В субботу утром Верочка Фуфайкина своих детей потеряла. Сразу, всех шестерых. С какого перепугу она, не имея постоянного мужика, их столько накашляла – это отдельная история. Нет, Верочка не гулящая! Она обычная честная давалка. Ей как какой мужик понравится, так она без всякого мудрежа, предварительных заходов и без всяких с него слов по обязательствам жениться, сразу тащит его на ложе любви. Некоторые из этих понравившихся даже пугались такой её открытости и горячности. А чего пугаться-то? Тебя же не в ЗАГС тащат, а всего-навсего в койку! Делов-то, особенно если уважаешь это дело!
И вот потеряла. Чёрт его знает, как это так случилось. Она стирать приготовилась (белья-то за неделю от такой оравы всегда собиралось – страсть! Одних порток то ли восемь, то ли пятнадцать штук!)), кликнула старших, Пашку и Альбертика, чтобы воды из колонки натаскали – а их нету!
– Пашка! Альбертик! – привычно заорала Верочка, пока ещё ничего не подозревая. – Куда вас черти задевали! А ну-ка, балбесы, быстро ко мне!
В ответ – ни звука, ни писка, ни мата. А вот это уже интересно.
– Пашка, Альбертик, вашу мать!
Результат тот же.
Верочка насторожилась: что-то здесь не то. Она же рано утром видела этих бродяг. Они чего-то копались в углу сарая, о чём-то там заговорчески шептались, то и дело оглядываясь на дверь. Может, опять какую пакость задумали? Может, опять на вокзал намылились, или в депо железнодорожное, чего-нибудь там сприватизировать? Вот уж уродились в папашек своих: Пашка – в Митяя, который сейчас уже третий раз сидит за воровство, а Альбертик – в того усатого-волосатого, который с кавказских гор, с масляными глазками, постоянным запахом чеснока и машиной «Ауди», на которой он Верочку так ни разу и не прокатил.
– Пашка! Альбертик! Головы отрову!
Оглянулась и вдруг поняла: и младшеньких тоже нету. Эти-то сопливцы куда подевались? Эти-то не могли никуда деться, если только их старшие не утащили! Матушки-светы, да чего ж это на белом свете деется!
– Санька, Валька, Муська, Тишка! Ремня захотели, паршивцы? –крикнула на всякий, но как уже и сама понимала, бесполезный случай.
Нет, не захотели. Как же можно чего-то хотеть, если в данный момент в данном месте не присутствуешь? Это даже какой-то смешной абсурд!
Верочка, прежде чем запаниковать, обошла все комнаты, вышла во двор, там тоже все облазила, даже в сарае на чердак заглянула. Пусто. Тишина. Осталась одна-одинёшенька. Пора орать.
Нет, это пропадание было не первым. Они один раз уже пропадали, и тоже всей свой дружной компанией, прошлым летом и на целый день. Тогда старшие, всё те же Пашка и Альбертик, сказали ей, что в Уваровском лесу пошли, наконец, грибы, поэтому надо туда срочно наведаться, пока другие грибники не разнюхали и не перехватили (а на рынке кучка белых – сто пятьдесят рубликов! Серьёзные деньги! Восемь буханок! Шесть концервов «Весёлые ребята» -кильки в томате!). Мы и мелких с собой возьмём, сказали мамаше (мелкими они младших называют). Нечего им здесь дома дурака валять. Пора учиться кормить семью. Ну, давайте, согласилась Верочка, а как добираться-то будете? Денег, как всегда, нету! А мы на «качуре», ответили братья. «Качура» – это тепловоз с пассажирскими вагонами, который бегает от из вокзала до соседних Озёр. Там, на «качуре», можно и забесплатно прокатиться, а если контролёры пойдут, то перебежать из вагона в вагон. Делов-то! Мы уж перебегали, утешили её Пашка и Альбертик, и не раз! Нас разве догонишь? Только тебе не говорили – да и зачем расстраивать?
Ну, значит, сказано – сделано. Поехали всем гамузом, обещали в обед вернуться – и не вернулись. Верочка тогда здорово переписховала: Уваровский лес – это не просто лес, а самая настоящая тайга, до самой Оки тянется. Там заблудиться – раз плюнуть. И опять же в самой лесной середине – психколония. А вдруг эти психи как раз в это самое время из колонии сбежали и на её ребят наткнулись? Они же не соображают ничего (не ребята –психи!), лекарствами обколотые, своим психическим режимом замордованные! Ахнуть не успеешь – чего угодно сотворят над невинными детскими созданиями! Ох, мама-мама! И зачем только отпустила! Жили без этих грёбаных грибов – и дальше бы не померли! Вон, кругом крапивы полно! Вари себе щи да вари! Эх, дура она, дура, что согласилась! «На «качуре», «бесплатно»! Бесплатно сейчас даже на кладбище не оттаскивают! Если только в общую могилу!
Но, слава Богу, все обошлось. Уже темнеть начало, когда Верочка увидела – идут! Да, от вокзала, всей своей несокрушимой-нерушимой компанией, как большевики с матросами на Смольный. Подошли ближе, на мать посмотрели исподлобья: будет драть или оревом обойдётся? А у неё уже и сил нет ни драть, ни орать. Только и спросил осипшим голосом: ну, чего? Смерти моей хотите? Команда «ух» молча свои корзинки и пакеты протянула, а в них, кроме грибов, огурцы, помидоры, зелень, яблоки, груши, прочие овощи и фрукты. Откуда, поинтересовалась Верочка для приличия, хотя из без вопроса догадалась: кого-то очень удачно обнесли.
Там рядом с лесом – садово-огородное товарищество, называется «Дары природы», объяснили Пашка и Альбертик. Вот мы после леса туда и …
А если бы поймали, встревожилась Верочка. Кого, удивились Пашка с Альбертиком. Нас? Ма, ты чего говоришь-то? Такую поймалку ещё не изобрели, чтобы нас поймать! Мы же как эти… ну, кино ещё так называется… «Неуловимые мстители» вот!
И вот этих «мстителей» опять нету. Верочка вышла на улицу, безвольно опустилась на скамейку. Ну что за жизнь! Где их черти носят? Прям действительно поубивала бы их всех совсем! Ведь голодные, а время-то уже к вечеру! Ну, что ты будешь делать?
– Ты чего, соседка? – неожиданно нарисовался рядом Вовка Силуянов, ближайший сосед и известный бабник. – Украли, что ли, чего? – и хмыкнул. Дескать, чего у тебя красть-то, у нищебродины…
– Может, и украли, – тут же набычилась Верочка. Она преотлично поняла его хмыканье. Ишь ты, насмешник! А сам в одних и тех же джинсах пятый год ходит! Коленки рваные! Уж кто бы хмыкал-то!
– А гопота где твоя? – не отставал Вовка. Он только что поел супу с кашей, и ему было сытно и скучно.
– Опять по депо шлындают? Там сейчас охрана! – предупредил он. – Такие волчары! С палками резиновыми! Поймают – обязательно навешают!
Верочка слезливо хлюпнула носом.
– Хотя я сейчас там проходил, их не видел, – продолжил Вовка, вкусно затягиваясь сигаретой. – Может, уже в милицию отправили?
Верочка закаменела лицом.
– Это за что же?
– За то же! – хмыкнул этот обалдуй. – А то не понимаешь!
– Дурак ты, Вовка! – осадил его подошедший к скамейке дед Прокопов, другой сосед, мужчина хотя и вечно хмурый, зато совершенно положительный во всех отношениях. – Думай, чего лялякаешь! Верка сама не своя, а тут ещё ты всякую… – и дед употребил широко распространённое сегодня не только среди пролетариев, но и представителей особо продвинутой творческой интеллигенции матерное слово. -… несёшь! – и повернулся к ней.
– Ничего, Верк, не пропадут! У тебя ребяты шустрые! Жизню знают!
– Ага! – жизнерадостно заржал Вовка ( а чего ему? Каши-то нажрался! И супу тоже! Теперь ржи да ржи!). – Знают! Академики, блин, приватизации народного хозяйства!
– Смейся, смейся! – покачал головой дед. – А из вот таких как раз самые эти… как их… сметана и получается!
– Чего? – моментально насторожилась Верочка.
– Общества сметана! – объяснил дед. – Или как её…
– «Сметана»! – опять заржал Вовка. – Сам ты студень с хреном! Не сметана, а сливки! Сливки общества!
– Во-во! – поднял вверх кривой указательный палец дед, совершенно на студень не обижаясь. – Сливки! Такие этими самыми и вырастают!
– Какими этими? – опять спросила Верочка
– Спекулянтами!
– Коммерсантами! – поправил его Вовка. – Сейчас спекулянтов нет! Сейчас это называется «бизнес»!
Бесполезный этот разговор этот продолжился бы и дальше, но вдруг прервался по самой радостной причине: в конце улицы показалась Веркина орава.
– Вон они! – довольно кивнул Вовка. – Чудо-богатыри! Никакая холера их не берёт!
Верочка тут же вытерла сопли, тут же сделала грозное воспитательное лицо.
– Вы где шлялись! – накинулась на всех сразу. – Вы чего, смерти моей хотите?
– И сразу лаяться… – фыркнул Альбертик. – А мы, между прочим, денег заработали.
Он разжал ладонь, на которой были деньги.
– Это где же? – севшим голосом тихо спросила Верочка. – Как же?
– А на чермете! – вылез вперёд Тишка. – Рельсу сдали!
– Я же говорил! – развел руками Вовка. – Я же как в воду смотрел: в депо шарились!
– Не, она у платформы валялась! – Пашка замотал головой так яростно, что казалось: ещё пара движений – и она улетит с плеч в ближайшие кусты. – Я её уже давно приметил, ещё когда на рыбалку ходили! У дяди Сени Парамонова тележку спросили и на этой тележке отвезли. Там ещё тётька приёмщицкая принимать не хотела, но мы сказали, что сироты, на пожрать сдаём – она и приняла.
– Добытчики! – довольно крякнул дед Прохоров. – Я же говорю – сметана! Далеко пойдут, если минцанер вовремя не остановит!
Верочка вздохнула, стёрла с лица грозное выражение.
– Ладно уж, – сказала примирительно. – Все нервы измотали. Идите щец похлебайте. Сегодня с мослами, вкусные…