В нашем городе торжественно открылась синагога. На ее освещении присутствовал, губернатор нашей области, мер города, а также православное духовенство.

Губернатор, вместе с раввином, перерезал ленточку.

Мер города произнес трогательную речь, в которой признался о своем родстве по материнской линии во втором поколении…

Так или иначе, мог начаться мой рассказ. Но ты мой проницательный читатель, скажешь; такого не может быть, в нашем городе, да и в городах нашей необъятной страны, такое маловероятно.

Почему же? спрошу я.

Да потому, что подавляющая часть населения, имеет славянские корни – ответишь ты. И, в общем-то, будешь прав.

Из чего следует, что существует некая пропорция, позволяющая определять количество молельных учреждений к своим приходам, и синагоги отнюдь не в числе лидеров.

Вследствие этого, освежение этих событий не является общегородским, а тем более региональным, стало быть, не должно преподноситься таким помпезным образом.

Так почему же данная пропорция не действует на телевиденье, радиовещании, и в средствах массовой информации.

Но прекрасно работает в среде рабочих, дворников и сантехников.

Но мы же с вами интеллигентные люди, а значит толерантны. Поэтому и вопросы будем задавать как можно тактичнее.

Почему возникает высокая концентрация одной небольшой этнической группы населения в определенной отрасли, а именно в СМИ по отношению к другим.

И в чем же здесь кроется причина?

А может причина в нашем зрении, ибо оно так устроено, что мы с вами видим лишь то, что хотим видеть, и не замечаем очевидное.

Я позволю себе процитировать, одну, на мой взгляд, интересную книгу.

Некий человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым.

Я думаю, мой уважаемый читатель, что каждый из нас может припомнить пару другую случаев, когда его или его близких, вот точно также подкарауливали у темных подъездов.

И разве вам или вашим близким было дело до национальности этих подонков.

По случаю ( продолжал он) один священник шел тою дорогую и, увидев его, прошел мимо.

Так же и левит, был на том месте, подошел, посмотрел, и прошел мимо.

А сколько раз, мой дорогой читатель, мы с преступным безразличием проходили мимо лежащего на улице человека, смущенно отводя глаза, пытаясь оправдаться перед своей совестью тем, что он пьян. И при этом нас совершенно не интересовала его расовая принадлежность.

Самарянин же некто, проезжая нашел на него и увидев его сжалился и подойдя перевязал ему раны. Возливая масло и вино; и, посадил его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я когда возвращусь, отдам тебе.

И если бы тебе, о мой справедливый читатель помог бы Самарянин, стал бы ты расспрашивать его о национальности или вероисповедании, прежде чем разрешить помочь себе.

А можешь ли ты припомнить мой благородный друг, поступал ли ты так, когда-нибудь, как поступил тот Самарянин две тысячи лет тому назад.

Кто из этих троих, думаешь, ты, был ближний, попавшему к разбойникам: (Спрашивает тот, от лица кого, записаны эти мудрые слова).

А чтобы ты ответил ему или своей совести, что в данной ситуации, одно и то же?

Но у тебя мой возмущенный друг, есть еще резонные доводы, и на минуту забыв о снисходительность.

Ты заявляешь; Как можно доверять народу, который предал спасителя, при этом случайно позабыв, что и преданный был из рода Давида.

Я же позволю тебе напомнить вторую четверть прошлого века, когда в нашей стране.

На расстоянии многих тысяч километров от Голгофы и более двух тысяч лет спустя.

Разыгрывалась не менее страшная трагедия.

По данным НКВД в период с 36 по 39 годы, было получено, более 18 миллионов доносов. Только вообрази себе, что каждую минуту писались по 16 доносов на протяжении трех лет.

И кто же были те, оклеветанные, замученные и расстрелянные? И куда девались те палачи, что уничтожали наш народ?

В те годы в нашей стране, клевета и доносительство стало нормой жизни.

И разве не весь наш народ, в одночасье стал безбожником и атеистом, в пьяном угаре снося церкви и разрушая храмы. И имеем ли мы после всего моральное право говорить о предательстве.

С твоего позволения и на правах автора, вновь процитировать все туже книгу.

Тут книжники и фарисеи привели к нему женщину, взятую в прелюбодеянии. И сказали ему: Учитель эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями, Ты что скажешь?

Но он, наклонившись низко, писал перстом, на земле не обращая на них внимание.

И снова они спрашивали его.

Он сказал им: Кто из вас без греха, первым брось на нее камень

И опять наклонившись, низко писал на земле.

Они же услышав то, и будучи обличаемые совестью, стали уходить один за другим.

Понимаю твое недоумение «Мол, к чему это вы» мой дальновидный друг.

Но как говаривал наш классик: «Покопайся в генеалогии любого исконно русского, и ты найдешь там потомков Чингисхана».

На протяжение многих веков самобытная культура российского государства формировалось, за счет гармоничного объединения племен и народностей населяющие среднерусскую равнину. Благодаря удобному географическому расположению и вследствие необъятных богатств, у нас подолгу «гостили» варяжские дружины, монгольские орды, шведские полки, польские авантюристы, французы легионеры и немецкие оккупанты.

Конечно же, они прибывали суда не для решения демографической проблемы, но, тем не менее, вносили свой небольшой вклад, в формирование внешнего облика нации.

И посему о моно национальной культуре не может идти и речи, и в доказательство сему, исконно русские на первый взгляд имена, Иван и Марья имеют еврейские корни.

Посмотри внимательно в зеркало мой уважаемый читатель, и кто знает, может ты, увидишь в нем, потомка Авраама.

Я полагаю, мой друг, в основе всех религиозных учений лежит слово божие. Мы все православные, католики, иудеи, мусульмане, молимся одному и тому же богу, и неважно, что называем его по-разному, и обращаемся к нему на разных языках.

А важно, что мы соблюдаем десять заповедей, которые переданы нам создатель.

Так брось в меня камень, если ты сам без греха.

Я попытался начать свой рассказ с открытия синагоги, и ты мой читатель мне не поверил.

Тогда мне придется закончить свой рассказ тем, что сегодня ночью в нашем городе сожгли синагогу, и при этом не губернатор области ни мер города, ни даже православное духовенство не осудило данное происшествии, посчитав его малозначительным

и не существенным недоразумением.

Припоминая поговорку, что «рыба гниет с головы».

Я не хочу осуждать тех кто, поднес спичку, это дело не мое это дело судей.

Но считаю недостойными, занимать какие либо государственные посты, и именоваться добропорядочными гражданами тех, при чем, снисходительном попустительстве выло совершено это злодеяние.

Сейчас я допишу свой неудавшийся рассказ и спущусь к своему соседу Михаилу Абрамовичу, который живет этажом ниже. По вечерам мы играем шахматы.

Он поставит на стол шахматную доску, на которой уже расставлены фигуры, набьет свою трубку терпким табаком, раскурит ее, подняв голову, выпустит два тонких колечка, и сделает первый ход. Его жена Софья Лазаревна, подаст нам в небольших чашечках, чудный кофе, его аромат, смешиваясь с табачным дымом, настраивает нас на приятную беседу.

Он де любит вспоминать о том времени, когда пред самой войной, в его девятый день рождения, ночью забрали отца, а впоследствии расстреляли, по ложному доносу.

И его мать была вынуждена забрать их с сестрой и уехать из Москвы к тетке в Мариуполь.

И как, попавши в оккупацию, были расстреляны эсесовцами его мать и сестра. А он чудом оставшийся в живых девятилетний мальчишка, оказавшись в партизанский отряд, мстил за свою мать, и младшею сестру, взрывая мосты, пуская под откос немецкие эшелоны, а после когда на нашу землю пришло долгожданное освобождения, его двенадцатилетнего ребенка, отправили в лагерь как сына врага народа на десять лет.

И только после смерти «вождя», ему было позволено «вольное поселение», где он встретил свою любовь.

Она попала в советские лагеря только за то, что, будучи шестилетним ребенком, в отличие от своих родителей, осталась жива в немецком концлагере, и за формулировкой не благонадежная, получила двенадцать лет.

Попав в жернова истории, двух тоталитарных государств, эти дети, не только выжили и небыли ими сломлены, но напротив, сумели сохранить в своей душе веру, надежду и любовь, так не хватающую сегодня нам.

И будучи уже глубоко пожилыми людьми, они не позабыли обиды, нанесенные этими государствами, но простили их. Ибо так сказано в писании.

Но государство не только не извинилось перед ними, и миллионами других, чьи судьбы также были им сломлены. Но даже сейчас не гарантирует им право на свободное вероисповедание, и все глубже ввинчивая нас в тоталитаризм.

Сквозь королей и фараонов,

вождей, султанов и царей,

оплакав смерти миллионов,

идет со скрипочкой еврей.

Nik Sloun March 09y.