Третьего числа Серёгу Боцманкова неожиданно вызвал к себе сам господин Потеряев, президент их охранной фирмы. Вообще-то, по официальным документам фирма именовалась ЧОПом – частным охранным предприятием, но Потеряев, дипломированный артист из «бывших», любил во всём театральность и красивость, поэтому и их ЧОП называл не ЧОПом, а фирмой, а себя самого не директором, а президентом, слава богу, что не Российской Федерации (Федерация этого уж точно бы не пережила!).

         – Сеггей Владимигович, хочу вас спгосить.., – начал он, театрально грассируя. После чего  выдержал многозначительную паузу (артист – он и в Африке, и в жо… ЧОПе артист!)  – и вдруг неожиданно выпалил-выстрелил-спросил-приговорил:

         – Вы ведь не пьёте?

         – Кто? – удивился Серёга. – Я?

         – Конечно, вы!

         – Конечно, нет! – честно глядя ему в глаза, соврал Серёга (не привыкать!).

         – Вот и хогошо, – хмыкнул президент (этот хмык можно было понимать по-разному. Серёга понял его правильно. Дескать, заливай-заливай, добрый молодец! «Не пьёт он…». За себя льёт! Девочка-целочка!)

         – Вам когда на смену?

         – Мне? – уточнил Серёга.

         – Ну, не мне же! – барственно усмехнулся Потеряев. Дескать, этого ещё не хватало – мне на смены ходить!

         – Послезавтра.

         – Пойдёте на центгальный участок. Надо заменить Гуськова. Там и останетесь на этот месяц. Всё понятно?

         Серёга согласно кивнул: на центральный так на центральный. Нам, татарам, одна хрен. Нам где бы ни работать, лишь бы груши околачивать.

         – Там у вас в напагниках новенький будет, – добавил началь… тьфу, президент. –  Как и вы, из бывших военных. Уж пгоследите, чтобы он… Ну, в общем, понятно. Вопгосы есть?

          – Вопросов нет, – ответил Серёга. – Всё понятно.

         – Можете идти, – разрешил Потеряев, и когда за Серегой закрылась дверь, иронично хмыкнул ещё раз. «Не пьёт он…». Алкаши поганые… Набрал их, барбосов, на свою артистическую голову…

 

         Лицо новенького на центральном показалось Серёге знакомым.

         – Привет! – поздоровался он и представился. – Сергей. Можно без отчества. А чего с Гусём-то?

         – С кем? – не понял напарник.

         – С напарником твоим.

         – А! – понял тот. – Виктор! – и протянул руку. Рука была крепкой, морда широкой, а улыбка смущённой. Серёга это сразу оценил. Он почему-то испытывал доверие к широкомордым и умеющим смущаться людям. Они его своими непритязательной внешностью и нескрываемой искренностью чувств душевно успокаивали.

         – Забухал. Его ещё с прошлого дежурства ваш.., – и тут же поправился, – … наш начальник снял.

         – Понятно. Наша профессиональная болезнь.

         Новенький непонимающе взглянул на него. Ничего, оботрёшься, подумал Серёга почему-то злорадно. Войдёшь в  курс дела, подружишься с его величеством стаканом.

         – Жалко! – пояснил он. – Гусь – нормальный мужик, между прочим – старлей, и выпивал как все. А из армии попёрли – запивать стал, и причём с перебором. Вот чудак! Служил знаешь где? В Забайкальском, на точке космического слежения. Самая дыра – и ведь не спился! А как часть сократили, сюда, домой вернулся – и понеслось! И не объясняет ничего! Тоскует, что ли? Было бы о чём! О забайкальских медведях?

         – А что ж, думаешь, о медведях не тоскуют? – усмехнулся напарник. – Это как в анекдоте про навозных червяков. Отец сыну говорит: хотя мы с тобой и живём всю жизнь в гавне, но это наша Родина, сынок!

         – Хороший анекдот, – охотно согласился Серега. – Культурный. Прямо про нас.  Слушай, чего-то мне физия твоя знакомая. Потеряй сказал, что ты тоже из служивых?

         – Так точно, – кивнул напарник. – Северный флот.

         –  Вспомнил! – обрадовался Серега. – Гремиха, база боевого обеспечения! А?

         – Ага, – смущенно подтвердил напарник ( а краснеет прямо как красна девица!). – Торпедный склад.

         – А я из Видяева!

         – С лодок, что ли?

         – Ну! – и Серега опять протянул руку, хотя они уже и познакомились. –  Мичман Коновалов. Секретная часть.

         – Виктор, – повторил напарник и руку пожал. – Земнухов. Лейтенант.

         – Правильно говорят: шарик – круглый! – радостно засмеялся Серёга. – Не, ну надо же, бляха-муха! Видишь, где встретились!

         – Да уж, – кисло согласился напарник. – Были мореманы, стали – х… пойми чего. Очень приятно.

         – Жизнь такая, Витёк! – не принял его кислого тона Серёга. – Как у нас в дивизионе говорили, нас е.ут, а мы всё крепчаем и крепчаем!

 

         Они вдруг замолчали. А чего замолчали? Чего молчать-то, если жизнь так сложилась?

         – Ты давно здесь? – спросил напарник, чтобы прервать это непонятное молчание.

         – Второй год. Не, работать можно! Сам видишь, чего охраняем. Кому они нужны, эти железяки? – хмыкнул Серёга. – Правда, и мы сами-то тоже теперь наподобие этих железяк. Тоже никому и задаром не нужны. Тебе Потеряй сколько положил?

         – Полторы за смену.

         – Лицензия на оружие есть?

         – Есть.

         – Тогда обманул, – сказал Серега. – Вот гадюка! С лицензией тысяча восемьсот положена! Твои триста себе в карман ложит!

         – Я так и понял. А куда деваться? –  уныло согласился Виктор. – В одну контору торкнулся, в другую… Везде одно и то же.

         – Эт точно! – охотно согласился Серега. – Сейчас этих чоповских клоповников, как грязи… – и махнул рукой. – В одном умном журнале прочитал – самая распространённая в России мужская профессия! А ты чего с флота ушёл?

         – Базу закрыли, народ разогнали, – пояснил напарник уныло. – У меня здесь в городе тёща живёт. Вот жена и предложила: ну его, этот орденоносный Северный, поехали к матери.

         – У меня почти такая же история, – кивнул Серёга. – Я уже пять лет по этим чопам кантуюсь. Штук десять сменил.

         – А чего так много-то?

         – Да-а-а… Пару месяцев поработаю, деньги получу – и в стакан.

         – Да, ваша братва гулять умеет, – согласился напарник. – Особенно вы, плавсостав. У вас же спирт!

         –  Шило, – строго поправил его Серега. – Это у вас, сухопутов, спирт. А у нас – шило.

         – Какая разница? Всё равно – залейся!

         -Ну, не залейся, – сделал вид, что нахмурился, а на самом деле – донельзя довольно, словно ему вынесли благодарность перед строем, заметил Серёга. – Но и не скучали.

         – Меня один раз ваши хлопцы на протирку оптики пригласили, – вспомнил напарник. – Потом с лодки еле уполз.  Помню, кэп заходит в кубрик, спрашивает: чего пьёте? А Санька Ениватов, старший мичман, говорит: воду. Егоров – ну, кэп-то! – понюхал графин, говорит: действительно, вода! Мы сначала не поняли: насморк у него, что ли? Ага, насморк… А он, гадюка, наливает из графина полный стакан  протягивает Егорову: пей! Во как купил!

         — Так ты и Егорова знал? – расцвёл Серёга. – Пал Аркадьича?

         – Ну, как знал… – не стал наговаривать лишнего Виктор. – Здоровались, конечно. Отличный мужик!

         – Эт точно! У него же автономок больше, чем у сучки блох. И своих никогда в обиду не давал, не то, что некоторые… Самолично драл – только держись!

         – Но всегда по справедливости, – уточнил напарник.

         – По справедливости, – согласился Серёга. – Ну и чего ж ваш мичман-то? Выпил?

         – А куда денешься? Сам же сказал – вода.

         – И чего?

         – Чего… – хмыкнул напарник. – Егоров посмотрел на него внимательно – и наливает второй. И опять – пей!

         – Ну и…

         – Выпил, куда деваться! Неразведённого! Егоров только усмехнулся, пошёл на выход, и уже в дверях ему: молодец! Закуси! Флот не опозорил!

         – Вот я и говорю: справедливый мужик! Он-то уже в отставке?

         – Помер, – поджал губы напарник. – Прямо перед моим отъездом. Инфаркт микарда – во какой рубец! Народу хоронило – не протолкнуться! – и покачал головой.

         Опять помолчали. Опять как-то сразу стало не о чем говорить.

         – Да, сука-житуха, – сказал Серёга. – Служили, погоны носили, девки  – штабелями, и в один момент… – и он развёл руки.

         – Ты семьёй-то успел обзавестись? – спросил Виктор.

         – Успел. Обзавёлся – и развёлся. Она там, на Севере, осталась. Местная, сюда ехать не захотела.

         – Дети?

         – Не, слава Богу. Только собирались. И квартиру должны были получить – а тут опаньки: сокращение штата! Ну, с такой радости я забухал капитально, благоверной своей в рожу заехал, и пошло-поехало… Может и к лучшему! – махнул он рукой. – Аликам на Севере тяжело! Им везде тяжело!

         – Да мы с тобой одни, что ли, такие… – поморщился напарник. – У нас полсостава – кто в дворники, кто в охранялы, кто уехал, кто спился…

         – Да уж… – поскучнел Серега. – Наворочали эти козлы делов со своими грёбаными реформами… Ладно, Вить, не грусти! – и хлопнул напарника по плечу. – Прорвёмся! А с Потеряем я поговорю. Сучара очкастая, любит на чужом … к обедне! Ничего, будет как положено платить, обещаю! Если начнёт брыкаться – у меня кореш в налоговой. Правда, тоже охранялой, но кому надо, если надо, шепнёт. Такую Потеряю клизму вставят – чесаться устанет! Ничего, Витек! Будем жить! – и снова хохотнул. – Не, это ведь надо же! Можно сказать, бок о бок служили, и через тыщу вёрст опять встретились! Вот уж действительно, гора с горой, а Магомет с Магометкой! Ладно! – и он поднялся со стула. – Пора и поработать. Пошли сигналку выключать. Сейчас работяги на смену пойдут.