, скажет, что это за подстава. Пойдут человек восемь. И про Макса подозрений не надо. Ну и что, что он где-то там пишет? Сюда-то зачем он попрётся?
На первом уроке он думал, как отговорить друга. Они сходят небольшой компашкой, и он ему потом всё расскажет. Максик не согласился, глядел как-то странно, мимо, без своих обычных усмешек. Он хочет посмотреть лично. Ну что ты на это ответишь? Не надо было вообще лезть с советом не ходить, оставаться в школе. Если Макс увидит цвет краски, потом уже не отопрёшься.
Способности человека всегда вызывают улыбку, когда он умышленно спорит, зная, что слова не проверить. Впервые он с этим столкнулся, когда батя доказывал маме, что задерживался на работе, приехал в два часа ночи, а телефон отключил специально. Вадик тогда удивился, ведь понятно, что ложью воняет, а правдивость никак не узнаешь. И мамашке пришлось согласиться, она лишь пригрозила разводом. А потом Лысый-старший ярился, когда мать пришла слишком поздно. Ну в театре была с подругой, ну выпили вы в буфете, а зачем же по возвращенью сразу под душ залезла? Всё понятно, слова логичны, но откуда берутся сомненья? Как-то за семейным обедом разжаловалась мамашка, что на работе проблема, она что-то прошлёпала слишком. Батя тут же ей предложенье, что нужно сказать то-то и то-то. Она ему возразила, что поступит так-то и так-то. Они спорили, а сын восхищался, как родители ловко умеют. Да и сам оказался не промах, отговорки давал автоматом, и радовался, что тоже может, значит, это рефлекс от рожденья? Он как-то с этим вопросом решил подкатить к батяне. Тот сразу расхохотался. Потом вдруг серьёзно начал трендеть, что лучше быть честным. Потом ему надоело, или понял чего-то по взгляду, которым сынишка смотрит. Махнул рукой и стал откровенно, мол, время сейчас другое. Рынок, бизнес и прибыль возможны лишь в условиях состязанья. А игру определяет хитрость. Обманул, значит, ты победитель.
На втором уроке Лысый всё думал, как бы лучше так ему сделать, чтобы Макс идти отказался, ушёл от задуманной мысли. Тот может остаться в классе только если что-то случится… Дружку если вдруг поплохеет… Он будет над ним кружиться, к врачу на руках потащит… Как же так получилось, что Дубча ему сделался ближе?.. Они вместе учились раньше, он потом расписывал Максу, что его колледж много лучше. Даже подключил мамашу надавить на родителей друга. Они даже явились с тортом в гости, но как бы отметить, с благодарностью за уговоры и хлопоты по переводу. А потом вдруг случилось что-то, и Макс от него отдалился, Дубча ему стал роднее. Отношения сохранились как прежде, но, как говорят, охлажденье. В жизни так часто бывает, ему объяснила мама. Но от слов её как-то не легче. Почему за того урода Макс готов идти на край света? Дубча же как маленький гопник, зад штанов у него на коленях. Вот и пусть бы на него отвлёкся, если б с ним что случилось. Руку сломал, растяженье, вывих, подвернул ногу… Дать бы ему сейчас жвачки, чтобы он уже отравился… А ещё, конечно, надёжней, чтобы травма случилась с Максом… На голову чего-то свалилось… От шкафов он сидит далековато… Может быть, сейчас в коридоре уборщица пол намоет, он выйдет да как поскользнётся!..
Лысый вспомнил, как в каком-то фильме друг заказал друга. Возражал, сомневался, метался, но решил, что так будет лучше. Зачем такие фильмы делать? Возмутился его батяня. Это он притащил кассету для совместного дома просмотра. Получалось, что такое возможно, если для жизни лучше. И вот теперь вопрос повисает, если б сейчас предложили, заплати, чтоб обезвредить Макса, ты бы такое сделал? По всему выходило, что надо, нету другого решенья. Сможет даже, как ни противно, подсказать свои варианты. А что значит «бесчеловечно»? Какое-то холодное слово. А в его голове горячей бьётся живое желанье. Это как на экране, щёлк – и помехи не стало.
Но вот прозвенело известье, что время его испарилось, а он не придумал, что делать, и кому заплатить не знает.
– Марина, ты что, не пойдёшь с нами? Ты не хочешь даже посмотреть?
Это возмутилась Селёдка, как только учитель вышел. Дальше Лысый услышал голос, за который бы отдал много, если говорить красиво.
– Не пойду и не думаю. Вам интересно, вы идите. А мне совершенно не интересно. Написал там кто-то чего-то. Очень надо обращать вниманье. Что я надписей не видела?
И тут же отошла к своему кругу. Три парня и четыре девчонки. Гребнев ей кивнул, улыбнулся, и что-то добавил тихо.
Лысый чуть не подпрыгнул и закричал призывно.
– Макс, Дубча, вы идёте? Я тоже не хочу, но Серёгина заставляет. Действительно, что там смотреть? Ну какой-то урод сделал надпись, а нам идти любоваться? Идёте или нет?
Это была надежда на благоразумный поступок. Макс ведь иногда тоже не простые бросает взгляды на Марину, на её причёску…
Но тот вдруг поднялся первым, а за ним его верный товарищ. Да, идти совсем неохота, но поглядеть надо.
Когда шли, Лысый старался держаться как можно спокойней. Хотел спросить у ведущей, может быть как-то срезать, но вовремя передумал. Зато высказался остроумно, как она хорошо знает дорогу. Про себя восхитился даже, что он здорово так умеет. Но вот что же придётся делать, когда Максик увидит надпись? Он даст ему сразу в ухо за одно только лжеподозренье!
Макс долго смотрел и трогал, присел и даже понюхал. А потом сказал веско и морщась. Он не знает такую краску. И Дубча тут как тут с подтвержденьем, что у Макса была другая, посинее, а здесь почернее, они могут сравнить, если надо, где-то баллон остался. Лысого тут же как будто пробило и он замахал руками.
– Я же сразу говорил, что это не Макс! Ну, подумаешь, написал какой-то урод, мало ли в каждом районе живёт уродов? Может, в этом доме у него живёт тёлка, которую зовут Мара. Вот он про неё и написал. Мы-то здесь при чём? Зачем было вообще кричать, что это кто-то из нас? Пришли сюда, как ненормальные. Нормальные сейчас сидят в столовке и ржут над нами. Кто вообще начал, что это мы? Серёгина, ты? Ты дура, что ли? С чего ты взяла, что это я сделал, или Макс, или Гребнев?
– Да про Гребнева вообще никто не говорил.
– Почему же его нет с нами? Почему он не пошёл? Его звали, а он отказался.
И все посмотрели на Макса. Потому что он выдал такое. А Дубча повторил сказанье, как он подходил к Гребневу, но тот лишь в ответ усмехнулся, потому что он держится выше. Лысый глядел на Макса, он не ждал такого подарка, но тот посмотрел как-то мимо, и сказал, что пора возвращаться, до урока немного осталось.
На занятье он знал, что скажет, и просчитывал варианты ответов. Лысый подошёл к Гребневу, как только вышла Марина.
– Слышь, тут у некоторых возникли подозрения, что это ты написал.
– Что написал?
– Ну чо ты дураком прикидываешься? Ты же самый умный. На стенке написал. Мара классная тёлка. Те, кто видели, поняли, что ни я, ни Макс этого сделать не могли. А ты почему-то с нами не пошёл. Тебя звали, ты же самый умный, моментом отгадаешь, точный ответ дашь, поэтому звали тебя, а ты не захотел идти почему-то. Вот и возник вопрос. Вопросик появился. Сам собой как-то. А почему бы это тебе самому надпись такую не сделать? Так или нет? А подозрения на нас.
– Слушай, Косяк, ты чего добиваешься?
А вот это уже схватка. Тут надо идти в атаку. И, главное, не бояться.
– Меня зовут Вадим. Ва-дим. Постарайся запомнить своей умной головой. И если я услышу ещё хоть раз, что меня называют Косяк… Не важно кто, ты или не ты, любой… То я буду драться. Я глотку перегрызу, понял? Ты, конечно, здоровее меня, на физкультуре самый первый, но я тебя не боюсь, и докажу, что за оскорбленье… Я вообще никого не боюсь. Никого и ничего, даже смерти. Кинусь на любого. Хочешь, прямо сейчас увидеть? Лучше, конечно, не здесь, не в классе. Можно после уроков. Согласен? Только называй меня Вадим. Я же не зову тебя Гребень. Или Гребешок.
– Хорошо, Вадим. Чего ты хочешь?
– Чтобы ты признался.
И тут подскочила Серёгина. И завизжала как её мама. Лысого чуть не стошнило. Не нужна ему такая подмога.
– Гребнев, чо ты нас паришь? Все же слышали, как Косяков признался, что сказал про меня «классная тёлка». Он не то, чтобы признался, он сказал так, ну, как бы на себя вину взял, что говорил, а на самом деле, может быть, и не говорил такого. А кому-то надо было доказать, что так неправильно. Что сказано было про другую. И он взял и подленько написал. А теперь боится признаться. Косяков-то не боится, он тогда и признался, и вину на себя взял, а тебе что, слабо?
– А если я не признаюсь?
– А это и будет лучшим доказательством!
– Глупость какая. Если я не признаюсь, то это будет доказательством, а если признаюсь, то тем более. Так выходит? Не вижу логики. Ну, да ладно. Если вы хотите, чтобы я признался, то я признаюсь.
– В чём ты признаёшься?
– Вадим признался, что говорил про тебя, а я признаюсь, что писал про какую-то Мару. Или как там? Я текста не видел, я же не ходил с вами.
– Гребнев, кончай! Не делай нас дураками! Если ты писал, то признайся нормально!
– Я признаюсь, говорю же. Да, это я писал.
– Что ты писал?!
– Серёгина, не ори, пожалуйста. Ты хотела, чтобы я признался, я признался. Чего тебе ещё-то надо?
Гребнев не спеша поднялся. Он был почти на голову выше.
– Вадим, ты удовлетворён?
– Ну, вроде как… Если ты боишься схлестнуться после уроков…
– Я просто не хочу. Глупо как-то, согласись. Из-за чего? Из-за какой-то надписи? Да и тебе какой резон? Ну, схлестнёмся мы после уроков, а как там получится? Не известно. А так ты победитель, верно?
– Не слушай его, Косяков! Чо ты его слушаешь?!
– Серёгина, блин!.. Ну, чо ты лезешь, чо ты орёшь? Чо мы без тебя не разберёмся? Разобрались, как видишь.
– Ага, разобрались они… Дуру из меня делают…
Да, теперь-то он победитель. Гребнев сказал очень точно. Зачем искать подтвержденья в глупой уличной драке? Лысый повернулся к Максиму. Тот смотрел с уваженьем. И Дубча его рядом тоже. Оба подняли даже ладони. А он, подойдя, по ним хлопнул. Как положено взявшему планку, одолевшему в борьбе и споре.
Прошло дня три, может больше, он чувствовал себя героем. Вернулся как-то пораньше, есть совсем не хотелось. Врубил ком, не зная, что делать, и, как говорят в народе, чуть не охренел от счастья. Письмо пришло по э-мэйлу от неизвестного адресата. А когда вскрыл, то непроизвольно ахнул, это писала Марина. Она предлагала встречу, но где-нибудь в другом районе, где их никто не увидит, можно у зоопарка. Он тут же ответил: конечно, готов вылететь одним моментом. Ждать пришлось долго, минут пятнадцать. Она назвала время встречи. Мамашки не было дома, поэтому он тут же умчался. Думал, что явится первым, а она уже была на месте, прохаживалась возле скамейки. Он предложил усесться, наверх, а ноги на лавку, так часто народ поступает. Но Марина головой мотнула, лучше говорить по ходу, шагая и ветерок ощущая, чтобы голову остужало.
– Понимаешь, Вадим, я очень сомневаюсь, что затеяла эту встречу, долго думала, уже решила, что не надо, а потом возникла надежда, вдруг ты что-то поймёшь…
– Не понял…
– Я сейчас объясню. Понимаешь, всё, что произошло, это, конечно, школьные шалости, кто-то в кого-то влюбился, кто-то что-то написал, так везде происходит, это жизнь, как говорится…
– Кто влюбился, что написал, ты про что?
– Давай, я буду говорить, а ты не перебивай, только слушай, хорошо?
– Хорошо, только…
– Ну, вот, ты сразу перебиваешь.
– Ладно, не буду. Всё, молчу. Только ты говори как-то попонятней.
– Я буду говорить, как я понимаю. Это моя правда. Тебе может показаться, что это враньё, ты будешь доказываться, что всё не так, только не надо ничего доказывать. Никакого вранья нет, никто ничего не знает и не говорил, а я лишь хочу поделиться с тобой своими мыслями, может, конечно, зря, но уже решилась. Даже то, что я тебе скажу, никто не узнает, я никому не скажу, да и ты, думаю, не сделаешь этого. Даже если похвастаешься, что мы встречались, что это я назначила тебе встречу…
– Я никому ничего не скажу.
– Я же не свидание тебе назначила, а чтобы поговорить, объясниться…
– Клянусь, никто ничего не узнает.
– Даже если узнает, ты меня этим не обидишь. Так вот, слушай. То, что произошло, это как-то само собой разумеется. Ты давно на меня поглядываешь, об этом все знают, только подшучивают почему-то надо мной, тебя бояться, наверное. Пробовали и над тобой, но ты сразу дал отпор. Говорил ты про меня «классная тёлка», или не про меня, для меня совершенно неважно. Для Серёгиной важно, для меня нет, для меня всё равно как-то. И, как я понимаю, это ты написал краской. Только зачем было в мой район ехать, написал бы в своём, не было бы никаких разговоров.
– Что написал? Я не писал, Марина!..
– Ты добился даже от Гребнева признания, не побоялся, что он сильней, тебя зауважали, но ведь многие понимают, что Гребнев этого не делал. Ты-то сам это понимаешь?
– Но я тоже не писал!..
– Возможно, я ошибаюсь. Возможно, это вообще кто-то неизвестный и про какую-то другую девчонку, всё возможно. Но я тебе хочу сейчас про своё понимание. Для этого мы и встретились. Не перебивай только, не сбивай меня с мысли, я и так путаюсь, не знаю как надо.
– Ты говори, не волнуйся.
– А чего тут волноваться? Да, я немного волнуюсь. Боюсь, что ты обидишься.
– Не бойся.
– Хорошо, постараюсь. Значит, вот как я понимаю… Или представляю себе… Так мне рисуется во всяком случае… Значит, сейчас как-то всё так происходит, и в книжках, и в фильмах, что если крутой парень влюбился в девчонку… Ну, скажем так, она ему нравится… То он обязательно своего добьётся. И он в этом не сомневается. И он будет настаивать на своём. Так вот, зная, что я тебе нравлюсь, я хочу тебя заранее предупредить… Только ты не обижайся… Обидишься, конечно, но я честно говорю тебе правду, я сама на разговор тебя вызвала… Так вот, я хочу тебе сказать, чтобы ты заранее знал, что… Ну, чтобы не надеялся, понимаешь? Чтобы не настаивал. Потому что мы с тобой разные. Несовместимые. Нас, конечно, можно совместить, но лучше этого не делать.
– Почему?..
– Ты знаешь, что такое генетика?
– Ну, знаю, конечно, слышал…
– Это наука, которая давно доказала, что по наследству передаются не только физические параметры тела, но и внутренние, душевные способности. А если положительные способности одного сливаются с положительными способностями другого, то возникает положительное третье, рождается новый человек, новые люди, определяющие развитие всего человечества, понимаешь? Я так думаю, что в будущем генетика добьётся того, что по геному человека можно будет определять, может этот человек руководить, быть политиком, экономистом, и так далее, сможет он не только для себя, но и для других, для людей, для общества, или не сможет. А если не сможет, то значит нельзя ему занимать всякие там руководящие и законодательные места, от него не будет пользы, только вред, пользы для государства будет процентов на десять, остальное только для себя, а такие не должны руководить нами, понимаешь? Ведь посмотри на рожи многих депутатов, избранников самих себя, миллионеров нынешних, по ним же видно, что это паразиты, зажравшиеся паразитирующие личности, а не випперсоны. Причём я говорю не только о нашей стране, в других государствах тоже, я говорю обо всём земном шаре, которым заправляют миллиардеры, для которых главное выгода, прибыль, поэтому они пудрят мозги глобализацией, потеплением, мировыми проблемами, а по сути устраивают конфликты, войны, состязания для других, затмевая главное, то есть вы все играйте, добивайтесь побед и наград, а сами игры будем мы устраивать, и, главное, чтобы такое положение было узаконено и хорошо защищено. Такое положение сейчас на земле, люди к нему пришли, те, кто наслаждаются, говорят, что это самое справедливое устройство, но только природу-то не обманешь. Вот поэтому природа, её генетика, генетика всех нас, сейчас живущих и будущих, со временем приведёт к чему-то другому, лучшему, не такому как сейчас, понимаешь?
– Ну-у… А я-то здесь при чём?
– Я хочу, чтобы ты понял, что генетика сидит в нас помимо нас, помимо наших желаний. И она сама определяет, что нужно для будущего, а что лучше пропустить. Ну, как на огороде, сорняки выпалывают, а полезные растения оставляют. Сравнение, конечно, не самое хорошее, неудачное сравненье, поскольку все только и говорят, что о гуманности, но мне кажется, что от неё и вреда много, не только пользы. Подожди, я не туда, я хочу, чтобы ты про генетику понял, которая внутри нас. То есть, само тело определяет, что это не мой вариант, понимаешь? Так вот, мне внутри всё подсказывает, что ты не мой вариант. Особенно для будущих детей. Для тебя это, наверное, дико, в нашем возрасте о детях ещё рано, но ведь о всяких удовольствиях уже говорят, уже можно, и во всю, журнальчики, фильмы, порнография в интернете. Почему это про удовольствия можно, а про детей нельзя? Дети-то должны как раз появляться не как последствия удовольствий, а по совместному желанию и пониманию. Сознательно. Тогда будут хорошие дети. А если случайные, то как сорняки на огороде. Тоже люди, конечно… Я, наверное, неправильно рассуждаю, не так всё понимаю, но хочу, чтобы ты знал… Между нами, между тобой и мной, не может быть ничего такого, потому что моя генетика и твоя генетика, это совершенно разные генетики… Я прочла в одной книжке, мне мама посоветовала, так вот там на эту тему говорит одна девочка, не взрослая женщина, а девчонка, школьница, объясняет своему однокласснику, который в неё влюбился, что не хочет, чтобы от неё родился насильник, и чтобы она в будущем была причастна к каким-то преступлениям, понимаешь? Ты, конечно, знаешь, что я росту без отца. Возможно, это у меня от мамы. Так вот, она рассказывала, что у неё была, конечно, любовь, но не состоялась по разным причинам, а когда она поняла, что замуж по любви не выйдет, то решила завести ребёнка с хорошей наследственностью. И выбрала, как она мне объяснила недавно, сознательно выбрала не просто красавца, внешние красавцы они чаще всего с внутренним изъяном, а подобрала мужчину с хорошими генами, чтобы я родилась, как продолжательница развития рода человеческого. Удовольствия, конечно, для человека значат много, человек живёт, как любят говорить, для удовольствий, но если он живёт только ради удовольствий, то он не участвует в развитии. От желания удовольствий происходят преступления. Согласен? Поэтому для меня… Я не то, чтобы совсем равнодушна к удовольствиям, но я как-то их разделяю. Есть то, на что я пойду, а есть то, на что я не пойду никогда и ни за что. А если будут тащить силой, то лучше умереть. Не знаю, как оно будет на самом деле, но так мне кажется. Поэтому если при мне говорят об удовольствиях… Особенно о выгоде, о прибыли, и так далее… Меня почему-то коробит сразу. Выгода, конечно, делает прогресс, это основа экономики, но для природы, биологии планеты, и особенно для генетики, она губительна, как мне кажется. Не могу точно объяснить, но я так чувствую. Поэтому между нами… Между тобой и мной… Не может быть ничего такого… Понимаешь?.. Ты смелый парень, герой, победитель, всегда стремишься быть лучшим, но это не мои игры. Меня эти игры не интересуют. Вот для Серёгиной да, это её стихия. Я как-то сумбурно объяснила, но ты хоть что-нибудь понял? Не можешь сказать? И не надо, не говори, давай так расстанемся, мы так будем лучше уважать друг друга, согласен?
– Согласен… Конечно… Я только спросить хочу… Значит, между нами что, вообще никак ничего?..
– Да-а… Нет, знаешь, между нами возможны хорошие отношения. У меня, например, есть к тебе одна просьба. Мне очень понравилось, как ты дал всем понять, чтобы тебя не называли больше Косяком, а называли только по имени. Очень понравилось, честно. Меня, ведь не было, но мне рассказывали.
– Гребнев?
– И он тоже. Он с уважением о тебе отозвался. А уважительное мнение Гребнева кое-что значит, согласись.
– И что дальше?
– Ты можешь как-то так сделать, чтобы в классе и про других не говорили кличками? Чтобы Дубчу звали по имени, Серёгину не называли Селёдкай, а про меня не говорили Мара? Это неприличное слово, оно из уголовного слэнга, а преступный мир, это животный мир, поэтому клички у них в ходу, а мы же всё-таки люди, вернее, хотим быть ими. Если хотим, конечно. Жить одними инстинктами легче и приятней, но это уже как кому. Так вот, если ты добьешься такого, ну, чтобы остальных и меня звали только по именам, то я буду считать, что ты способен на геройство не только для себя.
– И что, между нами всё-таки что-то может быть?
– А почему бы и нет? У меня вполне может измениться мнение о тебе. Так бывает, это людям свойственно, для них даже радостно, что вот думал о человеке одно, а он оказывается совсем другой. Конечно, я не увижу, а ты не почувствуешь, как внутри у тебя произойдут изменения от твоего поступка, они передадутся в гены, природа произведёт отбор для будущего, в тебе уже отложится кое-что ценное для развития, о чём мы будем только догадываться, если ты, конечно, такое осилишь. И мне будет даже приятно, если о тебе у меня возникнет другое понимание, а от этого, возможно, и чувство появится какое-то…
– А как я об этом узнаю?
– А я тебе позвоню. Дашь мне номер своего телефона?
– Конечно!.. Только ты мне точно позвони. По любому. Я буду ждать твоего звонка всё равно как, будет что-то, не будет, сделаю, не сделаю, ладно?
– Договорились.
– Позвони мне чисто на мобильный!..
Лысый бредёт под вечер. Когда начало смеркаться. Такое же настроенье.
Что же ему теперь делать? Ну как он может заставить, чтобы все забыли про клички? Даже если он заикнётся, его тут же поднимут на смех. Ну, какое тебе дело, что Дубчу так когда-то прозвали? Да не сможет никто обращаться к нему как-то иначе. Может предложить ради хохмы звать Дубчу по имени-отчеству? Ничего выйдет, даже прикольно, он попробует начать первым. Ну а как быть со всем классом? Он же сам прозвал Серёгину рыбой, и теперь уже не исправить. Только этих зовут по фамилиям, которые как бы элита. Гребнева и трёх девчонок, держащихся всегда особо. Лишь Марину как-то задели и ещё одного парня, очкастого вундеркинда. Да как только он начнёт про Мару он же сам себя и опустит на счетах и в глазах всего класса, разнесут потом по всей школе, а затем и в его районе узнают приятели через того же Макса. Ну зачем ему это надо?
Лысый зашёл в супермаркет. Рассмотрел полки с напитками. Хотелось бы взять пивасик, но мамашка услышит запах. И тут он увидел пару, он-она только значительно старше, но у парня такая же стрижка, а подруга у него худая и ногти как у Серёгиной. Он бы не обратил вниманья, такой же народ, как обычно, но они вдруг заговорили, девка чуть ли не закричала.
– Ну не бери ты эту гадость! Это пойло только гопники хлебают! Ты можешь хоть раз выбрать как нормальный человек?
– А я чо, ненормальный? Я чо хочу, то и выбираю! Вот когда у меня будет тачка, тогда посмотрим, чо ты запоёшь. Нормальный я или ненормальный.
– Будет у тебя, как же!
– Я же сказал, мне батя пообещал чётко. В следующем месяце покупает. Я уже на курсы записался, говорю же. Вот когда буду ездить, тогда узнаешь.
– А я повешу в интернете объяву. Осторожно, на дороге урод.
Лысый взял себе только пепси, и вышел в другом настроенье.
Да не надо вообще парить репу, всё по жизни идёт нормально, на деревьях весёлые листья. Непонятно только начало, зачем так долго она говорила, плела про какие-то гены, если просьба её конкретна, постараться отменить клички, ей бы так очень хотелось, а ему-то по барабану, для чего же такое вступленье?
Его греет теперь надежда, он ведь дал ей номер мобильный, а она ему пообещала, и он ей про это напомнит, если ты человек приличный, то держи уж данное слово, позвони, не томи парня!..
Его номер у классной подруги, это ли не победа?
А если она позвонит и спросит, он знает, что ей ответить.

2010г., Санкт-Петербург.
_______________________
Дрозд Тарас Петрович.
8-906-271-32-71
dtp-spb@mail.ru

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.