Человек умирал. Он был стар, даже по меркам современного ему человечества. Совсем недавно ему исполнилось 504 года. В последнее время многие органы и системы организма начали отказывать и выходить из строя. Это было неприятно, но неизбежно – ни один механизм не мог работать вечно, как бы совершенен он ни был.

Человечество не смогло победить смерть, как бы оно к тому не стремилось. Получилось растянуть жизнь, удлинить её, сделать более простой и безболезненной. Но не бесконечной. Бесконечность вообще не свойственна вселенной. Даже знак ∞ был придуман людьми и обозначает, что люди просто не знают, где находится конец чего-либо.

Человек подошёл к концу бесконечности. Когда молод, кажется, что впереди лежит вечность, и этот пресловутый знак – ∞ – воспринимается вполне дружелюбно. Тем более, когда знаешь, что любой твой орган может быть заменён по мере необходимости на более долговечный и надёжный механизм. Лет 450 назад, во времена зрелой молодости, когда технологии ещё не были так развиты, Человек не мог даже представить, что его бесконечность окажется такой длинной. Впрочем, тогда его называли по имени – Кито Лир. На самом деле просто Человек его стали называть довольно недавно, лет 30 назад, когда он действительно остался последним.

Человечество вымерло. И видеть это было тяжёлым испытанием. Конечно, это был долгий процесс (хотя, по геологическим меркам очень быстрый), и Кито видел только последствия тех изменений, которые люди сами вносили в свои жизни и в окружающий их мир на протяжении многих столетий. Люди меняли образ жизни, заложенный природой, менялся их гормональный баланс. Вместе с этим менялись условия жизни. Изменялся рацион. Изменялись приоритеты.

Когда Кито родился, уже количество женщин на Земле превышало количество мужчин в 2,5 раза. Люди рождались вообще редко. В этом просто не было большого смысла, да и повторения перенаселения никто не хотел. Все хотели жить в достатке, есть настоящую (насколько это было возможно) пищу и пить воду. Каждая женщина могла рожать до 100-120 лет. Но зачем? От детей из пробирки тоже давно отказались – лишняя грязь в генах и мутанты не были нужны.

И по мере того, как людей становилось меньше, и между собой они общались всё меньше. Конечно, тенденция отказа от живого общения наметилась очень давно,  но по-настоящему избегать друг друга люди начали тогда, когда население резко начало сокращаться.  Они боялись друг друга, ведь от живого человека можно было ожидать всего, чего угодно.

«Вот уж ирония», – который раз думал Кито. «Именно мне, Инженеру, выпала судьба закрывать занавес человечества, а не одному из этих праздных идиотов. Ведь любому из них было бы намного проще – уверен, ни один из них даже не заметил бы, что остался один – жил бы себе, как всегда, а потом просто бы взял, и умер, так ничего не узнав и не поняв. А тут приходится осознавать, и никуда не денешься…»

Мысли такого плана приходили к Кито все последние 30 лет. Поначалу  он даже подумывал сделать себе клона или хотя-бы человека из пробирки, но он отлично понимал, что это ничего не решит и не изменит, просто немного оттянет неизбежное.

Кито попытался приподняться на локте, и тут же робот, который стоял ближе всех, сделал движение, чтобы помочь ему.

– Нет, Джон, не надо, – отдал приказ Кито.

Робот вернулся в прежнюю позицию. Кито с заметным трудом приподнялся, потом сел. Потом встал. Ветерок пробежался по его голой коже, хотя Кито и знал, что это всего лишь фантазия, температура в здании поддерживалась постоянно на одном уровне – 24 градуса, и никакого несанкционированного движения воздуха быть не могло. Кито вдруг вспомнились те времена, когда людям ещё была нужна одежда, чтобы регулировать температуру тела, он это ещё застал.

«Человечество подошло к своему концу голым» – подумал он и слегка улыбнулся.

Кито по натуре был ретроград. Хотя он и был Инженер и, следовательно, мог позволить себе абсолютно любое техническое усовершенствование, он ограничился только жизненно важными органами. У него не было ни экзоскелета, ни полискина – искусственной кожи. Были принципы, правда, с приходом старости он в глубине души начал жалеть, что в своё время не усовершенствовал своё тело по максимуму. Но в этих сожалениях он не стал бы себе признаваться – Кито всегда испытывал некоторую гордость и превосходство над остальными, так как остался хотя бы частично человеком, и таких, как он, были буквально единицы.

Поэтому он был стар и выглядел по-настоящему старым. Большинство его современников умирали, сохраняя здоровый и молодой вид. Хотя смерть тут была условной. Тела большинства людей были уже и не их телами вовсе, а машиной, механизмом, собранным когда-то на основе человеческого тела, и полностью его заменившим.

Некоторые тела, конечно, тоже умирали, или выходили из строя. Но это было редкость. В основном такое случалось со старыми, ещё не совершенными «людьми», которым уже было по 6-7 сотен лет. Зато последние модели обещали работать тысячелетия!

Кито подошёл к большому креслу, сел, оно тут-же приняло форму его тела, обволокло, став похожим на некий кокон. Кито протянул руку – перед ним появилась большая полупрозрачная панель управления. Долю секунды экран оставался плоским, а потом на нём появились контуры и панель приняла объёмную форму человеческой головы, оставаясь полупрозрачной.

– Здравствуй, Кито! Тебя приветствует…

Мягкий голос, раздававшийся отовсюду сразу умолк на полуфразе, потому что Кито сделал нетерпеливый жест рекой, как будто отмахнулся от назойливого насекомого.

– Я говорю, ты слушаешь, – сказал человек. Его голос совсем не подходил к его внешнему виду- он тоже был мягкий и красивый, и немного напоминал голос только что умолкшего компьютера – связки у Кито были заменены на искусственные.

– Скоро я умру, – продолжал Кито, – может быть даже сегодня. Моё тело тоже умрёт, и пока я жив, нужно срочно сделать одну операцию.

– Откуда ты знаешь, что умрёшь? – спросил компьютер.

– Я не знаю, а чувствую.

Наступило секундное молчание, компьютер обдумывал ответ. Наконец, он спросил:

– Чувствуешь? Как человек? Ты в этом уверен?

– Что значит «как человек»?! – Кито был удивлён и возмущён, и тяжело сказать, чего было больше. «Что это ещё такое?! Как он смеет!» – Ты что, повредился? Это же я! Человек! Единственный на планете. Я не робот, и ещё могу чувствовать!

Молчание.

– Что ты молчишь?

– Странно, – наконец сказал компьютер. – Раньше такого не было. Раньше ты просто умирал, конечно, кроме первого раза. А сейчас ты утверждаешь, что чувствуешь… Что бы это значило?… – голос компьютера не изменился, но казалось, что он говорит сам с собой, или рассуждает вслух.

– Что ты несёшь! Немедленно найди и устрани неполадку. Это приказ!

Прошло ещё несколько секунд, после чего компьютер отрапортовал:

– Приказ выполнен, неисправностей в работе системы не обнаружено.

– Ты уверен? Потому что, пока я ещё жив и могу отдавать приказы, я мог бы переключить управление на резервный блок. То, о чём я хотел сказать, очень важно, и если с тобой что-то не так, то я лучше перестрахуюсь.

– Нет, погоди, – поспешно ответил компьютер. – Со мной действительно всё в порядке. Просто, видимо, информация, которой обладаешь ты, и которой обладаю я, отличается. И если ты действительно чувствуешь, то это создаёт новую переменную. Я не имею права этого игнорировать. Но я имею приказ ничего тебе не рассказывать… – Компьютер снова замолчал, но уже через секунду продолжил. – Я просчитал варианты и решил, что нужно рассказать – в сложившейся ситуации запрет менее приоритетен.

Кито слушал компьютер чуть ли не с открытым ртом – за всю жизнь он ни разу не видел подобного поведения. Налицо был конфликт директив, но какая директива, кроме, разумеется, базовых, могла стоять выше прямого приказа? Кито стало интересно.

– Ну давай, рассказывай. Надеюсь, я доживу до конца твоего рассказа.

– Сто двадцать лет назад, – начал компьютер, – я получил от тебя приказ сделать тебе простую операцию на мозге и вживить чип. Приказ был отдан за два дня до твоей смерти. Операция прошла успешно, чип был вживлён. После этого ты сохранил матрицу твоего сознания и отдал следующий приказ – сразу после твоей смерти необходимо было удалить мёртвый мозг, и заменить его квантониумом, а потом загрузить в него психоматрицу.

– Но ведь квантониум не прошёл полного тестирования. Он более органичен, чем позитронный мозг, но хранение данных там ограничено, кажется, 20-ю годами? – Кито говорил медленно и выглядел глубоко задумавшимся.

– Да, только 30-ю годами. Но таков был приказ. И он был выполнен в точности. За день до смерти ты внёс изменения в матрицу сознания, насколько мне известно, удалив информация о последних нескольких днях жизни, и может быть ещё какие-то, мне не известные – доступ к этой матрице для меня закрыт.

Матрица была загружена в твой новый квантониумный мозг, и ты продолжал считать себя человеком. Как и все остальные. Официально ты оставался последним живым человеком. Ещё три раза ты «умирал», и каждый раз я перезагружал психоматрицу в твой мозг. Но никогда ты ничего не говорил о чувствах или эмоциях. И не проявлял заботу о будущем, как в первый раз. И, видимо, как сейчас.

– Если всё, что ты тут наговорил – правда, то я и не мог испытывать чувств и эмоций – я ведь теперь, по сути, робот, а роботы не чувствуют. Но есть нестыковка. Первая – сейчас я испытываю чувства, это точно. А значит, я всё же человек… – Кито вдруг запнулся, как будто прислушиваясь к чему-то. – А знаешь, я вот сейчас подумал, что квантониум потенциально может формировать что-то, похожее на эмоции. Только это так и не успели проверить. Так что… всё может быть…

Кито замолчал, глубоко задумавшись. Молчал и компьютер. Наконец Кито заговорил, но, казалось, говорил он сам с собой, всё ещё находясь где-то в глубине своих мыслей.

– Люди всегда боялись смерти, и постоянно пытались, если не избежать её, то хотя бы оттянуть. И с телом проблем особых не было – как только техника дошла до должного уровня, замена любого органа на механизм стала обыденным делом, тела стали практически бессмертными. Но с душой ничего не получалось. Передавать эмоции и генерировать чувства позитронный мозг так и не научился. Поэтому после того, как умирал мозг, умирал и человек, а вернее личность. Конечно, каждый имел запись психоматрицы, но её перенос в новый, позитронный мозг не давал человека, он давал робота – внешне такого же, как и человек, с его памятью и знаниями, но не способного чувствовать. Свободу действий таких существ приходилось ограничивать теми же законами, что и работу роботов – древними, но вполне действенными «Законами робототехники». Со временем, по мере того, как людей рождалось всё меньше, роботов становилось всё больше. И когда не останется ни одного человека, смысл существования роботов исчезнет – они не могут существовать без людей, такова программа. Земля окончательно превратится в свалку мёртвого металлолома и пластика. А пока остаётся хотя бы один человек, остаётся и иллюзия жизни. И, может быть, это не так уж плохо.

Кито снова замолчал, но на этот раз компьютер прервал молчание.

– Ты умрёшь снова. Что делать мне?

– Повтори всё, как раньше. Без живого человека этот мир развалится. Нужен кто-то, кто хотя-бы будет казаться живым.

Но ни в этот день, ни на следующий, ни даже через неделю Кито не умер. Он был удивлён, потому что совершенно точно чувствовал, что должен был умереть. Он догадывался, что в его квантониумном мозгу произошли какие-то изменения, но что именно – в этом нужно было ещё разобраться.

А ещё через насколько дней Кито в лаборатории всё же соединил яйцеклетку и сперматозоид – Земле нужна жизнь, как бы то ни было.

 

 

1.04.2012