Похоронив очередную, пятую по счёту, супругу старик Взбрыкунов сильно сдал: начало щемить сердце, ломить виски, появилась бессонница и мрачные мысли. Нет, сначала он довольно здраво рассудил: дескать, что ж поделаешь, если мрут как мухи! Любу (так звали покойницу) не вернуть, нужно смириться, полечиться – а там, глядишь, всё войдёт если не в привычную, то уж, во всяком случае, в более спокойную жизненную колею. В конце концов, не он первый – не он последний, тем более, что он перед Любой уже четверых своих спутниц жизни похоронил… А отправляться вслед за ними ему ещё рано (всего-то семьдесят два! Это разве возраст для здорового мужчины!). Да, честно говоря, не очень и хочется…

Прошло полгода, год… Здоровье, несмотря на такой солидный после похорон срок и все усилия медиков, почему-то не улучшалось. Давление по-прежнему совершало опасные скачки, сердце по-прежнему надсадно щемило, и неудивительно, что к приступам депрессии присоединились чувства тревоги и недоумения, словно сам взбрыкуновский организм спрашивал: ну, сколько же можно? Старик сначала вопрошающе, а потом все более сердитее и недовольнее смотрел на лечащих его врачей (сколько денег им переплатил – а всё бестолку! Лекари херовы! Только и умеют, что взятки брать!), те недоумевающее разводили руками, качали головами и беспомощно блеяли про затяжную психострессовую реакцию. В конце концов, Взбрыкунов разругался в ними вдрызг, пообещал подать в суд – и в эти дни его соседка Анжелика Витольдовна, женщина, несмотря на почтенный возраст, с современными взглядами, сторонница всех какие есть прогрессов, в своём недавнем прошлом – чуть ли не воинствующая феминистка (сейчас, на старости лет, слава Богу, успокоилась), постоянная читательница всяких оздоровительных журналов (она даже бегать пыталась, трусцой, но после того как её во время пробежек дважды покусали собаки, от этого опасного занятия отказалась), в общем – дама приятная во всех отношениях, заметив унылость стариковской физиономии, заботливо поинтересовалась причиной.
Наш горемыка, ещё не пришедший в себя после объяснений с бесполезными эскулапами, сначала сгоряча собрался было её послать, но соседка оказалась на удивление тонким психологом, сразу поняла, что сейчас может услышать, и в то время когда старик только начал открывать свой язвительно-беспощадный ротик, перебила его успокаивающим взглядом своих гипнотических глаз. От этого немигающего взгляда Взбрыкунов дёрнулся как застоявшийся жеребец, но тут же неожиданно успокоился (прямо Вольф Мессинг какой-то, а не внешне ничем не примечательная соседка!) и неожиданно даже для самого себя разоткровенничался с этой внимательно-участливой женщиной.
– Прохор Кузьмич, – сказало она, выслушав его взволнованно-горестную речь. – Я, кажется, смогу вам помочь, но для этого вам придётся ответить мне на некоторые очень деликатные вопросы.
– Слушаю вас внимательно, – ответил Взбрыкунов неохотно. Деликатных вопросов он не любил, потому что от них терялся и отвечал очень неделикатно, как правило, матом.
– Как активно вы занимались с покойной супругой половой жизнью?
– Чего? –зарычал было Взбрыкунов.
– Я вас предупреждала… – напомнила соседка, беспощадно впиваясь в него всё тем же ястребиным взглядом.
– Старик вспомнил про давление и сердито засопел.
– Ну, разок в день…
– Что значит «разок в день»? –на отставала мучительница. –Конкретнее!
– Заправлял, чего… – пояснил он неохотно, хотя и ощутил в это время этакую молодецкую гордость. Дескать, ты, старая кочерга, не смотри, что мне уже за семьдесят! Я , если надо будет, и тебя запросто оседлаю!
– Вот! – удовлетворённо произнесла эта Анжелика-маркиза ангелов и назидательно подняла вверх указательный палец. – Это что вам, уважаемый Прохор Кузьмич, и нужно! Регулярный секс! Он вас от всех ваших сегодняшних хворей вылечит!
– А ты-то откуда знаешь? –недоверчиво поинтересовался Взбрыкунов и иронично хмыкнул. –Сама, что ли, лечилась?
Соседка замешкалась, щёки у неё порозовели, и Взбрыкунов вдруг понял: она не врёт. А не врёт не потому, что это – правда, а потому, что уверена. Чёрт их знает, этих современных полоумных старушек…
Он призадумался. Если разобраться, то в соседкиных словах определённая логика всё же имелась. Нет, определённо в них что-то было! Всё правильно, всё логично: хвори навалились на него именно из-за отсутствия регулярной половой жизни, потому что н е к о г о. Ведь при жизни со всеми своими супругами он и знать не знал никаких давлений и никаких сердечных ишемий! Захотелось –залез –нужду справил –хорошо!
– Вы поняли меня, драгоценный вы наш Прохор Кузьмич? –повторила соседка, заглядывая ему в глаза.
– А чего ж не понять? – хохотнул Взбрыкунов и, похотливо ухмыльнувшись, посмотрел на соседку многозначительным взглядом.
– Нет, нет, вы меня неправильно поняли! – испуганно закудахтала она. – Я женщина здоровьем слабая, мне такие нагрузки противопоказаны! Но есть у меня одна родственница, одинокая душа. Уж такая умелица, такая баловница, прямо упасть –не встать! Могу с ней поговорить.
– Что за родственница? –насторожился Взбрыкунов. Он был очень осторожным человеком, умевшим без особого труда читать разные пакостные мысли других людей.
– Племянница, – ответила Анжела Витольдовна. – Не буду лукавить: ей уже под тридцать, а в личной жизни -одни проблемы.
– Чем занимается? –продолжил допрос бдительный старик.
– В соцзащите работает. Ухаживает за одинокими старичками-старушками. Имеет очень положительные отзывы. Ну так как?
Старик наморщил лоб. Чёрт его знает «как»… Пока вроде бы никакой подлянкой не пахнет. А если всё-таки запахнет –чего он теряет? По ж.пе эту Эльвирочку и эту Анжелочку – и все дела! Уж как вести себя с бабами, это его учить не надо. Пятерых ухайдокал!
– А чего ж? – ответил он вроде бы нерешительно и тут же бросил на собеседницу испытующий взгляд (как ты, милая прореагируешь на такие нерешительные интонации?). – А поговори! Лечиться-то надо! И вообще!

Родственница не заставила себя долго ждать, и уже через два дня была ему представлена.
– Вот, уважаемый Прохор Кузьмич, познакомьтесь: Эльвирочка, – сказала Анжелика Витольдовна елейным голосом. – Моя двоюродная племянница, очень восхитительная во всех отношениях девушка.
Старику Взбрыкунову в этот момент призадуматься бы над этим непонятно-туманным «во всех отношениях», но буквально оглоушенный внешним видом относительно молодой красавицы, на мгновенье утратил бдительность, ни о чём подозрительном не подумал, а лишь судорожно икнул и молча кивнул. Племянница в ответ потупила взор и невинно покраснела. Действительно, она была чудо как хороша! Правда, несколько великовата ростом и довольно широка в плечах, и руки у неё был как у профессионального гребца, и ноги как у профессионального бегуна на сверхдлинные дистанции, но зато во всей её девичьей осанке чувствовались нежная трепетность и благородство души.
– Прохор Кузьмич! –послышался откуда-то издалека голос соседки старик Взбрыкунов вернулся из своих сладострастных грёз. – И я, и Эльвирочка, мы обе хотим, чтобы между нами не было никаких недоговорённостей. Вы, насколько я знаю, человек одинокий, наследников у вас нет а Эльвира тоже девушка одинокая и тоже пока что бездетная. Хотелось бы подписать с вами некий договор, по которому она будет вам помогать в вашем хлопотном домашнем хозяйстве. То есть, убираться по дому, покупать продукты, готовить пищу, стирать и гладить и, конечно, оказывать вам, хм, скажем так, лечебно-оздоровительные услуги.
– А это самое? – вспомнил старик Взбрыкунов и сделал руками характерный натягивающий жест.
– Так я и говорю: лечебно-оздоровительные – почти не смутилась (если только так, самую малость) Анжелика Витольдовна. – То есть, интимного характера.
– Ну чего ж? – согласился Старик Взбрыкунов. – Можно и написать. Только вопрос: как у её с жилплощадью?
В воздухе тут же обрадовалгсь напряжённое молячание. Ай да старик, ай да Взбрыкун! На три метра под землю видит!
– Приезжая, -тихо и аккуратно-осторожно выдавила из себя Анжелика Витольдовна. –Квартиру снимает.
– Тэк-тэк-тэк… -довольный самим собой (ну конечно же! Нетрудно было догадаться!) безжалостно продолжил Взбрыкунов. –Деревенская, что ли?
Эльвирочка бросила затравленный взгляд на тётку и так же затравленно кивнула.
– Понятненько… (ему теперь действительно всё было понятно: решили обмануть его, подсадить на эту гуманитарно0-половую площадь, чтобы в результате оттяпать жилплощадь. Знаем мы такие истории, телевизор смотрим! А хо-хо вам не ху-ху?).
– Дети имеются?
– Не имеются, -ответствовала соседка (Взбрыкунов неприязненно покосиолся на неё: и чего сама отвечает? У этой…. как её… своего языка, что ли, нету? А, может, действительно нету? Может, немая? Вот это ему бы сказочно повезло!).
– Если только от вас размножится, – хихикнула Анжелика, чем привела Взбрыкунова в откровенно раздражённое состояние. Он вообще-то, был не против размножения, да и здоровье пока ещё позволяло, но ведь тогда придётся им, потомкам, и дом, и хозяйство отписывать? И это ещё неизвестно, какие они народятся!
– Тогда с бумагой подождём, -решительно сказал он, но в это время сердце опять болезненно ёкнуло, и старик, поморщившись, взял в руки уже заранее написанную то ли соседкой то ли самой Эльвирочкой бумагу…

Нескоро сказка сказывается, да скоро дело делается. Короче, стали они, старик Взбрыкунов и Эльвирочка, как говорится, жить –поживать, взбрыкуновское добро проживать (это он, Взбркунов, так считал, хотя Эльвирочка с него ничего сверх договоренного не просила –не требовала). Нет, соседка не обманула: большой умелицей оказалась скромная с виду племянница! Буквально за пару недель до того оздоровила старика, что он даже утомляться начал от чрезмерно частых лечебно-оздоровительных упражнений. Потише ты. кобыла, ласково-ворчливо говорил он Эльвирочке, ведь уездила совсем! У меня же всё-таки возраст!
– С таким аппаратом никакой возраст не помеха! –бодро возражала юная прелестница и игриво кивала на взбрыкуновский «аппарат». – У, забавник неугомонный! Я прямо летаю вся от избытка неземных ощущений!
И на самом деле после этих признательных откровений быстренько упархивала на кухню жарить картошку и котлеты, потому что после секса у старика, как у всякого физически полноценного и уважающего себя мужчины, просыпался здоровый и даже можно сказать – зверский аппетит.

«Нам не дано предугадать, чем дело наше отзовётся». Читатель привык мыслить штампами, поэтому в продолжение этой истории ждёт, что девица Элвьвира, коварным образом усыпив бдительность старика Взбрыкунова, завладеет его деньгами, домом и прочим имуществом, а самого престарелого сладострастника или, в худшем случае, упрячет в богадельню или, в лучшем, просто умертвит каким-нибудь хитроумным способом, обстряпав всё как естественную старческую смерть. Вы ошибаетесь, чиатель да и вообще к чему такие шекспировские страсти! В конце концов, она же не какая-нибудь баронесса фон дер Штиль, дитя тайного порока и таких же тайно-порочных страстей! Она – обыкновенная русская Эльвира, мечтающая создать своё такое же немудрёное семейное счастье! Ну а то, что её избранник, мягко говоря, не так молод, как хотелось бы… На этот случай существует грубоватая, но весьма жизнененная пословица, что х… ровесниц не ищет. Уж какие есть – такие есть и не нужно ханжествовать. В конце концов, найдите мне такого мужика, который не уважает свежатинку!
И тётушка её, Анжелика Витольдовна – женщина тоже приятная и весьма благочестивая во всех отношениях. Она искреннее желала счастья свой племяннице, а то, что у неё в суженых старец ходит, так ведь на безрыбье и сама раком перед ним, суженым, встанешь!

– Милый Проша, я должна тебе сказать… – смущаясь и краснея, многозначительно произнесла Эьвирочка прекрасным весенним утром, когда они, обессиленные жаркой сексуальной схваткой, лежали на кровати и предавались утреннему отдыху. – Я, Проша, это самое…ну, ты понимаешь.. в общем, понесла…
– Не может быть! – ахнул старик. –Этого не может быть никогда!
Эльвирочка, эта практически невинная девушка, недоуменно посмотрела на него.
– У меня не может быть детей, – признался Взбрыкунов (вот ты, милочка, и прокололась со своими истинными намерениями! Вот чего я давно ожидал! Только не на того напала! Всё предусмотрено!).
– Мне врачи сказали, что не могу я… В детстве сильно застыл, поморозился, так что… – и он не выдержал-таки этого спектакля, прищурился сол всей, как которую был способен, ядовитостью. – Что, съела? А я-то, наивный, уши растопырил, подумал, что у нас и на самом деле любовь! Чего ж, старый стал, доверчивый, только соображалка всё-таки работает… – и почти ласково посмотрел на напряжённо притихшую любовницу. – Ну и от кого, сучка крашеная..?
Эльвирочка в ответ то ли досадливо, то ли постыдно закусила верхнюю губу. На её прекрасном лице старик явственно прочитал: ах, какой конфуз! Даже не конфуз – самый настоящий облом! И как же это я так опростоволосилась! И ведь подумать не могла, что…
– Милый Проша, что ты говоришь? – и Эльвирочка, притвора этакая (ну прямо актриса, честное слово!) тихо заплакала. – Я же ни с кем и после тебя никогда! Я же тут с тобою цельными днями! Только лишь если в магазин или на помойку с ведром…
– Вот там, на помойке, и нашла… добра молодца! – тут же продолжил своё беспощадное добивание Взбрыкунов, этот невозможный в своих подозрениях человек ( а что делать? И заподозришь! И очень даже запросто, когда богадельня засветит!).
– Да нет там никаких молодцев, кроме бродячих кошек и голодных пенсионерок! – тут же попыталась возразить Эльвирочка, но наткнувшись на яростный взгляд взбешенного старикашки, моментально захлопнула свой очаровательный ротик.
– Я понял… – зловеще проскрипел Взбрыкунов. –Значит, такой вот тихой сапой ты вместе со своей премерзкой тёткой, старой проституткой, таким вот коварным путём решила всем мною за долгие годы нажитым… – и он торжествующе поднял вверх указательный палец. –Только напрасны ваши хлопо… -и вдруг охнул, ахнул, и, схватившись за левую половину груди и при этом удивлённо выпучив свои старческие глазки, повалился кулём на вымытый Эльвирочкой пол.
Эльвирочка, увидев такую живописную картину, в унисон своему горячо возлюбленному тоже ахнула и охнула и вознамерилась было улечься рядом, чтобы явить зрителям такой милый групповой портрет, но вовремя сообразила, что зрителей нет, и не предвидится, потому что даже её милейшая тётушка, метко охарактеризованная Взбрыкуновым как старая проститутка, умотала на рынок за картошкой, двадцать пять рублей за килограмм. Поэтому она, рассудив подозрительно здраво для её беременного положения, первым делом подложила под голову умирающего старика кроватную подушку, потом побрызгала на его сморщившееся личико водой из стакана, который, стоял на прикроватной тумбочке, а когда Взбрыкунов, бессильно застонав, наконец-то открыл глаза, ласково поцеловала его в остывающий лобик и ,подхватившись, побежала что есть своей беременной мочи в ближайший уличный телефонный аппарат, чтобы вызвать карету скорой и неотложной медицинской помощи.

Выздоравливал старик медленно, но неотвратимо. Его могучий организм наперекор всем медицинским мнениям, утверждающим, что задохлики гораздо более живучи, чем Илюши Муромцы, оставался таким и сейчас, в старости, поэтому болезни сопротивлялся изо всех своих могучих сил. Эльвирочка навещала каждый день, хотя само слово «реанимация», где он провёл первую неделю, доводило её до полуобморочного состояния. Взбрыкунов лежал на кровати, вольготно раскинувшись, и если бы не воткнутые в него иголки от капельниц и пристёгнутые провода, тянущиеся к кардиографу и прочим хитромудрым медицинским аппаратам, вполне мог бы походить на какого-нибудь персидского шаха, возлежащего на своём шикарном шахском ложе в ожидании своих многочисленных жён и наложниц. В первые дни после обретения сознания он смотрел на скромно сидящую рядом, молчаливую Эльвирочку чуть ли не с ненавистью (дескать, какая же ты, оказывается, хитрая сучка!) и с явным гневным упрёком в глазах, но с каждым днём эта ярость в глазах утихала, постепенно превратилась сначала в досадливость, потом в равнодушие, а к концу третьей недели и вовсе исчезла, уступив место безразличию. А чего удивительного? Ведь каждый день ходит. Это же тоже нужно немалое терпение иметь. У старика поневоле в голову закралась мысль: а, может, наврали ему докторишки? Может, не такой уж он и безнадёжный в размножательском плане? Смущало, правда, то, что предыдущие жёны так и не беременели (а уж как он старался!), но, с другой стороны, человеческий организм, несмотря на всю его вроде бы изученность и наперекор многочисленным телевизионным передачам о здоровье, до сих пор полон тайн и загадок. А вдруг он на старости лет восстановился и теперь по мужской части не имеет никаких проблем? Почему бы и нет?
– Ты бы эта… – пробормотал он при очередном эльвирином посещении. – Ты бы отдохнула, что ли… чего сюда каждый день шляться? Не помираю же…
Эльвирочка в ответ обиженно поджала губы.
– Ладно, не гунди, – милостиво разрешил Взбрыкунов. – Я же не со зла… В дому-то убираешься?
– А как же! –вспыхнула та, словно старик попытался уличить ей в чём-то непристойном. –Утром полы вымыла и занавески постирала. На завтра гавновозку заказала, а то уборная-то уже полная.
– Да, – согласился Взбрыкунов. –Правильно. Три года не чистили. Молодец… – и почему-то сам смутился.

Да, похоже, попал я это Эльвирочкой как кур во щи, мрачно думал он, лёжа на больничной койке и яростно расчёсывая свою могучую волосатую грудь. Помыться, что ли, отпроситься? Две недели уже не мылся, да и сходить надо домой-то, посмотреть: не всё ещё эти… растащили? Старый я дурак, опять заругался он на себя, купился на молодуху! Прям как пионер какой: у него перед мордой бабьей сиськой потряси – он и поплывёт! Да, развесил уши, слюни распустил!
Взбрыкунов иронично хмыкнул и машинально оглянулся, словно кто-то сзади мог за ним подглядывать или подслушивать. Но нет никому в палате не было до его мрачных размышлений никакого дела: ближайший сосед слева читал какую-то потрёпанную книжку, сосед справа чего-то сосредоточенно жевал, а вся сторона у противоположной стены внимательно смотрела телевизор и время от времени отпускала похабные реплики по поводу происходившего на экране действа. Да, прямо до самого ливера достали эти телесериалы! Нет чтобы про завод какой показали, или совхоз – а то всё одно и то же: «Я тебя люблю, любимый! – А я тебя, любимая! – Я беременна, любимый! – Ты серьёзно, любимая? – Ага, любимый! –Срочно на аборт, любимая! А то брошу, похотливая мерзкая тварь! – Ы-ы-ы-ы…».
А с пузом она здорово промахнулась, вернулся старик к прежним мыслям и злорадно усмехнулся, теперь уже не оглядываясь. И растерялась-то, покраснела! Прям девка нецелованная! Ведь поверила, дура, когда я про врачей сказал1 За чистую монету приняла! Хотя чего не поверить: пять раз был женат, а детей ни от одной нету. Поневоле поверишь! Ей и в голову не пришло, что мне эти дети, будь я даже и здоровый, и задаром не нужны! И никто не поверит! Скажут – ненормальный!
Это всё соседка виновата, вдруг пробила неожиданная, но давно вынашиваемая мысль. Анжелочка, проститутка старая! За моей спиной с племянницей любименькой сговорилась, и решили, что всё, обработали! Ага! Держите карман шире! А вот это не видели!
Старик до того разволновался, что чуть было не сделал рукой неприличный жест, но опять вовремя опомнился, опять пугливо посмотрел по сторонам. Нет, всё было по-прежнему спокойно. Эти в телевизор пялятся, это жрёт, этот в книжку уткнулся. Гра-а-а-амотный!
Ребёньчик… Какой ещё ребёньчик! Чего с ним делать-то, с ребёньчиком этим? Не надо мне никакого ребёньчика! Уж как-нибудь жизнь прожил, и не хужеугих! Про неё-то понятно: ей –ребёньчик, а мне –дом престарелых. Хитры, тетя с племянницей, нечего сказать! Только рано радуетесь!

– Чего читаешь-то? – спросил он соседа слева.
– Да , вот книжку нашёл, – охотно пояснил тот. – В тумбочке валялась.
– И про чего же?
– Ха! – вдруг развеселился сосед. –Про семь смертных грехов!
– Такие книжки есть? – удивился Взбрыкунов.
В ответ сосед помахал книжкой.
– Что это за грехи такие?
– Щас, – сосед перелистнул страницу, прочитал: жадность, лень, гнев, гордыня, зависть, вожделение, чревоугодие.
– Чревоугодие –это когда жрут всё подряд? –догадался Взбрыкунов.
– Ага, – ответил сосед. – И никак не нажрутся.
– Ну, нам это не грозит, – хмыкнул старик. -На больничных харчах пузо не наешь.
– Как положено, – согласился собеседник. – Воруют, гады! Куда сейчас без воровства!
– Значит, интересная книжечка? – вернулся Взбрыкунов к первоначальной теме.
– Шты ты! – рассмеялся сосед. – Дочитаю –возьмёшь. Сам прочтёшь да и внучка, может, заинтересуется.
– Какая внучка? – насторожился старик, и тут же понял, покраснел.
– Которая навещает. Или это дочка?
– Ага, – буркнул Взбыкунов. – Дочка.
Настроение у него моментально испортилось.
– А ничего, симпатичная! – похвалил сосед. –Замужем?
– Собирается (и чего ему надо? Ишь, какой любопытный! Посвататься, что ли хочет?).
– У меня тоже двое, – сообщил «любознатель». – Пацаны. Балбесы, всю кровь из меня высосали… Не, девки лучше! Вырастил, выдал замуж – и пусть с ней муж куёхтается! Главное, чтобы внуков тебе нарожала. А лучше внучек. Согласен?
– Ага, -кивнул Взбрыкунов и, притворно вздохнув (дескать, утомился), откинулся на подушку, закрыл глаза… Продолжать эту скользкую тему ему совершенно не хотелось.

Из больницы он выписался через месяц, и про день выписки Эльвирочку обманул. Сказал, что придёт в четверг, а сам заявился домой во вторник. Обманул её нарочно, чтобы лично убедиться, что там, в больнице правду говорила про порядок и что ему, Взбрыкунову, беспокоиться совершенно не о чем.
Эльвирочка в это время была на кухне: стирала. Услышав звук открываемой двери, испуганно оглянулась и, увидев старика, как-то непонятно –то ли от досады, то ли от неожиданности –ойкнула. Старика это ойканье сразу насторожило. Прячет, что ли, кого, тут же подумал он. Кого… Мужика, кого! Хотя тоже глупость: если бы здесь сейчас был мужик, то с какой-такой радости она бы за стирку принялась?
– Здорово, – сухо сказал он. – Вот, значит, и я. Не ждала?
– Сказал же, что в четверг… – пролепетала Эльвирочка, машинально вытирая руки о фартук.
– Мало ли чего я сказал… – буркнул Взбрыкунов. –Места в палате срочно понадобились, вот выздоравливающих , значит, по жо лопатой… Иль не рада?
– Ну что ты такое говоришь… – всё тем же покорным голосом ответила она. – Рада, но чего ж так-то вот, недолечившись?
– Дома долечусь, – «успокоил» он и не удержался , съязвил. –На постели моей неостылой. Ну, как живёшь-то? Чегой-то стирать вздумала?
– Да шторы! – непонятно чему вдруг обрадовалась Эльвирочка. – Давно собиралась, а вот сегодня на выходной отпустили, чтобы в субботу отработала… И бельё твоё больничное тоже. Есть будешь?
Буду…

– Сама-то как? – спросил Взбрыкунов уже за столом, с аппетитом поедая яичницу с салом. Любил он яичницы, хотя врачи говорят, что в его почтенном возрасте они вредны из-за избытка содержащегося в яйцах холестерина. Ну, конечно, холестерин! Всё они знают, эти врачи… с купленными дипломами! Нет, никому верить нельзя! Что за жизнь такая!
– Да я – чего я… -залепетала Эльвирочка. –Работаю. Вот сегодня выходной дали… Ничего, нормально всё.
– Да, – согласился он. – Вижу: в дому порядок. Молодец. Только я-то не про то спрашиваю С этим как? – и кивнул на её живот.
Эльвирочка чуть опустила голову, чуть покраснела.
– В пятницу в консультацию ходила… Всё нормально, сказали… Развивается…
Взбрыкунов поджал губы, задержал в руке вилку с яичницей, как-то непонятно нахмурил брови.
– Развивается, это хорошо, – наконец, отозвался он. То ли от яичницы, то ли оттого, что, наконец-то, оказался дома, то ли просто от хорошей погоды у него вдруг похорошело на душе.
-Ну и пусть развивается! Ничего! Прокормим как-нибудь… Воспитаем…Не хужей других…
–