Анастасия Бурдина. Забытая людьми (рассказ)

Забытая людьми (рассказ)

Забытая людьми (рассказ)

«Слава и краса вашего пола! Слава страны, вас произрастившей! Слава мужей, удостоившихся такой безграничной любви и такой преданности таких чудных идеальных жен! Вы стали поистине образцом самоотверженности, мужества, твердости, при всей юности, нежности и слабости вашего пола. Да будут незабвенны имена ваши!»

Декабрист А.П.Беляев.

 

 

Золотистый солнечный луч, проникнув сквозь нежно-розовые облака, походившие на клубы дыма, коснулся бледной щеки женщины, чьи тонкие, унизанные кольцами, пальцы рисовали причудливые узоры на ледяном стекле. Ее выразительные глаза, цвета листьев каштана, задумчиво смотрели куда-то вдаль. Изредка высокий лоб, прорезали неглубокие морщины, и тогда лицо женщины казалось серьезным, а взгляд мрачным и сосредоточенным. Но потом, вдруг, плотно сжатые, тонкие губы, дрогнув, слегка растягивались в грустной улыбке. И поэтому, какое бы выражение не принимало это прекрасное лицо, оно не теряло своего ореола печали.

– Как это глупо, Алекс… – неожиданно прервала гробовое молчание уже немолодая женщина, стоящая рядом, – он сам шел на это… осознанно… и…  если б он любил тебя, как ты его, то не случилось бы этого несчастья. А коль не любит, то уж нельзя ничего поделать.

Заключила она и пристально посмотрела на свою дочь, будто бы стараясь понять по ее лицу, что творится в этой непонятной, закрытой от всех, душе. И ей показалось, что тень боли и сомнения промелькнула в этих необыкновенно печальных, лучистых глазах, но, то было лишь мгновение, и потом уже больше никогда неуверенность не коснулась лица этой несчастной женщины.

– Нет, maman, я решила… все кончено, – твердо сказала Алекс, решительно повернувшись к матери, удивляясь своей твердости и силе, возникшей неведомо от куда.

« Бог поддерживает меня, вера укрепляет, надежда придает сил, а любовь… ах, люблю ли я его?» – думала она, борясь с внутренним страхом и волнением, всегда сопровождающим самые важные решения нашей жизни.

На несколько минут перед ее глазами, возникла легкая дымка, но и сквозь эту дымку Алекс различила серьезное лицо своего мужа, знакомую полуулыбку  и нежный, но одновременно твердый взгляд его темных, как ночное небо, глаз, смотрящих на нее с портрета. И эта мужественность, сквозившая во всей его фигуре, словно передалась ей, наполняя решимостью ее трепещущее, словно бабочка, своими полупрозрачными крыльями, сердце.

«Так, это конец», – прошептала она одними губами, и вместо ужаса, в душу ее проникло спокойствие.

– Ах, Алекс, но ведь ты – мать, – в отчаянии проговорила женщина, хватаясь, словно утопающая, за последнюю былинку.

– Да, ну так что же?

– Подумай! Что же станется с этими малютками?! Чем они виновны и… почему должны страдать из-за безрассудства отца и глупости их матери? Бедняжки… ты подумала об их страданиях?

– Они… простят. Знаю, все это не просто, но ничего нельзя изменить… это – конец, – вновь повторила она эту страшную фразу.

– Ну, будет вам, maman, – с укором и жалостью в голосе, проговорила Алекс, целуя влажное от слез лицо матери, и чувствуя, как рыдания подступают и к ее горлу, – Ну, что вы, право, маменька, я просто хочу быть рядом с мужем. Так… ну, будет вам…

– Ступай к детям, – надрывающимся  голосом прошептала мать и, задержав на секунду руку дочери в своей, быстро вышла из комнаты.

Алекс весь день была в каком-то тумане. Ей все казалось, будто это не она, а какая-то другая женщина дает распоряжения слугам, отвечает на письма, принимает гостей. То была уже не она, а лишь ее привидение, в то время как она сама была уже далеко отсюда… рядом с мужем… в Сибири.

Читайте журнал «Новая Литература»

Алекс очнулась лишь, когда доложили, что пришел Николай Петрович. Только тогда, услышав его быстрые шаги по коридору, увидев его перекошенное от боли лицо, она осознала, что все еще здесь, в Петербурге, так далеко от ее цели, но так близко к мечте.

Алекс, пытаясь сдержать дрожь, подала вошедшему мужчине руку, которую тот, наклоняясь, горячо поцеловал, в то же время она запечатлела поцелуй на его высоком лбу.

– Мне сказали, что вы собираетесь ехать вслед за ним, – глухо проговорил мужчина, внимательно вглядываясь в задумчивые печальные глаза Алекс.

– Да. Так я решила, – твердо ответила она, и ни один мускул не дрогнул на ее лице, казавшимся  холодном и спокойном.

– Вот значит как… – с некоторой досадой в голосе прошептал мужчина, и взгляд его вдруг стал жестким и неприятным.

Алекс пристально посмотрела на него и вдруг поняла, что только лишь нежность и жалость к этому человеку осталось в ее душе от прежней любви. Это открытие так взволновало ее, что даже его тонкие губы, готовящиеся растянутся в презрительной ухмылке, вдруг дрогнули, заметив, как сильно дрожит ее рука. И все те колкие, злобные слова, которые он хотел сказать ей, были забыты, и в конце концов он сказал совсем не то, что хотел.

– Вы любите его? – спросил Николай, напряженно, будто от этого зависела вся его жизнь.

– Не знаю… может быть… – ответила тихо Алекс, боясь огорчить его, сказав правду.

Но он все понял, понял по ее ласковому, но в то же время холодному взгляду, и тяжело опустившись в кресло, он вдруг заплакал как ребенок, закрыв лицо своими длинными тонкими пальцами.

Алекс жалко было смотреть на этого смелого, доброго человека, плачущего теперь, у ее ног, но она ничего не могла поделать, теперь она любила другого, которого, наверное, любила всегда.

– Но он все тот же, что до восстания, что после, – прошептал одними губами Николай, отнимая руки от покрасневшего лица.

– Да… но я теперь не та… что прежде… теперь – другая, – ответила Алекс, так же тихо, словно пытаясь смягчить этим смысл слов.

Николай, молча, посмотрел на нее,  будто ища в ее лице остатки их прежней любви, и не увидев ничего кроме нежности и решимости, он прижал ее холодную руку к своей пылающей щеке и, поклонившись, вышел.

Алекс тяжело вздохнула и потом снова погрузилась в то странное состояние полусна. Лишь на мгновение она очнулась вновь, взяв на руки младшего сына. Мальчик был крупный, с нежной розоватой кожей, маленьким пухленьким ротиком и большими серьезными глазами. Нахмурившись, он смотрел, как по бледным, практически белым щекам матери текут блестящие, горячие слезы, обжигающие его руки, на которые они изредка капали, словно капли дождя. Алекс хотела было улыбнуться, глядя на серьезное лицо сына, но не смогла. И закрыв дрожащими руками лицо, она разрыдалась. Она держалась весь день, словно натянутая струна, а теперь вдруг сдалась, открылась вся, без притворства этому мальчику, который, наверное, если не понимал, то чувствовал все.

Наконец, успокоившись, она взглянула в большие, черные, как грозовое небо, глаза ребенка и ей показалось, что на нее смотрел не маленький мальчик, а его отец. Будто он оттуда, за тысячи миль от нее, сквозь снежную пургу, взглянул к ней в душу, вновь наполняя ее новыми силами и своей любовью.

– Да, – прошептала Алекс, целую румяную щеку сына, – я приду к тебе, где бы ты ни был. Ибо Бог соединил нас в одно, теперь нас ни что не сможет разлучить, ни что… и в особенности люди.

Мальчик потянул к ней свои пухленькие маленькие ручки и обнял ее, и вновь ей казалось, что чьи-то другие, теплые, сильные руки, касаются ее, увлекая куда-то в неведомую даль.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.