По роду деятельности я лучше знаю настоящую жизнь страны, чем большинство моих друзей и знакомых.

Кроме того, что я стал доморощенным социологом, у меня бывают очень интересные встречи.

Например, недавно мы ликвидировали один сахарный завод, и на совете кредиторов я познакомился с космонавтом. У него был достаточно большой пакет, но уже не было денег на нормального юриста.

Как – то так я и представлял себе встречу с обломком империи. Я хотел напиться с ним, вспомнить кухни, которые я не застал.

Но он, напротив, был очень доволен жизнью, и с оптимизмом смотрел в будущее.

В таком настроении я приехал в санаторий под  Киевом. У нас был на него клиент, и меня пригласил директор просчитать такую схему, чтобы никому ничего не досталось.

Когда мы закончили  рисовать квадратики, он обратил внимание на мой усталый вид:

-Не хотите  у нас передохнуть на выходные? (а была пятница) Чем мы располагаем вы уже знаете, ощутите, так сказать, наш сервис. А я вас поселю в 12-й номер.

-С удовольствием, только у меня в воскресенье встреча. Поэтому я раненько от вас уеду.

-Давайте так. Я счас позвоню, чтоб вам приготовили сауну, массажиста. А завтра походите на процедуры.

-О.К.

Я вышел в  приемную и позвонил:

-Ирочка, я задерживаюсь,- сказал я сестре – конечно, блондинка и грудастая. В воскресенье буду.

Я сделал еще  пару звонков, когда за мной зашла сестричка, и повела в номер.

-Вам у нас  очень понравиться. Тут, видите, даже какой замок – вручила она мне магнитную карточку – я за вами зайду, когда сауна протопится.

-Нет – сказал я – мне тут скучно будет одному. И поспать не удастся. Так что я пойду осмотрюсь.

-А что тут  смотреть? У нас старушки и старички одни. У них в фойе танцы сегодня.

-Вот я и  потанцую.

Она на меня странно посмотрела и пропустила в дверях.

-Посмотрели  бы лучше телевизор – буркнула сестра.

Я спустился  с ней к центральному входу.

-Сауна налево, в том крыле.

-Через полчаса  нормально подойти?

-Можно даже  раньше.

Я присел на диванчике  и, улыбаясь, огляделся. Когда-то моя бабушка отдыхала в таком санатории, и этот запах нафталина, сладких духов, плавные неловкие движения, ассоциировались для меня с детством.

-Вы к кому-то  приехали? Позвать? – спросила меня сухая женщина в костюме.

Она почти угадала  мои мысли, и я улыбнулся еще щедрее:

-Нет, спасибо.

-Просто отдыхаете?

-Да.

-Вам с нами  скучно будет. Тут нет никого моложе 60-и.

-Ну, почему же скучно. Наоборот. Моему отцу 65,а мне с ним интересно.

Зазвучал вальс.

-Хотите потанцевать? – спросил я.

-Ой, ну что вы  – я уже лет 20 не танцевала.

-Ну и я  тоже не самый лучший танцор. Прошу вас.

-Да – сказала она.

Я осторожно  обнял ее тоненькое тельце и повел.

-Как вас зовут?

-Лидия Григорьевна.

-Я Вадим.

-Очень приятно.

-Лида, с кем это ты танцуешь, молодым – красивым?

-Вот, нас разбавили молодежью. Вы будете нарасхват – шепнула она.

-Я – вдова полковника КГБ. Уже четыре года, как его нет, Михаила. Вот, выбили сюда путевку – рассказала она, когда мы присели. И всплакнула. Платочек Лидия Григорьевна достала из черной сумочки с квадратными застежками.

«Какой супер» – подумал я.

-А вот эта женщина, которая нас окликнула, это Наталья Павловна. У нее муж был секретарем обкома партии.

-А это кто? – показал я взглядом на старушку в черном, которая стояла у колонны, как Чаадаев.

-А это наша  змея местная.

-Чего так?

-Задавака – совсем по-детски ответила она.

-Ну, что, я пойду, Лидия Григорьевна.

-Вы нас покидаете?

-Я вернусь.

В сауне хорошо. Массажист был весь в угрях, и нервно потирал руки.

Меня ждал директорский халат, свежие веники и две бутылки «Хайникена».

-Ну, мне столько не выпить. Угощайтесь.- он потер руки ,взял пиво и поставил его в холодильник:

-Потом выпью – ответил он на мою гримасу – не хочу потеть.

У меня не было шампуня, голову я не мыл, и после сауны выглядел комильфо.

В фойе пела Алсу, верхний свет был выключен, и по стенам плясали цветные пятна.

Я заметил на диване ту саму старушку в черном и  подсел к ней:

-Скучаете?

-Провожу время. Единственное, курить охота.

-С удовольствием составлю вам компанию. Покажете, где?

-Хорошо, но предупреждаю, у меня нет сигарет.

-Я курю. Но, извините, ради Бога, я вас угощу только, если вы мне пообещаете, что вам можно по состоянию здоровья.

-У меня просто  нет денег.

-Это общая  проблема – сказал я, настроившись на ее деловой лад, и встал.

Она провела  меня под лестницу:

-Здесь можно  курить.

-Я чувствую. Прошу вас – протянул я ей пачку – кстати, я Вадик.

-Ленина Васильевна.

-Очень приятно.

-Вы сюда к  директору? – спросила она.

-Да.

-А это правда, что санаторий продают?

-Ну, не совсем так. Он – банкрот, так что, я думаю, сезон проживете без изменений.

-Is it a joint – stock company, I think?

-No. A western jurisprudence doesn’t know such pattern of ownership. It’s a collective enterprise.

-You have a good pronunciation, you know?

-But I have a few practices.

– Простите, я просто, в последнее время, говорю по-английски только сама с собой. А отвечаю по-немецки.

-Вы – преподаватель?

-Нет, военный переводчик.

-А в Киеве  у детей, на пенсии?

-Я не киевлянка, я живу во Львове.

-Понял.

-И детей у  меня нет – вдруг сказала она – был, но не родился.

-Выкидыш? – спросил я, здраво рассудив, что об аборте она бы не сказала.

-Немец ударил  в живот.

-Во время  оккупации?

-Да, во время войны. Но не на советской территории.

-Вы разведчица?

-Ну что вам сказать, почти диверсант.

Мы посмотрели в пол.

-Вы были в  армейской разведке?

-Слушайте, молодой человек. Может, вы и мне и выпить нальете? Тут рядом есть киоск.

-Зачем же  киоск? У меня в машине есть бутылка. Она, правда, теплая, но, по крайней мере, мы с вами не отравимся.

-Давайте, а?

-Какие вопросы. Ждите меня в зале.

Я сбегал  к машине, потом зашел в киоск, купил томатный и вишневый соки и какое-то печенье.

Она сидела на том  же диванчике.

-Идемте?

Ленина Васильевна улыбнулась и подала мне руку.

-Хорошо здесь у вас – сказала она, когда, управившись с замком, мы попали в номер.

Я тактично отмолчался.

-Присаживайтесь. Водку в холодильник – по пути я закрыл дверь в спальню, чтобы туда никотин не шел.

-А вы чем  занимаетесь?

-Директор фирмы.

-Знаете, я до сих пор не могу привыкнуть говорить на родном языке в свободной стране.

-Есть современная  версия, что в мире нет свободных стран.

-Это они с  жиру бесятся. А вы мир посмотрели?

-Комси – комса – сказал я.

-А где бывали?

-Европу всю  объездил. Был в Америке. До Востока не добрался.

-Я тоже, я ведь германистка.

-А вы? – спросил я, наливая.

-Где я была? В Германии. Но войну я начала в Польше. Впрочем, тогда это было генерал – губернаторство.

-Конечно. За вас.

-Спасибо.

-И всю войну  там?

-Нет, не всю. С 42-го партизанила здесь у вас, на Украине.

-Там потом  с округом и остались?

-Ну, тогда не было округов, тут фронты были. Я с ним и ушла на Запад. А Львов – это уже потом.

-А когда войну  начали?

-25-го июня.

-Ого, с самого начала.

-Да, меня сам Жуков на войну отправлял.

-Вот это да.

-Да, он тогда был начальником генштаба. А нас – выпускников иняза ему представили перед заброской в тыл врага. Ну, наливайте.

-Обязательно.

-Вы знаете, это невероятно, но я ведь о вас читал. Да, в мемуарах Жукова.

-Ох, не напоминайте, – устроилась она поудобней – там с этими мемуарами целая история. Я ведь одна выжила. А «Воспоминания и Размышления», если честно, прочла уже незадолго перед его смертью. Понимала, как они написаны.…Но меня нашли.

-Да! И, что он, увиделся с вами?

-Молодой человек, наливайте.

Мне захотелось тоже чем-то поделиться с ней. Я рассказал о том, как измучила меня бывшая жена, и о том, что у меня есть сомнения в отцовстве.

-Вы знаете, вашей нации свойственно такое пиитетное отношение к отцовству. Ну, не возмущайтесь, не надо. Я же интеллигент. Вы, может, потому, так и нравитесь женщинам.

-А он, отец вашего ребенка, был еврей?

-Ну что вы, просто у меня разные бывали. И евреи. А это – нет. Партизан был. Николай.

-А, что, евреев – партизанов не было?

-Были. Но этот был чистый русак.

-Окруженец?

-Ну, вообще-то, да. Хотя он потом и к Ворошилову летал, вообще  после войны стал большой шишкой. Воспоминания оставил: « ».

-Не читал.

-Немного и  потеряли.

-Обидел он  вас.

-Ну, как вам сказать? Я его очень любила.

-А он вас  предал.

-Нет, там не предавали.

Я налил.

-Чтоб в мире  было меньше подонков – с  воспоминаниями сказал я.

-Он не подонок. Просто – жлоб. Я, когда на Украину попала, сначала в … жила. Там с ним и познакомилась. Он приходил в город. Это уже 42-й был. Время Сталинграда. Все нервничали, ждали. А у него новости с пылу с жару.

-А когда в  отряд попали?

-Когда ему  жизнь спасла.

Мы помолчали еще немного, а потом она рассказала:

«Я жила у  одной женщины, почти на окраине городка. У нее была смена в больнице. Мы и остались с ним вместе ночью. Я уже беременная была. Очень нервничала всю ночь, ходила воду пила. А он спал. И вот я прилегла, и уже почти задремала, как услышала сначала шорохи, а потом – шум от выбитой двери и крики по-немецки. И, почему-то, сразу в залу бросилась. А там – уже они. Один меня ударил, и в спаленку мою. Мне даже не больно было, ничего не почувствовала, только энергия такая меня охватила, что я выбила стекло и выпрыгнула во двор. На мне только валенки были и ночнушка. Побежала я сначала к лесу. А потом подумала: что же это я? там же мой любимый человек.

А у меня был  автомат, в сарае, с другой стороны дома, там немцев не было. Вообще, я как потом вспоминала, снаружи только один был, остальные Николаем занимались. И я вернулась».

Я никогда не видел этой женщины молодой. Мне не довелось даже посмотреть на ее фотографии. На следующий день мне все показывали альбомы, а она его не привезла.

Поэтому я представляю  эту сцену с другой женщиной. У нее нет лица. Но я вижу ее колени между краем ночной рубашки и валенками.

Это – очень сильная фантазия. Пробуждает бессилие ее эмоции.

Что же должен чувствовать  такой человек?

И что я расскажу своим детям?

2002 год.