Начало декабря  на N-ских островах  – сезон дождей и туманов. Дело осложнялось тем, что война нарушила систему метеонаблюдений и сводки передавались по эстафете. На острове шел постоянный дождь, но пока не штормило. Ветер часто накатывал порывом.

Несмотря на погоду, поселок выглядел оживленным. Застигнутые событиями люди толпились на немногих улицах. Они стояли на пирсе, инстинктивно выглядывая нейтральное судно.

-Как местные  колдуны заклинают, право слово – сказал лорд Р., закуривая.

-Дедушка, – обняла его Камилла – это уже третья.

-Подожди-ка, я целый месяц держался. А сейчас, что – надо налегать на мелкие радости. Что мне беречь сигары для желтопузых?

-Сэр – улыбнулся Генри – я не стал бы их так называть.

-Пожалуй, он прав, дедушка.

-Мы здесь  давно уже не расисты, Камилла.- Он посмотрел на часы – Уже четверть первого. Пойдете на лекцию?

-Как вы это  смешно называете.

-Для местных  мы, действительно открываем новые горизонты.

-Дедушка?

-Развейся, конечно, дорогая. Только пришлите ко мне Ху Чоя по дороге.

-Это у них  братство по оружию – сказал Генри – они словно играют свои роли.

-Помните – задумчиво сказала Камилла –  когда Бен Джонсон спросил Шекспира, кто же смотрит весь театр, он ответил, что сами актеры и смотрят.

-Для меня  это обернулось счастьем – взял он ее за руку – ну, подумайте, могли бы мы с вами встретиться в свете? А, даже если бы и встретились – был ли бы у меня шанс?

-Кисмет.

-Пожалуй –  удивительное чудо то, что война застала вас в пути.

-Хорошо бы  череда чудес на том и закончилась.

-Зачем? Ведь мир-это чудо. Мне кажется, я могу чувствовать его токи. С нами ничего не случится.

-Вы так женственны, Генри, так чувствительны. Прямо, новый человек.

Они подошли  к дому резидента и стали под ажурным козырьком.

-Все уже собрались. В этот ужасный дождь постоянно приходится жечь свет.

-Хорошо, станция работает. В прошлом году свеча шла за полбутылки.

-Генри, забегите  за Ху Чоем.

-Только хотел  вам это предложить.

Он открыл  дверь, пропуская ее:

-Сегодня вам  начинать.

-Мисс Ламберт – встретил ее резидент – не все еще подошли. Знаете, кто-то пустил слух, что нейтрал на подходе.

-Кто в этот  раз? Аргетинцы , бразильцы?

-Не поймешь. В любом случае, я бы узнал первый.

-Может прочесть сегодня лекцию о рапторе?

-Массовом психозе?

-Скорее это галлюцинации – подошел к ним капитан Гаррисон- здравствуйте, Камилла.

-Капитан, мы с дедушкой держали сегодня военный совет.

-Догадываюсь – пропустил он ее в зал. И уже громче, перекрывая многоголосый шум – я готов хоть сейчас сниматься с якоря. И плыть хоть в свой родной Блумингтон, штат Огайо. Но предупреждаю, если меня застигнут желтопузые, я буду отстреливаться до конца.

-Чем же, милый капитан?

-А хоть и  сигарами вашего дедушки.

-Смотрите, чтобы мне не пришлось отстреливаться  глазками.

-Все шутите, дорогая – помахал ей рукой Гобо, французский чиновник – чем сегодня займете наши умы?

-Амоком, Гобо.

-Смесь вас  и войны?

– Дождя – крикнул кто-то

-Будь он проклят!

Вошел Генри. Он по – кротовьи оглянулся и козырнул:

-Доставил по назначению.

-Мы решили  сегодня обсудить массовое ослепление.

-Пляски смерти, св. Витта, и все такое?

-Правильно, лучше бы поставили музыку.

-Кто сказал: «лучше»?

-Я, сэр.

-Желаешь танго с Марикитой? (это была самая толстая женщина на острове).

-Уж точно  пляска смерти.

-Послушайте, как вас там…?

-Рядовой Розенблюм, сэр.

-Надо еще  уговорить девушку.

Резидент махнул рукой.

-Вообще мы  сегодня хотели поговорить об  английской живописи.

-Генри, опустите экран?

-Потушите свет, господа.

-Я хотела бы начать с истории английского портрета. Ведь именно портрет создал в прошлом веке славу нашей реалистической школы. Сэра Доу приглашал русский царь Александр. Его работы находятся в Зале Славы войны 12-го года. Прославилась и английская миниатюра. Но, вообще, настоящим расцветом английский портрет обязан рубежу 18-го и 19-го веков. Это – эпоха революции и наполеоновских войн. Эпоха Рассела, Гейнсборо. Покажите диапозитивы, пожалуйста.

На экране сменялись  тяжелые, энергичные лица. Целая подборка массивных, но неуловимо одушевленных физиономий, целая галерея одной идеи.

Присутствующие  бессознательно начали переглядываться  в полутьме. Они словно пытались в чужих зрачках увидеть собственные отражения, не находя нужных черт вокруг себя, они старались заглянуть в души.

ХХХ

На следующий  день дождь кончился, светило Солнце. Камилла, едва проснувшись, почувствовала, что это стало точкой кризиса. Ожидание теперь было готово перерасти в истерию. Даже она, хорошо сознававшая свои душевные движения, ощутила что-то вроде толчка.

К обеду они  собирались у резидента.

Дедушка, такой бодрый вчера, сегодня сгорбился, и по дороге, не отрываясь, смотрел на искрящийся океан.

Генри, презрев условности, явился к обеду в белом смокинге.

-Еще немного, и вы заведете себе портшез – сказал Гобо.

Камилла взяла  его за руку.

-Вы ничего  не понимаете, милый. Он весь на диссонансах.

-Мне  кажется, напротив, он в последнее время стремится к унисону – съязвил француз.

-Так и надо – сказала Камилла – пусть сегодня все будет по-старому.

-Как – будто и нет войны.

-Без неразрешимых  сложностей – подмигнул Гаррисон.

-Боюсь, что не выйдет без неразрешимых.

Все обернулись. Резидент стоял в дверях, обмахиваясь сложенной бумажкой.

-Мне приказано  эвакуировать остров.

-Ну и дела.

-Они там все  свихнулись.

-Как бы там  ни было – приказ….Капитан Гаррисон, сэр, если хотите, «Серебряную Звезду» я могу реквизировать.

-Я должен  снестись с компанией.

– Это, как вам будет угодно – он улыбнулся – Генри, вы сегодня красивы, как никогда. Я запросил Управление, чтобы они подняли вам жалованье. Теперь, вы сможете выписать из Франции парикмахера.

Все рассмеялись.

-Франция – вздохнул Гобо – там сейчас голодают.

-Как это отразится в литературе, интересно?

-Литература – фыркнул лорд Р. -в какой еще стране так внимательно вглядываются в написанное?

-А я думаю – сказала Камилла – литература создала Англию. Правда, Генри?

-Англичане просто  перестали понимать чего они, собственно, хотят.

-Но, возможно и Америку это ожидает. Все мы когда-то бываем молоды, а потом старимся и мудреем.

Общее внимание переключилось на ее дедушку. Он подумал и ответил:

-Иногда мы  не успеваем мудреть.

ХХХ

Утром четверга они вышли interebimus aeuqour.Камилла и Генри стояли на палубе.

-Не переживайте – подошел к ним капитан-четверг мой счастливый день.

Но это не сбылось. Уже днем на горизонте заметили два корабля. Они выпустили гидроплан, и через полтора часа настигли «Серебряную Звезду». Рявкнула пушка.

-Вооруженные  пароходы.

-Мы ложимся  в дрейф.

-Это конец.

-Может, они отпускают женщин и детей? Зачем им эта обуза?

От японца отвалили шлюпки.

-Бедный дедушка. Я должна быть с ним.

-Идите, конечно. Я потом в подробностях вам все опишу.

Генри затерялся  в толпе, когда японцы поднимались на палубу.

-Вот этот  маленький-лейтенант Абэ – сказал матрос – требует, чтобы мы шлюпки спускали.

Люди расступились, пропуская капитана Гаррисона. Генри попробовал протиснуться к нему.

Абэ козырнул капитану и зашел в рубку.

-Скорее, скорее – замотал рукой Гаррисон,- собирайте свои манатки.

-Да, сэр – Генри бросился к лестнице – Камилла, лорд Патрик, собирайте самое необходимое и идите наверх! Камилла, вы меня слышите? – закричал он уже из каюты.

-Да, Генри. Дедушке плохо.

Он бросил на койку чемодан, метнулся между ним и дверью. И вышел.

В коридор спускался  Абэ, а за ним – два японца с винтовками. В своих обмотках и круглых конфедератках они выглядели ряженными.

-Что у вас  здесь? – спросил Абэ.

-Это моя каюта, а там дальше – больной англичанин с внучкой.

-Вы военнослужащий?

-Нет.

-Открывайте.

-Мисс Камилла – постучал Генри в дверь.

Абэ кивнул головой. Солдаты стали по обе стороны.

Лорд Р. умирал. Перед ним расстилались картины его детства, пьянящие дали, скрытые свирепыми, сверкающими кругами.

-Боже мой – обернулась Камилла и уткнулась ему в плечо-Генри….

Абэ вытер платком лоб:

-Берите его  и несите на палубу.

-Вам нужна  помощь? – спросил подошедший Гаррисон – я пришлю матросов с носилками.

-Надо  поскорее – сказал японец – мы  не в игрушки играем. Гаррисон, идемте, я должен осмотреть трюм.

-Боже мой – сказала Камилла.

Генри неловко  ее обнял.

-Дедушка, ты меня слышишь?

-Да, родная.

-Как вы, сэр Патрик, сможете встать?

-Дедушка, попробуем одеться?

-Не понимаю, почему такая спешка – сказал Генри – они же полные хозяева на море.

С большим трудом они одели старика и вывели его из каюты.

-Видите, носилки не понадобились – улыбнулся Абэ – спускайтесь в шлюпку.

-Генри, вы даже не собрали свои вещи из-за нас.

-Поздно, леди.

-Сэр, пожалуйста, там же все наши вещи!

-Лейтенант, подумайте, как ей быть с одним платьем? А больному без вещей и лекарств?

Абэ процедил что-то и отвернулся.

Камилла и Генри  ринулись вниз. В каюте, мешая друг другу, они стали собирать чемоданы.

-Как мы это  переживем?

Генри подумал  о чем-то и поцеловал ее.

Было слышно, как о борт плещется вода, выкрики на двух языках и постоянный беспорядочный топот. Она сначала отстранилась, а потом крепко обняла его и поцеловала руку и грудь.

-Незабываемое.

Мимо пробежал боцман и ударил ногой в дверь :

-Поторопитесь!

-Я люблю вас.

Она еще раз, уже почти задыхаясь, обняла и поцеловала его.

-Я возьму  с собой Китса – прошептал Генри.

-И я.

-Каждым вечером, в 7 часов я буду читать «Соловья».

-Каждым вечером, в 7 часов.

Когда они поднялись  на воздух, уже шел слабый дождь.

Около талей  кран-балки столпились японцы из призовой команды.

-Мы должны  опустить его в шлюпке – сказал Гаррисон – он не сможет спуститься.

-Надо было  раньше думать. Привяжите его к носилкам.

-Не надо меня  связывать.

Все обернулись.

Лорд Р. стоял, оперевшись о перила рубки, около маленького иллюминатора.

На его лице, обычно – изящном милой вялостью, играла молодость.

-Подойди ко  мне – сказал он Абэ – тебе же сказано, что делать.

В японце вдруг  проснулся древний инстинкт, он почувствовал себя свободно и легко, как – будто Солнце заиграло над кораблем.

И в последний  раз в этом мире все стало на свои места.

-Ну, любезные – зычным голосом распоряжался сэр Патрик – поднимайте-ка лодку.

Японцы закинули за плечи винтовки, и, чуть сгорбившись, бегали вокруг.

-Это все, господин? – спросил Абэ. И, когда он снял фуражку, чтобы вытереть пот, у всех сложилось впечатление, что только чудом он не подставил ее под чаевые.

-Опускайте, ребята – махнул лорд Р.матросам.

Он лежал с  открытыми глазами, недоумевая тому, как мало значили вещи, которые они пытались понять.