Я получил несколько писем от читателей «Новой литературы» с вопросами о Новой Зеландии и моем в ней житье-бытье. В этой связи, видимо, правильно опубликовать мое открытое письмо коллегам, отвечающее как раз на эти вопросы — ведь читатели журнала тоже, в известном смысле, мои коллеги. Письмо было напечатано в «Геофизическом вестнике» №3 за 2004 год, но хотя с тех пор прошло немало времени, здесь практически ничто не изменилось. Итак….
МАЛАЯ ЗЕМЛЯ ПРИ БЛИЖАЙШЕМ РАССМОТРЕНИИ Открытое письмо коллегам
Дорогие коллеги!
Вот уже четыре с лишним месяца я живу в Новой Зеландии — на Малой Земле, как мы называем ее между собой. Пора поделиться первыми впечатлениями — они, как известно, наиболее яркие.
«Малая» эта земля лишь по отношению к большой России, а по европейским, допустим, меркам — довольно-таки большая:1600 км. в длину и в среднем около 350 км. в ширину. Береговая линия — 6880 км., большая часть побережья девственна. Государственный строй — конституционная монархия, глава государства — королева Елизавета II. Интересно, что четыре других важнейших государственных поста — генерал-губернатора (представителя королевы), премьер-министра, спикера парламента и председателя верховного суда — тоже занимают дамы (так, по крайней мере, на сегодняшний день ), что, несомненно, характеризует специфику национального менталитета. Кстати, Новая Зеландия одна из первых предоставила женщинам избирательное право и узаконила проституцию.
Численность населения около 4 млн. человек. Плотность — 14 человек на квадратный километр (для сравнения, в Германии — 260, в Японии — 360). Каждый девятый – миллионер. В связи с приездом нашей семьи (жена, собака и я) численность русскоязычных достигла 4 тысяч. Число миллионеров не изменилось.
Новозеландцы в массе своей — спокойные, активно доброжелательные и очень улыбчивые люди. Важнейший принцип, усваиваемый ими с детства, — жизнь лишь на 10% состоит из того, что с вами происходит, и на 90% из того, как вы на это реагируете. Гражданам Большой Земли есть здесь что перенять. Я вообще думаю, что если бы наши соотечественники научились улыбаться друг-другу, как это делают новозеландцы каждый раз, когда их взгляды встречаются, это повлекло бы за собой все остальное, и жизнь в России кардинально изменилась бы к лучшему. Так, казалось бы, просто… И так недостижимо!
Страна занимает одно из ведущих мест в Мире по числу овец, автомобилей, церквей и туристов на душу населения и последнее место по степени криминализации чиновничества. Наличие 4 тысяч наших соотечественников пока не позволило ей подняться хотя бы на ступеньку по последнему показателю. Но, как говорят на Большой Земле, еще не вечер.
Основное занятие здешнего населения — стрижка газонов. Неухоженный газон воспринимается как нечто абсолютно недостойное — как пренебрежение супружеским долгом, как неуважение к соседям, как вызов местным властям. Поскольку многочисленные коровы и лошади, а также бесчисленные овцы, заняты тем же делом, вся страна напоминает сплошной вечно зеленый газон.
В свободное от стрижки газонов время новозеландцы занимаются спортом. В порядке убывания популярности это регби, гольф, крикет, боулинг, различные виды парусного, конного и велосипедного спорта. Однако все это меркнет по сравнению с бегом трусцой. Поскольку вне дома новозеландцы перемещаются только на автомобилях, бег позволяет предотвратить атрофию нижних конечностей, то есть решить важную общенациональную проблему. В связи с этим бегают все, вне зависимости от возраста, пола, комплекции, семейного и служебного положения. В викенд — семьями, в обеденный перерыв — офисами. Типичная картина субботнего утра: впереди бежит отец семейства, держа за руки двух розовощеких отпрысков предположительно пяти и шести лет; за ним, толкая перед собой детскую коляску, бежит мать семейства, замыкает процессию четвероногий член семьи. (Кстати, среднестатистическая белая новозеландская семья имеет троих детей, семьи с одним ребенком – большая редкость)
Работа тоже играет в жизни новозеландцев важную роль, поскольку позволяет заполнить время между викендами. Главным образом это сельское и лесное хозяйство и соответствующие перерабатывающие отрасли, сфера обслуживания и то, что на Большой Земле еще недавно называли производством предметов народного потребления. Тяжелой промышленности не наблюдается. Специфическая роль работы отражается на взаимоотношениях тружеников: важно не испортить друг другу настроение перед наступающим викендом и не нарушить приятных воспоминаний о нем впоследствии. В связи с этим серьезные дела не начинают в пятницу и не заканчивают в понедельник, неприятных разговоров избегают вообще. Устроиться на работу, особенно по первому разу, здесь очень не просто, но чтобы быть уволенным, тоже надо постараться: ведь увольнение связано с неприятными эмоциями как для увольняемого, так и для работодателя. Единственное, что влечет немедленное, с долговременными последствиями, увольнение — это создание скандального климата в коллективе (сообщаю коллегам в качестве информации к размышлению).
Особенно трепетно островитяне относятся ко всему, что связано с экологией. Один наш соотечественник, высококвалифицированный программист, кандидат физико-математических наук рассказывал, что во время первого интервью по поводу работы ему был задан вопрос, где и чем он занимался в России. «Работал в академическом институте над проектом поворота сибирских рек», — простодушно сообщил программист. «Поворотом чего?!» — потрясенно переспросил потенциальный работодатель. На этом интервью окончилось. Куда бы ни приходил программист в дальнейшем, его настороженно спрашивали: «Простите, вы, случайно, не тот русский, который собирался повернуть реки?!». Два года человек был без работы.
Дороги здесь хорошие (проехав уже больше 4 тысяч километров, я ни разу не встретил выбоины или ухаба) и удивительно живописные. За окном – залесенные, напоминающие Карпаты горы; снежные вершины; достойные кисти Сарьяна межгорья; реки и озера; бескрайние пляжи и даже пустыни. Часто встречаются тщательно выбритые поля для гольфа, боулинга и других неторопливых видов спорта. По ним с достоинством перемещаются игроки — все в белом! Вдоль рек тянутся километры парков для помешанных на автомобильном и велосипедном туризме новозеландцев. Гостиницы, мотели, кемпинги — на каждом шагу. Некоторое недоумение у путешественника с Большой Земли вызывают одиноко стоящие придорожные туалеты — чистые, оснащенные необходимыми аксессуарами.
Движение в Новой Зеландии левосторонне. Те, кто десятки лет ездил по правой стороне, воспринимают перспективу перехода (правильней — переезда) на левую как некий кровавый кошмар. На самом деле ничего страшного не происходит. Попрактиковавшись неделю и выйдя сухим из нескольких аварийных ситуаций, становишься заправским «левшой». Гораздо труднее привыкнуть к исключительно рациональной организации движения и изысканной вежливости его участников. В России я считал себя очень вежливым водителем, здесь вынужден напряженно работать над собой.
Отдельно следует сказать о пешеходах. Эти безответственные, и по счастью редкие здесь, участники дорожного движения ступают на проезжую часть, даже не повернув головы. Типичная картина такова: по тротуару идет, приближаясь к переходу, одинокий пешеход; неожиданно он замедляет шаг, на его лице появляется выражение задумчивости — движение мгновенно останавливается: кто его знает, что он надумает… Если же не остановиться, выражение задумчивости сменяется изумлением. Старания уже упомянутых 4-х тысяч русских отучить здешних пешеходов от подобной вредной привычки результата не дали. Я и сам попытался принять участие в перевоспитании, но тоже безуспешно: приходится переучиваться самому.
Значение языковой проблемы для наших соотечественников, приезжающих в страну, сильно преувеличено. Надо только уяснить, что главная, а по существу — единственная, тема, которую новозеландцы готовы обсуждать, если вы не их близкий друг, это тема погоды, причем негативные эмоции, а следовательно, и негативные выражения, исключаются. К примеру, вы встречаете соседа в теплый солнечный денек. “Lovely day! — говорит он, ослепительно улыбаясь. Isn’t it?”. “Yes it is” — отвечаете вы. Что может быть проще? Когда вы встречаетесь в следующий раз, небо заволокли тучи, дует холодный ветер, идет дождь. “Lovely day! — говорит сосед, также ослепительно улыбаясь. It’s not so hot. Isn’t it?” В принципе, слова могут быть иные, но смысл всегда один. И стало быть, вы всегда, даже не пытаясь понять, что он там пробубнил, обходитесь одной фразой: “Yes it is”. Если же порывшись в глубинах языковых познаний, полученных в школе и вузе, добавить к ней еще несколько простейших фраз и выражений – hallo; thanks a lot; that’s OK; see you later; bye-bye — вы наверняка прослывете обходительным и даже разговорчивым человеком. Важно только уметь при этом так же, как они ослепительно улыбаться. Но вот этому-то нас как раз и не учили (Вспоминаю, как стажировавшийся у нас на кафедре американский аспирант, коверкая слова, спросил у меня, что значит фраза «Что лыбишься, падла?», с которой по дороге в университет к нему обратился один из пассажиров 39-го трамвая.)
Прочтя уже написанное, вижу, что нарисовал картину этакого сусального благополучия, конечно же, не соответствующую действительности. На самом деле у Новой Зеландии, как у любой уважающей себя страны, есть серьезные проблемы, находящиеся в центре внимания общественности и, в частности, парламента. Так, недавно парламентарии активно обсуждали вопрос о том, вставлять или не вставлять микрочипы всем новозеландским собакам. На следующий день они так же заинтересованно пытались разобраться в другой актуальной проблеме: на какое расстояние можно приблизиться к чужому ребенку, не опасаясь быть обвиненным в педофилии. А вот проигрыш сборной Новой Зеландии французам в чемпионате Мира по регби едва не вызвал правительственного кризиса. Есть проблемы и у самого парламента. В передаче парламентский час мы долго слушали острые дебаты на тему о том, разрешить ли дамам парламентариям во время заседания парламента: а) кормить детей грудью; б) вязать. По обоим вопросам прогрессисты дали решительный бой консерваторам и победили, что, несомненно, говорит о политической зрелости новозеландского общества.
Разумеется, люди есть люди и никакие человеческие грехи новозеландцам не чужды. Есть здесь тюрьмы, есть заключенные. На выходные заключенных отпускают домой отдохнуть (злостные, впрочем, этого права не имеют). Недавно один такой — злостный, обидевшись, решил бежать: влез на тюремную стену, спрыгнул и сломал обе ноги. Уж и поиздевался он после этого над хранителями правопорядка. А на самом деле: ни специальных ограждений, ни предостерегающих надписей на стене не было, инструктаж по технике безопасности не проводился… В конечном счете, пострадавший удовлетворился 22-мя тысячами долларов компенсации.
А несколько месяцев назад разразился скандал, связанный с беспределом со стороны высшего новозеландского руководства: автомобиль премьер-министра Хелен Кларк на 20 километров превысил лимит скорости на одном из участков загородного шоссе. Невозмутимый полицейский инспектор зафиксировал нарушение и сообщил «куда следует». В выступлении в парламенте и обширном интервью прессе Хелен пыталась оправдать этот безответственный поступок соображениями государственной срочности, и если бы речь шла о простом гражданине, все ограничилось бы штрафом в 160 долларов (по 80 за каждые 10 километров превышения). Но премьер-министр!.. Хорошенький пример подает она согражданам. В конечном счете, как водится и у нас, нашли стрелочников: водитель и два полицейских службы сопровождения понесли наказания.
Новозеландские чиновники не берут взяток, ставя этим в тупик наших соотечественников. Вместе с тем они дружелюбны и стараются идти навстречу во всем, что в рамках закона. Новозеландцы вообще скрупулезно, до глупости, законопослушны. Если вы в чем-то словчили, ни в коем случае им об этом не рассказывайте — заложат. Записывают номера машин, превысивших скорость, и звонят в полицию. Одна студентка — наша соотечественница — рассказывала, что, успешно сдав экзамен, похвалилась профессионально сделанными шпаргалками. Реакция студенческой группы была неожиданна и единодушна: если ты обманула в такой мелочи, обманешь и в чем-нибудь более серьезном! В конечном счете, ситуация обострилась настолько, что пришлось повиниться перед начальством и пересдать экзамен. Не имея нашего опыта (опыта тридцать седьмого года, в частности), новозеландцы считают подобное поведение естественным проявлением гражданственности. И это правильно. Хотя и противно.
Говорить о новозеландском искусстве пока не решаюсь, да и вряд ли скоро узнаю эту сторону здешней жизни. Скажу только, что в один из понедельников, вскоре после нашего приезда, в стране отмечался почти что национальный праздник — день выхода на экраны третий серии новозеландского фильма «Властелин Колец». Состоялся красочный парад с участием авиации. Мало кто трудился.
Будучи эмигрантами в том или ином поколении, новозеландцы лишены ксенофобии. Однако не любят американцев, поскольку якобы по их вине страна была вовлечена в некоторое количество войн, в которых погибло некоторое количество новозеландцев. К России отношение — как бы это, поточнее? — индифферентное. Одному здешнему сейлс-менеджеру, оформлявшему нам крупную покупку, я сказал, что моя фамилия, как у нашего позапрошлого президента. Он, вежливо извинившись, ответил, что не только про позапрошлого, но и про нынешнего ничего не слышал. А некая мелкочиновная дама на вопрос «знаете ли вы что-нибудь о Москве» с готовностью ответила: «Конечно. Это столица Варшавы».
Что здесь поделаешь? Ближним зарубежьем нас друг по отношению к другу не назовешь. Крупнейшим событием в области культурных обменов следует считать прошедшие с большим успехом гастроли Анны Павловой (1925 год), оставившие в культурной жизни страны глубокий след в виде любимого здесь всеми торта под названием «павлова» (ударение на «о»). Крупнейшая экономическая акция — поставка партии Жигулей в обмен на масло «Анкор». В России об «Анкоре» еще помнят, о жигулях здесь, по понятным причинам, давно забыли.
Впрочем, «близкое», «далекое» — понятия относительные. Орнитологи установили, что сюда прилетают зимовать сибирские кулики. Для них, стало быть, не так безнадежно далеко. А недавно, выйдя на крыльцо, услышал характерное курлыканье и увидел летящий необычно низко, словно где-то в российской глубинке, журавлиный клин. Откуда?!.. Куда?!..
Несмотря на отсутствие ксенофобии, дома в «белых» районах стоят в полтора раза дороже, чем там, где население смешанное. При ближайшем рассмотрении проблема эта оказывается не так проста: в Москве мы с осуждением относились к нагнетанию страстей вокруг «лиц кавказской национальности», здесь решили поселиться в сеттльменте, населенном белыми. Утверждения о закрытости тамошнего англизированного общества оказались сильным преувеличением: нас встретили с таким радушием, будто мы природные киви.
Слово это заслуживает пояснения. Киви — живущая только в Новой Зеландии птица, которая из-за отсутствия хищников разучилась летать. Она — один из символов Новой Зеландии, ее изображение — на государственном гербе (тоже, заметьте, этакий крупногабаритный цыпленок с едва наметившимися крыльями, а не когтистый орел с двумя остроклювыми головами). В этой части света новозеландцев прозвали «киви», они охотно приняли это прозвище и сами так себя зовут. Мы, таким образом, оказались Russian Kiwi — словосочетание весьма противоречивое, если не противоестественное. Общаясь с нашими милыми соседями, я улавливаю в их взглядах скрытый вопрос: «Как вы, Russian Kiwi, оказались здесь, в такой дали от вашей Большой Земли?» Не исключено, что мне это только мерещится, ведь и они далеко не все новозеландцы по рождению — кто из Канады, кто из Англии, кто из Голландии. Но так или иначе, ответа на этот вопрос я пока не знаю.
Дай Бог узнать его в дальнейшем!
PS. Не новозеландцы съели капитана Кука. Это распространенное заблуждение вызывает у них обиду и даже не свойственное им раздражение. В действительности Кук погиб на Гавайях, теперь — территории США.
Bloody Americans!
.
