Китайская роза

 

Кристина всплывала на поверхность. Она поднималась из глубины, приближалась к свету, который поначалу белел далеко впереди, еле видным пятнышком, но теперь уже заполнил почти всё вокруг. Ещё секунда – и она открыла глаза. Хотя «открыла»- не совсем верное слово. Скорее, она приложила огромное усилие, чтобы только чуть-чуть приподнять веки. Яркий свет заполнял всё вокруг, только пара темных пятен проступала где-то вдалеке. Кристина опустила веки, но свет всё ещё был довольно сильным, глазам было больно. Она хотела прикрыть глаза рукой, но у неё это не получилось, рука не захотела подниматься. Через несколько минут Кристина уснула.

А когда проснулась, поняла, что чувствует себя намного лучше. Во всяком случае, глаза открылись почти без усилий, и свет уже не казался таким ярким. Кристина осмотрелась: белая комната, небольшая тумбочка с одной стороны кровати, собственно кровать, на которой она лежала. А с другой стороны от кровати стояла капельница и какие-то приборы, от которых к кровати тянулось множество трубочек и проводов. Теперь Кристина поняла, что свет на самом деле был приглушенным, а окна закрывали жалюзи. Типичная больничная палата. Хотя, не совсем типичная. Она в палате одна. И все эти приборы…

Но что Кристину встревожило больше всего – так это то, что она не могла пошевелить ни одним мускулом. Она хотела повернуть голову, чтобы лучше осмотреться, поднять руку, согнуть в колене ногу – ничего не получилось. Приказы она отдавала, но тело их как будто не слышало.

«Ладно, – решила Кристина, – давай по порядку». Она чувствовала, что мысли её замедленны, словно к сознанию им приходилось пробираться сквозь густой туман через болото. Она закрыла глаза – так было легче сосредоточиться. Так, она в больнице. Как она тут оказалась? В голове был только один образ – большое дерево, которое быстро приближалось…

Вдруг она услышала лёгкий щелчок – открылась дверь, потом мягкие шаги – кто-то вошёл в комнату. Кристина медленно открыла глаза. Около неё стояли два человека – мужчина в белом халате, немного небрежно надетом поверх костюма, и молодая женщина, также в белом халате и шапочке. Медсестра стояла со стороны приборов, что-то вводила а капельницу. Врач стоял с другой стороны и смотрел на Кристину. Потом бросил взгляд на показания приборов – там показывались пульс, давление, температура тела, ещё что-то, – а потом снова посмотрел на Кристину.

– Как вы себя чувствуете? – голос был глубокий, тихий и очень вкрадчивый, он как бы окутывал тебя и  успокаивал.

Кристина попробовала сказать «нормально». На долю секунды она испугалась, что не сможет открыть рот, так же, как не смогла двигать конечностями, но рот открылся, правда, из него донёсся только тихий хрип.

– Да-да, – поспешно сказал врач, – вам сейчас будет тяжело говорить. Это временно. Вы сейчас меня просто послушайте, а потом отдыхайте. Вам сейчас необходим отдых.

Голос окутывал Кристину, как теплый плед. Она действительно ощущала, что очень слаба, и, хотя только недавно проснулась,  поняла, что с удовольствием заснула бы снова.

– Меня зовут доктор Солёный, Михаил Юрьевич. Вы сейчас находитесь в отделении интенсивной терапии. Вас сюда привезли после автомобильной катастрофы. Две недели вы находились в коме. Но состояние ваше стабильное. Вот, наверное, и всё, что сейчас вам необходимо знать.

Голос доктора Солёного медленно струился вокруг Кристины, веки её закрылись и последние слова она уже слышала сквозь сон.

– Сейчас необходимо, чтобы ваш мозг восстановил свою деятельность, на это может потребоваться некоторое время. Быстрее всего это происходит во время сна. Отдыхайте, Кристина, а завтра мы с вами обсудим ваше состояние.

Как врач и сестра выходили из палаты, Кристина уже не слышала. И вообще, сейчас она находилась не в палате, а за рулём автомобиля. Это был красный Mitsubishi Lancer Evolution  – мягкая, послушная, надёжная машина. Именно  о такой Кристина давно мечтала. И сейчас ей ещё с трудом верилось, что эта машина её собственность. Она купила её недавно, всего несколько дней назад. Автомобиль стал её первым, и, безусловно, самым ожидаемым крупным приобретением после того, как почти год назад она вступила в должность управляющего главным отделением одного крупного банка. В её возрасте это было невероятное достижение. Но самое невероятное было то, что всего этого Кристина достигла сама. Она не была ни чьей любовницей, ни чьей дочкой и т.д. Нет, конечно у неё был отец, и любимый человек когда-то был. Давно. Родители погибли, когда ей было 20 лет, 8 лет назад, и жить без них она уже научилась, хотя, конечно, чувство утраты никуда не делось. Но Кристина всегда была, как ей самой казалось, самостоятельной и сильной девочкой, поэтому этот удар она перенесла мужественно, насколько это было вообще возможно. С любовью в последнее время тоже не задавалось. После смерти родителей она целиком ушла в работу и учёбу. Собственно, как бы ужасно и дико это не звучало, своими теперешними успехами Кристина была обязана смерти родителей. Если бы они остались живы, она бы наверняка не так самоотверженно бросалась в пучины банковских операций и сделок, а жила бы себе спокойно каким-нибудь бухгалтером, или клерком, ну, или управляющим отделом, вышла бы замуж, родила ребенка…

Впрочем, может быть, всё было бы так, как есть сейчас. На самом деле, Кристина никогда не была склонна к самокопаниям такого рода: «а вот что могло бы быть, если бы не …». У неё всегда был прагматичный склад ума. И исключительно благодаря ему она добилась того высокого положения, которое занимала сейчас.

Но в данный момент она просто получала удовольствие от быстрой езды, послушной двухтонной машины, которая чувствительно реагировала на каждое её желание. Трасса была пуста, дорога ровная, можно было не о чём не думать, а просто отдаться власти скорости, и двигать на встречу… Чему? Да не важно, чему, главное двигаться! Вся жизнь Кристины была в движении, остановиться  для неё было подобно смерти. Но она остановилась, и действительно чуть не умерла. А причиной её остановки стало дерево, которое росло на обочине. Вернее, дерево было средством, а причиной были физические законы. Кристина проезжала через дубовую рощу, по обеим сторонам от дороги росли мощные деревья, и тут на дороге неожиданно появился какой-то зверь, олень или косуля. Кристина ехала со скорость порядка 150 км\ч, она нажала на тормоз и вывернула руль влево, но машину сильно занесло, буквально выкинуло с дороги. Потом было дерево. А потом… она проснулась.

Кристина резко села на кровати и огляделась. Теперь она находилась в оранжерее. Кристина очень любила скорость и движение, но цветы всегда были тем фактором, который мог заставить её остановиться. Пару лет назад, когда Кристина купила новую квартиру (ту, что осталась от родителей, пришлось продать – и район неудобный, и слишком много воспоминаний), она решила осуществить мечту всей своей жизни, и устроила в лоджии оранжерею. При этом ей, чтобы расширить пространство цветника, пришлось перепланировать квартиру и присоединить к  лоджии одну из комнат. Но зато теперь, придя домой после тяжёлого нервного дня, она могла расслабиться, и с головой окунуться в мир цветов и растений, которые так любила. Здесь были и диффенбахии, и алоказия, и юкка, а так же пассифлора, лимон, плющ, и, конечно же, всевозможные виды орхидей, фиалок и любимцы Кристины – гибискусы, или китайские розы. Почему-то именно этот довольно неприхотливый и совсем не экзотический цветок Кристина любила больше всех остальных. Еще в детстве у мамы рос большой куст гибискуса, и Кристина часто сидела около него и просто рассматривала эти большие бархатные красные цветы, крупные яркие листья, и иногда ей даже казалось, что она ощущает лёгкий аромат. Но, конечно же, аромат был только в её воображении – гибискусы, как и многие комнатные цветы не имеют запаха.

Кристина стояла посреди оранжереи, оглядывалась вокруг, и постепенно её охватывал ледяной ужас, который выползал изнутри, заполнял душу, тело, и уже готов был выбраться наружу в виде крика. Оранжерея умерла. Лампы дневного света, расположенные специально, чтобы компенсировать недостаток естественного освещения, были выключены, и, видимо, уже довольно давно. Земля в горшках была твердая, как камень. Растения пожелтели, листья  и цветы на многих поопадали. Листья на её любимом гибискусе почти все опали, а те, которые остались, были желты и сплошь усеяны тлёй. Кристина была в шоке – она просто стояла и не могла ничего сделать, кроме как смотреть снова и снова на этот кошмар. Создавалось впечатление, что сюда как минимум месяца 2-3 никто не заходил. Но это ведь невозможно! Она же только сегодня утром… голова у Кристины закружилась, в глазах потемнело и она упала без чувств на мягкий ковёр опавших листьев.

Проснулась Кристина на кровати в больничной палате. Она сразу вспомнила, что с ней случилось, открыла глаза и резко села. Но через секунду поняла, что всё ещё лежит и смотрит в потолок. Она снова отдала телу приказ подняться, но оно проигнорировало его, как будто совсем не принадлежало Кристине. Теперь она поняла, что всё, что она видела сейчас в оранжерее, было сном, и её беспокойство немного прошло. Но тут же ею завладела другая, не менее беспокойная мысль – «почему я не могу пошевелиться?!» Её мозг окончательно избавился от оков и волнений того ужасного сна, и она стала вспоминать, что же с ней произошло. Сразу же вспомнилось, хотя и смутно, что к ней приходил какой-то доктор с забавной фамилией, («кажется, Солёный?»), который что-то говорил про автокатастрофу… Ну да, во сне она видела что-то такое, она врезалась в дерево… «Хорошо, пусть так. Я в больнице после аварии. Может быть, меня накачали какими-нибудь лекарствами, и из-за этого я не могу двигаться?» Мысли в голове у Кристины всё ещё текли медленно, как кисель, но, не смотря на это, соображала она довольно ясно. Кристина попыталась вспомнить что-нибудь ещё, но не смогла. Помнила она только этого доктора, и, уже очень смутно, свои кошмарные сны.

Она начала задавать себе простые анкетные вопросы (как её зовут, чем она занимается, где живёт, и всё прочее в таком духе), но на них ответы всплывали довольно быстро. А вот как она здесь оказалась, и вообще последние  события её жизни были покрыты абсолютной тьмой.

Но прошло всего пара минут, и дверь в палату открылась. Вошёл доктор Солёный.

– Добрый день, Кристина Сергеевна. Вы долго спали. Надеюсь, сон пошёл вам на пользу. Как вы себя чувствуете?

– Вот вы-то мне как раз и нужны, – попыталась начать Кристина как можно более настойчиво и резко, но поняла, что голос её сейчас никак не приспособлен для такого тона – он был слабый и вялый. – Объясните мне, как я тут оказалась, и что вообще со мной такое, – закончила Кристина более спокойно.

– И всё же: как вы себя чувствуете? – голос доктора успокаивал, умиротворял.

– Спасибо, хорошо. То есть не совсем. Я шевелиться не могу! И голова болит, мысли как в тумане…

– Разрешите? – доктор придвинул стул поближе к кровати и сел напротив Кристины. – Я рад, что вы пришли в себя, и что с вами всё нормально, конечно, насколько можно назвать нормальным ваше теперешнее состояние. Мне многое нужно вам сказать, но давайте начнём по порядку. Во-первых, представлюсь – я врач Солёный, Михаил Юрьевич. Вы… впрочем, надеюсь вы помните как вас зовут и кто вы, – окончание фразы было произнесено с полувопросительной интонацией, и доктор Солёный выжидающе посмотрел на Кристину.

– Да, это всё я помню,- нетерпеливо ответила Кристина,- не помню только, что со мной произошло.

– Ну, должен заметить, что это нормальная реакция мозга. Просто он хочет защитить ваше сознание от неприятных воспоминаний. Но, не вдаваясь в подробности, могу сказать, что вы попали в серьёзную автокатастрофу.

– На большой скорости врезалась в дерево? Там ещё была какая-то роща, кажется, дубовая?

– О, так вы не так уж мало помните!

– Видела это во сне.

– Да, вполне возможно. Во время аварии вас спасли подушки безопасности, иначе вы неминуемо погибли бы. Удар был очень сильный, вернее удары – автомобиль кидало из стороны в сторону, в результате вас выкинуло из машины. Вы получили множество травм разной степени тяжести, но это всё, по сути, мелочи. Что действительно серьёзно – это травма позвоночника и головного мозга. Две недели вы находились в коме, и, честно сказать, я опасался, что будут затронуты жизненно важные части мозга. Но, как сейчас видим, тут всё в порядке…

– Ну, продолжайте, продолжайте.

– Да…, – голос доктора стал немного неуверенным и, казалось, он тщательно подбирает слова. – В общем, травмы позвоночника и спинного мозга оказались… довольно серьёзными. Даже более, чем серьезными.

Повисла тяжёлая тишина. Кристина выжидающе смотрела на врача. Сердце её замерло, она уже догадывалась, что хотел сказать доктор Солёный, но она боялась этой мысли, укрывалась от неё за тонкой стеной надежды.

– В общем, Кристина, анализы и снимки показывают, что нижняя и средняя часть тела у вас будут парализованы. Навсегда.

Тонкая стенка рухнула с шумом, как будто это была Великая китайская стена.

– Этого не может быть – голос Кристины был спокоен, но где-то в глубине фразы слышалась истерическая нотка. – Даже если всё так, как вы говорите, то неужели же современная медицина ничего не может сделать?! – истерическая нотка превращалась в мощный аккорд. – И вообще, я вам не верю!!

Доктор Солёный смотрел на Кристину с неподдельным сочувствием и молчал.

– Ну что вы молчите, доктор Солёный?!! – закричала Кристина, и тут из её глаз брызнули слёзы, а из груди вырвалось тяжелое рыдание. Кристина хотела закрыть лицо руками, или залезть под одеяло с головой, но всё, что она могла сделать, это просто повернуть голову в сторону.

Она лежала и рыдала довольно долго, слёзы душили её, она никак не могла остановиться. Но вот она потихоньку начала успокаиваться. Мыслей в голове у Кристины не было, только пустота. Она повернула голову, открыла глаза. Как ни странно, доктор всё ещё сидел рядом.

– Сказать, что я понимаю ваше состояние, было бы неправдой, – я даже не представляю, что вы чувствуете. Но искренне вам сочувствую. – успокаивающий голос доктора чуть заметно дрожал.

– Вы уверены в том, что сказали? – хотя, вопрос был скорее ритуальным, Кристина и так знала ответ.

– Да. Когда вас привезли, вам сразу сделали томограмму, рентген… Ну, в общем, всё говорит о том, что двигательные центры всего тела, за исключением головы, повреждены. И медицина, на современном этапе бессильна.

– На современном этапе?

– Ну, знаете, сейчас наука развивается быстро, и может быть лет через 5-10 будет придуман какой-либо способ… Во всяком случае, надеяться нужно ведь, хоть на что-то. И потом… да, понимаю как дико это прозвучит, но… ведь немало людей живут в… в таком состоянии, и…

Взгляд Кристины заставил доктора замолчать. После короткой паузы Кристина сказала:

– А я не хочу жить в таком состоянии. – она помолчала. –  Кажется, это называется эвтаназией?

Фраза была произнесена так убийственно спокойно, как будто речь шла о том, чтобы сходить за хлебом.

– Вы что! – воскликнул  доктор, – Даже не думайте об этом! Вы же ещё так молоды…

– Вот именно, – перебила Кристина, – И я хочу жить, а не быть овощем! В детстве я читала книжку, там голова жила отдельно от тела.  Так вот, меня такой вариант не устраивает! Зачем нужна голова, если нет тела?

Повисло тяжелое молчание. Наконец доктор произнёс:

– Вы сейчас в состоянии шока, и, тем более, только недавно вышли из комы… Уверен, у вас будет достаточно сил, чтобы принять то, что случилось. Но, вероятно, на это потребуется какое-то время. Сейчас вам вообще нужно как можно больше отдыхать и…

– Да уж, об этом не беспокойтесь, бегать и прыгать я пока что как-то не собираюсь, – Кристина отвернулась и закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен. Доктор, тяжело вздохнув, вышел из палаты.

Оставшись одна, Кристина снова заплакала, и плакала, пока не подействовало успокоительное, которое сестра ввела в капельницу, вскоре после того, как ушёл доктор. Кристина снова уснула, но на этот раз сон был тяжёлый, больше похожий на обморок, без сновидений.

А когда Кристина  проснулась, то обнаружила, что в палате она не одна. Но это был не доктор Солёный, и не медсестра, а какой-то мужчина, в свитере и джинсах, без халата. Он сидел на стуле, который теперь был отодвинут в угол, и, казалось, дремал.

Сначала Кристина не придала этому никакого значения, но через несколько секунд вдруг осознала – что-то здесь не так, не должен посторонний человек, явно не относящийся к медперсоналу, сидеть в палате тяжелобольной. «Какое противное слово!», – подумала Кристина мимоходом.

– Э-эй, вы кто? – позвала Кристина.

Мужчина медленно открыл глаза, при этом на его губах расплылась широкая улыбка.

– Ну, наконец-то ты проснулась! А то я уже заждался, даже заснул немного, извини. – Человек выпрямился на стуле и потянулся, из-за чего стал похож на большого кота.

– Я вас знаю? – его поведение и слова немного смутили Кристину. Создавалось впечатление, что он имеет полное право здесь находится.

– Ну, как сказать, как сказать… – протянул мужчина, потом встал (он оказался очень высоким, наверное, около двух метров ростом), прошёлся по комнате. Кристина настороженно следила за ним взглядом. Странный гость помолчал немного, а потом продолжил. – Знаешь, есть масса вопросов, на которые нельзя ответить однозначно – да или нет. Вот это один из них. – Он снова широко улыбнулся.

– Кто вы такой? – Кристина немного повысила голос.

– Ну, если тебя интересует моё имя… Можешь называть меня, к примеру, Кристиан. – казалось, он пробует это имя на вкус. –  А что, очень даже неплохо, что-то такое французское, правда?

– Кто вы такой? – почти закричала Кристина. Всё это ей очень не нравилось – она лежит беспомощная, в палате какой-то странный человек, и сможет ли она до кого-нибудь докричаться, ещё не известно.

– Ладно, не нервничай, тебе это вредно. – Кристиан подвинул стул ближе к кровати и сел. – Могу тебя успокоить – я не собираюсь причинять тебе вред, во всяком случае, пока ты сама этого не захочешь, – похоже, ему нравилось улыбаться. – Кто я такой – объяснить не просто. Давай ограничимся двумя понятиями: первое – я твой друг, ну, или,  по крайней мере, не враг; второе – я тут главный, во всех смыслах этого слова.

Некоторое время Кристина «переваривала» услышанное.

– Что значит «главный», и где это «тут», – наконец спросила немного ошарашенная Кристина.

– Просто главный, и просто тут. И вообще, по моему, ты акцентируешь внимание не на том. Важнее не кто я, а зачем. Я здесь не просто так, у меня к тебе… маленькое предложение.

Кристина никак не могла собраться с мыслями, на секунду ей даже показалось, что она спит и видит сон, но это ощущение быстро прошло, всё выглядело таким реальным. И лицо это она уже где-то видела – мужчина, на вид лет 38-40, симпатичный, высокий, чуть небрежно уложенные волосы, большие зеленые глаза и красивая улыбка, которую он без конца демонстрирует. «Кто же всё-таки он такой?»

– Предложение?

– Ну да. Но для начала – маленькая информация. Этот солёный доктор, то есть доктор Солёный, не прав.

«Он что, подслушивал наш разговор?». Тут к Кристине пришла великолепная догадка: « Это, наверное, заведующий отделением, или больницей! Вот что значит «главный». Но всё равно, он какой-то странный».

– Не прав? В чём?

– В том, что ты не сможешь двигаться. Впрочем, это не его вина. С чисто медицинской точки зрения, он прав.

– А что, есть ещё какая-то точка зрения? – удивилась Кристина.

– Да, но об этом после. Сейчас просто прими это, как факт. И ответь мне на один вопрос – ты действительно согласна на эвтаназию?

Этот вопрос застал Кристину врасплох. Действительно, в приступе отчаяния она говорила врачу об эвтаназии, но времени обдумать эту тему как следует, у неё не было. Правда, Кристина совершенно искренне не понимала, зачем ей продолжать жить, если всё, на что она теперь будет способна, это потреблять продукты и производить отходы. Кристина некоторое время обдумывала ответ, а потом сказала:

– Я не хочу быть овощем.

– О, мне нравится твой ответ. В нём есть перспектива. Но всё-таки уточним. Если тебе придётся всю жизнь оставаться без движения, ты предпочтёшь смерть?

– Движение – это моя жизнь. Да, я предпочла бы смерть.

– Движение, да. А ещё цветы, – Кристиан снова улыбнулся.

– Откуда вы знаете? – Кристина была поражена.

– Вообще то, я знаю о тебе всё. Может быть даже больше, чем ты сама, – улыбка стала ещё шире, если это вообще возможно.

Кристина подумала, что продолжать спрашивать его, кто он такой, и откуда всё знает, нет смысла, хотя спросить хотелось. Но Кристина сдержалась.

– Так что же вы от меня хотите, хм… Кристиан?

– Хочу предложить тебе одну игру, – его улыбка заполняла всю комнату. – Вот перед тобой стоит твой любимый цветок, китайская роза. – Кристиан повернул голову к дальнему углу палаты, Кристина проследила за его взглядом, и была шокирована увиденным. В углу, на небольшой массивной подставке стоял большой цветочный горшок с гибискусом. Она была совершенно уверена, что ещё несколько минут назад его там не было, ведь именно там сидел этот странный человек, когда она проснулась.

– Только не спрашивай, как он здесь оказался. – продолжал Кристиан. – Достаточно того, что он здесь, и всё. Научись доверять своим чувствам, просто воспринимай то, что видишь, и не говори, что это невозможно. Это цветок из твоей оранжереи, и, как видишь, он в ужасном состоянии.

Действительно, куст был почти засохшим, большинство листьев опало, а те, что остались, были пожелтевшими и больными, цветков, конечно же, не было совсем. Кристина вспомнила свой ужасный сон, в котором видела свою оранжерею уничтоженной. Потом посмотрела внимательно на куст – да, это действительно был именно её цветок.

– Так, вижу, ты убедилась, что я не вру. Хорошо. А теперь моё предложение – оживи его. Ухаживай за ним. Сделай так, чтобы он снова зацвёл.

– Да-да, конечно, сейчас я сбегаю за водичкой! – голос Кристины был самим олицетворением сарказма.

– О, вот и ладненько! Не ожидал, что ты так быстро согласишься. Даже предложение до конца не выслушала…

– Да вы что, не видите – я же парализованная! – разозлилась Кристина.

– Конечно, вижу. И что? Нет-нет, не смотри на меня так, я всё понимаю – не можешь двигаться и всё такое. Но дослушай меня до конца. Я предлагаю тебе ухаживать за твоим же цветком, и если он оживёт, я, скорее всего, смогу лишить тебя жизни, если, конечно, ты всё ещё будешь этого хотеть. Но с дугой стороны, если ты этого не сделаешь, то тебе будет больно.

– В каком смысле?

– В прямом. Вот так.

Незнакомец ничего не сделал, не пошевелили и пальцем, даже не заулыбался, но Кристина действительно ощутила боль. Болело не что-то конкретное, боль приходила в голову как будто откуда-то снаружи, боль была не сильная, но ощущение было очень неприятным. Как будто что-то чешется под черепной коробкой.

-Что вы делаете?! Я буду кричать! – закричала Кристина.

– Ну, во-первых, ты уже кричишь. А во-вторых, не стоит. Тебя всё равно никто не услышит.

– Что вы со мной сделали? – уже более спокойно спросила Кристина. Она не знала, что означает «тебя никто не услышит», но почему-то не сомневалась, что это действительно так.

– По сути, это не я, – теперь Кристиан выглядел более чем серьезно. – Эта боль у тебя после аварии, просто ты её не замечала. Но ты можешь от неё избавиться. Всё, что тебе нужно делать – это ухаживать за цветком.

Наступило молчание. Кристиан прошёлся по комнате в одну сторону, потом в другую, видимо что-то обдумывая, а потом сказал:

– Знаешь, наверное,  доктор с медсестрами теперь будут заходить к тебе не часто, чтобы не мешать. Так что не беспокойся на этот счёт.

Снова повисло молчание. Кристина никак не могла прийти в себя от всего того, что произошло с ней за последние несколько минут, и к тому же голова неприятно болела.

– Ну, пожалуй, всё, – наконец произнёс Кристиан. –  Я дал тебе знание, дал символ, дал стимул. Вот и всё, что я могу сделать, а остальное в твоих, хм… руках. Может быть, я ещё приду, может быть нет. Но я буду следить за твоими успехами. И, поверь, я искренне хочу, чтобы у тебя всё получилось. А теперь отдыхай.

Веки Кристины сразу потяжелели, и ещё до того, как они полностью закрылись, она погрузилась в глубокий сон.  Просыпалась Кристина тяжело, голова болела, она себя совершенно не чувствовала отдохнувшей, никак не хотелось открывать глаза. «Какой дурацкий сон», – подумала она. Потом всё-таки открыла глаза. Напротив неё стоял куст китайской розы.

«Или это был не сон, или сон всё ещё продолжается. Лучше бы второе».  Боль в голове немного усилилась.

– Сестра! Кто-нибудь! Помогите! – Кристина кричала так сильно, как только могла. Немного подождала, потом кричала снова, но никто не приходил. Потом Кристина плакала, потом снова кричала, снова плакала. Тишина была ей ответом, ни единого звука не доносилось из-за дверей.

Кристина была в отчаянии. «Кто же он такой, этот Кристиан? И что тут вообще происходит?!» Эти вопросы постоянно всплывали в её голове. И ещё один, наверное, самый важный: «Что мне теперь делать?!». Но она ещё была слаба, и очень быстро утомлялась. Поэтому скоро Кристина снова уснула.

Проснулась она всё с той же головной болью, да и раздражение и страх быстро вернулись, но в истерику она впадать уже не стала. Гибискус стоял на своём месте.

«Этот ненормальный сказал, чтобы я за ним ухаживала! Как, интересно, он это себе представляет?». Но через секунду другая мысль взбудоражила сознание Кристины: «Но ещё он сказал, что доктор ошибается, и что я могу двигаться. Или что-то в этом роде. Что же он мог иметь ввиду?»

Кристина попробовала поднять правую руку, и тут же с удивлением ощутила, что зудящая боль в голове стала чуть меньше. Она оставила мертвую руку в покое, боль возобновилась с прежней силой. Она снова сосредоточила всё внимание на локте и попыталась согнуть его. Никакого эффекта это не дало, но боль снова уменьшилась.

«А вот это уже интересно… Может быть, именно это он имел ввиду, когда говорил, что я могу остановить боль?»

Через какое-то время Кристина оставила локоть в покое, и решила начать с малого, т.е. с пальца. Она закрыла глаза и попыталась полностью сконцентрироваться на указательном пальце правой руки. Она как можно более отчетливо представила, как этот палец отрывается от простыни, на которой лежал, как сокращается каждая маленькая мышца, как сгибаются суставы, как натягивается кожа.  Всё её сознание занимал один только палец.

Конечно, палец даже не шелохнулся, но зато боль в голове очень заметно ослабла, голова как будто очистилась от чего-то. Только ради одного этого стоило продолжать. Но Кристина попробовала чуть ослабить концентрацию. Боль тут же начала подниматься и пульсировать, как вода в закипающем чайнике.

Эти действия оказались на удивление утомляющими. Кристина засыпала, просыпалась, снова и снова пыталась согнуть непослушный палец. С каждым разом она всё глубже проникала в своё тело,  пыталась увидеть внутренним зрением каждую жилочку, каждый нерв, и скоро у неё это стало получаться. Она мысленно посылала электрические сигналы, прогоняла их  через спинной мозг к пальцу по нейронам, сокращала мышцы, сгибала суставы. И так раз за разом, снова и снова, пока не засыпала. Потом просыпалась, и начинала всё с начала.

Сколько это продолжалось, трудно было сказать, но казалось, не менее двух-трёх дней. Время суток Кристина определять не могла – окно было закрыто жалюзи, которые почему-то всё время оставались светлыми. Но были ещё две вещи, которые Кристину очень удивляли и даже довольно сильно беспокоили: за всё это время она ни разу не видела ни медсестер, ни врачей, как будто о ней просто забыли; а ещё она ни разу не ела и не испражнялась, и даже желаний этих у неё не возникало. Но логика подсказывала, что это невозможно. И мозг пытался найти рациональное объяснение этому. Нашёл только два возможных. Первое – медсестры и врачи приходят, только когда она спит, тогда же ей через капельницу (да, капельница всё время была свежая!) вводят питательные вещества, и тогда-же, во сне она использует «утку» по назначению. Второе вероятное объяснение было ещё более невероятным, и заключалось в том, что Кристина просто умерла и сейчас находится в каком-то собственном отделе ада, и лежать ей так… ну, в общем долго. Но вот прошло ещё какое-то время, и эти вопросы перестали интересовать Кристину. По сути, это были часто академические вопросы, так как сделать она всё равно ничего не могла. Но перестали они её занимать потому, что палец зашевелился.

Она лежала и как всегда прогоняла в голове свою визуальную мантру, как вдруг почувствовала какой-то ответ на свои мысли. Кристина открыла глаза и обнаружила, что указательный палец на правой руке чуть согнут. Совсем немного. Но это всколыхнуло такую бурю чувств у неё в душе, что она не удержалась и заплакала, потом засмеялась, потом начала выкрикивать какие-то неразборчивые, но очень радостные слова. Этот шквал эмоций вырывался из неё довольно долго, а потом, обессилев, она уснула.

Проснувшись, Кристина первым делом посмотрела на руку – вдруг это был просто сон? Но нет, палец действительно был чуть согнут. Потом взгляд её переместился на цветок, и здесь её ждало ещё одно потрясение – на засохшем кусте появился молоденький зеленый листочек. Он был совсем маленький, но его свежая яркая зелень сразу бросалась в глаза. Кристина была поражена, это было практически невозможно. Впрочем, как и её палец.

Но надолго она не могла отвлекаться на размышления – зуд в голове давал о себе знать. И Кристина снова и снова заставляла палец двигаться. Правда, в этот и несколько последующих «сеансов» добиться успеха ей не удавалось. И тогда Кристина решила пойти от обратного. «Если мои манипуляции с пальцем вызвали такой эффект у цветка» , – а что это именно так, она не сомневалась, -«то почему бы не попробовать начать именно с него!»

И Кристина переключила всё внимание на цветок. Как оказалось, с розой работать было проще, чем с собственными пальцами. Кристина просто представляла появляющиеся маленькие молоденькие листики, сочные и здоровые, как они растут, ещё и ещё, покрывают весь куст, потом появляются цветочные почки, и наконец они распускаются, и вот уже куст усеян большими прекрасными цветами. Визуализировать всё это было намного легче, потому что Кристина сама много раз наблюдала, как это происходит, и теперь в голове у неё как бы прокручивалась лента в ускоренном темпе.

Через несколько занятий куст действительно начал выбрасывать новые молоденькие нежные листочки. Но самым поразительным было то, что пальцы Кристины на обеих руках стали понемногу сгибаться, на правой руке она уже почти могла сжать кулак. Тело как будто по-новому обучалось двигаться. Всё равно, что мозгу дали в распоряжение новый сложнейший механизм, и вот он учился им управлять.

Всё свободное время, когда не спала, Кристина посвящала занятиям с гибискусом (впрочем, больше ей просто нечем было заняться). Ни медсестер, ни врача она по-прежнему не видела, но теперь не задумывалась об этом. Во время занятий боль была почти не слышна, и Кристина ни на минуту не хотела прерывать их.

Прошло уже довольно много времени, может быть месяц, с того времени, как Кристину навестил странный посетитель, и она стала мысленно восстанавливать мёртвый цветок, а заодно и своё тело. И результаты её работы были потрясающими! Куст китайской розы зеленел всё больше, он даже выкинул несколько молодых веточек. Руки Кристины уже немного сгибались в локтях, пальцы и запястья двигались очень хорошо. С каждым занятием Кристина всё лучше и лучше ощущала цветок, все процессы, которые протекали в нём, она начинала чувствовать его, как своё продолжение. И, естественно, всё ярче становились образы растущих молодых листьев и распускающихся цветов. А окружающая её палата и вся обстановка в ней, напротив, становились какими-то размытыми, призрачными. Несколько раз она снова пыталась начать работать непосредственно над своим телом, но это оказалось намного утомительнее, и не так эффективно.

Прошло ещё немного времени, может быть, несколько недель, и Кристина полностью овладела своими руками. Она занималась с упорством пьяного, который пытается открыть дверь в чужую квартиру своим ключом. Но, в отличии от него, Кристина делала огромные успехи. Сам процесс уже не требовал столько усилий и внимания, как в начале. Теперь Кристина, скорее, выступала в роли оператора запущенного, налаженного и хорошо работающего механизма, и ей оставалось только следить за работой, ни во что особо не вмешиваясь. Цветок рос, листья выглядели свежими и ухоженными, не смотря на то, что физически никто его не поливал и не опрыскивал, в этом Кристина была уверена. Вот только цветов ещё не было, но Кристина знала, что они обязательно будут, нужно только время.

Ещё полмесяца – и Кристина «оживила» ступни и пальцы ног. Потом колени, тазобедренные суставы, спину. После ступней процесс стал лавинообразным, и все остальные мышцы и суставы восстанавливались уже как бы сами по себе, даже «ночью», то есть тогда, когда для Кристины наступала ночь, и она засыпала.  А на кусте китайской розы появились первые, ещё не распустившиеся, бутоны.

Через несколько дней, проснувшись, Кристина обнаружила, что все бутоны, всего их было семь, расцвел.  А боль в голове исчезла. «Пора вставать» – подумала Кристина. Это была чуть ли не первая отвлеченная мысль за последнее время. Сначала она села на кровати, немного посидела, потом опустила ноги на пол (он оказался чуть прохладным), перенесла на них вес тела, и встала. Только сейчас Кристина обратила внимание, что никакой капельницы и приборов около неё уже нет. Это её, почему то не удивило. Она чуть покачнулось, почти упала, но удержалась за спинку кровати. Потом выпрямилась, и сделала несколько аккуратных шагов к китайской розе. На глазах у неё были слёзы счастья. Кристина подошла к цветку, с которым за последнее время так сроднилась, нежно погладила его листья, которые сама взращивала, прикоснулась к большим красным бархатистым цветкам.

– Кристина, ты молодец! – вдруг прозвучал у неё за спиной голос. К своему собственному удивлению, Кристина даже не дрогнула, как будто ожидала его услышать. – Ты проделала колоссальную работу, и, честно признаться, я не был до конца уверен, что ты справишься. Спасибо тебе!

Кристина обернулась. Кристиан стоял около её кровати, всё в той же одежде, но сейчас он выглядел как-то нереально, призрачно, как будто свет проходил сквозь него, и в то же время он не был прозрачен.

– За что спасибо? – спросила Кристина. Но её гость становился всё более и более призрачным,  неосязаемым, как будто растворялся в окружающем пространстве. А через несколько секунд Кристина услышала его голос, который доносился, казалось с другого конца длинного-длинного коридора:

– Тебе пора, Кристина. Теперь можешь вернуться.

И тут же ею овладело странное чувство: как будто палата, и всё, что её окружает, разваливается на мелкие кусочки, на молекулы, рассыпается, а сама Кристина проваливается в тёмную пропасть. Прошло несколько секунд, и вот вокруг уже не было ничего, кроме густой вязкой темноты. Кристиной овладел дикий страх, она захотела кричать, но не смогла. Кристина подняла голову вверх и увидела высоко-высоко над собой еле заметное пятнышко света. Она сделала движение, которое делают ныряльщики, всплывая с глубины на поверхность. И действительно, ей начало казаться, что она глубоко под водой, и ей необходимо всплыть, пока не закончился запас воздуха в лёгких.

Кристина всплывала на поверхность. Она поднималась из глубины, приближалась к свету, который поначалу белел далеко впереди, еле видным пятнышком, но теперь уже заполнил почти всё вокруг. Ещё секунда – и она открыла глаза…

Прошло несколько дней после того, как Кристина вышла из комы. Она была еще очень слаба, и рядом постоянно находились медсестры, врачи, сиделки. Кристина не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и это её очень беспокоило. Но врачи пока что не дали ей четкого, вразумительного объяснения, рассказали только, что она попала в автокатастрофу, 6 месяцев была в глубокой коме, и что больше они ничего сказать не могут, пока не проведут всех необходимых анализов.

А ещё Кристину не покидало упорное и неприятное чувство дежа вю, как будто всё это с ней уже происходило. И кроме своего состояния её ещё беспокоила оранжерея. Если пол года никто не ухаживал за цветами, то все они безусловно погибли…

Прошло еще несколько дней. Кристина чувствовала, что жизненные силы возвращаются к ней. И к своему огромному облегчению она поняла, что не парализована, чего очень боялась – утром, когда она проснулась, у неё получилось немного пошевелить пальцами на руке. Когда на обход пришёл доктор, Кристина хотела рассказать ему о своих наблюдениях, но не успела. Доктор, как его звали, Кристина не запомнила, сел рядом с ней и начал разговор. Он сказал, что она уже достаточно окрепла, и что они больше не могут скрывать от неё правду о её состоянии.

– Мне очень тяжело вам это говорить, но вы должны знать. В результате аварии вы, помимо перелома ноги в районе ключицы, и мелких травм, получили также сильное повреждение позвоночника. Когда вас привезли сюда, нами были сделаны все необходимые анализы и исследования. К сожалению, их результаты неутешительны – вы парализованы, и, боюсь, это навсегда.

– Да что вы! Вы боитесь?! – воскликнула Кристина. – А как на счёт этого? – она сделала огромное усилие,  почти сжала правую руку в кулак и немного приподняла её.

Доктор смотрел на неё, как на привидение.

– Но это же невозможно! – доктор умудрился прокричать шепотом. – Я ведь сам проводил МРТ… Да и… – Доктор повернулся, уже в дверях, не оборачиваясь, сказал: «Извините, я на минутку» и выбежал из палаты…

Были проведены повторные исследования, анализы, тесты. Все они показали, что за то время, что Кристина была в коме, нервные волокна в стволе спинного мозга восстановились («Они как будто отросли заново!» – воскликнул один из профессоров-нейрохирургов, сравнивая результаты новых и предыдущих исследований), и деятельность двигательной системы организма была практически полностью восстановлена. И ни один учёный не смог объяснить, каким образом это произошло. Кристина и сама не знала…

Потом, конечно, была долгая реабилитация, Кристина училась заново ходить, но всё это было уже вполне нормально. Правда, после выписки с Кристиной случилась ещё одна удивительная вещь, которую так же не смог бы объяснить ни один академик, попытайся он это сделать: единственным цветком из оранжереи Кристины, который не погиб, был большой куст гибискуса китайского, или китайской розы.

 

5.11.2011